Друзья (Friends)
Неоновая лампа, покрытая пылью и тёмными разводами от копоти, горела едва ль в половину собственных возможностей. Лёгкий дымок от смеси расплавленного олова и паяльной пасты плыл по ангару, застилая собой рабочее место лисёнка единым плотным маревом. Припой ложился ровными дорожками вдоль провода, соединяя разводненные волокна. Процесс был долгий, скрупулезный и утомительный, но ему это нравилось. Зачистил, обезжирил, взял припой и вперёд, и так раз за разом по кругу, пока не получится именно то, что нужно. Что именно было нужно Тейлзу в данный момент времени, он сказать затруднялся. Действия с опасным предметом были доведены до автоматизма, и он уже не раз ловил себя на мысли, что прижигать на его лапах уже нечего, вот он и перестал этим заниматься. Кашель, начавшийся час назад, уже успел дать толику хрипотцы в горло лисёнка, но за всё время работы он не проронил ни слова. — Апчхи! — паяльник повело в сторону, чуть опалив лисёнку нос. В голове уже всё плыло от перенапряжения и недосыпа. Часы над дверью ангара показывали шесть, но вот вечера или утра, ответить было сложно. Ел ли он вчера или нет, а может и вовсе не вчера, и ел ли вообще? Память подсовывала лишь вкус бутербродов со стойким привкусом машинного масла и скрип на зубах, словно от песка. Видимо что-то всё-таки в его рот попадало. Быть может, даже то, что можно переварить. Очередной чих закрутил дым в спираль и перед лисёнком открылся просвет, на другом конце которого виделась дверь. Пора передохнуть. Допаяв плату, Тейлз соскочил с вытого табурета и прыжком добрался до механизма в центре ангара. Огромный монумент из металла и проводов возвышался тёмной скалою над маленьким изобретателем. Основание механизма занимало собой большую часть ангара и множество проводов отходящих от него уходили в камень и дальше к основанию дома. За прошлый месяц было проделано очень много работы, но сборка всех деталей в единое целое началась только сейчас. Если всё пойдёт как по маслу, и программа ляжет на железо хорошо, то всё будет закончено в течение нескольких дней. Хотелось бы поработать ещё, но тело требовало... очень много требовало и всё это лисёнок, увы, не мог ему дать. На негнущихся ногах Тейлз закрепил элемент в распределительном ящике, затянул зажимы и закрыл крышку. На сегодня всё. Свет в ангаре постепенно мерк, по мере приближения механика к двери и совсем погрузился во тьму, как только он вышел. Скрежет и щелчки за спиной указали на начало работы автоматической системы, работающей, в основном, в ночное время суток. Лисёнку нравилось приходить по утрам и видеть, что работа не стоит на месте. Всё движется, всё функционирует. Надо отдать должное старым схемам, которые он смог доработать в ангаре. Скоро его присутствие станет чем-то символическим, не существенным и механизмы будут помогать ему во всём… но это будет потом, а сейчас стоит задуматься о более насущных вещах. Индикатор на дверной панели стал красным, и железные замки встали на положенное им место. Подниматься в комнату не имеет смысла, да и не дойдет он. Теперь бы только добраться до дивана, подмять под себя подушку и укрыться хвостами, и будет ему счастье. Равное разве что забвению. Надо сказать – мечты сбываются, но видимо не в этой реальности. Тёмный шатающийся коридор резко перешёл в провал света и запахов, переливающихся из одного в другое. В глаза слово песку насыпали и хорошенько перемешали, только вот песочек-то не сахарный, не растворится в солёных слезах; резь стала невыносима, поэтому Тейлз закрыл веки и стал на ощупь искать выключатель на стене. Сказывалось плохое освещение в ангаре, которое вполне себе соответствовало требованиям его долгих посиделок, а вот люминесцент гостиной оказался губителен. Чувствовать себя вампиром в собственном доме лисёнку ещё не приходилось, но ведь в этой жизни нужно попробовать всё, иначе какой смысл? Пуфик Крим подвернулся как нельзя некстати, и вот холодный пол приятно холодит наливающуюся кровью морду и нос в частности. Подставить под себя лапы или ещё лучше хвосты