***
Когда вечер сладкой дремой сковал безжизненную равнину, путники, облегченно вдыхая прохладный воздух, достигли ворот Мории. В казавшихся серыми потухших глазах Фродо читалась полная покорность судьбе. Он еле переставлял ноги, следуя простой логике своего движения – всегда идти вперед. Под ногами хлюпала чавкающая жижа, которая липкими клешнями обхватывала ступни и, подчас казалось, что она хочет притянуть к себе полурослика. Хоббит брезгливо дернулся, стряхивая черные вязкие капли мутной воды, и обреченно обернулся назад. В двух шагах от него шел Сэм, понуро держась за лохматого Билли и что-то тихо нашептывая ему. Грустные глаза садовника были подернуты слезами, которые он еле сдерживал, но хоббит держался ради пони, ради хозяина и только потом ради себя. Фродо вновь посмотрел вперед. Большие, когда-то величественные, а сейчас коряво стоящие в полном забытье падубы казались древними витязями, поставленными здесь еще во времена дружбы гномов и эльфов. Своими мощными руками они подпирали нависшее небо, то ли защищая забредших сюда путников, то ли закрывая путь к спасительному свету. Фродо поежился и поспешил к Гэндальфу, который водил рукой по холодным шершавым стенам, пытаясь отыскать дверь туда, куда никто не стремился попасть. - О! Двери гномов очень трудно разыскать! – с неподдельной гордостью произнес Гимли, единственный во всем отряде радующийся возможности посетить Казад-Дум. - Сами мастера порой уже не могут отыскать их или открыть, если забыт их секрет. - И почему меня это не удивляет, - покачал головой Леголас, картинно вздохнув, и прошел мимо грозно бурчавшего гнома. Если взгляды убивали, то Леголас был бы пронзен тысячами отнюдь не дружелюбных стрел, вылетавших из-под насупленных бровей гнома. Фродо позволил себе улыбку, которая с тихим шелестом скользнула по губам, да так и осталась там. - Они ершатся, как боевые петухи, - рядом произнес негромкий голос, и хоббит обернулся, встретившись глазами с Наярой. Девушку словно знобило, она мелко дрожала и куталась в плащ, с некоторой опаской посматривая по сторонам. - С тобой все в порядке? – забота о другом участнике отряда застелила колыхающийся страх Фродо, и хоббиту захотелось чем-нибудь помочь девушке. - Не переживай. Все в порядке, - не очень уверенно произнесла Наяра, не спуская глаз с эльфа. - Ты так на нем дырку прожжёшь, - улыбнулся Фродо, с интересом наблюдая за Леголасом, который почувствовал спиной взгляд, но собрал всю волю в кулак и не решался повернуться. - Эм… О чем это ты? – Наяра удрученно скользнула взглядом с эльфа на хоббита и, встретившись со смеющимися голубыми глазами, смешалась. - О том, что нам не нужен дырявый эльф, - весело проговорил Фродо, с нескрываемым удовольствием отмечая, как краснеет девушка. - Знаешь, в этом есть ряд плюсов, - Наяра хихикнула, представив себе бубликообразного эльфа, и стала загибать пальцы на правой руке. - Во-первых, по нему будет сложнее попасть нашим врагам; во-вторых, враги просто ошалеют от одного вида такого эльфа и сразу сдадутся нам; в-третьих… - девушка задумалась, постукивая пальчиком по нижней губе и хмуря лоб, в попытке придумать еще что-нибудь эдакого. - Хватит! – взмолился Фродо, держась за живот от смеха и во всей красе представляя величавого Леголаса в виде баранки, от которого разбегаются в ужасе орки, варги и прочая нечисть. Что-что, а вот воображением полурослика природа не обделила. - Наяра, перестань! – Хоббит уже смеялся во все горло, ловя на себе удивленные взгляды Хранителей. Только принц, фыркнув, неприязненно посматривал на них, словно слышал их разговор. - Фродо, - попросила Наяра, отсмеявшись и теперь пытаясь восстановить дыхание, - пусть это будет нашим маленьким секретом, хорошо? – девушка взглянула в глаза полурослика, и тот с готовностью кивнул, - В конце концов, то, что мы с тобой так смеялись над эльфом, при всей абсурдности ситуации, - хоббит