***
"Strawberries cherries and an angel's kiss in spring My summer wine is really made from all these things Take off your silver spurs and help me pass the time And I will give to you summer wine Mmm-mm summer wine..." - Nancy Sinatra featuring Lee Hazlewood. - Вот неужели, было так сложно этим двум раздолбаям заплатить за проезд?! - уже около двадцати минут сокрушался Тэд, ходя взад вперед, как маятник в часах, поражаясь ситуации, сложившейся по вине двух его друзей. А ситуация была следующая: через буквально пару часов в здании колледжа африканских и азиатских знаний, более известного в неизвестных кругах, как пьяный крик о помощи - SOAS, куда и ехали музыканты, намечался первый концерт в Европе, который должен был дать старт череде таких же, но, в силу описанного ранее раздолбайства двух членов группы Nirvana, Tad и несчастный барабанщик, оторванный обстоятельствами от "семьи", едут туда одни. И, в принципе, что же тут страшного? Неужели, два взрослых, как кажется на первый и обманчивый взгляд, по крайней мере, не найдут дорогу? Конечно, и все бы ничего, но они имели честь потеряться не где-нибудь, а на Богом забытой станции, на окраине Туманного и совершенно чужого Альбиона, что, в свою очередь, совсем не канифоль*... - Да ладно вам! - подал голос Даниэльсон и тут же притих, словив укоряющий взгляд старушки у окна, что увлеченно наглаживала вытянутый клубок шерсти у себя на коленях, приговаривая: "Будьте спокойны, мистер Черфилд, скоро мы приедем домой." Сглотнув, оратор продолжил уже гораздо тише. - Нет ситуации, из которой эти двое не найдут выход, - и в какой-то мере наконец довольный Даниэльсон, который был хмур всю поездку из-за того, что у него времени поспать не было, а теперь-то он сразу добреть начал, был прав. Ведь, будучи знакомыми уже целых пять лет эта парочка умудрилась вливать в разного рода и консистенции, откровенно говоря, дерь... или просто пренеприятнейших обстоятельств, при которых дальнейшее существование на планете Земля ограничивалось лишь хитростью и изворотливостью оных товарищей. Про себя участники Tad шутили, что из этих двоих получился бы неплохой тандем, в котором они очень даже хорошо друг друга дополняли. Хотя, что там, в каждой шутке есть доля шутки, а остальная доля придумана для тех, кто не догнал. То, что не могли решить физические переговоры Криста, решалось с помощью мозгов Кобейна, также и наоборот, доходящая порой до полного помутнения и безрассудства детская беспечность последнего, компенсировалась более серьезной и рассудительной позицией Новоселича. - А если они найдут этот выход слишком поздно? - неуверенно спросил Чед, который был совершенно буквально подавлен Дойлом. сидевшим чуть ли не на барабанщике из-за отсутствия мест, а также перспективой предстоящего и, возможно, одиночного концерта. На этот вопрос не ответил даже настроенный оптимистично Даниэльсон. Узрев понуренные и скорбящие мины приятелей, Ченнинг принялся вспоминать все ударные партии, которые только знал, так как, судя по всему, ему придется тянуть время до прихода Курта и Криста, развлекая народ, как силач в цирке, который поднимает тяжести перед зрителями, пока клоуна выводят из запоя... Во всеобщем замешательстве Стив вдруг вспомнил свой вчерашний и казавшийся ему вещим сон, вызванный "физико-химическими трансформациями объективного восприятия окружающей действительности", о босом старике в лесу... Тем временем, Курт и Крист, оставшиеся за бортом, не спеша шли, куда глаза глядят, а именно - вперед, вслед уехавшей электричке. После того происшествия на железнодорожных путях вдруг стало весьма спокойно, еще ни одна электричка не проехала за все время импровизированного трипа. Поэтому уже порядком заскучавший Курт, решив поупражняться в эквилибристике, шагал прямо по рельсам, иногда перепрыгивая с одного на другой. Рядом, но уже непосредственно за линией путей, шел Крист. Понурив голову, басист шаркал ногами, сбивая камешки с галечного покрытия холма, на котором и располагались пути. За все это время парни не произнесли ни слова кроме короткого, но вмещающего в себя всю суть эпического катаклизма, настигшего их во время