почему-то оказалось слишком сложно, и он как мешок муки рухнул вперёд. В комнате стало темно, и он грешным делом подумал, что отключился при ударе, но раз такая мысль появилась, значит, кто-то выключил свет… в комнате был кто-то ещё. Резкий подъём, и в ноздри ударил резкий запах мяса, очень напоминающего свежее, совсем недавно бегающее, и ещё была кровь – этот запах лис ни с чем не спутает. Глаза постепенно перестраивали фокус, но ничего конкретного пока видно не было, лишь очертание предметов и большое тёмно-синее пятно, нависшее над ним. — Соник! Ты меня до чёртиков напугал. — Ответа не последовало. Лис напрягся, ведь запах никуда не исчез, а стал даже сильнее, словно его источник поднесли ближе. Интенсивное протирание глаз ускорило процесс ориентирования, вот только пятна рядом не оказалось. Странно это всё. Ладно, зрение подвело, ну даже обоняние перебитое мясом, но слух! С ним-то всё нормально или из-за гула аппарата начались проблемы с ушами. Нет. Просто устал. Привиделось. Да и какая разница, главное диван в его власти и им двоим этой ночью никто не помешает. Может в комнате и был кто-то ещё, но лисёнку стало на это глубоко плевать. Усталость и крайняя степень недосыпа наконец-то загнали его. Чего и стоило ожидать от такого трудоголика, как эта лисья морда.***
В мире не так много двухвостых. Не с чем сравнивать, не у кого спросить, даже если очень сильно искать. А если всё-таки удастся найти, но тебя скорее пошлют, и ладно бы просто словом, так и тушку растрясти могут. Не зная Тейлза лично, я бы дал определение сему феномену — опасное дикое существо. Иной раз он просто до жути пугает, особенно когда ест мясо. Убедиться в этом мне посчастливилось как раз сегодня. На часах давно за полночь и уже можно отсчитывать часы до рассвета, которого я, увы, не увижу. В гостиной сегодня, в отличие от других дней, горел свет, а мне вот не спалось после трёхдневного загула в нирвану. Перебить зверский аппетит удалось не сразу, всё случилось в процессе готовки объединяющего и заодно примирительного завтрака для нашей неблагополучной семьи затворников. Из кухни доносился дивный запах готовящихся на медленном огне овощей под соусом для Крим. Чайник ещё не закипел, а рис к мясу только что был засыпан в рисоварку. В общем, всё шло своим чередом, и мой гений выдавал всё новые варианты будущего пиршества. Вот только было одно маленькое Но. Ягнёнок. Весь кусок мяса в духовку не помещался, а я так старался подобрать нужную форму и даже замеры сделал, а он так меня подвёл. Одно слово – скотина, она и есть. Пришлось разрезать и сервировать по новому… Нет, ну откуда я мог знать что у него внутри оказалась полость заполненная кровью? Так было бы даже лучше, мясо должно было пропитаться в духовке, и Тейлз вилку вместе с таким лакомством сожрал бы, ну вернее после нескольких новшеств с моей стороны и приправ. Надо отдать ему должное, парень обожает острое и может чили есть ложками, а красный перец стручками. Ладно, бог с ним, с чили, вернёмся к нашим баранам. Вернее, к одному, и чем дальше я стою посреди кухни с двузубчатой вилкой в одной руке и мини-тесаком в другой, тем больше понимаю – жвачное тут я. Решил проявить смекалку и рубануть кусок в шестнадцать сантиметров одним ударом. Святая наивность. Нет, кусок-то я разрезал, даже удачно получилось. Ровно. Ещё несколько таких ударов и всё. Можно было бы начать обмазывать мясо и готовить к духовке, но не тут то было. По всем физическим законом Мобиуса этого произойти не могло. Струя крови не могла ударить меня в лицо и по лапам одновременно, оставив мой поварской фартук с изображением какой-то большеухой мыши, чистым с середины и ниже… или мог? Повторить эксперимент я решил позже, и вот передо мною встала вторая проблема. В кране не оказалось воды… “Ежи и колючки. Да что ж сегодня за день-то такой?” Календарь, наклеенный поверх шкафа с крупами, ехидной мордашкой толстого ангелочка указывал на вторник. Девятое. Апрель. Видимо для полной картины не хватает точного времени, но смотреть на часы я не стал. Оставив