Ночи прозрения

Утром Камелот был занят врагом. Без боя, без крика, без каких бы то ни было проблем... Просто Мерлин вовремя открыл ворота и опустил мост, просто он парализовал рыцарей королевства, просто он за ручку подвел Моргану к трону и протянул ей корону. Все было очень просто и от этого страшно. Возведя на престол дочь Утера, Мерлин спустился к саксам и помог им закрыть в темницах всех рыцарей, после чего снял с них паралич и отправился в покои Артура. Король так же лежал на полу, связанный толстыми золотистыми шнурами. Мерлин растянул губы, изображая скорее оскал, чем даже злобную улыбку. Он уже поднял ногу, чтобы пнуть Его королевское Величество, но передумал, взмахнул рукой и сверкнул глазами. Потом поднял Артура на ноги и проговорил: — Я вернул твой голос, можешь говорить, а лучше кричать. Но это позже, а пока идем к королеве,— маг придирчиво осмотрел короля и щелкнул пальцами,— надо бы сделать как-нибудь красиво! Он снова заблестел золотом глаз и шнуры на теле Артура внезапно ожили. Король почувствовал, что его сжимает что-то скользящее, шевелящееся. Он взглянул на свое тело и вздрогнул: его опутывали две мощные змеи, которые все время двигались, то сильнее, то слабее сжимая его тело. Колдун подтолкнул Артура к двери: — Вперед! Зал был наполнен довольными саксами и притихшими, сжимающимися в сторонке подданными Пендрагона. Перед троном в своем самом красивом платье стояла Гвен. У Артура заныло в груди: за эту ночь он успел придумать любые испытания для себя, но всячески отгонял мысли о жене, о том, что делать ему больно будут, издеваясь над Гвиневрой. На троне восседала величественная Моргана, глаза которой при виде короля засверкали изумрудами. — Братец! Рада тебя видеть! Что-то ты бледный, темные круги под глазами... как спалось? Может, кошмары мучили? Наверное, папочка наш снился, да? Артур медленно осмотрел сестру: — Здравствуй, Моргана. Прости, буду неучтивым, но ты тоже что-то не очень хорошо выглядишь. Когда ты жила здесь и, как говоришь, страдала от деспотизма отца, ты была на прекрасную розу похожа. А сейчас так... сухая трава. Ведьма сжала губы, глубоко вздохнула, выдерживая удар, и посмотрела на Гвен: — Королева... М-да. Ты же понимаешь, Гвиневра, что королева здесь может быть только одна, и это я! Ты ничего плохого мне не сделала, всегда была хорошей, послушной служанкой, я ничего против тебя не имею. Это мой безумный брат решил сделать тебя своей женой. Выпил, наверное, много в тот день. Моргана помолчала, наслаждаясь видом Артура. Как ни пытался король, но скрыть свое волнение не мог. Сестра понимала, как он боится за Гвен, понимала, что ему будет во сто крат больнее, если удар нанести по этой глупой служанке. Но у Морганы было сегодня слишком хорошее настроение, она усмехнулась: — Я не сержусь на тебя, Гвен, поэтому предлагаю: или ты остаешься женой моего брата и разделяешь его незавидную, поверь мне, очень незавидную участь. Или же сейчас здесь говоришь о разводе с королем, отрекаешься от него и уходишь из Камелота. Выбирай! Артур увидел, как задрожали плечи жены, и начал молить все высшие силы, чтобы она выбрала второй вариант. Хотя... Король закусил губу и понял, что больше всего на свете сейчас хотел бы, чтобы жена положила руку на плечо и сказала всему миру, что никогда не бросит его, что пройдет через все вместе с ним. Артур тут же одернул себя: так мечтать нельзя! Она не выдержит того, что выдержит он, она не сможет, а ему будет во много раз тяжелее, если он будет знать, что Гвен мучается вместе с ним. Жена повернулась к Артуру и полными слез глазами посмотрела на него, ей нужен был ответ. Король из последних сил улыбнулся ей и губами проговорил: «Уходи». Гвен кивнула и повернулась к Моргане. — Я ухожу. Ведьма продемонстрировала свою самую прекрасную улыбку и поправила бывшую служанку: — Я ухожу, Ваше Величество. — Я ухожу, Ваше Величество,— послушно повторила Гвен. — Скажи об этом своему мужу и уходи! Гвиневра подошла к Артуру и тихо начала: — Ты мне больше... — Громче! — потребовала Моргана. — Ты мне больше не муж. Я отказываюсь от тебя. Я ухожу. Моргана еще выше задрала голову и почти пропела: — Прекрасно. Умница. Пошла вон! Артур опустил голову и посчитал удаляющиеся шаги Гвен, он прекрасно понимал, что больше они не увидятся, вряд ли свергнутому королю сохранят жизнь. Он остался совсем один. — Теперь ты,— задумчиво протянула Моргана, когда дверь за бывшей королевой закрылась,— Кстати, а где Эмрис? — Я здесь,— Мерлин вышел из-за колонны с ведром воды и тряпкой в руках. — Что