* * *
На учёбе никак не могу сосредоточиться, хотя на ней и так постоянно теряю концентрацию внимания. Мне мешают учиться. Я даже думал, что это происки Курамы, но осторожные расспросы лиса уже после того, как мы подружились, ситуацию с моими повторяющимися жизнями не прояснили. Попробуй усидеть на уроке, когда у тебя словно шило торчит в одном месте, в то время, когда ты пытаешься послушать Асуму-сенсея или Ируку. Вот главное, как только я перестаю это делать и ложусь на парту, погружаясь в свои мысли, «шило» пропадает. Это весьма меня раздражает. Мне не дают выбора учиться или не учиться. Сейчас моя голова была занята Учиха Саске. Вот смотрю на него и даже не верю, что это тот человек, который позвал меня жить к себе. Та же отмороженная высокомерная задница, как и всегда, хмыкает и фыркает на вопросы одноклассников, на меня, может, разок только взглянул. Я даже испугался, что всё вернулось на круги своя, и эта внезапная дружба мне вообще почудилась, я, наверное, всё-таки уснул на уроке. После учёбы Учиха подождал меня возле качелей. У меня сразу отлегло от сердца, и, не сдерживая свою улыбку от уха до уха, я потащил его к своему жилищу, которое скромно называю «берлога». Саске, судя по его чуть округлившимся глазам, кажется, оказался под впечатлением. Я, правда, немного прибрать забыл, но это потому, что гостей не ждал ещё ближайшую пару лет. У моего нового-старого друга задёргался глаз, когда он обозрел раскинувшийся по всему полу беспорядок. — Наруто, пообещай мне, что отныне ты всегда будешь убираться в собственной комнате, — наконец выдохнул Учиха, грозно посмотрев на меня. Да умел бы я делать теневых клонов, то обязательно бы одного послал, чтобы убраться. — Эхе-хе, — печально вздохнул я, ероша волосы на затылке, — я просто забывал мусор выкинуть. Но с сегодняшнего дня обещаю убираться! — лишь бы он не передумал брать меня к себе, ведь действительно глупо вышло, если бы я только знал о его приходе, а то ведь не знал, что странно для меня. Саске, нахмурившись, сел на мою кровать, которая была самым чистым местом в комнате, заваленной банками из-под лапши, исписанными свитками и всякими обёртками. Я вытряхнул из коробки последнюю пачку заварной лапши и стал складывать туда свои вещи. Несколько свитков, три футболки, ещё одни шорты, пару чистых трусов, плакат с эмблемой Конохи — вот, в принципе, и всё, последнюю лапшу мне, кстати, взять не разрешили. Я уже стоял на выходе, когда меня остановил недовольный голос Учиха: — А убраться тут? — Ээээ, но… — меньше всего мне хотелось быть в этом месте ещё хотя бы пару мгновений, но, сообразив, что это что-то вроде проверки, воскликнул: — Я мигом! Нашёл мусорные пакеты и начал быстро сгребать в них мусор с пола. Саске даже помог мне. Мы довольно быстро управились и выкинули восемь битком набитых мешков. А комната такой большой кажется, когда её уберёшь, подумалось мне, когда я бросил на неё прощальный взгляд. Надеюсь, мне нескоро она понадобится. — Считай, что это наша первая миссия. Мы только что сделали мир немного чище! — сказал Учиха, когда мы вышли. — Да! — я подпрыгнул от радости, что теперь точно буду жить у своего друга. Теперь можно будет заранее заняться его перевоспитанием, чтобы он не свалил к Орочимару и раздумал мстить своему брату.* * *
— Саске, а ты… ты столько всего прочитал, может, ты расскажешь что-то мне? — вечером мы после ужина, приготовленного Мито-сан, так же лежали рядом на футонах. У меня была как бы своя комната, но спать я предпочитал рядом с другом, к тому же, тот был явно не против. Наверное, всё из-за его кошмаров. — Могу рассказать, как образовалась Коноха, хочешь? — он коснулся моего плеча, словно хотел, чтобы я подвинулся к нему. Я переместился поближе, и он обнял меня, это было неожиданно и приятно. Всё это немного странновато, но, думаю, наедине можно такое позволить. Наверное, Саске, так же, как и мне, очень одиноко. Он перебирал мои лохматые пряди и рассказывал про Хашираму, деда Цунаде, и своего беспокойного родственничка, Учиха Мадару, объединивших кланы Сенджу и Учиха, к которым присоединились кланы Хьюга, Абураме, Нара, Акимичи, Яманака, Инузука и разные другие. Я всё это знал, но так приятно, когда это тебе рассказывают, да ещё и рассказывает твой друг. Слушая, слышал, что Саске и самому интересно всё это мне говорить, так он чувствует свою нужность. Поэтому решил, что с этого момента буду всё у него спрашивать, даже всякие глупости, типа почему трава зелёная и небо голубое. Начиная со следующего дня, мы принялись за регулярные тренировки, к которым приступали сразу после возвращения из Академии. Саске сказал, что после случившегося с кланом и после того, как он провалялся две недели в больнице, он немного растерял сноровку, но мне его всё равно не обогнать. Это был вызов, и, что странно, рядом с ним не чувствовалось прежней скованности, словно мои «кукловоды» позволяют мне учиться, и это только подстегнуло мой энтузиазм. Мы бросали сюрикены и кунаи. Раз за разом в каждой жизни во время учёбы в Академии мне метательное оружие доставалось только на десять минут на время тренировки, ведь своего у меня не было. Подбирал, конечно, на полигоне забытое или выброшенное, но оно обычно было непригодно к использованию. Центр тяжести смещён