Ночи прозрения

Гаюс изумленно рассматривал целые и неповрежденные руки Артура, которые, по его мнению, вчера поздно вечером спасти было уже невозможно. Он осторожно подержал их в своих руках, после чего перевел взгляд на задумчивого короля. О тех мучениях, которые ему довелось вынести за предыдущий день, свидетельствовало осунувшееся лицо с запавшими щеками, темные круги под глазами да красные еще влажные от слез глаза. Артур посмотрел на стоящего перед решеткой Леона: — Как ты освободился? Рыцарь улыбнулся: — Если в одной камере с вами есть Гвейн, а у него есть хоть какая-нибудь тоненькая железка, то вскрыть замок — не проблема. — Прекрасные у меня рыцари… Хорошо, выбери самого небольшого ростом и комплекцией, неприметного во всем рыцаря, можно из новеньких, и отправь его к лорду Годвину и королеве Аннис. Наши союзники должны знать о нашей беде. Вполне может быть, что нам понадобится помощь. Вы сами пока делайте вид, что все идет по плану врагов, но попытайтесь раздобыть оружие, куда-нибудь его спрятать, чтобы в нужный момент вы были готовы к бою. — Ваше Величество,— Леон наконец решился сказать то, что рыцари просили передать королю,— Вам нужно бежать. Сейчас над вами просто издеваются, удовлетворяют свою жажду мести и ненависть. Они ведь даже не пытаются что-то выведать у вас. Если вы покинете Камелот, то сможете возглавить войска, которые предоставят нам союзники, и победить саксов. — Нет. — Ваше Величество… — Я сказал нет, Леон. Я король, а не крыса. Я никогда не покину Камелот, я никогда не брошу своих людей, даже если в городе останется один человек и это будет последний отброс общества, я буду с ним. Это не обсуждается! Леон отлично знал, чем закончится этот разговор, но он должен был попробовать. — Леон… Сэр рыцарь… — казалось, Артур хочет озвучить какую-то просьбу, но колеблется,— попросите того рыцаря, которого пошлете к союзникам, разузнать о судьбе Гвиневры. Ее действительно отпустили или все же оставили в замке… — Все будет сделано, Ваше Величество,— поклонился рыцарь и сделал то, чего Артур не любил и не практиковал в своем королевстве: Леон осторожно взял руку короля из ладоней Гаюса и почтительно поцеловал ее. — Гаюс,— Артур пронзил взглядом старого лекаря,— ты знал о Мерлине. Старик глубоко вздохнул и крепко сжал свою сумку. — Да, Ваше Величество. Артур прислушался к такому привычному и знакомому нарастающему шуму просыпающегося замка, он кивнул Гаюсу на свои руки: — Замотай мне тряпками кисти, да как можно больше и страшнее, чтобы никому и в голову не пришло заглянуть под них. Далее... садишься за свои книги и ищешь... — Что, сир? — Не знаю. Мерлина как-то околдовали, насколько я понял, его легкие обиды на меня превратили в злость и ненависть, а сердце наполнили местью. Присмотрись, может, на нем есть что-то... украшение или часть одежды, которой не было раньше. Он сказал, что это может быть связано с предметом. Ищи, Гаюс, ищи. Со мной долго играться не будут, несколько дней и либо замучают, либо казнят. Поэтому ищи скорее. — А Мерлин приходил к вам ночью? — Да, когда он засыпает, и засыпают Моргана и Мордред,— на имени рыцаря Артур остановился и перевел дыхание,— возвращается настоящий Мерлин. Словно лунатик, сомнамбула. Грубые и скалящие зубы саксы поставили плененного короля на ноги, до хруста в костях завели руки назад и начали связывать их грубой веревкой. Широкие плечи Артура не позволяли рукам соединиться в локтях, как бы этого не хотели его мучители, поэтому они лишь грубо и грязно ругались и крепко вязали короля. После этого они подхватили его под скрученные руки и поволокли куда-то