Ночи прозрения

Мерлин уже протянул руки к изуродованной спине своего короля, как со стороны входа в подземелье раздались быстрые и легкие шаги. Слуга едва успел выскочить из камеры и скрыться в темноте длинного коридора. Моргана приблизилась к камере брата, удивленно посмотрела на открытую решетку, потом пожала плечами и пробормотала: — Ну да, нормально, он же и двинуться не может, не сбежит. Она вошла и присела перед телом Артура. Ведьма посмотрела на то, что с трудом можно было назвать спиной человека. Девушка убрала несколько окровавленных лоскутков, оставшихся от рубашки, и тихо спросила: — Ты еще жив?.. — А как бы ты хотела?— глухо отозвался Артур. — Я бы хотела,— Моргана стала на колени и потерла ладони,— я бы хотела, чтобы ты был жив, потому что наше общение должно продолжиться. — А я уже подумал, что сестра решила пожалеть меня,— не меняя положения, прошептал король. — Потом поговорим,— отрезала Моргана и начала колдовать над телом Артура. Если Мерлин, исцеляя своего короля, пытался все делать безболезненно, использовал самые мягкие заклинания, то Моргана не церемонилась. Она не думала об ощущениях Артура, хотя прекрасно помнила, как Моргауза учила ее, что иногда заживление с помощью магии может быть болезненнее, чем сами повреждения. Король захлебнулся своим криком, из его горла раздавалось какое-то клокотание. Он рвано дышал, хватая воздух ртом, словно не дышал, а ел его. Магия сестры обволокла его тело фиолетово-зеленой дымкой. Ведьма громко и четко проговаривала какие-то слова и делала пасы руками над спиной брата. Эта исцеляющая пытка продолжалась недолго. Чтобы обезопасить себя, Моргана использовала самые сильные заклинания, которые действовали быстро, эффективно и не доводили мага до полного бессилия. Однако эти заклинания были болезненными, и сейчас абсолютно целый, но мокрый от слез и пота, дрожащий Артур не мог даже пошевелиться. Ведьма поднялась с пола, отряхнула свое платье и присела на краешек неустойчивого деревянного лежака. Она смотрела на целую спину брата и довольно улыбалась, потом поправила волосы, заметив: — Пленники перед королевой должны стоять на коленях. Артур облизал губы и пробормотал: — Не мечтай. — Я не мечтаю. Я в любой момент могу поставить тебя на колени. — Можешь,— согласился король,— Почему-то в последнее время ты действуешь именно так... — Почему-то?! — Моргана зло уставилась на затылок короля. Артура уже перестало трясти, боль тоже медленно притуплялась, и какие-то крохи жизненной энергии возвращались к королю. Он продолжал все так же лежать, не шевелясь, позволяя себе только негромко общаться с сестрой. — Мордред мстит мне за Кару. Мерлин за все многолетние мелкие обиды, а их у слуги, как я уже понял, накопилось много. А что я тебе сделал плохого? — Что сделал плохого? Хочешь спросить, за что я так с тобой? Ты законный наследник престола, а я незаконная дочь, которая случайно узнала правду. — И в чем моя вина? — Ты всегда и во всем поддерживал Утера, а он уничтожал таких, как я! Если бы он узнал, что я ведьма, то казнил бы меня, отправил на костер! — Ты заблуждаешься. Отец бы никогда не сделал тебе ничего плохого. — Да?! Ты забыл, как несколько раз он бросал меня в это подземелье и заковывал в цепи? — Это было нормальным наказанием в его понимании. Я тоже не раз попадал сюда. К тому же тебя больше часа тут никогда не держали. Чтобы успела испугаться, поплакать и раскаяться. — Откуда знание таких тонкостей воспитательного процесса? — презрительно скривилась ведьма,— Или ты вместе с отцом обсуждал, как меня больнее наказать, унизить? — Моргана... — даже простонал Артур,— Я ходил к нему, просил. Он все три раза говорил мне, что отпустит тебя через пару часов, когда ты позлишься, выплачешься и начнешь раскаиваться. Девушка гордо задрала голову: — Конечно, сейчас ты можешь говорить, что угодно. Утера ведь нет. На завтра Мерлин придумал что-то особенное, поэтому я решила вылечить тебя, чтобы было на что посмотреть. Новая королева встала и пошла к решетке. Артур приподнялся и с трудом сел. Он