вопрос открытым. Овощи ответили мне на этот вопрос более полно. Масло весело пошипывало на сковороде ровно до той поры, как пламя не решило познакомиться с ним поближе. Овощи с дымком? Ну, так тоже сойдет. Вырубить конфорку показалось мне важнее, чем заляпать переключатель кровью. Выключив заодно закипевший чайник, я наскоро вытерся полотенцем и уже решил побороться с краном в надежде на светлое и чистое будущее, когда услышал грохот из гостиной. Чертыханья в мой адрес замедлили спасательный рефлекс и поэтому, шагая вразвалочку, я решил посмотреть на полуночника, все равно идти в ванну. Так, где-то на этот моменте мы и остановились. Быть может, кадр был бы удачным для заправского фильма ужасов, но его, увы, никто не увидит. Темно, хотя я мог поклясться, что забыл выключить в гостиной свет, холодно от подсохшей крови от недавно размороженного ягнёнка и работающего в пол силы кондиционера, а я ещё и свет на кухне выключил. Нет, это чисто рефлекторно получилось, я даже не заметил, как оказался рядом с телом развалившемся на полу. Восстановить картину преступлений по следам не составило большого труда. Вот только, окровавленного трупа рядом не оказалось… хотя, стоп, почему не оказалось? Место преступления — одна штука, полуживой ёж в крови — одна штука, случайный свидетель или, быть может, соучастник преступления, пропахший насквозь ангаром — одна штука, орудие убийства, он же пуфик Крим — одна штука. Всё сходится. Улыбка как-то сползла с моей морды, когда Тейлз резко поднялся и посмотрел на меня замутнённым, но явно осознающим чего он хочет, взглядом. Или же это было кровавое марево — я в тот момент не понял, да и вспоминаю после всё это с каким-то содроганием. Два наполненных кровью расширенных зрачка застыли на мне, завораживая своей гипнотической силой, и полная острых как бритвы клыков челюсть медленно открылась, чтобы что-то сказать. Слов я не расслышал, а в голове мелькали картинки с Animal Planet, как в прерии хищники вот таким же взглядом смотрят на добычу. Сердце ушло куда-то вниз, захватив с собой и дыхание, которое оно где-то умудрилось перехватить, и дорожкой мурашек по хребту они двинули к чёрному ходу. Хоть бы не нашли. Хоть бы только не нашли. Я попятился, пока он интенсивно тёр глаза, и благополучно слинял со всей имеющейся скоростью. Очень быстро. Защёлка в ванне почему-то не показалась мне такой надёжной как раньше, хотя претензий до этого момента не возникало. Иголки дрожали, пот смешивался с кровью. Тот ещё у меня вид был. Как увидел себя в зеркале, так удивился, почему оно не треснуло, от переизбытка чувств. Душ помог как манна небесная, и успокоиться, и смыть с себя всё негативное, и запах шампунем перебить. Хорошо, хоть Крим спит, и моя маленькая паническая атака осталась случайным недоразумением. Судя по виду этого горе хищника и того как его шатало из стороны в сторону, упахало парня здорово. Как спущенная пружина, лучше и не придумаешь. Небось, опять в своих железяках копался сутки напролёт и вот к чему это привело. Себя загонял и мне чуть седых иголок не прибавил. Душ у нас был совмещён с сан-узлом, планировка так себе, но заикаться при Тейлзе о ремонте табу в нашем доме. Не дай, святые иглы, ему в голову придёт переложить плитку или заняться сантехникой. Бегать в маленький саркофаг из камня и весёлых обоев, выделенных одной моей розовоигловой подругой, на втором этаже, именуемый не иначе как, уборная наверху, совсем не хотелось. “Поднять настояние”. Или как-то так было в её заготовленной речи, когда Эмили вручала мне рулон с фотообоями. Ежи не краснеют – лозунг нашего поколения. Это враньё. И я вам скажу почему. На этих похабных постерах были изображены последние выпуски увеличенных фотографий модного журнала “Моби-су”. В нём местные фотографы размещали исключительно жительниц параллельного плана в очень провокационных позах, а если учесть что наши прекрасные половины и так к одежде долго привыкали, так сей ненужный элемент на изображениях сводился к незначительному минимуму. Естественно, никто такое в доме клеить