или уголок загнут, всё летит не туда, куда задумывал. В общем, когда Учиха поделился со мной нормальным снаряжением, дела пошли в гору. Не сразу, ведь тело семилетнего мальчика это тебе не тренированный шиноби шестнадцати лет, но я всегда был упорным, а зная, с чем и с кем мне предстоит сражаться, упустить такую возможность потренироваться никак не мог. Саске, кстати, действительно растерял сноровку, мы были почти на равных, что его немного удивляло, ну да, я же шалопай и дурачок, как все считают. Потом мы занялись тайдзюцу, вот тут он легко блокировал мои удары, но и это до поры до времени, в этом возрасте я ещё очень плохо управляюсь с чакрой и не могу двигаться быстро или добавлять силу, а у моего друга это всё уже неплохо получалось. Он показывал мне приёмы, и я отрабатывал их, помня про Рока Ли и про то, что у него вообще нет техник шиноби, а его тайдзюцу будет на уровне великих мастеров. Через две недели наших занятий во время спарринга я вдруг заметил, что у Саске активировался шаринган. Чуть не заорал ему об этом, но вовремя вспомнил, что как бы не должен знать про додзюцу клана Учиха, иначе это будет слишком подозрительно: откуда семилетний сирота о таком в курсе? Он, видимо, что-то почувствовав, остановился, и тогда я воскликнул: — У тебя глаза вдруг покраснели! — Это особенность нашего клана — шаринган. Мне наконец-то удалось его пробудить! — обрадовался Саске, ну как «обрадовался» — его лицо осталось безразличным, но в голосе появились некоторые «счастливые» нотки. Получается, что он пробудил его на шесть лет раньше, чем состоялась наша первая эпичная битва с Хаку. Я чуть не присвистнул. — Сколько запятых вокруг зрачка? — спросил он, шире открывая глаза. — Одна, — кажется, мой друг ожидал чего-то большего. Ну не мог же я его «обрадовать» тем, что обычно он пробуждал свой шаринган после тринадцати лет, поэтому, широко улыбнувшись, стал скакать вокруг него и с детской непосредственностью спрашивать: — Саске, а что он может? Это какая-то крутая техника, да? — Шаринган — это кеккей генкай, улучшенный геном клана Учиха, — пояснил почти последний представитель названного клана. — Он не появляется с рождения, а активизируется только во время тренировок или сильного стресса. Шаринган позволяет видеть потоки чакры в теле, копировать приёмы дзюцу, даёт ясность восприятия, а ещё скорость, — Саске ломанулся к дереву, показывая мне свою «скорость», потом, вытащив кунаи, ловко вогнал все в мишень, изобразив ими символ Конохи. Затем он вдруг резко присел и уткнул лицо в ладони. Я тут же вспомнил, что шаринган потребляет огромное количество чакры, и решил, что у него просто её не хватает для поддержания своего додзюцу долго, всё-таки нам ещё только по семь лет. — В глаза словно песка насыпали, — с обидой в голосе тихо пробормотал он про себя, но я услышал, правда, вида не показал, не желая расстраивать друга. Вместо этого сказал, рассматривая его символ Конохи: — У меня ничего не получается, сколько бы я ни тренировался. Саске посмотрел на меня уже простыми, своими обычными чёрными глазами. — Бака, я с четырёх лет тренируюсь почти каждый день, а ты только недавно начал и уже хочешь меня превзойти? Если будешь усердно заниматься, то однажды и сам так сможешь. — Ха! Тогда я тебя точно переплюну! — я добавил хвастливых ноток и стал собирать сюрикены, отвлекая Саске от его шарингана. Иначе замордует себя, я его знаю, такой же фанат тренировок и чтобы-стать-сильнее-и-отомстить-Итачи. С него станется пробудить шаринган и пойти мстить. Саске некоторое время смотрел на меня, а потом взял кунай. — Слушай, Наруто, для того, чтобы всегда попадать в цель, есть один секрет. — Что? Какая-то крутая техника?! — оживился я, радуясь, что Учиха отвлёкся от своего шарингана. — Ещё какая! Такая крутая, что для неё даже печати не нужны, только сила воли. Смотри внимательно. Он встал напротив мишени. — Чтобы попасть, нужно почувствовать, как тебя и твою цель соединяет тонкая невидимая нить. Её нельзя заметить, но она есть. И когда делаешь бросок, то просто не можешь промазать, потому что кунай скользит по нити и не может с неё соскочить. Здесь даже целиться не надо, так как оружие — это часть твоей руки. Ты ведь, когда показываешь куда-нибудь пальцем, не целишься, а просто показываешь, и тут всё точно так же, — он демонстративно, не глядя, метнул кунай, и тот оказался в центре мишени. — Я понял! Ну держись, Саске, я тебя превзойду! — воскликнул я радостно. В последнее время я стал метать оружие намного лучше, но так, как у Саске, всё не получалось, конечно же, немного хитрил, не показывая своего умения и демонстрируя неуклюжесть. К тому же, в сказанных моим другом словах был смысл, удивительно, что семилетний ребёнок до такого додумался сам. Увидев мои приготовления из нескольких кунаев, он отошёл в сторонку и даже спрятался за брёвнышко, украдкой потирая глаза. — Смотри, Саске! — я подпрыгнул и метнул кунаи в три мишени. Они попали точно в яблочко. Лицо Учиха утратило свою невозмутимость, даже рот чуть приоткрылся, я еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Последний бросок я сделал в ту мишень, которую поразил Саске, и выбил его кунай, заняв центр. Он даже глаза протёр и громко сказал на каком-то странном языке: — O-fi-get!