отъезда электрички, "оу". - Как думаешь, - вдруг спросил Кобейн, сиганув с одного рельса на противоположный, слегка покачнувшись, чтобы удержать равновесие, - они не заложат наши инструменты в ломбард? - ах, да! Дабы не таскаться с инструментами по всему транспорту, словно буйволы, бегущие на водопой, музыканты отдали их на сохранение Чеду и Tad, и, как покажут дальнейшие события, это решение было чуть ли не самым правильным за все пребывание американских пришельцев в старушке Англии. - Только если в качестве мести за наше опоздание, которое непременно случится, - задумчиво протянул Новоселич. Синеглазый хмыкнул и, примерившись, собрался прыгать на противоположный рельс, но, как всегда это бывает, неудачно... Не рассчитав силу прыжка, музыкант слетел с железной палки на шпалы. - Черт! - выругался он, потирая ушибленный уже во второй раз зад. - Так, ну все! - Новоселич резко дернул друга за руку на себя, поднимая того на ноги, - так мы никуда не дойдем. - И что ты предлагаешь? - Вообще, - поучительным тоном начал басист, - надо было остаться на той станции и ждать следующей электрички, а не переться хрен знает куда. Но, раз уж у нас не хватило мозгов так сделать, то предлагаю спуститься вниз, иначе есть возможность, что после первой же электрички нас будут соскребать с лобового стекла, - высказав это, Крист указал на рощу, что располагалась вниз по склону, - может, там встретим кого, кто поможет... - В лесу? - со скепсисом приподнимая бровь, спросил Курт. - Поправка! Это роща. - Светловолосый музыкант оценивающе оглядел поросший сочной ярко-зеленой травой склон и рощу, в которую этот склон переходил, внизу. - Я не против, - согласился он со вздохом. Новоселич кивнул и медленно направился вниз. Курт, еще раз скользнув задумчивым взглядом по объявлению на стоящем рядом столбе, направился вслед за другом. Обшарпанная бумажка с пожелтевшими от влаги и солнца краями тихо шуршала от легкого ветра, будто передавая в атмосферу свое зловещее послание, что было напечатано на ней: "Друзья, будьте бдительны, не станьте следующей жертвой..." Более или менее нормально, если не считать ушибленного локтя у Новоселича и в конец разодранных и пыльных джинс у Кобейна, скатившись со склона, парни оказались в самой роще, что привлекла внимание басиста. Всю землю, поросшую светло-зеленой растительностью типа небольших кустиков и еще не доросших деревьев, освещал яркий солнечный свет, пробивавшийся сквозь густую листву деревьев, заставляя траву, будто светиться изнутри. По всей поверхности зеленого ковра, что хранил в себе ажурные тени, отбрасываемые деревьями, были расположены небольшие пеньки, около которых росли всякого рода грибы и маленькие кустики с ягодами, где, притаившись, сидели почти незаметные для человеческого глаза насекомые вроде божьих коровок, что аккуратным ярко-красным пятнышком слегка выделялись на светло-зеленых травинках. Тишину, царившую в этом уголке природы, разбавлял лишь, сливающийся с ней самой, тихое, редкое стрекотание из недр растительности и мягкий шелест листвы от несильного ветра. Молчаливо дивясь такой поистине сказочной красоте, что напоминала старые придания о колдуньях, чьи избушки находились в самой чаще, и троллях с волосатыми пятками, парни переглянулись и не торопясь двинулись вперед, оглядываясь по сторонам. Вдруг брови Курта взлетели вверх, а на губах заиграла очаровательная озорная улыбка. Это означало, что дело плохо... - Гляди, - музыкант подскочил к одному из пней и присел на колени рядом с ним. Если прислушаться, то можно было услышать возмущенный трехэтажный мат, донесшийся с одного из кустиков, с которого парень нечаянно скинул божью коровку. - И что это? - без энтузиазма спросил Крист, но, подойдя ближе, сразу со смехом согнулся пополам, - это, что еще за пьяный выкидыш природы?! - Это, дорогой мой друг, Фаллюс Нескромный, - не сдерживая улыбку ответил Кобейн. Услышав название сего продукта, Новоселич чуть не споткнулся, будя всех птиц своим хохотом, от которого у него уже выступали слезы. Гриб же, вопреки своему многообещающему имени, продолжал скромно стоять (прим. авт. убрали пошлые мыслишки) ловя