не стал, а вот комнатушка на втором этаже почему-то оказалась крайней. В прямом смысле. Так что посещение стало чуть ли не платным и использовалось только в крайних случаях. Особенно после заявления Крим, желающей повторить подвиг горячо любимой мамочки. Ох! Сколько я пережил с тем клочком бумаги, вы себе представить не можете… нет, не подумайте чего плохого… всё равно подумали? Ладно, разубеждать бесполезно, просто скажу, что упросил Ваниллу встать в ту же позу, что и на плакате. В этот момент пришлось включить душ в контрастный режим и успокоиться ещё раз. Ну, может два, но это уже моё дело. Насухо вытерев себя и побрызгав с верху спреем в маленьком флакончике с лаконичным названием: “Иглы пустыни” – для твёрдых видов колючек и грубой кожи. На этикетке был нарисован кактус. Состав сего великого средства доверия не внушал, но посчитав, что кактусы не жалуются, решил, что и мне не стоит. Уверив себя, что это не удобрение и всё в порядке, я вспомнил про ягнёнка и незаконченные дела. Эксцессов больше не происходило. Наученный горьким опытом я продолжил нарезку мяса в защитной маске и перчатках. Овощи пришлось повторно приготовить, но в этот раз я повернул ручку в сторону с нарисованным огоньком, а не полным костром. Тейлза я тоже не обделил вниманием. Укрыл покрывалом, побрызгал сверху спреем и даже включил ночник. Сиреневый такой с сердечками. Крим нравится, на этом и порешили. Поборол желание запихнуть его в стиральную машину, оказалось куда сложнее чем проявить заботу. Пока он безоружен и фактически связан покрывалом грех пройти мимо и не пошалить. Бендер пискнул и я отвлёкся, надеясь, что во сне он осознает, как близко приблизился к краю. Я в свою очередь слил фруктовую мякоть на сито, залил кипятком и оправился проведать крольчиху. Мысль не из светлых, уж поверьте. Стакан морковного концентрата у неё на тумбочке успокоил мою совесть, а прищепка на носу, пусть не без дискомфорта, но сдерживала животные позывы. Вид кролика, схватившего собственные ушки, и улыбки на милой мордашке, заставили меня отупеть до дури и пялиться на это чудо с нескрываемым восхищением или вожделением… всегда путал эти слова. Шерсть цвета переливающейся полутонами охры, переходящая к светло-белой позолоте манила меня едва прикрытыми участками, выглядывающими из-под простыни. Стакан сам прыгнул в мою руку и резко опустел на две трети. Физический позыв вновь был урезонен, а вот совесть взбрыкнула. Меня так перекосило от вкуса, что ещё чуть-чуть и морковь из ушей полезет. А ей нравится! И значит моё мнение тут излишне. Сердцебиение ускорилось, ладони вспотели, в глазах появилась лёгкая муть. Прищепку можно снять. Не помогает. Не ведая, что творю, я подошел совсем близко и наклонился. Сладкая боль и истома пробежала по телу, ведь рядом с моей мордой оказалось что-то столь соблазнительное, столь притягательное и манящее, что держать себя в руках приходится только на дико сильной воле. “Сделай всё правильно мой ежонок…” Сглотнул. В висках как барабаны жилки стучат в такт её дыханию. Кулаки сжались до белых костяшек, в надежде, что боль приведёт в чувство. Помогло, но лишь потому, что я закусил губу. Сильно закусил, и пара капель крови упала на её губы. Синей вспышкой я выбежал из комнаты, решив, что сок я принесу потом. Почему-то почувствовал себя мазохистом. Видимо мне и правда нравится сводить себя с ума, разбиваться на кусочки и раскидывать их вокруг этого ушастого создания, а я ведь не её вижу перед собой. Пока не её. Нужно-то было просто поставить стакан и выйти. Так нет же, надо было так близко подобраться к краю. А если бы я не смог выбежать? Оторваться и совладать с собой. Что бы тогда было? И ежу понятно, что конец всему. — Ванилла, я так не могу! — шёпот из моих уст был слышен только мне, да и этот полудохлый хрип еда можно было назвать голосом. В горле пересохло, да так что голосовые связки, наверное, превратились в легко воспламеняемые нити. Закинув в себя успокоительного я, поджав колени, взгромоздился на кухонный стол и, зажав голову ладонями, окопался на кухне. Отсюда вид на гостиную есть, и место меня немного успокаивает. Не могу! Не могу! Не могу! Не могу! Не могу! Не могу! Не могу! Не могу! Не могу! Не могу! Не могу! Не могу! Не могу! Не могу! Повтор одного и того же слова раз сорок вкупе с покачиванием взад-вперёд возымел обратный эффект. Оказалось, что очень даже могу и главное хочу. Очень хочу. Организм был полностью готов для Зова и, так же как и Крим, с её чёртовым соком, спрашивать моё мнение не собирался. Чёртов дом. Чёртов Тейлз с его железяками. И я тоже туда же…. Хотелось выпить и выть. Очень хотелось.***