посмотрел на красивую, гордую спину сестры и позвал: — Моргана. — Чего тебе? — Жрица обернулась и поразилась растерянному, наполненному болью и просьбой взгляду Артура,— Неужели разжалобить меня решил? — Нет,— осторожно покачал головой король,— скажи мне правду, ведь тут никого нет, можно не лгать, никого не изображать, никому ничего не доказывать... Неужели ты меня, действительно, так ненавидишь? Моргана присела возле брата и прошипела ему в лицо: — Ненавижу! Как же я тебя ненавижу! Если бы не Мерлин, которому мы пообещали тебя отдать, наслала бы на тебя заклинание боли и наслаждалась пару дней твоими криками. Артур вздрогнул и отшатнулся от девушки. Она вскочила и умчалась из подземелья, словно боялась, что не сдержится, что, действительно, нашлет что-то на брата. Целый и невредимый Артур сидел на неустойчивом маленьком деревянном лежаке у стены камеры, а Мерлин устроился рядом, обхватив худые колени руками и прижав их к груди. Только что чародей закончил рассказ о своей единственной любви, такой неожиданной, такой недолгой и такой трагичной. Слушая своего слугу, Артур забыл о том, что ему довелось пережить сегодня днем. — Значит, я убил и твою девушку,— Артур посмотрел на закрытые глаза Мерлина,— Прости, я не знал. — А если бы и знал? — бесцветным голосом спросил маг, даже не оторвав подбородок от колен,— Она была оборотнем. Снять проклятие было невозможно, оно уничтожало ее день за днем. Она была опасна для окружающих, а для тебя Камелот превыше всего. Превыше людей, превыше друзей... Неожиданные обидные слова Мерлина резанули, словно острый кинжал. Они задели так сильно, что Артур снова почувствовал нехватку воздуха, как сегодня днем. Он опустил голову и глухо попросил: — Уходи, Мерлин. Уходи, тебя могут хватиться. — Я боюсь, Артур. — Чего? — Я боюсь себя, того себя, который появляется утром. Я могу убить тебя, покалечить так, что не смогу потом ничем помочь... — Что же нам делать? — Артур сел на пол рядом с Мерлином. Он никогда не чувствовал себя таким беспомощным, таким несостоятельным монархом. Глупая девчонка Моргана, зачем ей править? Это так безмерно тяжело... Неожиданно слуга оторвал подбородок от коленок, распрямился и положил голову на плечо своего короля. — Помоги мне, Артур, спаси меня, я не могу сам. Король почувствовал, как на его плечо упала теплая слеза. — Эй! Кто это тут сопли распускает? Сильнейший маг современности? — Какой там сильнейший маг, если не могу вырваться из этой жуткой оболочки ненависти и злобы? Если своими руками уничтожаю того, кого должен беречь и охранять. — Должен? — удивился король. — Да, Артур, мое предназначение — беречь тебя. Мы две стороны одной медали. Маг замолчал, прислушиваясь. По коридору кто-то тихо шел. Через пару минут возле камеры появился Гаюс. — О! — удивился лекарь,— Вы вместе! — Гаюс,— улыбнулся Мерлин, по-прежнему не открывая глаз,— а у тебя нет зелья для меня? — Мальчик мой, еще день таких издевательств над королем, и я сам подсуну тебе успокоительное. Вечное успокоительное... А потом выпью сам. — Прекратите! — нахмурился Артур,— Мы выберемся. Что ты узнал, Гаюс? — Как я и предполагал, сир. На нем должна быть какая-то вещь и плюс наложено сильное заклинание. Только так можно породить в человеке из ничего такую жуткую ненависть. Король повернулся к магу: — Давай-ка поищем, что на тебе не... Он не успел договорить, как над Камелотом загудел набат. Артур толкнул Мерлина: — Беги к себе! Быстро! И в кровать! Утром Артура снова вывели на площадь. Пока короля не дергали, не тянули, не подвешивали, не били, он поморгал, подставляя лицо солнцу. Когда глаза привыкли к яркому солнечному свету, Пендрагон оглядел площадь города. Люди стояли не хаотическим сборищем, а были словно расставлены в две шеренги, между которыми оставался проход. В руках у людей были длинные и гибкие палки. Артур нахмурился: «Не розги. Толще, намного толще и длиннее. Где она берет это все? Точно, колдует по ночам. Хотя... Это же развлечение Мерлина». Король посмотрел на молодого человека перед собой, который