солнечный свет на свою коричневую головку. - Хмм, - задумчиво потерев подбородок, вдруг серьезно произнес Курт, - а может, это и не гриб вовсе. Может, захоронен кто-то... А это просто... - договорить парню не удалось, так как его вольное высказывание возымело эффект, и только-только успокоившийся Крист снова разразился неконтролируемым хохотом. Кобейн, улыбаясь с реакции друга, похлопал себя по карманам, ища что-либо острое. - Стоп, - вдруг резко посерьезнел Крист, - только не говори, что ты собираешься его употребить. - А почему нет? Эта штука жутко веселит. - В этом я не сомневаюсь, но ты уверен, что... - Крист, - поднявшись, ответил Кобейн, - мы застряли одни в этом гребанном лесу, - он выдержал паузу, глядя на недоумевающего басиста, - надо ловить момент! Когда ты еще сможешь вкусить предмет мужской физиологии, не краснея при этом от стыда и отвращения? - слыша, что приличия в намеке друга - поп накаркал, басист покачал головой. - У меня есть идея получше... и куда безопаснее, - добавил он, еще раз кинув взгляд на гриб. Затем басист извлек из кармана куртки две самокрутки, - взял у того хиппи в обмен на кое-что. Курт с удивлением взял протянутый косяк. - Трава? - спросил он. - Ага, она самая, раз уж мы застряли тут, - Новоселич щелкнул зажигалкой и затянулся, блаженно прикрывая глаза. Ощущение феи в волшебном лесу постепенно возвращалось к нему, только в уже большей силе. Кобейн, зажав косяк губами, повторил действия друга. - Вот, - одобрительно кивнул Крист, выпуская из ноздрей дым, - а то... со своим фаллосом. Хрен знает, что с него будет. - Фаллюс, - со смехом поправил Курт. Постепенно, ситуация в глазах двух друзей начала выравниваться. Волнение и беспокойство в связи с предстоящим концертом постепенно утихало. В предстоящей перспективе, поддернутой сладковатой белой дымкой, что вилась вверх, будущее предстало куда радужнее и приятнее, чем могло казаться в реальности. Музыканты, улыбаясь сами не зная чему, слегка покачиваясь, глядели по сторонам, отмечая, что зеленый цвет листвы на деревьях, кажется, стал ярче и насыщеннее. Прикрыв ярко-синие глаза и чуть запрокинув голову, Курт, вдыхая свежий воздух леса, смешанный с запахом марихуаны, начал медленно и неторопливо, будто растягивая момент, высвобождать из памяти образ темноглазой Трейси. Мягкий запах ее духов, такой же нежный и легкий, как она сама. Теплые глаза цвета темного шоколада, что медленно тает, уменьшаясь, но становясь все притягательнее... Где-то за спинами парней, что выпали из реальности на время, донесся шорох кустов, треск каких-то веток и кряхтение. - Ох, бедные мои, старые кости, - внезапно раздался скрипучий голос из чащи. Парни, до этого беспричинно улыбавшиеся лесу, настороженно оглянулись в миг осмыслившимися глазами. Через пару мгновений ожидания из-за деревьев вышел тощий загорелый старик, опирающийся на толстую темно-коричневую палку. От каждого его шага, большего похожего на неуклюжее подпрыгивание, длинная белая борода, спускавшаяся до пояса, покачивалась взад-вперед, привлекая внимание к голым ногам старика, которые прикрывала лишь длинная, до колен, непонятно как намотанная на тело блеклая полосатая ткань, похожая на старую скатерть или занавеску. Тихо кряхтя и опираясь на свою палку всем телом, старик ступал загорелыми босыми ногами, ногти на которых напоминали орехи кешью, по траве. - Ох-ох, - снова закряхтел дед, не поднимая головы, лысина на которой, окруженная хилыми белыми волосами, прилизанными с боков. Музыканты синхронно сглотнули, борясь с желанием сделать внушительный, в километр примерно, шаг назад. Дед, тем временем, не обращавший внимания ни на что вокруг, вдруг поднял голову и замер. Опираясь на свою палку, он сощурил глаза и приоткрыл морщинистый рот, пытаясь разглядеть незнакомцев, застывших в паре метрах от него. Курт, вспомнив про вежливость, прокашлялся и мягко произнес, выходя из ступора и ткнув локтем зависшего Новоселича в бок: - Добрый день, сэр... - И тебе здравствуй, дочка, - не особенно внятным, но, тем не менее, понятным, старческим голосом прошамкал дед. Похоже, он решил, что пришельцы опасности не представляют. Услышав