Белый песок под лапами очень сильно контрастирует с чёрным, почти матовым покровом. Одинокую фигуру, застывшую посреди бескрайнего ничто, вполне можно принять за мираж. Такой странный, такой загадочный. Словно и не воды ты хочешь больше всего на свете, нет, этот период уже прошёл, и сама смерть в чёрно-алом одеянии решила понаблюдать за твоими последними минутками. Видимо, жалкой жизни, раз ты загибаешься от галлюцинаций посреди безжизненной пустыни. Здесь ничего не растёт. Здесь никто не живёт и эта одинокая фигура совсем уж не к месту. Словно придя к тому же мнению, странник вдруг сорвался с места и оставил за собой столб песка. Места и, правда, гиблые, ведь единственные, кто ходят мёртвым караванным путём через белые пески, это контрабандисты из северного союза, но те не боятся ни бога, ни чёрта, ни военных, здешний путь самое то, чтобы встретить её. Смерть. Жара и ни одного оазиса в течение четырнадцати дней на верблюдах. Стоянка после такого марафона также дело опасное. Единственный очаг жизни на целый кусок пустыни это замшелая гостиница возле заводи и куска земли с лесом наполненными дикими тварями, которые и без того жрут друг друга. Так зачем разнообразить меню? В отличие от людишек и их горбатых зверушек, парень в чёрном справился с маршрутом за десять дней и несколько часов. Не слишком большая разница, но достаточная, чтобы быть на месте вовремя. У него осталось совсем немного, как и у всех на этой планете. Сутки, и можно будет начинать считать заново. Сумка сковывает движение, а на спине болтается все тот же обрез с перебитым серийным номером и засорившимся стволом. Механические части приходится смазывать раз в несколько дней и чуть ли не разбирать оружие при чистке, но парень не жаловался. Работает и ладно. Осталось всего три патрона и нож – вот и весь его арсенал. Белая пустыня не зря считается мёртвой, ведь существа, ползающие в толще песка, нельзя назвать живыми. Словно из страшной легенды, существа с выпирающими костями и просвечивающими телами убивают всё и всех, кто осмелится вступить на этот опасный путь. Из пятидесяти контрабандистов до конечной точки доезжают не больше двадцати и это в лучшем случае. Вот поэтому последнее время они стали нанимать зверушек с параллельного плана для охраны. Но это люди, а парень в чёрном всё-таки добрался до того места, к которому так стремился и, с каким-то брезгливо-отрешённым выражением посмотрел на двухэтажное здание из глины и растрескавшегося кирпича, зажатое между деревьями. Песка и тут конечно хватало, но граница пустыни располагалась в десяти минутах бега от этого места. Так что с воздуха оазис напоминал амёбу три километра в длину с озером и гостиницей посередине. Типичный кусок жизни, не место — сказка. Только вот домик этот — сущий барак, а озерцо кишит водными змеями и тварями похуже на дне. Чтобы жить в таком месте, нужно быть очень везучим и до зубов вооружённым, либо психом. Впрочем, одного другого не исключает. Хозяйка гостиницы была именно из таких. Какой именно, спросите вы. Да оба варианта, ответил бы парень. — Que tipo de pessoas!