снова прыснул, зажав рот кулаком, чтобы подавить рвущийся наружу смех, и стал быстро махать ладонью, призывая себя к серьезности, - не совсем красиво по отношению к Леголасу, - Фродо кивнул, понимая, что они могли обидеть принца. А также полурослик понял, что во всей этой невинной шутке эльф будет обвинять только Наяру, и снова зло и холодно будут смотреть его глаза. Фродо вздохнул, помотав головой. Какие же они глупые! Ругаются, дерутся, подначивают друг друга, а жизнь проходит мимо. А жизнь в любой момент может оборваться, и как горько будут они жалеть, что не успели сказать что-то или спросить. И почему мы не ценим тех, кто рядом с нами? Почему так редко говорим им слова признательности и участия? Почему считаем, что они всегда будут неподалеку, и у нас есть уйма времени, чтобы вот потом, когда-нибудь, может быть сказать то, что переполняет наше сердце? Но случается так, что этого «когда-нибудь» не наступает. И «может быть» уже не подвластно нам. А мы лишь хватаем руками разгоряченный воздух, до конца не веря, что уже не вернешь и не скажешь уже ничего… И Фродо молча подошел к девушке и крепко сжал ее руку. - Спасибо тебе за все, Наяра, - серьезно произнес он. - Спасибо! - Это тебе спасибо, Фродо, - тихо ответила девушка, без прежнего смеха и веселости глядели ее глаза. - Тебе! Девушка внезапно осознала, что храбрый полурослик с большими тоскливыми, когда-то с детской восторженностью взиравшие на мир, глазами как-то странно, можно сказать благотворно, влияет на нее. Нет, это не было тем постыдным, низким ощущением лжесвободного вдоха от того, что кому-то хуже, чем тебе. Полурослик, сам того не ведая, скрадывал тяжесть ее сердца, заставляя как в детстве смеяться и верить, ухохатываясь вместе с ней. Порой девушке даже казалось, что это она несет Кольцо, а Фродо своим присутствием бережно принимает часть груза на себя, упрощая ее путь. Наяра посмотрела на молчаливого и такого родного хоббита. Да, у каждого из нас свое Кольцо и своя Роковая гора. И вся наша жизнь – это нескончаемый путь к пожирающей огненной лаве, которая расплавляет одну, но тут же навешивает другую побрякушку, вновь отправляя в дорогу. Кто-то скинет оковы и станет свободным; кто-то превратится в раба, жалко вымаливающего крохи с барского стола; кто-то дойдет до конца, познав все сполна, а кто-то опустит руки посередине тропы… - Смотри, Гэндальф нашел дверь! – восторженно прозвучал голос Фродо, прервав размышления Наяры. Черная мутная жижа, растекающаяся зловонным озером позади них, вызывала отвращение и страх перед неизведанным, и хоббит если не мечтал, то уж хотел бы скорее зайти в подгорное царство гномов, только подальше от этой скрывающей что-то воды. Наяра кивнула и пропустила вперед полурослика, последовав за ним. Высокая дверь, видимая только при свете луны и звезд, поражала воображение. Мифрил – наибольшая драгоценность подгорных гномов, погубившая их и породившая страшное зло - замысловатыми узорами раскрасил большой каменный вход. - Тебе не надоело шушукаться за моей спиной? – сердито прозвучало около уха, и девушка подпрыгнула от неожиданности. - А тебе не надоело ходить за мной по пятам, подкрадываясь со спины? – едко ответила она эльфу, который, скрестив руки на груди, стоял и зло поглядывал на нее. - Тебе не хватает смелости сказать мне что-то в лицо? – презрительно спросил принц, пропуская мимо ушей последнее замечание девушки. - А тебе? – вдруг проникновенно спросила Наяра, подойдя практически вплотную к эльфу, и долгим пристальным взглядом посмотрела на него. - Тебе хватает смелости? – почему-то тихо переспросила она. У Леголаса перехватило дыхание. Он не знал, что ответить, пытаясь скрыться от настойчивых глаз, бесцеремонно врывающихся в его душу, привнося хаос в размеренный перестук его сердца. - Я так и знала, - протянула девушка, и взгляд на миг потух, сверкнув вновь уже совершенно другим чужим выражением. - О чем это ты? – сквозь зубы бросил эльф, досадуя на прерванный зрительный контакт. - Неважно, - ненавистная Леголасу усмешка тронула губы девушки. - Я услышала тебя, мой принц, - издевательски продолжила Наяра. - И впредь постараюсь, чтобы ваши любопытные ушки не могли подслушать моих разговоров! Мой кренделёк! И девушка, подмигнув опешившему от такого фамильярного обращения эльфу, гордо прошествовала вперед. Туда, где маг уже несколько минут бился над вопросом как открыть злополучную дверь.***