это? — подняла брови Верховная Жрица,— Ты решил и дальше прислуживать своему королю? Мерлин усмехнулся на иронию Морганы и пояснил: — Я все же надеюсь, Ваше Величество, что короля вы отдадите мне. А еще я надеюсь, что ему не нужно сберегать жизнь? — Нет, не нужно,— согласилась Моргана,— а что ты будешь делать? — Отдавать долги,— страшным голосом негромко произнес Мерлин,— Он подарил мне столько подзатыльников, тычков, колодок и унижения, что я считаю просто обязанным вернуть все это с процентами! Артур молчал, лишь покачал головой. Мерлин оскалился: — Сегодня Его Величество будет мыть полы в замке. Вы не возражаете? — обернулся маг к королеве. — Нет, но это как-то... — Девушка пожала плечами. — Не волнуйтесь, все будет хорошо. Маг подошел к Артуру, пробурчал заклинание и змеи снова превратились в толстые золотистые шнуры, которые ослабли и упали на пол, освободив тело короля. Мерлин посмотрел в лицо Артура, заглянул в глаза. От его холодного, чуть ли не потустороннего взгляда королю стало нехорошо. Он напрягся, понимая, что простым мытьем полов дело не ограничится. — Иди! — велел Мерлин, показав подбородком на двери. Артур медленно повернулся спиной к трону и пошел к выходу. Мерлин взял ведро с водой и двинулся следом. Моргана подняла брови в немом удивлении: «Неужели мы слабо заколдовали браслет или заклятия Мордреда не хватило? Эмрис будет тягать за Артуром ведро?» Но в этот момент Мерлин опустил ведро на пол, быстро нагнал короля у самой двери и подставил подножку. Артур, чтобы не упасть, схватился обеими руками за косяк двери, Мерлин блеснул глазами, и большая тяжелая дверь с силой закрылась... Артуру показалось, что его тело взорвалось и разлетелось на тысячу мелких кусочков, но жуткая пронзающая боль заставила эти кусочки снова соединиться. Он услышал жуткий хруст ломающихся костей, а потом крик, свой крик, который перешел в протяжный то ли стон, то ли вой. Белая вспышка в голове начала сменяться на темноту, но удар по щеке не дал укрыться в спасительном безболезненном забытье. — Эй! — Мерлин хлопнул Артура еще раз,— А полы кто мыть будет?! Кстати, я думаю, твои украшения испортятся от постоянного пребывания рук в воде. Маг схватил изуродованную ладонь Артура и взялся за кольцо на указательном пальце. Под сильными пальцами Мерлина хрустели раздробленные кости, пальцы короля гнулись в разные стороны, а маг усмехался, перебирая багровую кисть Артура в своей руке. Король сидел на коленях на полу и, закусив губу, выл от пронизывающей боли. Он никогда не испытывал ничего подобного, его трясло, его тошнило, ему казалось, что с его рук содрали кожу и все нервы оголены, что болит и пульсирует каждая клеточка тела. От прикосновений Мерлина в голове что-то взрывалось новыми вспышками боли. Тело короля вздрагивало и изгибалось, из закрытых глаз текли слезы, из прокушенной губы — кровь. Мерлин еще раз дернул за неподдающееся кольцо, чувствуя, как под кожей смешиваются, перемещаются, дробятся изломанные косточки. Он страшно усмехнулся: — Не поддается... Колдун нажал сильнее и порвал кожный покров на указательном пальце короля. Палец выгнулся в противоположную сторону, а из раны тут же высунулся белый осколок кости. Артур начал отключаться в болевом шоке, но Мерлин схватил его голову за волосы и встряхнул: — Эй, тебе полы мыть! Хватит тут неженку из себя корчить! Кольцо было содрано с пальца и выброшено на пол, король поставлен на ноги. Мерлин глянул на Моргану: — Думаю, мы начнем с ваших покоев, Ваше Величество! Моргана сверкнула глазами и несколько раз хлопнула в ладоши, признавая изощренность Эмриса. Он раскланялся и подтолкнул вперед едва стоящего на ногах Артура. День казался королю бесконечным. Он никогда не думал, что можно так долго выдерживать такую боль. Он не предполагал, что можно столько раз терять сознание и вообще пребывать в полубессознательном состоянии. Он не знал, что слезы могут литься все время, а голос сорваться от крика. Он даже в страшном сне не представлял, что будет мыть пол руками с переломанными пальцами, чувствуя, как хрустят и окончательно рушатся раздробленные кости, лишая его надежды на восстановление, превращая его в инвалида. До камеры в подземелье он уже не дошел, его оттащили туда саксы. Они швырнули короля на гнилую солому и, гогоча, ушли. Артур не знал, сколько прошло времени, его сейчас не интересовало ничего, кроме всепоглощающей, неутихающей боли. Он катался по полу, пытался принять хоть какую-то позу, которая бы хоть чуть-чуть уменьшила его страдания, но ничего не помогало. Пришел Гаюс, взял