* Шеди! — За исключением очень редких постояльцев, появляющихся предупредив заранее, здесь можно было найти яркую представительницу клана земли юга на Мобиусе. Мышь по крови. Бандитку по духу. Впрочем, зову плевать на расу, пол и веру, лишь возраст для него преграда. — Еsta sou eu*, Тафи, — в отличие от неё, Шедоу был совсем не рад встрече. Пусть чертовка хороша собой, подтянута, отлично сложена и носила одежды разве что не прозрачней танцовщиц с востока континента, но то, что ему предстояло сделать, отбивало всякое желание любоваться прелестями развратницы мыши. На её лапках позвякивали колечки разного веса, разных узоров, но все из золота и в этом не приходилось сомневаться. Одно такое украшение стоит всего этого здания, а два — всего оазиса. Изящные движения и покачивающиеся бёдра, вокруг которых порхали полупрозрачные ткани, совсем не стесняли её движений. Что до принадлежности к какой либо стране, так она португалка, вернее иммигрантка, которой пришлось сбежать из-за правительства и его политики против жителей Мобиуса. Спросите, зачем надо было пересекать полмира и переплывать океан, чтобы скрыться от маленькой страны в Европе? Ответа вам никто не даст. И если вам всё же любопытно, то поинтересуйтесь у незадачливых путников, что покоятся на дне того самого озера неподалёку. Быть может, они вам расскажут, зачем гнались за ней аж до Австралии? — Комната наверху свободна, amigo, но твоя burro* будет ночевать на моей простыне. Расплатишься натурой. Nos compreendemos? * — Да понял я. Твой ломаный общий ужасен, — Шедоу бубнил себе под нос невнятные ругательства и всячески старался сохранить бесстрастное выражение на морде. Он глянул на неё в пол оборота, взял ключ со стойки, что занимала всю дальнюю стену напротив входа, и направился наверх. — Idiota, — Тафи лишь проводила его предвкушающим взглядом и поспешила занести имя в регистрационную книгу. Точно не понимая данного ритуала, мышь полагала, что так постояльцы будут иметь право жить в гостинице, что было не столь далеко от истины, но за время работы она ни разу не спросила ничего кроме имени. Что ещё мышка туда записывала, так же остаётся тайной. Знакомство этой парочки состоялось аккурат чуть меньше года назад. Тогда Шедоу только начинал курьерский бизнес, прокладывая на карте подходящие для дел маршруты. И вот, наслушавшись от городских про места, о которых лучше и не думать, решил не лезть на рожон в одиночку и через третьи руки договорился о записи в охрану каравана. Видимо, это впоследствии стало первопричиной дальнейшего привлечения животной расы к столь незаконному труду. Вот их и свела судьба на том самом островке. Раньше у мыши был постоянный партнёр, с которым она, видимо, и сбежала из своей страны или же подцепила по дороге, кто знает, не суть важно. Он погиб в военной стычке оставив хозяйку гостиницы на произвол судьбы. Люди, конечно, тоже подходили для зова, вот только отчищать комнаты от крови и договариваться с остальными постояльцами становилось с каждым разом всё сложнее. Не ровен час, спалят её маленький оазис за такие вот накладки. С Шедоу Тафи получила хоть какое-то постоянство и стабильность, не нужно было мучатся, но и тут были свои заморочки. Парень оказался с сюрпризами, и, надо заметить, сосем не из приятных… До восхода луны осталось меньше двенадцати часов.***
Собрав остатки мужества, воли и всего чего так не хватает, когда смотришь в лицо опасности, я отважился организовать совместный завтрак с принудительным посещением для всех жителей дома. Уж не знаю, какой приступ отчаянного безумия заставил меня сесть за одним столом с хищником в плохом настроении и соней в лёгкой прострации. Препарат, который я использовал вчера, до сих пор действовал и, надо отметить, совсем не дурно. Сижу напротив Крим и почти не волнуюсь. Ну, лёгкий трем в руках и разлитую воду можно не брать в расчёт. А вот нож я бы не отважился брать в руки в таком состоянии, поэтому эстафета была передана бурчащему под стол лисёнку. Судя по отрывочной информации, которую я смог таки разобрать, близится что-то грандиозное, и ему совсем не до посиделок. “Тестирование, видите ли, у него там, как будто работа и обождать немного не может”. А я тут готовь, старайся… Ой, чего-то меня не туда понесло. Кухня сейчас напоминала комнаты для совещаний, нежели семейный очаг, у которого можно вкусить пищу. Тусклый свет, поддерживаемый автономным генератором, в последнее время стал