возился с веревками на руках Артура. Это был Мерлин и не Мерлин... Внешне это был, конечно, он, но глаза! Ужасные пустые глаза, наполненные только клокочущей ненавистью, горящие какой-то непонятной страстью. Артур опустил веки, чтобы не видеть этого лица, и вспомнил слова Гаюса о лишней детали одежды. От резкого рывка за связанные руки король открыл глаза и внимательно посмотрел на Мерлина. Тот держал в руке длинный конец веревки, за который еще раз сильно дернул. — Вылечила тебя сестричка,— то ли спросил, то ли констатировал маг,— она, конечно, сильная ведьма, умелая, но... — Мерлин! — резко прервал его бормотание король. Он специально обратился к магу так, как всегда обращался к своему слуге. Он сохранил тот же тон, ту же интонацию, и с удовольствием заметил, что молодой человек дернулся и на секунду словно вернулся, словно хотел вопросительно взглянуть на Артура, мол, чего ты снова хочешь? Король кивнул своим мыслям: «Значит, еще не все потеряно, если он даже с этой неизвестной вещью и под действием заклинания отзывается. Хоть на секунду отзывается». Артур усмехнулся Мерлину: — Что ты приготовил для меня сегодня? За что и как я буду расплачиваться? — Сейчас увидишь,— нехорошо улыбнулся маг. Он повел короля за веревку в проход между людьми. Моргана подняла руку и громко провозгласила: — Вы помните, что я сказала! Приступайте! Артур сильно закусил обе губы, понимая, что сейчас его проведут через строй жителей его же королевства. И хорошо, если только один раз. Король набрал воздуха в легкие и задержал дыхание в ожидании первого хлесткого удара. Но удара не последовало... Идущий спиной вперед Мерлин остановился, Артур обернулся и увидел, как воины Морганы схватили крайнего юношу и, повалив его на землю, начали бить ногами. Парень вскрикивал и пытался закрыть живот и лицо руками. — Остановись! — Артур поднял голову к балкону,— За что? В чем он провинился? — Он не выполнил мой приказ,— высокомерно ответила Моргана. — Он не понял его. Или не услышал. Прикажи не бить его и сама увидишь, он все сделает. Моргана! Новая королева взмахом руки остановила своих головорезов, которые подняли юношу, снова дали ему в руки гибкую палку и поставили в строй. Артур посмотрел на окровавленного парня, сделал шаг к нему и тихо спросил: — Что она приказала? — Бить вас,— всхлипнул юноша, размазывая по лицу кровь и слезы,— с двух сторон... каждый... когда будете идти. Я... я не могу, я не... не буду! — Будешь,— с нажимом произнес король,— иначе они забьют тебя. Ты видел, они не остановятся. Артур сделал шаг в сторону и громко обратился к стоящим на площади людям: — Я приказываю вам выполнять распоряжение миледи Морганы! Мордред за спиной Морганы негромко хихикнул. Глядя на разгневанную королеву, друид лишь развел руками: — Король всегда король. Он будет командовать даже на собственной экзекуции. А ты чего ожидала? Что он сломается и будет молить тебя о пощаде? Словно не знаешь своего брата. Моргана ничего не ответила, а что тут можно было ответить, ведь Мордред был прав. Она снова повернулась к площади, пытаясь поймать удовольствие от того, что там происходило. Мерлин вел Артура сквозь строй жителей, которые несмело, несильно, с опаской, но все же били своего короля длинными и гибкими палками. Со страшной улыбкой и сжатыми губами Мерлин шел спиной вперед, чтобы ничего не упустить из виду, не пропустить ни одной эмоции на лице Артура, насладиться каждой судорогой боли своего короля. Они шли сквозь строй уже в третий раз, несмотря на жалость камелотцев, рубашка Артура на спине была уже пропитана кровью и изодрана в клочья. Король изо всех сил сдерживал крик и старался отвлечься от боли подсчетом ударов. Но он сбился, поэтому считал до пяти, потом снова до пяти, и снова до пяти... Сквозь произносимые в уме цифры Артур пытался еще понять, какая часть одежды Мерлина ему не знакома. Все было как всегда: мятая рубашка, коричневая куртка, шейный платок... Артур вздрогнул от очередного удара и шумно выдохнул, он не видел ничего нового, кроме злых и пустых