кисти рук короля в свои, осмотрел их. Сознание Артура было затуманено, глаза закрыты, иначе он бы заметил, как по щекам старика побежали слезы, когда он прикоснулся к синим, опухшим, пульсирующим рукам короля. — Ваше Величество,— прошептал он,— Артур, мы не спасем... Пендрагон открыл глаза и прошептал: — Больно... Очень больно, Гаюс. Помоги... Лекарь достал какую-то прозрачную мазь, толстым слоем наложил ее на руки Артура, потом дал ему выпить настойку и вздохнул: — Вряд ли это поможет, но хоть что-то... Король сделал попытку улыбнуться: — Зачем отец держал палача?.. Платил ему... если можно вот так просто и незатейливо... Часы на башне пробили полночь, и Мерлин резко встал с кровати. Вечером, отправив Пендрагона в подземелье, он обосновался в королевских покоях, сейчас на нем была одна из шелковых рубашек Артура. Не открывая глаза, маг обулся, взял со стены факел и вышел из комнаты. Он подошел к решетке, за которой корчился от боли король, и позвал: — Артур. — Ты? — король вздрогнул, увидев своего мучителя,— Пришел продолжить? Что теперь? Мерлин до сих пор не открыл глаза, но все делал так уверенно, словно все видел. Он закрепил факел, обхватил решетку руками и прижался к ней лбом: — Что я сделал с тобой, Артур? — Что? Ты теперь решил еще вот так поиздеваться надо мной? — Артур, это я, твой Мерлин,— прошептал маг,— я сплю. Вернее, чудовище, созданное Морганой и Мордредом, спит, а я могу хоть на это время вернуться. — Слушай,— Артур глянул на стоящего перед ним молодого человека,— пришел издеваться, давай! Бей, ломай, калечь! Но не надо мне сказки о любви и дружбе рассказывать! — Тебе очень больно,— прошептал Мерлин,— я это чувствую. Даже мне больно стало. Неожиданно из темноты за спиной Мерлина вышел Леон и негромко пояснил: — Ты раздробил ему все пальцы дверью, почти оторвал указательный... А потом весь день заставлял вот такими руками мыть пол. Мерлин поежился: — Это не я, Леон. Иди сюда, помоги мне. Маг одним взмахом руки открыл решетку, вошел и сел на пол возле Артура. Леон сделал то же самое, положив себе на колени голову и плечи короля. Мерлин взял правую руку Пендрагона и начал очень аккуратно ощупывать ее, Артур завыл, запрокинув голову. — Сделай ему какой-нибудь кляп,— попросил Мерлин,— сейчас я буду делать ему еще больнее. Леон почему-то верил этому Мерлину с закрытыми глазами, почему-то решил помочь ему, словно что-то чувствовал. Он смастерил из своего платка кляп и дал Артуру его закусить. Мерлин снова провел рукой по изуродованной кисти Артура и что-то зашептал. Шел третий час тяжелой работы Мерлина над руками своего короля. Несколько минут назад, он отложил правую кисть и взялся за левую. Пальцы мага искрили, он выискивал каждый обломочек, как хороший реставратор складывал каждую косточку, ставил ее на место, сживлял и соединял мягкие ткани. Время от времени он открывал глаза, но только для того, чтобы осветить золотым огнем пальцы Артура. Короля била крупная дрожь, его тело изгибалось и билось от каждой золотой вспышки. Наблюдающий за этим, придерживающий короля Леон был уже без сил и даже не мог представить, каково сейчас колдующему Мерлину или сжигаемому болью Артуру. Солнце уже начало лениво выползать на небо, когда руки Артура снова были целыми. На пальцах осталась краснота и припухлость, но боль притупилась. Мерлин едва слышно попросил Леона: — Приведи Гаюса, пусть он забинтует руки короля. Как можно больше тряпок, чтобы не было видно, что все снова хорошо. Рыцарь ушел, Артур наконец-то посмотрел на Мерлина. — Объясни мне,— попросил он. — Мордред позавчера как-то околдовал меня. Пока не знаю, как, но догадываюсь. Они заставили проснуться мои мелкие забытые обиды на тебя, увеличили их в сотни раз и запустили в меня ненависть и жажду мести. Кстати, эти чувства живут в них и поддерживают мое заклятие. Но моя сила все же мощнее: когда я засыпаю, то засыпает созданное ими чудовище, а я, настоящий, могу вернуться. Тем более, они тоже спят, что дает мне некоторую свободу. Мерлин осторожно взял красивую кисть короля и поцеловал его длинные пальцы. — Артур, я даже не знаю, как просить у тебя прощения... — Я бы хотел больше узнать об Эмрисе. И еще нужно подумать, как освободить тебя. Если ты так силен,— Артур посмотрел на свои руки, сжал-разжал пальцы,— то тебя нужно поскорее возвращать. В коридоре раздались шаркающие шаги Гаюса, Мерлин быстро встал: — Мне пора, а то мстительное чудовище проснется прямо тут. Артур кивнул: — Если ты меня сегодня не убьешь, приходи снова ночью, нам есть, о чем поговорить.