Немой Разведчик.

- Итак, сегодня ты обследуешь дальние северо-восточные районы Каона. Там расположено множество складов топлива и пара литейных заводов. Конечно, невелики шансы обнаружить там что-то в самом деле полезное, и всё же, проверить не помешает. Поедешь один, остальные заняты, - отдаёт указания Рэтчет, едва я вхожу в центральный отсек и прислоняюсь к стене позади врача. Готов поклясться, он даже не понял, с кем говорит, лишь бы отправить куда подальше. - Рэтчет, ты серьёзно? Меньше чем через грун стемнеет, а этого едва хватит, чтобы доехать до места, - вопрошаю я. Честно, нет никакого желания тащиться в Каон, тем более в северо-восточные районы. Слишком далеко. А всю ночь копаться во взорванных складах, перебирать испорченные военные атрибуты, искать более-менее целостные запчасти... надоедает. Я этим занимаюсь чуть не ли с самого ухода Оптимуса Прайма, а прошло с того печального времени уже, если мне не изменяет память, четыре декацикла. Даже самого терпеливого бота подобная рутина доведёт до десячей кондиции. А Рэтчет, как назло, не желал и не желает проявить и малейшего милосердия, сменив задание на что-то менее заунывное. - Ты там будешь посредством граундбриджа, - откликается оранжево-белый автобот, щёлкая кнопками и что-то внимательно высматривая на спроецированном экране. Долгожданное известие меня ничуть не дёргает. Но съязвить всё равно хочется. - Неужели я дожил до этого момента? Мост работает, а я ещё не на свалке, поразительно, - ехидно огрызаюсь, складывая манипуляторы на грудных пластинах. Собеседник подозрительно косится на меня. Но я стою в мрачной тени у самой стены, медботу видно лишь ядовито-лазурный свет оптики и его лёгкую игру на сегментах брони. - Ты случайно не подхватил где-нибудь ещё одного Мегатрона? И я не шучу. Я давно не проводил тебе общей диагностики, - слова врача звучат, как нечто среднее между угрозой и приговором. Я благоразумно сохраняю молчание. Не дай Праймус ещё что-нибудь брякнуть. Всё же, определённое недовольство в настроении Рэтчета мне кажется особенно опасным в данном случае. Боюсь, если бы броня была восприимчива ко взглядам, я был бы уже благополучно деактивированной кучкой металлолома. Но бойкие спасительные сигналы приборов отвлекают моего собеседника от его убийственного занятия. На самом деле, я в бите неправ*. Рэтчет, после событий с участием восставших предаконов, заявил, что не может нас оставлять одних. Слишком нестабилен был скоропалительный мир между двумя фракциями и слишком высока была нужда в боте, хорошо разбирающемся в технологиях. Но и бросить Землю он не мог. Поэтому доктор решил, что будет проводить по семь солярных циклов там и по семь здесь, с постоянной готовностью принять сигнал о помощи с обеих сторон. Но стоит упомянуть, что после ухода врагов, Джеку, Мико и Рафу помощь серьёзнее, чем проверка домашней работы, не требовалась, следовательно, время пребывания Рэтчета на Земле стремительно сократилось до трёх солярных циклов. Здесь он был определённо нужнее. Но... Здешнее оборудование, точнее, его остатки, намного хуже подходили для постоянной работы, и даже наш ворчливый врач признал, что сладить с техникой на Земле было проще. Хотя бы потому, что она не была испорчена военными действиями. Соответственно, здесь создать граундбридж в краткие сроки возможным не представлялось. А Космический мост был слишком мощным, и не подходил для транспортировки по планете. Энергия этого "чуда науки" могла выбросить тебя в другую галактику. Как оказалось, Рэтчету наконец удалось сконструировать граундбридж, но я отнёсся к этому совсем не так уважительно, как бы хотелось. Но, в последнее время, под