глаз своего слуги. Они в четвертый раз дошли до конца выстроенных людей, и Мерлин остановился. Он приблизился к едва стоящему на ногах Артуру и певучим голосом произнес: — Больно? Не хочешь больше? — маг протянул вперед руку ладонью вниз и прошептал: — Целуй. Вымоли у меня помилование. Король был немного наклонен вперед, ему хорошо было видно руку Мерлина, которую он, конечно же, не собирался целовать. В своей жизни наследный принц целовал только одну руку, руку своего короля и отца Утера Пендрагона. Кто знает, может быть, при каких-нибудь невероятных обстоятельствах он оказал бы такую честь и Мерлину, но не сейчас, это точно! Артур молча рассматривал руку своего бывшего слуги и заметил, что из-под длинного рукава, который немного приподнялся, выглядывает тонкий кожаный шнурок. Мерлин хмыкнул, убрал руку, с силой дернул за веревку и снова повел Артура сквозь строй. Сквозь белые вспышки боли Артур размышлял, что это за шнурок на левой руке Мерлина. И как его снять. Пройдя сквозь шеренгу в пятый раз, маг снова протянул руку Артуру. Король прикрыл глаза, шатнулся и потерял равновесие. Он крепко схватился связанными руками за запястье Мерлина, словно случайно запустив пальцы под рукав мага. Артур почувствовал тонкий холодный браслет и с силой рванул его, сделав вид, что падает, теряя сознание. Мерлин зашипел от боли, дернул руку и выругался. Артуру удалось сорвать с мага браслет и зажать его в ладонях, но при этом он сильно дернул и ободрал руку Мерлина. Колдуну было больно, и он был раздражен из-за того, что король не подчиняется, не целует его руку, не покоряется. Как сладко было бы сломать его на глазах этих людишек, этой толпы жителей Камелота, которые ради спасения своей жалкой шкуры готовы забить короля. Но Артур не давал возможности насладиться своим падением, он оставался королем и в этих условиях. В Мерлине закипела и очень быстро затопила его всего ярость. Маг выхватил у стоящего рядом мужчины длинный прут и начал сам быстро и сильно стегать сгорбленную спину Артура. — Ты покоришься мне. Ты поцелуешь мою руку. Ты встанешь передо мной на колени. Да я тебя лизать свои сапоги заставлю,— негромко приговаривал маг под каждый рассекающий спину короля удар. Но Артур уже не слышал угроз своего бывшего слуги, он медленно провалился в тягучее и вязкое, но такое спасительное забытье. Мерлин отбросил палку, выпустил из рук конец веревки и, переступив через его тело, распорядился: — В подземелье его, раздеть и в цепи! Король очнулся от холода. Ему не хотелось открывать глаза, очень хотелось вернуться в то липкое и противное состояние, когда не чувствуешь боли, не осознаешь, где ты и что с тобой, но это был не его путь. Не этому учил его суровый и могущественный Утер Пендрагон. Артур открыл глаза и осмотрелся: он был прикован к стене в небольшой влажной и холодной камере с мощной решеткой вместо стены. Пленник опустил голову, отметив, что на нем только штаны. «Спасибо, хоть штаны оставили»,— хмуро усмехнулся сам себе Артур, вспомнив, как Гаюс всегда учил его видеть во всем что-то хорошее. Босые ноги стояли на холодных камнях, спина ныла тяжелой, рвущей болью, король опустил голову и задумался. Он сорвал браслет, сжал его в ладонях, но, конечно же, потеряв сознание, выпустил из рук. Лишь бы Мерлин или Мордред с Морганой снова не нашли это сомнительное украшение. Неожиданно рядом возник старый Гаюс. Он раздосадовано крякнул и опустил флягу с водой. Артур лишь жадно облизал губы почти сухим языком. Дотянуться друг к другу у них не было никакой возможности. Король тряхнул головой, чтобы не думать о воде, и прошептал: — Я сорвал браслет с его руки. Лекарь оживился: — Значит, осталось снять заклинание. Это тоже ваша работа, Ваше Величество. — Что нужно делать? — Говорить с ним. Пытаться вернуть прежнего Мерлина. Вспоминать счастливые моменты его жизни,— старик пожевал губами,— если вы испытываете к нему искренние дружеские чувства, он сумеет вырваться, сумеет разорвать паутину заклинания. Если он для вас лишь слуга, то даже не утруждайтесь, сир.