интересное обращение к другу, Крист мигом зажал рот кулаком, молясь не заржать, как клинический. Курт, натянуто улыбаясь, медленно повернулся к бьющемуся в молчаливых конвульсиях басисту, стремясь прикончить того одним взглядом. Старик, заподозрив неладное, прищурился еще сильнее. - Ох, прости, дружок! совсем стали слабы мои старые глаза, - поняв свою оплошность относительно пола молодого музыканта, ответил он. - Да ничего, - Крист, только успокоивший свои расшатанные нервы, снова затрясся от хохота. - А чего вы тут делаете, голуби? Сразу видно - не местные. - Мы потерялись. - А... это так странно? - спросил Крист, делая паузы, чтобы снова не засмеяться. - Это место опасное... Не для молодых людей... - понизив голос, зловеще ответил старик, косясь по сторонам. - Насилуют под каждым кустом!!! - вдруг гаркнул он, отчего парни испуганно шарахнулись, чуть не прыгнув друг другу на руки. - Д-да, мы видели объявление, - пролепетал Кобейн. Крист одним вопросительно взглянул на него. Курт покачал головой в ответ. - М-м-м, - задумчиво протянул старик, потирая подбородок тощими пальцами с длинными когтями. Его заинтересованный взгляд блуждал по застывшим в замешательстве парням, отчего последние слегка смутились. - Прошу прощения, - чтобы разбавить возникшее молчание и неловкость, начал Курт, делая неуклюжий шаг ближе к старику и игнорируя Криста, схватившего его за рукав, - а вы не знаете, как добраться до "SOAS"? - Как же! Знамо дело - знаю, - старичок, улыбнувшись гитаристу полубеззубым ртом, вытащил откуда-то из складок своей тряпки перочинный ножик и, опираясь на палку, проковылял ближе к парням. Новоселич, увидев манипуляцию деда, нервно сглотнул. Мало ли чего взбредет в голову этому папуасу Старой Британии... - Не поделитесь соображениями? - Курт, взявший на себя переговоры с мужчиной, отступил от пенька, к которому старик подошел. - Вот он! - мужчина резво подскочил на ноги, поднимая над головой в победном жесте Фаллюс Нескромный, - целехонький! - с маниакальной улыбкой и нездоровым свечением в тускло-серых глазах старик смачно чмокнул гриб в покрытую небольшим количеством слизи шляпку. Музыканты с трудом подавили рвотный позыв. - Так что насчет... - А давайте-ка, хлопцы, я вас провожу! Тут до моего дома рукой подать. Сделаем настоечку из грибка, подкрепитесь, а то вон какие худые, а там до вашего SOASа два шага и один прыжок. Раздираемые сомнениями и странным взглядом старика музыканты переглянулись. Наконец, Курт кивнул и хотел уже сделать неуверенный шаг вперед, как рука басиста, крепко схватив его за шиворот, вернула обратно. - Крист, прекрати, это же не... - Ты чего делаешь, придурок?! - зашептал Новоселич, разворачивая друга спиной к мужчине, - мы же его совершенно не знаем! - Он просто предложил помощь и, кстати, это - единственный человек за все время здесь, который решил нам помочь, - зашипел Курт, доверчиво косясь на деда. Тот улыбнулся, обнажая оставшиеся, будто стоящие забором, нижние зубы, где затерялась парочка золотых, и приветливо помахал рукой. - Не смотри на него! - с ужасом шепнул Крист, дернув друга. - Слушай, у тебя паранойя, - разозлился Кобейн. - Ты сам сказал про какое-то объявление! - услышав это, Курт тихо засмеялся, вопреки недоумению Новоселича. - Ты думаешь, что он? - Курт снова засмеялся, - ох, Крист, время вдали от Шелли дарит тебе помутнение рассудка. - Курт, серьезно, - снова попытался Крист, хотя Кобейн его уже не слушал, - кто играет с динамитом, тот придет домой убитым... Круто развернувшись назад, Курт снова подошел к Новоселичу и выдал: - Нету лучше каратэ, чем в кармане два ТТ. Пошли, - бедному басисту ничего не оставалось, кроме как пойти вслед за другом и странным дедом с его безумной улыбкой...***