Следующее, что произошло около врат Мории, Наяра будет долго помнить, как бы ей не хотелось этого забыть. Несколько мелких, но все-таки по-своему значимых событий слились в один безудержный, сметающий все на своём пути снежный ком. Лавина настолько мощной по своей разрушающей силе накрыла Хранителей, и девушка растерянно смотрела на все происходящее будто со стороны. Вот Мерри с Пином запускают по мрачному темному озеру блинчики плоских камней, со свойственной только им пустоголовостью будоража и без того смердящую, злобно дышащую гладь воды. Вот пони, испуганно всхрапнув, пускается вскачь, а бедолага Сэм замирает с расставленными руками, и крупные слезы катятся по его щекам, размазывая грязь и придорожную пыль. Арагорн сейчас же выхватывает свой меч, а Леголас с хищным и пугающим выражением сузившихся глаз всматривается в темноту. Скрип отворяемой двери, отступившей перед знанием мага и смекалкой Фродо, приглашает войти внутрь неизведанности, завлекая в ловушку. Или дарит крышу над головой? Наяра слушала свое бьющееся сердце, превозмогая животный страх перед пещерой. Ей почему-то захотелось точно так же, как Биллу, пуститься отсюда на всех парах, поближе к небу, к деревьям и вольным степям. Она перехватила странный взгляд Леголаса, и зло отвернулась, опалив эльфа, словно виня его в своем слабодушии. Гэндальф сделал шаг в вязнущую пустоту, от которой даже затхлого дыхания было не дождаться. И девушка медлила последовать следом, подрагивая от сковавшего ее напряжения, от навязчивого страха, что там слишком мало воздуха. Отчаянный истошный вопль больно хлестнул по ушам, заставляя Наяру вздрогнуть. Обернувшись, девушка увидела как бледно-зеленое слизкое щупальце, вырвавшееся из недр мертвого озера, схватило Фродо за ногу, утаскивая в пучины своего обиталища. Разгорающаяся внутри ненависть к своей слабости и безволию, к смрадному головоногому, покушавшемуся на ее друга, яркой вспышкой вспорола сознание Наяры, под грозное улюлюканье унося с собой тленное покрывало страха. Издав нечеловеческий рык и на ходу доставая кинжалы, девушка бросилась к озерному чудищу, полностью показавшемуся из воды. Не смей! Никогда! Оставлять! Друзей! Тряпка! Не смей! Их! Предавать! Борись! Борись до конца! И девушка, яростно размахивая мечами, остервенело наносила все больше и больше рубящих ударов, наслаждаясь проливающейся голубой кровью врага, истерично хохоча во весь голос.***
Его вой, жуткий, пробирающий до самой души, заставил Леголаса вздрогнуть. Сколько невиданных прежде врагов им предстоит встретить? Сколько потерь они понесут? Эльф стоял позади Наяры, которая с бешеным выражением глаз обрушивала удары, безжалостно обрубая тянувшиеся к ней щупальца. Ее злобный дикий хохот пробирал Леголаса не хуже вопля чудища, и эльфу казалось, что девушка борется с собственными монстрами. Новая стрела покинула ложе чутких пальцев Леголаса и устремилась вперед, неся с собой музыку спущенной тетивы и впиваясь в дико вращающуюся зеницу спрута. Моллюск взвыл, беспомощно разжимая щупальца, удерживающие добычу и поднося свои пальцы-руки к обезображенной голове. Своими присосками он осторожно ощупал торчащую стрелу, пытаясь собрать стекающую муть из глаза, и жалобно взвыл, проклиная хозяина, который повелел ему достать любой ценой полурослика, и эльфа, погрузившего его и в без того непроглядный мрак. Его одиноко взиравший глаз, из