горячий манипулятор мне попадает не только доктор. Сюда же можно отнести других автоботов, десептиконов, вехиконов, инсектиконов, предаконов... Проще говоря, любых существ, способных выживать на разрушенном, хоть и живом, Кибертроне. Очень странное явление. Собственная необъяснимая злоба меня пугает. Но элементарно обсудить эту проблему мне не удаётся. Стоит только войти в контакт с окружающими, как в процессоре мгновенно образуется парочка надменных фраз. Чтобы не затронуть своими прихотями кого-то из своих, я стараюсь по большей части не говорить. Многие уже привыкли к свойственному мне молчанию, поэтому не обременяют себя лишними подозрениями. А мне совсем не хочется делиться этим дефектом. Я просто желаю вновь оказаться на старой, полуразрушенной базе и углубиться в воспоминания. Тогда становится легче. Кстати... - Рэтчет, а когда я закончу, можно мне будет отправиться на базу разведчиков? - И не надоело тебе туда ездить? - оранжево-белый бот вновь отвлекается от "болтливой" аппаратуры и активно сопровождает свою речь жестами. - Бамблби, ты просто впустую тратишь время. Я понимаю, ты хотел бы видеть эту базу той, какой ты её оставил в последний раз, и всё же... Постоянно посещая её, ты ничего не изменишь. Прошлое не вернуть, и ты знаешь это не хуже меня. Поэтому, я настоятельно советую тебе бросить это занятие и увлечься чем-то более полезным, - медбот вновь поворачивается к экрану. - Я тебя никогда не подводил. - Рэтчет резко замер. Он весь во внимании. - Я всегда выполнял поставленные тобою и Ультра Магнусом задачи, всегда привозил на базу подробнейший отчёт о проведённой мною разведке. И я имею право посвятить немного времени своим проблемам. Тебе что, это как-то помешает? Я провожу там от силы десять циклов**. Наступает молчание, прерываемое лишь рваным писком приборов. Никто из нас не вентилирует системы. Я чувствую себя, как под прицелом... Сенсоры вдруг сообщают о появлении в комнате третьего лица. Возможно, сбой системы. Оптический анализ показывает наличие лишь двух живых организмов в помещении. Но мне уже как-то не по себе. Ненавязчивый полумрак резко движется ко мне, сгущаясь, поглощая неуловимые тени и силуэты. Шум приборов, сигналы компьютера как будто тонут, не достигая аудиодатчиков. Наступает тишина. Любое движение становится фантастически медленным. Потолок внезапно спускается и придавливает меня к полу. Процессор выдаёт ряд странных и неестественных ошибок. Внутренняя температура понижается. Меня будто поместили в непроницаемый глухой вакуум. Помутнение исчезает так же неожиданно, как появляется. Оно сопровождается лишь лёгким разрядом тока по нейроузлам, подозрительно похожим на предупреждение. Отмахнувшись, Рэтчет раздраженно протягивает воздух по вентсистемам: - Поступай, как знаешь... Пойдём, отведу тебя к граундбриджу, - врач направляется к выходу, я следую за ним, но пройдя метров пять, останавливаюсь, настигнутый внезапной догадкой. Тень. Это слово подействовало, как спусковой крючок. Энергон ускоряет ход, силой трения согревая магистрали. Температура корпуса поднимается. Мрак комнаты закручивается, дезориентируя меня. Аудиодатчики глохнут в мареве хлынувших предупредительных сигналов. Обнаруживаются бесчисленные повреждения в биомеханизмах, в сенсорах, в процессоре. Обзор мутнеет, я теряюсь в простых понятиях "вперёд", "назад", "вверх", "вниз", "влево", "вправо". Я как будто повисаю в космическом пространстве, лишённый каких-либо сенсоров. Во внезапной тишине голос Рэтчета, искажённый жуткой статикой, добирается до меня тем самым выстрелом. - Ты идёшь? Несколько асимметричных шагов в полном непонимании, как слепое движение