Тем временем, свалив все свои сумки у входа, как на вокзале, у самой двери в затхлом и полутемном помещении спортзала SOAS, где воздух пропитан тяжелым запахом молодецкого пота и несдержанных кем-то вовремя газов, будто попав в зоопарк, в отделение с арктическими животными, группа TAD и одиной Ченнинг устроили самое настоящее лежбище моржей, используя, как ледник, своим сумки и инструменты. Музыканты прибывали во всеобщей апатии, пялясь в одну точку стеклянными глазами на вспотевших безучастных лицах. Один лишь Тэд совершал хоть какие-то действия, обмахиваясь от жары помпезной рекламкой колледжа, где расписывались все непоколебимые достоинства и статус учебного заведения, при котором студенты будут, словно дед в кресле кататься. Со стороны вся эта "Кучка Веселых и Находчивых" напоминала больше людей, у которых в один день умерли все родственники... ну или которым нужно выплачивать кругленькую сумму в качестве кредита. - Так! - к валяющимся парням, как скорый поезд, не жалеющий ничего на своем пути, в особенности Анну Каренину, подбежала высокая, стройная и довольно молодая женщина в строгом брючном костюме и длинными волосами собранными в высокий хвост, - вы Nirvana и TAD. Кто из вас кто? - Мы четверо - TAD, а он, - Дойл, не переставая обмахиваться, указал на Ченнинга, - он - Nirvana. Женщина поправила стрекозьи очки и, сузив глаза, строго и с сомнением оглядела Чеда, что, будто бы и правда находился в нирване, безучастно глядя на женщину. - Мне говорили, что будет трое, - снова обращаясь к Тэду, произнесла женщина. - А чем вас он не устраивает? - удивился Тэд. Приобняв смутившегося и удивленного Чеда за плечи одной рукой, большой парень, указывая на него другой, принялся рекламировать барабанщика: - Он мультиинструменталист, пять в одном: гитарит на гитаре, барабанит на барабане, басит на басу, а также виртуозно отдавливает чужие ноги, плюс мастерски нервит на нервах! А?! - Дойл хлопнул Ченнинга по плечу так, что у последнего искры из глаз посыпались, - да еще и в хозяйстве пригодится. Чудо, а не мужик! Себе бы взял, да закон не позволяет, - скорбно вздохнул он. - Мои друзья немного опаздывают, - вырвавшись из объятий Дойла, тихо ответил Чед, - но они скоро будут здесь, я вас уверяю. Женщина со сложенными на груди руками пару минут серьезно смотрела на Чеда, притопывая ногой. - Ох! Черти что! - рявкнула дама и, резко развернувшись на каблуках, ушла по направлению к сцене, проклиная шепотом "этих даунов". - Очень надеюсь, что "твою друзья" все же почтут нас визитом, а то нам тут всем не сдобровать... Ченнинг сразу погрустнел, склонив голову вниз...***
- И как вам Англия, голуби? - прокряхтел старик, ковыляя рядом с парнями. В роще, которая, кстати говоря, вопреки заявлению Криста, оказалась лесом, уже начинало медленно, но верно темнеть. Солнце, стоявшее в зените некоторое время назад, начало незаметно скатываться вниз, размазывая по небу свой след, становившийся нежно-розовым и золотистым. С востока, тем временем, начинала тянуться темно-синяя пелена наступающего вечера. В тихом лесу слышались негромкие крики кукушек и других птиц, скрывавшихся за игравшей своими цветами на заходящем солнце листвой. Путники не спеша двигались вперед, через лес, к дому, где жил господин Тонг, как назвался старик. За все время проведенное с парнями он успел рассказать множество разнообразных историй из жизни своей и своих знакомых, которых, как думалось Кристу, не существовало. Своим старческим голосом, шутливым повествованием и общим забавным видом Тонг сумел расположить к себе музыкантов, даже Криста, который стал к нему более благосклонно относиться, но решил все же держаться на расстоянии. Курт же чуть ли не с открытым ртом слушал рассказы старика Тонга, не забывая кидать басисту восторженные взгляды, на которые тот отвечал натянутой улыбкой. В отличие от своего друга, Курт был в абсолютном восторге от старика, собирающего грибы в виде мужских половых органов и курящего трубку с, как оказалось, марихуаной. Такой вольный лесной житель очень вдохновлял его, поэтому Кобейн уже решил, что если вдруг каким-то невообразимым чудом его группа станет популярной, то он переедет, скажем, в ту же Ирландию, поселится там в лесу вместе Новоселичем и Ченнингом, будет варить настойки, курить трубки с веществами и не носить из одежды ничего, кроме старой скатерти. О, naturel! Сам Курт и, местами что-то мычащий, Крист рассказали о том, что они музыканты из Сиэтла, что в далеких штатах, и что приехали они на первый свой концерт. Пока Кобейн самозабвенно вещал об их