наверх. Как оказалось, его ожидали в его же покоях. На белоснежной постели полулежал одетый Мерлин и крутил в руках любимый серебряный кубок Артура, а в кресле короля за столом восседал... Мордред. Король быстро окинул взглядом комнату: все было как всегда, разве что не к месту сейчас была большая бадья с водой, в которой Артур мылся. Она всегда стояла в темном коридоре за маленькой дверью в углу покоев. Мерлин каждый вечер затаскивал ее оттуда, а, вылив воду, выкатывал обратно. Мордред осмотрел короля и, видимо, остался доволен. Он положил в рот виноградинку и едко спросил: — Как спалось, Ваше Величество? Кошмары не снились? — Не снились,— хрипло ответил Артур,— зачем мне еще и ночью кошмары, мне их и наяву хватает. — А крепок ли был сон? — продолжал куражиться бывший рыцарь. — Да не было сна, Мордред. — А я знаю,— растянул в улыбке тонкие губы Мордред,— сна не было, была боль, были слезы, был противный липкий страх и еще очень много всего отвратительного, чего ты заслуживаешь. — Заслуживаю? — поднял брови Артур, — а я ведь поверил, что ты понял меня и отказался от мести. Друид вскочил и махнул рукой саксам за спиной Артура. Четыре сильные руки нажали Артуру на плечи, и он упал на колени перед своим бывшим рыцарем. Мордред подошел очень близко и присел перед королем: — Помнишь, я стоял перед тобой на коленях? Я умолял тебя сохранить жизнь девушке, которую я люблю. Я готов был жить на коленях, стать твоим рабом, только бы она жила! А ты не услышал меня! — Ты так и не понял, Мордред... Друид заставил короля замолчать оглушительной пощечиной, потом схватил его за подбородок и зашипел: — Чего не понял? Чем тебе угрожала нежная девушка? Что она могла сделать такого ужасного для Камелота? Когда твоя девушка изменила тебе, ты всего лишь изгнал ее! А мою любовь ты заставил умереть в петле! — Кара была опасна для Камелота, Мордред. Она была врагом королевства, в отличие от Гвен, чей поцелуй с Ланселотом бил только по моим чувствам, задевал мою честь. Юноша встал и отошел к окну. Мерлин все так же молча лежал на кровати, попивая вино из красивого кубка и прислушиваясь к разговору. — Ты, наверное, сейчас жалеешь,— Мордред снова повернулся к Артуру. — О чем? — О том, что когда-то давно, вопреки воле отца, спас мальчишку-друида, не отдал его сжечь или утопить. Артур молчал, задумавшись. Потом покачал головой: — Нет, не жалею. Тогда ты был невинным ребенком, абсолютно ни в чем не виноватым. Я бы и сейчас спасал тебя. — А я тебя не пощажу,— снова подошел к королю друид,— я отомщу, ты узнаешь, что чувствовала перед смертью Кара. Давайте! Саксы подхватили короля за плечи, поставили на ноги и, не дав опомниться и понять, что будет дальше, резко наклонили над чаном с водой и погрузили в него голову Артура. Он не успел глотнуть воздуха, поэтому сейчас просто замер, понимая, что надо терпеть до последнего, что если он сделает вдох и в легкие пойдет вода,— это будет смерть, он просто утонет. В голове что-то застучало, закружилось, казалось, грудь из-за отсутствия воздуха начала немного потрескивать. Когда Артуру показалось, что конец уже совсем близко, хватка саксов ослабла, сильная рука схватила его за волосы и вытащила из воды. Он жадно хватал ртом воздух и наполнял им опустошенные легкие. Держащий его за волосы Мордред прошептал: — Понимаешь, что чувствовала моя Кара? Это только начало. Продолжайте! И пытка продолжилась. Его мучители, видимо, были искусны в этом деле, потому что как только он понимал, что сейчас вдохнет воду и умрет, его быстро выдергивали, давали совсем немного отдышаться и снова погружали. Через некоторое