возле бездонной пропасти. К процессору подкатывает безраздельная паника. Я ошибся. Он никуда не уходил. Он просто ждал. - Рэтчет... - магистрали словно скручивает в предверье. - У меня очень большие проблемы. Доктор не шелохнётся. - В чём дело? В нейроузлах, словно ворнами*** накопившаяся, раскатывается непереносимая боль, проведя по всему моему существу одну мрачную, сочащуюся энергоном трещину. Процессор накаляется добела, а микросхемы в бессмысленной гонке друг с другом выгорают, распадаясь на мельчайшие частицы. Внутренняя диагностика вырубается, не просканировав и половину всех дефектов. Планета словно содрогается под сервоприводами, предупредительные сигналы сменяются болезненными импульсами в голове. Любые цвета, отличные от темноты, закручиваются цветным вихрем, потрясая, оглушая, сшибая с обыкновенного представления о реальности. Ненормальная боль охватывает меня, поглощая, заглатывая в свою мученическую одинокую пучину. Биомеханизмы отказывают один за другим, шланги кто-то режет, и энергон раскалённым потоком разливается внутри. Нейроузлы натягиваются, как струны на гитаре Мико. Два зелёных огня зажигаются в гуще теней, пробуждая самые страшные воспоминания. Я словно откинут назад, в далёкое прошлое... Во мраке вспыхивают белые пятна. Пробуждается паника. Необузданный нетерпеливый страх. Удар. В оптику ввинчивают два тонких до безумия лезвия. Нейросистема мучительно медленно расплавляется, рассыпая болевые всплески в каждый уголок сознания. Невыносимая, аморальная боль заполняет вентсистемы, затопляет своими удушающими, густыми потоками камеры. Рассудок опрокидывается в бездну, из разумных мыслей осталась лишь инстинкт, трансформировавшийся в манию - бежать. Бежать от него... Словно подбитый зов моего имени. Потом ещё один. И снова боль... Внезапно мир мгновенно застывает, словно замороженный минус двести семьдесят два. Падение назад, столкновение двоих, распад на биты... Ради всех искр, я не мог так сильно ошибаться... * * * Мчусь так быстро, как только могу. Неподдельный страх вызывает судорожные метания искры. Поднявшийся шквал взметает столбы пыли и грязи. Впереди почти ничего не видно, но я слишком часто возвращался на базу разведчиков, чтобы не запомнить наизусть каждый поворот, каждый перекрёсток этой дороги. Мощные ветра кидаются в меня пыльными облаками, зрительный обзор становится всё хуже и хуже. Я боюсь, что память меня подведёт, и я сверну не туда, ошибусь и буду лишён единственного шанса оторваться, сохранить свою жизнь. Краем оптики я замечаю стремительную, как выстрел, тень. Она идёт за мной, идёт за мной уже очень долго. Но я её никогда раньше не замечал. Я убеждал себя, что случайные силуэты, странные ощущения чьего-то присутствия, лёгкие шорохи, отдалённо похожие на шум от вентиляции, что всё это - мне кажется. Я считал, что это - последствия элементарного потрясения от непосильного груза молниеносного ряда слепящих разум событий. Я допустил жестокую ошибку, которая будет стоить мне всего, что у меня есть. Разума, воспоминаний, жизни... Стараюсь двигаться быстрее ведь он неумолимо приближается. Энергон в магистралях густеет от ужаса. Такой страх я испытывал только под манипуляторами Ача. А ведь ещё вчера мне казалось, что испытанное пытками молчание досталось мне несколько миллионов звёздных циклов назад. Теперь же... Кажется, я вновь погружен в саму сущность страданий, в их безумное ядро. И выбраться я не смогу... Будто заново проживаю два с лишним декациклов* и снова не успеваю. В густом тумане соблазнительно блестит контур полуразрушенного здания. Издевательский лучик надежды раздражает меня больше, чем вдохновляет. Но мне