Джон не верил своему счастью. Всю ночь мальчик никак не мог уснуть. Он ворочался, увлечённый своими мечтаниями.
Он уже представлял, как будет смотреться в седле, и даже приподнялся в кровати, расправив плечи, и закивал головой в стороны, репетируя, как он будет здороваться со всеми почтенными людьми, а там обязательно такие будут, когда вместе с отцом они въедут в Столицу.
Джон и подумать не мог, что когда-нибудь ему выпадет такая привилегия, ведь его отношения с отцом не были доверительными и близкими. Мальчик почитал его, как положено было почитать родителя. Но ни привязанности, ни тем более любви, он к нему не испытывал.
Джон не мог пожаловаться на свою судьбу. У него всегда была семья, что по его понятиям, было самым ценным в жизни человека.
Потом, когда он вырастет — мечтал мальчик, — он обязательно женится, выбрав не самую красивую, а самую работящую и не заносчивую девушку. Заведёт семью, собственное хозяйство. Мечтал, что жена нарожает ему детей — радость в доме и будущих помощников.
Отец всегда казался Джону чужим. Мать рассказывала, что он происходит из очень древнего и знатного рода.
Их встреча была случайной, и изначально не предполагала заключения брака. Женщине просто нравился немногословный и отстранённый, но набожный и обученный разным наукам мужчина, который попросился на постой. По сравнению с ней, он был просто кладезем знаний. Джорон наизусть цитировал ей святое писание, рассказывал истории из книг.
Прошло несколько месяцев, и он уехал по своим делам.
Простая крестьянка осталась одна и с приплодом.
Но женщина и не собиралась тревожить такого породистого господина. У неё было не маленькое хозяйство и тоже имелась гордость.
Женщина собиралась сама прокормить своего ребёнка.
Джорон каким-то образом прознал о её беременности.
Он приехал и сначала спросил, указывая женщине на округлившийся живот, от него ли этот ребёнок. Женщина неспешно, молча указала Джорону на дверь. После этого мужчина долго рассказывал ей о своих чувствах и о своей работе. Клялся в любви, но говорил, что его работа важнее, и он не планировал заводить семью.
Осенью они поженились. Через пару месяцев родилась девочка, которую назвали старинным именем Гарриета. Славная, светловолосая и голубоглазая малышка. Джорон ненадолго оставил службу. Ему понравилось возиться с дочерью.
Через пять лет родился Джон. Теперь Джорон Варео был счастлив сверх меры и души не чаял в новорожденном. С безумной любовью он заботился о нём, не позволяя жене даже купать малыша без своего присутствия.
С малых лет он учил сына всему, что знал сам. Мальчик был очень открытым и смышлёным. Но повадками Джон пошёл в мать, ему было интереснее возиться с овцами и коровами, выхаживать новорожденных телят, помогать по дому и в поле. Он таскался за матерью и сестрой хвостиком, а отца всегда побаивался. Возможно, из-за рассказов Джорона.
Мальчик боялся историй, что отец ему рассказывал, но ни разу не обмолвился об этом.
Когда Джорон читал ему священные писания, а потом разъяснял, что хорошо, а что плохо, Джону становилось очень страшно. Ноги и руки леденели, и кровь стыла в жилах. По словам отца все, кто не соответствовал описанному в самой главной священной книге, образу человека, должны были быть очищены огнём на земле, а потом, умерев, ещё долго мучаться в месте, специально отведённом для грешников, где их станут варить котлах наполненных кипящей смолой.
Джорон начал уезжать на пару месяцев по работе. Приезжал, мылся, отъедался, отдыхал. Помогать не успевал, и снова бросался в свой "поход за душами", как ворчливо называла его работу мать.
Потом Джорон надолго уехал в Столицу. Он мельком обмолвился, что "это важное дело всей его жизни". Джон с сестрой и матерью ждали его несколько лет. Но от отца очень нечасто приходили лишь небольшие весточки и посылки. Джон всё больше чувствовал, как рвётся и без того хрупкая его связь с отцом. С самого рождения мальчик видел вокруг себя лишь красоту и не мог понять, скорее — смириться с тем, что пытался втолковать ему отец. Мальчик воспринимал мир, который окружал его, с любовью и трепетом. А по рассказам Джорона выходило, что мир грязен, отвратителен и наполнен грешниками.
Джона можно было назвать простодушным, но это было не так. Просто, он не понимал, почему, если люди счастливы и не причиняют никому зла, могут быть казнены лишь за то, что кто-то написал список правил,
как надо жить, но не потрудился объяснить —
почему?