время у Артура кружилась голова, дрожали ноги, а грудь разрывалась от боли. Теперь ему казалось, что у него в груди горит огонь, и каждый вдох отзывался обжигающей болью. В какой-то момент к нему подошел Мерлин и с интересом заглянул в глаза: — Знаешь, Артур, я слышал, что легкое удушение приносит невероятные ощущения, словно спишь с умелой шлюхой. Король скривил рот в подобие усмешки и прохрипел: — Давай поменяемся местами, узнаешь, так ли это. Мерлин молча отошел к окну и присвистнул: — Мордред, все уже готово! Заканчивай свои развлечения. — Еще разок,— облизнулся друид, и голова Артура снова погрузилась в воду. Этот последний «разок» мог бы и вправду стать последним, потому что король почувствовал, что теряет сознание, что сейчас он вдохнет... И вода уже потекла по носоглотке, стремясь к дыхательному горлу, но жесткая рука выдернула его из бадьи. Артур поперхнулся и начал тяжело и больно кашлять, пытаясь освободиться от попавшей в горло воды и надышаться измученными легкими. — Достаточно пока! — Мордред встал и приказал: — На площадь его! Когда его выволокли на площадь и когда глаза начали видеть, привыкнув к солнечному свету, Артур бессильно сжал зубы и болезненно свел брови — в центре площади, окруженная жителями Камелота стояла виселица. «Они решили сделать все быстро, не тянуть. Мы ничего не успеем»,— грустно подумал король. Его подтащили к жуткому сооружению, затянули на эшафот, поставили на качающийся ящик и набросили на шею толстую петлю. Артур прижал к груди подбородок, определяя толщину веревки, и почувствовал, что эта новая и толстая веревка не оборвется. Он понял, что это конец и его жизни, и его правления. А тем временем Моргана с балкона обращалась к собравшимся: — Жители Камелота! Вчера я без единой жертвы, без единой капли крови пришла в замок и сообщила своему брату, что тоже претендую на отцовский престол. И что же? Он отдал его мне, а сам сегодня ночью сделал гнусную попытку сбежать! Сбежать, не научив меня править, сбежать, бросив вас! Он успел услать из замка свою жену, забыв о преданных ему рыцарях, которые сейчас заперты в подземелье. Чего заслуживает такой король? Толпа загудела от этого риторического вопроса, Моргана довольно кивнула и продолжила: — Правильно! Наказания! Самого унизительного и поучительного. Именно поэтому мы выбрали виселицу, перекладина которой, наверное, никогда не видела головы представителя королевской династии. Моргана махнула рукой, и Артур почувствовал, как веревка медленно натягивается, сдавливая его горло. Когда он на носочках балансировал на едва стоящем ящике, а тело было вытянуто и напряжено, как струна, натягивание прекратилось. Перед королем возник Мерлин с тяжелым кнутом в руках. Он поиграл гибким орудием, положил его на землю так, чтобы король видел, и ушел куда-то за спину Артура. Веревки, которыми были скручены руки, быстро перерезали чем-то острым. Стало легче, но всего лишь на секунду, потому что руки тут же крепко связали спереди. Мерлин подобрал с земли кнут и подошел близко к Артуру. Король едва дышал, понимая, что если он опустится на всю стопу или ящик под ним, не дай Бог, сломается, он повиснет в петле. Воздуха было так мало, что кружилась голова, и перед глазами скакали какие-то блестящие черточки. Волшебник заглянул в глаза своего короля и промяукал: — Это я придумал. Здорово, правда? Сейчас ты почувствуешь, и тебе обязательно понравится. Я не буду торопиться, ведь нельзя же сразу дать тебе потерять сознание, да? Артур не мог ответить, а если бы и мог? Что бы он сказал? Поэтому король лишь мысленно обратился к человеку, само воспоминание