которого, казалось, проливались горькие слезы остервенелой боли, зацепились за коричневый силуэт с золотистым ореолом. С невообразимым диким отчаянием и злобой, он подался вперед, круша все на своем пути, становясь в десятки раз сильнее, подгоняемый жаждой отомстить, разорвать на части и упиться сладкой кровью эльфа. Леголас прикрывал отступление друзей вглубь пещеры, когда, оглянувшись, увидел несущееся на него беспозвоночное, которое теперь поменяло окраску. Половина тела его, как и раньше, была раздражённого черного цвета, а другая казалась беспомощной пепельно-серой. На краткий миг принц застыл. Ему привиделось, что небольшие прозрачные капли падают из единственного целого прищуренного глаза обитателя озера. Он что? Плачет? Леголас опустил лук, ошеломленно смотря на чудище, и в последний момент с правой стороны увидел мчавшееся в его сторону щупальце. Короткий взмах кинжала - и бесформенная, отверженная плоть отчаянно извивается, задерживая на себе взгляд эльфа. В красноватых глазах головоногого мелькает яростный восторг, и чудище, завершая свою обманную атаку, сминает ничего не подозревающего принца, высоко поднимая его над землей.***
Наяра убегала предпоследней, ее буквально силой впихнули в пещеру, когда она со звериной жадностью кромсала аморфную плоть спрута, не замечая, что кровь врага липкими каплями стекает со лба, очерчивая синеватые дорожки по щекам. Ее не отрезвил ни встряхнувший за плечи Арагорн, ни Сэм, тянувший за рукав, ни Леголас, обеспокоено смотревший на нее. Лишь тихий просящий голос Фродо сдернул завесу животной ярости, и девушка споткнулась о невидимую стену, приходя в себя. Она не пыталась язвить устало подталкивающему ее к пещерам Леголасу, который иногда отвлекался от Наяры, чтобы пустить стрелу в ненасытную тварь. Девушка ввалилась в пещеру, тяжело переводя дыхания, разгоряченная от бурлящей ярости. Наяра сделала несколько шагов вперед, когда боль, нестерпимая мучительная боль, острым ножом прошлась по телу, заставляя согнуться пополам. Она упала на жесткий пол, больно ударившись о него коленями, не замечая царапающих мелких камней. Живот скрутил новый болезненный спазм, отдававшийся в области ниже ребер, и девушка, опершись ладонями о твердь пещеры, надсадно закричала. Ее крик эхом прошелся под сводами Казад-Дума и затих, никого не растревожив. Наяра тяжело дышала, не обращая внимания на столпившихся рядом друзей. - Больно! Больно! – шептали пересохшие губы, и глаза лихорадочно бегали по стенам пещеры. - Почему так больно? Неожиданно боль стала отпускать девушку, но вместе с тем появилось ощущение удушливости, и Наяра, схватившись за горло, жадно сглатывала плотный воздух пещеры. - Что с ней, Гэндальф? – обеспокоенно спросил Арагорн. Он хотел подойти к девушке, но та дернулась от его приближающейся руки, затравлено взглянув в глаза. - Не знаю, Арагорн, - протянул маг, проводя рукой по воздуху около девушки. - Мне кажется, она чувствует не свою боль, - удивленно закончил Гэндальф, так и застыв с вытянутой рукой. Яркая вспышка пронзила сознание, выхватывая слова Гэндальфа, вбивая услышанный смысл. Чужая боль! Чужие муки! Не ее! Но почему она чувствует страдания? И чьи они? А оголенные страхом и недавней битвой нервы уже выхватывают из невидимого потока только им одним понятную информацию. Они улавливают мерцающие тонкие нити, связывая в причудливые узлы людей и события, подчиняясь неведомым законам и правилам. Но девушке, извивающейся на полу, сейчас это не интересно. Может потом, но не сейчас. И только один вопрос, бьющийся в воспаленном мозгу, нуждается в ответе: "Чья это боль?!" Внезапно перед глазами появляется лицо. Со спокойной уверенностью и добротой смотрит оно на нее. И ласковая улыбка озаряет его. НЕТ! То ли крик, то ли стон сорвался с губ, и девушка резко вскакивает на ноги, до конца не соображая, что делает. НЕТ! И ноги сами несут назад к входу, оставляя позади опешивших друзей! НЕТ… Шепчут чуть подрагивающие губы, и засохшие слезы больно щиплют глаза.***