некогда разбираться в своих чувствах. Он приставучее моей собственной тени, его холодный взгляд подобно мечу режет меня. От осознания своего беглого одиночества внутри словно что-то рвётся. Что-то очень важное. Я ошибаюсь. Снова. Я не одинок. Я в плену собственной тени прошлого, но и это я понимаю с трудом. Разум обволакивает безумный страх, а по нейроузлам прокатывается пульсирующая боль... Я буквально влетаю в древнее покорёженное здание и поднимаюсь по спиралевидному трамплину, заменяющему лестницу. Так быстро я, наверное, ещё никогда не ездил. Собственно, и такой ужас мне тоже ещё не требовалось переживать. Кому сказать, что моя кончина наступит от моей же части, от существа, рождённого болью войны, тот не поверит. Но мне вряд ли дано и слова вымолвить о его существовании. Я ощущаю отвратительную резь в памяти, мой разум словно отключается и оставляет меня на произвол судьбы, наедине с беспощадным страхом. Оказавшись на предпоследнем этаже, я трансформируюсь и тихой тенью скольжу к стене. Я пытаюсь двигаться быстрее, но на оптике помехи и я не сразу различаю попадающиеся по пути объекты. В аудиодатчиках поднимается, будто потревоженная, статика. Я уже не могу точно сказать, иду ли я достаточно тихо. Я лишь знаю, что должен двигаться. Остановка - смерть. Теперь у меня нет и клика на промедление. Он опаснее меня. Он намного внимательнее и тише. Я не могу перехватить инициативу и победить его, эта база - не поле битвы. Это - территория, где пройдёт небывалая резня двух разведчиков, разделённых двойной чертой войны и разума. Я уже забываю, где нахожусь. Выученные наизусть расположения различных предметов теряются на карте памяти среди бесконечного хлама. Внутри меня будто вступили в неравный бой два процессора. Оптика мутнеет, я уже не вижу даже помех. Он катастрофически близко. Мне нужно спрятаться. Он не всевидящий, он не может обнаружить меня каким-то мистическим, не доступным мне способом. Я не могу обнаружить его, следовательно, и он не может найти меня. Я очень на это надеюсь... Где-то здесь было помещение, где хранился информационный цилиндр. Такие цилиндры были раньше очень распространены на Кибертроне. На них наносили информацию определённых направлений. Например, тот артефакт, что хранится здесь, содержит всё и вся о разведке, шпионаже, об их истории и самых великих агентах. В этом цилиндре можно найти всё. Но меня не интересует сохранённая на ней информация. Важна лишь комната, где находится этот ценный объект. Там стоят мощные барьеры и с помощью пароля я смогу скрыться от него хотя бы на астросекунду**. Этого должно хватить, чтобы вызвать подкрепление. Я уже верю в его существование. Всё, это конец... Вот и комната. Я надеюсь, что это она. Мне больше ничего не остаётся, кроме как надеяться. Рядом с входом в комнату зажёгся экран, едва я переступил контрольную черту. Я быстро набираю ряд символов. Едва новый знак вырисовывается на экране, как точно такой же знак пропадает в моей памяти. Ну же, быстрее, пока пароль не стёрся с жёстких дисков окончательно... Я успеваю. Я уже не помню и одного символа из пароля, но это не имеет значения. Едва я войду в открывшуюся комнату, как всё тут же заблокируется. Я надеюсь, моя память просто исчезла, а не перешла к нему. Иначе я загнал себя в ловушку, так как другого выхода из помещения хранения цилиндра нет. Мне кажется, или что-то щёлкнуло? Например, замок, заточающий меня в этом здании один на один с врагом... Я едва успеваю осознать, что нахожусь в комнате, как раздаётся сигнал, предупреждающий несуществующих сотрудников базы о полном блокировании всего здания. Мне страшно. И мне больно. Едва зажёгшийся