о котором могло поддержать: «Отец! Мой король, дай мне сил, помоги. Дай мне сил все это выдержать, дай мне...» Удар был сильным и оглушительным, ослепленный вспышкой невероятной боли Артур неожиданно мысленно поблагодарил Мерлина за вчерашний сорванный голос и сегодняшнюю петлю на шее. Из-за всего этого он не мог кричать, что позволяло ему выглядеть сильным и волевым в глазах подданных. Воздуха было катастрофически мало, Артур балансировал на грани сознания, натянутое тело ныло всеми мышцами, а спина взрывалась от боли. Мерлин и правда бил медленно и невозможно было поймать ритм, поэтому каждый удар был неожиданным и оттого еще более болезненным. Король несколько раз моргнул, избавляясь от постоянной влаги в глазах, и увидел в толпе прямо перед собой... Утера. Отец был без короны, в обычной одежде, в которой его мог видеть в покоях только сын. Старший Пендрагон стоял, скрестив руки на груди и грозно нахмурившись. Он исподлобья смотрел на сына а, поймав его взгляд, одобрительно кивнул головой. «Я схожу с ума...»,— решил Артур и закрыл глаза. Когда он снова решил взглянуть на людей на площади, отца среди них уже не было. Вспышки боли превратились в один всепожирающий огонь, который сжигал спину короля, в груди все клокотало и хрипело. Наверное, это были крики и стоны, которым не хватало воздуха, чтобы вырваться наружу. Легкие болели от нехватки кислорода, тело ныло и гудело от жуткого напряжения. Артур вяло подумал, что невыносимую боль невозможно долго терпеть, иначе она не невыносимая. Значит, то, что сейчас испытывает он, вполне выносимо? Король в который уже раз поймал удар и почувствовал, что противное липкое бессознание подкралось и уверенно тянет его за собой. «Потеряв сознание, я повисну в петле»,— обожгло мозг ужасное понимание, и Артур заставил себя открыть глаза. Король не считал удары, но их считали Моргана и Мордред. Моргана взмахнула рукой, и кнут больше не засвистел за спиной Артура. Королева гордо подняла голову и снова обратилась к людям: — Я думаю, ваш бывший король достаточно наказан за свое предательство! Пока я отправлю его в темницу, а завтра мы вместе решим, что с ним делать дальше. Наверное, Артур отключился бы по пути в камеру подземелья, но его грубо волокли, и он все время пытался поднимать, поджимать ноги, чтобы не разбить их о ступеньки. Пока его тащили сквозь толпу людей, Моргана повернулась к Мордреду: — Ну хоть бы кто-то плюнул ему в лицо! Неужели они не верят, что он их бросил? — Верят,— нахмурился Мордред,— просто он особа королевской крови. Они не могут себе позволить хоть какой-нибудь выпад против него. Это воспитание. Неожиданно из толпы раздался сильный мужской голос: — Вы хоть лекаря ему пришлите, вон, на спине ни клочка кожи не осталось, аж кости видно! И тут же отозвался высокий женский: — Покормить-то не забудьте, изверги! Мерлин с закрытыми глазами стоял на коленях перед лежащим на каменном полу темницы Артуром. Короля просто затащили сюда и бросили, а он позволил себе наконец-то потерять сознание. Мерлин сел на пятки и спросил: — Что я сегодня с тобой делал? — Утопление. Удушение. Публичная порка кнутом. И не только ты. Мордред присоединился. — Он мстит за Кару,— бесцветным тоном заметил Мерлин. — Я знаю... И я его понимаю, Мерлин. То, что я сделал, любящему сердцу невозможно ни понять, ни простить. — Я понял. И я простил. — Но я не убивал твоей девушки, Мерлин! — Ты убил ее, Артур. Ты нанес ей смертельный удар, ты ранил ее, а вечером она умерла у меня на руках. — Мерлин, я даже в страшном сне не мог убить девушку мечом! — Ее звали Фрея, Артур... Но сперва — твоя спина.