совсем ни к чёрту, и мой друг отказывался комментировать данную проблему. Последнее время лампы перегорают всё чаще, пробки вышибает чуть ли не каждый день, а запах палёной проводки стал почти родным. Как можно жить в таких условиях, я воспринимать отказывался и всеми силами старался сохранить остатки уюта, медленно исчезающего под тяжёлым грузом реальности. Жалюзи на окнах, того и гляди, станут чёрными, а грязь, скапливающаяся в углах, уже похожа на кучки мусора. Этому дому нужна уборка, но ни сил, ни желания я найти в себе не могу, а заставлять Крим… Хм, надо взять на заметку — превратить уборку в эдакое шоу с участием одного актёра с женской ролью — горничной. Я даже костюмчик ей подберу, интернет-магазины великая вещь. Хоть спать меньше будет, когда выздоровеет, и мне приятно. — Тейлз, как у тебя работа? Приближается наше освобождение? — я постарался придать своему голосу заинтересованный окрас, но не настолько, чтобы не следить за каждым изменением мимики Крим. Чует мое сердце, совсем запуталась моя крольчиха, бедные овощи скоро в кашу превратятся, если их так интенсивно тыкать и скрести по тарелке. — Всё хорошо, — как-то не слишком убедительно. Глазки в сторону, причём в ту же, что и мои, кусочки мяса разбросаны то тут, то там, словно он специально выстраивал на посуде какой-то узор. Может и так, за ним станется. — Я делаю успехи и “Торнадо” полностью демонтирован. Большую часть оборудования пришлось заказывать. Ну, помнишь, в прошлом месяце коробки помогал таскать. Вот! — Гласную букву он растянул очень театрально. Ладно, раз химичит, пусть продолжает, главное убрать его на какое-то время в ангар. — Это из-за которых я чуть спину не сорвал? А ведь ты, маленький эксплуататор, так и не сказал чего в них такого тяжёлого. Не кормить тебя, что ли, я прям не знаю. — Казалось крольчиха дёрнулась и даже заинтересовалось нашей беседой, но, нет, показалось. — И не спрашивай, — он отмахнулся, — тебе всё равно не интересно, помог и спасибо на том. Ах! Да, хорошо напомнил, я наверно заночую у себя и завтра тоже не выйду, так что приготовь мне паёк. Мяса и всего, ну ты в курсе, — я подавился и даже сок не помог справиться с этой новостью. Наверное, на моей морде появилось какое-то новое выражение, потому как Крим наконец-то вспомнила, как пользоваться столовыми приборами и даже потянулась за порцией мяса. Думаю, это у неё гормональное. Вон как флюиды по кухне распыляет. Такое ощущение, что я их даже вижу, а не чувствую огромное давление на рецепторы, а Тейлзу хот бы хны, ни чует ничего и только и знает что работает. Даже сейчас что-то на салфетке пишет. Цифры какие-то, ну да бог с ним. — Крим, ты как? Получше? – она встрепенулась, словно услышавшая хруст ветки совсем рядом. Испуг? Видно ведь, что что-то с ней не так, но определить толком, что именно происходит в данный момент, я не могу. Нужно было трясти Ваниллу лучше. Подготовила, блин. Время, потраченное в бдении, только укрепило мою решимость, а заодно и дало лисёнку нормально выспаться, иначе бы я, от нечего делать, развлекал себя шуточками над Тейлзом. Спящий лис в доме — это ж классика розыгрыша. Вернее, классика моей личной таблицы. В общем, у меня есть такая тетрадка, в которой… стоп, не время сейчас. Всё удачно складывается, и нам с Крим не должны помешать. Как там у людишек: “Таинство греха? ” Забавное словосочетание, но, пожалуй, это оно самое. — Я… в норме, — иголки затрепетали даже от её голоса. Совсем забыл, что её оружие не только запах. Беруши помогли бы, но их у меня под рукой нет. Просчитался. Ничего, исправим. Обычно Тейлз в такие моменты тоже вставлял слово, но сейчас решил смолчать. Видимо, дело действительно серьёзное, может, расспросить? “Своих проблем мало, так ещё чужие решил себе прибрать?” Язвительный внутренний голос прав. Сначала Крим, а уж потом всё остальное. Всё равно страшно. Как себя ни уговаривай, но никуда от этого не деться. Тем более, в этом доме. Она же такая маленькая, хрупкая, плюс, немного болезненная. Да как она вообще Зов перенесёт? Это ж стресс и