в комнате свет медленно погас. Я один в полной темноте, но я не стану включать фары. Возможно, мои микросхемы перегорели разом, но я знаю, что он найдёт меня, едва мягкий свет озарит тёмные углы просторного помещения. Я пытаюсь вызвать друзей, но радиосвязь не работает как и любая другая. Автоматическая блокировка здания пресекает любые сигналы не только извне, но и изнутри. И я вдруг понимаю, что я неисправимо повредился в центральном процессоре, так как ни один здравомыслящий механоид не станет захлопывать себя в тёмном, закрытом помещении, учитывая, что снять блокировку можно только одним способом: добраться до главного компьютера глубоко под землёй и вручную деактивировать защиту здания. И я не знаю, как это сделать. Что уж говорить о моих друзьях, которым даже неизвестно, где я нахожусь. Стоя в полной темноте и абсолютной тишине, вдруг понимаю, что подписал себе контракт о деактивации. Я боюсь даже провентилировать системы. Искру как будто тянет, напряжённая боль пугает. Помехи в оптике продолжают портить бесполезное созерцание глубокого чёрного мрака вокруг меня, а белый шум исчез, предвещая нечто ужасное. В мёртвой тиши заблокированного здания неожиданно слышу мерный шорох. Я стою близко к двери. Мне страшно посмотреть назад. Я знаю, кому принадлежит шорох и от понимания этого во всём теле взрывается болезненное осознание загнанности. Нет чувства отвратительнее, чем ощущать себя пойманным в углу. Особенно в тёмном углу. Особенно в тёмном и пустом углу. От отчаяния хочется упасть на пол, отключить оптику, аудиодатчики и потонуть в собственном мраке безмолвных криков... Крики... Они преследуют меня. Гонятся за мной, требуют моего энергона. Точно также, как много звёздных циклов тому назад под пытками Ача, под его манипулятором. Больно... Я по двери сползаю на пол. Сервоприводы дрожат. Безысходность судорогой скользит по раскалённым от напряжения микросхемам. Я чувствую, как драгоценная память покидает меня. Я уже не помню ничего хорошего. Передо мной лишь бездонная пропасть, ведущая к самому тёмному ядру страданий. Всё трещит по швам и раскалывается пополам. Хочется просто выйти оффлайн и прекратить это жалкое существование беспомощной жертвы. Я больше так не могу. Доля разведчика непосильна для меня. Я хочу уйти в темноту и раствориться в ней. Мне очень страшно... Он прямо за стеной. Я слышу, как он медленно вентилирует системы. Так часто этого делать не надо. Но он делает это специально, чтобы напомнить о своём верном присутствии. Я хочу использовать бластер и покончить с этой издёвкой раз и навсегда. Но в заблокированном здании присутствуют отрицательные волны, которые выводят из строя любую технику и оружие, кроме главного компьютера. Порой мне кажется, что я слышу его крики. Как они просачиваются сквозь стены и окружают меня, подобно стражам. Они не хотят меня отпускать. Когда-то я отказал им в свободе, когда-то я ради других посадил их на цепь. Теперь они желают мести. Они ищут только страданий и я - их самая главная жертва. Я ошибаюсь. Он не может кричать. Во имя Праймуса, я в первые так сильно хочу ошибаться. Пожалуйста, пусть так и окажется. Я не хочу в самом деле знать эти крики. Я хочу избавиться от них. Я просто хочу жить в мелодичной тишине, а не здесь, в темноте падших воплей. Он - разведчик. Я - информация. Он шёл за мной терпеливо и бземолвно, готовился захватить. А я не замечал подступающей со всех сторон напасти. Меня пронзает молчаливая боль. Что-то неистово разрывается надвое внутри меня. Меня словно делят на части. Больно. Страшно... Он прямо за стеной. И он идёт за мной. Немой разведчик. * * * Лёгкий скрежет открывающейся двери...