В других учениях Джон не находил таких противоречий и ненависти. Он часто бегал к другу, отец которого исповедовал язычество. Мальчик по имени Грегори рассказывал, каким богам он молится и сколько у них праздников. Джон с восторгом слушал чудесные истории о древних богах и богинях, и недоумевал: почему его собственный отец верит только в одного бога. Это же так скучно!
Однажды Джон заметил, что отношения Гарриеты и её подружки Лойс стали немного странными. Девочки стали где-то пропадать и секретничать. Они частенько уединялись вместе, и Джон пару раз подглядывал за ними, стараясь выведать девчоночьи секреты.
Девочки очень отличались от мальчиков: и характером, и строением, поэтому, и Джону было очень интересно.
Он подглядывал, а девчонки баловались, лёжа в траве. Плели венки, играли, пели. Купались, брызгались водой друг на друга, смеялись счастливо и беззаботно. Гарриета часто целовала свою подружку в лоб, глаза, носик пуговкой, а потом переходила на мягкие ало-малиновые губы. Судя по вздохам, обоим девочкам это нравилось. Они обнимались и прижимались округлившимися спереди формами тесно-тесно, а потом подолгу лежали в высокой траве. Мальчик не видел, чем они там занимались, он никогда не подбирался ближе, чтобы не выдать себя.
Джон понимал, что про это отцу нельзя ни в коем случае говорить. Он был ещё мал, но уже знал про ад для нечестивых, про очищающий костёр, на котором провинившегося сжигают живьём. По телу Джона бежали мурашки и покалывало кожу. Он не представлял, каково это, если тебя целиком охватит пламя. Джон пару раз обжигался, и это было очень больно. Кожа покрывалась пузырями, потом долго ныла и болела. А тут всё тело целиком в огне. Джон не хотел чтобы Лойс и Гарриета испытали подобные муки.
По большому счёту, до того, как дети проводят свободное время, никому из взрослых дела не было, и Джон надеялся, что больше никто не увидит, как его старшая сестра и её подруга целуются.
Джорон Варео вернулся неожиданно. У него был вид исхудавшего, больного человека. Он стал ещё более молчаливым и даже злым. Он ни с кем не общался, просто сидел дома и о чём-то думал.
Это было десять лет назад. Джону тогда было восемь. Он уже один мог справляться по хозяйству, поэтому помогал матери с удвоенной силой. Она очень переживала, увидев перемены в супруге.
Но, постепенно всё наладилось. Джорон сбросил свои доспехи, словно мусор в чулан, и запер дверь на ключ.
Он принялся помогать по хозяйству. Сначала изредка, а потом уже каждый день, отец стал улыбаться.
Иногда он разговаривал о чём-то с матерью.
Отец поправился, перестал быть угрюмым и всем недовольным. Он работал в поте лица, иногда даже сам помогал матери готовить воскресный обед.
По ночам Джон слышал, как мать и отец жарко шепчутся, а потом тихо постанывают. Мальчик накрывал подушкой голову, чтобы ему не мешали спать.
*********************************************
Проворочавшись всю ночь, вспомнив всю свою небольшую жизнь, Джон всё равно утром встал совершенно бодрым, исполненным решимости и отваги.
Сбегав во двор к колодцу, Джон тщательно умылся студёной водой. Зашёл в дом, переоделся в новую одежду, которую приготовил с вечера, ведь в город нужно ехать в чём-то особенном.
Джорон сам с трудом напяливал доспехи. Он довольно раздобрел на домашней еде. Джон подошёл к отцу с готовностью помочь.
- Отец, позволь мне, только подскажи что нужно делать.
Джорон молча указал, где и какие ремешки на кирасе застегнуть, а мальчик, прикусив губу, тщательно всё исполнил.
Джорон вывел из стойла двух коней. На одного сел он сам, а Джону указал на второго. Мальчик поспешно взобрался на коня.
Джон всё ждал, когда же во двор выйдут мать и сестра, чтобы попрощаться. Но отец уже тронул за повод своего коня и направил к дороге. Спрашивать отца, в чём причина, и почему они уезжают тайно, Джон не посмел.
*********************************************
Они въехали в Столицу, и Джона поразили не сколько размеры улиц, мощёных кирпичом, по которому непривычно стучали копыта деревенских лошадок; не острыми шпилям башен и двухэтажными высоким домам; не обилием разношёрстного народа, спешившего бог весть куда с надутыми лицами. Его поразила атмосфера суеты. Никто, даже стражи возле ворот не поздоровались с его отцом и с ним. Такая неучтивость больно задела мальчика по сердцу. В родной деревне все всегда здоровались с любым путником, которого занесло в их края.
Джон считал своего отца очень известным и уважаемым человеком, но видимо, это были не верные представления. Город сразу показался Джону серым и недружелюбным.