Щупальце со всей своей мощи сдавило Леголаса, отнимая даже саму мысль, чтобы дернуться. Руки, прижатые к телу, бессвязно пытались нащупать кинжал, но спрут пресек эти жалкие попытки, еще сильнее сжав эльфа и наслаждаясь муками боли, исказившими его благородное лицо. Принц не мог понять, как он так легко попался на эту простую уловку, когда сметающий вихрь ненависти стиснул в своих жестких объятьях. Боль не была новой или с чем-то там несравнимой. Она была ожидаемой, но, тем не менее, Леголас не смог приготовить себя к ней, успев лишь потопить крик в своем горле. Нет, ему совсем не надо было, чтобы отряд, так удачно скрывшийся в пещерах, возвратился за ним, подвергая себя опасности. Как он недавно сказал Наяре? «Никто не давал обетов идти дальше, чем мы того захотим». Что ж, его путь закончится здесь и сейчас. Жаль? Немного. Совсем чуть-чуть… Перед глазами в бешеном ритме плясали красные круги, то полностью застилая собой все пространство, то отходя вдаль и превращаясь в небольшие точки. От этой свистопляски кружилась голова, и чувствовался чуть солоноватый привкус крови. Эльф вдруг увидел лицо отца, с выражением полной грусти он смотрел на него и что-то шептал, и не было в короле ни величия, ни прежней надменности. Лишь обычная родительская любовь, сильная и нежная в своем проявлении. Прости, отец, люблю... навеки… А потом он увидел Наяру. Девушка стояла, простирая к нему свои руки, и глаза, ставшие вдруг отчего-то медовыми, со страхом и болью смотрели на него. Прости… Я боялся признаться себе… Я высокомерный глупец… Упустивший собственное счастье… Он улыбнулся сухими губами и поблагодарил Эру, что тот в последний миг его жизни дал встретиться с теми двумя, без которых он не мыслил свою жизнь, которых он… - Леголас! – громкий вскрик заставил больно поморщиться эльфа, и все-таки он поднял отяжелевшие глаза и посмотрел. Все так же там, впереди, стоял призрак Наяры, его сон, его мечта. Но почему эта тень прошлого и несостоявшегося настоящего кричит, надрывно и громко, как будто и не тень вовсе?! - Уходи, - губы не слушались, и звук слишком тихий, чтобы быть услышанным. Леголас видел, как девушка в отчаянном порыве что-то кричит твари, зовет, отвлекает на себя, чтобы спрут хотя бы немного ослабил хватку, давая эльфу возможность вздохнуть. Беги, глупенькая! БЕГИ! Но Наяра не слышит, она смотрит расширенными от ужаса глазами, как Леголас безвольно висит в крепких щупальцах спрута, как боль сковывает тело его и как не хватает воздуха. Она видит блуждающую улыбку на его губах, такую родную и трогательную, что девушка судорожно вздыхает, когда понимает, что он с ней прощается! Нет, эльф, даже не думай! Решил вот таким образом избавиться от меня?! Ну, уж нет! Не так все просто, мой дорогой! И бумеранг сам ложится в руку, призывая не медлить, и Наяра, вкладывая всю ненависть, злобу и боль, кидает его так, что оружие на миг вспыхивает разноцветьем света, уносясь навстречу врагу. Неясный свист отвлек спрута от своей добычи. Шаровидный глаз медленно повернулся к источнику звука, когда что-то яркое врезалось в чудище, вспоров единственное его око. Озерная тварь взвыла громким плачем, жалобным и страшным по своей безнадежности, что все, кто слышали его, вздрогнули и приросли к земле. Тьма теперь твой и враг, и друг. Тьма, которая отдавала приказы, на веки вечные будет с тобой, и всегда, всматриваясь пустыми глазницами в озерное дно, ты будешь проклинать ее. Проклинать, что послушался, раболепно склонив голову и не отстаивая свое мнение. Ты виноват лишь в том, что мог поступить иначе, но не решился, не захотел. Последнее, что увидел Леголас, была приближающаяся стена Морийского царства. Он летел к ней со скоростью ветра, отпущенный подавленными своим уродством щупальцами, и понимал, что всему приходит конец.