тела, и духа, и риск для жизни, всё в одном флаконе. Нет, есть и приятная сторона, даже несколько, но почему нам постоянно приходится совать язык в мышеловку, чтобы получить заветный сыр? Суём язык, а отрубает голову, между прочим. — Славно. Не перетруждайся. Лучше ещё отдохни. — Она только слабо кивнула и вновь вернулась к пище. “Ещё немного такого отдыха и Крим в овощ превратится. Вот как раз такой, который в рот отправила. Ну, или растение. Хм… а, может, так лучше, мне ухаживать за цветком будет гораздо проще, полил, удобрил, поставил под ультрафиолет, и сиди, наслаждайся”. Мысли о цветах, напомнили мне об одной общей знакомой. Космо. Эдакая девочка цветочек. Милая, заботливая, симпатичная, к Тейлзу присматривается. Ах, да, забыл упомянуть, размножается спорами и почкованием – уникальная, надо заметить, личность. Не завидую я её партнёру, сначала обездвижит пыльцой, а потом происходит какая-то чертовщина с участием тычинок и пестиков… Ббрррр. Сам не видел, да и желания особого нет. Флора и фауна не должны настолько тесно взаимодействовать, нам и своих межвидовых проблем хватает. При учёте, что даже если виды разные при союзе во время луны вполне может что-то, да получиться. Эдакий гибрид, но вероятность такого действа кране мала и бесконечно стремится к нулю. Если я захочу иметь потомство, думаю, Эмили мне не откажет. Ну, даже если и откажет, то Зов разрешенья не спросит. На том и живу. Как подумаю, что по отношению к родному человеку настолько циничен, аж тошно делается. С другой стороны, не могу завалить в койку почти созревшую малолетку. Парадокс прям. За этими думами, я не заметил, как Тейлз отправился в ангар, прихватив с собой увесистый чемоданчик для обедов. Всё же мясо оставшееся забрал паршивец, ну ничего, вот вернётся, неделю у меня на овощах сидеть будет. А на обед вместо жидкого запеканку жрать заставлю. Да! Всё! Решено! Крим тоже покинула кухню, только вот, в отличие от лисёнка, я не стал провожать её взглядом, а оправился следом прямо до комнаты и заблокировал дверь снаружи. Теперь она уж точно не выберется и даст мне время подготовиться морально. Пусть спит, а там поглядим. Система дома указывала на то, что ангар заблокирован на неопределённое время, что тоже меня вполне устраивало. Пожалуй, можно даже вздремнуть немного, пока я ещё вменяем и могу контролировать себя, но это только после некоторых приготовлений. Тем же днём, но позже. Я расположился в гостиной на диване, медленно поглощая через трубочку коктейль с лёгкой дозой алкоголя. Кубики льда плавали в нём, забавно стукаясь друг об друга, вызывая у меня улыбку. Вокруг плыли цветные пучки света, и мир был наполнен десятками запахов, о которых многие и не догадываются. Голос такой глубокий и зовущий, шепчет мне о долге, о судьбе, о моём злом роке. Чувства и мысли подстёгивают, будоражат сознание, и взгляд медленно становится чуть диковатым. Взгляд мечется из стороны в сторону, рассматривая, как преображается всё вокруг. Глаза наливаются бурлящей по всему телу кровью и тысячи игл на моей коже, словно отдельный организм, посылают электрические сигналы, вызывая лёгкое покалывание и дрожь предвкушения. В зрачках вполне можно разглядеть отражения чёртиков, жгущих последние искорки морали и скованности. Свобода. Такая, какой я не мог ощутить в этих стенах. Моей новой клетки. Годы идут, судьба всё та же, хоть беги, хоть стой, хоть падай. В нашем мире ничто не меняется, ведь раз в цикл в нас просыпается зверь, и не важно, хищник ты или жертва. Это чувство одно на всех… вечная охота и веселье, вот что это. Ни страхов, ни упрёков, никакой совести и моральных ограничений. Дикие и чистые инстинкты, объединяющие нас в пары, и сегодня этот жуткий голод будет утолён, быть может, ценой собственной жизни…Видимо, время пришло.
_________________________________________________________________ * Que tipo de pessoas! (Какие люди!) esta sou eu Тафи (Это я, Тафи) burro (эм… филейная часть ежа, я полагаю) nos compreendemos? (мы друг друга поняли?) Очень вольный гугл перевод с португальского.