Джорон остановился в гостинице, сняв одну комнату. Запросил дополнительный матрас и подушки.
Когда они вошли в небольшую тёмную комнатку, Джон увидел, что у стены стоит всего одна кровать, над которой висело простое глиняное распятие.
Словно прочитав мысли мальчика, Джорон сказал:
- Спать будешь на полу. Помощник рыцаря должен привыкать к походным условиям. Ты ведь всё ещё хочешь стать моим помощником, да? - Джорон насупился.
- Конечно, хочу, - уверил отца Джон, хотя уже начал сомневаться в своём согласии.
- Тогда, - Джорон Варео постарался поласковей улыбнулся мальчику, - тебе придётся многому научиться. Физические данные у тебя есть, но выглядишь ты неотёсанным деревенщиной. Тебе придётся научиться вести себя не как деревенский увалень, а как помощник рыцаря. Учись не задавать вопросов и всегда чётко исполнять приказы. Запомни: теперь ты не мой сын, а ученик-оруженосец. Ты должен мне служить, многому научиться. Потом, когда ты повзрослеешь и отличишься, я похлопочу и тебя, возможно, тоже посвятят в рыцари.
Джон невольно задумался о том, какую цену придётся заплатить за новую и безусловно интересную жизнь. Он вспомнил мать и сестру, друга Грегори. Джон приуныл. Отец потрепал мальчика по светлой голове. Грубо пропустил между широких пальцев пшеничные прядки.
- Тебе нужно подстричься, но позже. В городе это дорого. Умойся и пойдём ужинать.
Внизу располагалась столовая. Там было очень светло от зажжённых свечей и вкусно пахло.
Джорон с сыном сели за свободный стол. Трактирщик поставил перед ними тарелки с мясом и кашей, положил половинку хлеба. Джон стал быстро уплетать свою порцию за обе щеки. Джорон ел без аппетита.
Он почему-то нервно посматривал в угол заведения, где сидел молодой парень. Да, субъект и Джону показался очень странным. Таких в деревне он сроду не видывал. У парня была грива длинных чёрных вьющихся волос, с косичками, заплетёнными спереди на висках. Лицом незнакомец был очень бледен, но красив — намного красивее любой деревенской девчонки, отметил про себя Джон. На незнакомце был чёрный костюм и плащ.
Парень был очень молод, но на его ухоженных руках блестели перстни; один такой, очень тяжёлый перстень, указывал на то, что юноша достиг совершеннолетнего возраста и может обходиться без покровителя. Выглядел парень не менее важно, чем принц.
"Тёмный принц," — окрестил его про себя Джон.
Парень неторопливо ковырялся в принесённом ему блюде, но больше пил из красивого стеклянного стакана красное вино, кажущееся на вид очень вкусным. Джон задержал дыхание, когда парень подносил край стакана к своим пухлым губам. Незнакомец слегка вытягивал губы, и глотал красную терпкую жидкость. Кадык на тонком горле поднимался и опускался. Потом юноша ставил стакан на стол, облизывал губы, от чего они алели ещё сильнее, окрашенные вином.
Джон понял, что внутри у него что-то зазвенело и рассыпалось на тёплые горячие кусочки. Сердце трепетало, испарина облепила лоб. Про еду Джон совсем забыл.
Но не он один заметил красоту и неоспоримую благородную грацию юноши. Молоденькая и весьма хорошенькая служанка, с интересом пялилась на незнакомца. Весь вечер она старалась пройти мимо него, только для того, чтобы получше его разглядеть и повилять бёдрами. Но юноша оставался безучастен.
Джорон хмуро свёл брови и пронзил сына тяжёлым взглядом, когда заметил, что тот не ест, а пялится на парня. Юному Джону стало не по себе. Он никогда не видел отца таким.
Служанка в очередной раз прошлась возле белолицего, махнув пышными волосам собранными в высокий хвост.
- Не желаете ли ещё вина? - спросила девушка, очаровательно играя ямочками на щёчках.
Со стороны незнакомца раздался только вздох разочарования. Он отрицательно покачал головой.
- Молли! - сердито окликнул девушку трактирщик. - Присмотри-ка лучше за жарким!
Джорон отложил ложку в сторону, больно сжал плечо сына и потащил его наверх. Теперь Джон с сожалением бросил взгляд на недоеденную порцию каши.
На секунду он встретился с насмешливым взглядом из угла. Парень с длинными волосами открыто насмехался, глядя, как Джона тащит сердитый отец. Джон вспыхнул от стыда и сжал кулаки. Будь его воля, он бы сейчас взгрел этого заносчивого индюка. Но Джорон тащил его вверх по лестнице, и Джон, от чего-то совсем разобидевшись, показал тёмному принцу язык.