приключениях, начиная от сборов в путь и оканчивая этим опозданием на электричку, взгляд старика, направленный преимущественно на синеглазого парня, становился все заинтересованнее. Крист, как мог старался себя одергивать от глупых мыслей, но желание схватить Курта и драпать к чертям из этого леса становилось все сильнее... - Да вообще-то, - начал Курт, глянув на задумчивого басиста, - если честно, хрень полная! - А-а-а, оценили английское гостеприимство, - с понятливой улыбкой закивал старик, - это дело известное. Вот ты знаешь, К... - мужчина запнулся, но тут же, подмигнув Курту, чем вызвал у последнего улыбку, продолжил, - Крист, - при упоминании своего имени басист резко вскинул голову, настороженно глядя то на старика, то на улыбающегося Курта, - легенду, по которой все жители Англии стали такими злыми и холодными? - Нет, - медленно и без выражения ответил басист. Курт, пряча улыбку, пораженно покачал головой над неосведомленностью Криста, мол, как так можно. Новоселич лишь крепче сжал зубы. - А вот, милок, послушай. Я тогда был, даже видел все своими глазами, - басист с трудом удержался, чтобы не закатить глаза, а Курт приготовился слушать, - когда-то, была Англия самой теплой и самой гостеприимной страной. Все люди были улыбчивы, добры друг с другом, помогали каждому, кто в этом нуждался. Здесь всегда светило солнце, царило лето и мир. Но, однажды, Ра - Бог солнца - решил проверить, а так ли сильна воля англичан и так ли добры из сердца. И вот, решил он устроить такую жару, какой мы никогда и не видывали. Деревья распускались уже зимой, так как снега не было. Все продукты таяли на глазах, а люди становились все раздражительнее. Из улыбки становились все более искусственными, а.. аргкх. Ох, будь ты неладна! - старик прокашлялся от попавшей в рот мухи, привлекая внимание своих спутников, а затем продолжил, - когда-то была Англия самой теплой и самой... - Вы уже говорили, - заметил Крист и тут же встретил укоряющий ярко-синий взгляд Кобейна. - Ах, да! Спасибо, милок, так вот... И взмолились жители Богу Солнца, что восходит на небосвод в золотой карете, просили они дать им прохлады, дать им дождей, но Бог не ответил им. Он был зол на людей за их скрытую раньше черствость к друг другу, а теперь раскрывшуюся. Проходили дни, люди совершенно перестали замечать друг друга, страна, раньше полный любви и нежности, превратился в самый равнодушный и злой на всей Земле. Но... однажды, свет солнца исчез, небо заволокли низкие тучи. серые, как и сердца самих англичан. Тепло исчезло, начались дожди. Ра отвернулся от людей. С тех пор, жители Англии больше не проявляют чувств друг к другу, а уж тем более к людям, приехавшим из чужих стран. где Бог Ра все еще живет и любит людей... Старик замолчал и вытащил изо рта трубку. - Ва-а-а-ау, - протянул Курт, пораженными синими глазами, глядя на деда, а потом переглядываясь с Новоселчем, - и вы были там тогда? - Хе, - усмехнулся старик, - в первых рядах стоял, но... - он поманил парня пальцем к себе. Новоселич косо глянул на него. Музыкант заинтересованно наклонился к старику, тот тут же приобнял его за плечи и заговорчески произнес: - Я то в лесу спрятался, не захотел становится, как они все. - Ну, это видно, что вас не тронуло то проклятие, - улыбаясь, проговорил Курт и поднялся, - если бы не так, то шлялись бы мы одни по лесу, а наутро местные нашли бы два трупа. - Так! - из-за последнего изречения Крист быстро подскочил к другу и схватил его за локоть, - все это очень круто, спасибо за компанию, но нам пора! Нам пора, Курт, - с нажимом повторил басист. Старик с минуту посмотрел на парней, а затем, горестно выдохнув, кивнул. - Конечно, у вас, ребята, дела. Кто я такой, чтобы вас держать? - кряхтел дед, ковыляя вперед, раздвигая руками ветви деревьев. Наконец, господин Тонг исчез за густой листвой, слившись с наступившей темнотой. Курт переглянулся с Кристом. Лица обоих выражали недоумение такими странными действиями старика, хотя чего уж тут, все, начиная с утра, было до невозможности странным. - Эй, хлопцы! - вдруг посреди вечерней тишины, нарушаемой только легкими дуновениями ветра и стрекотом кузнечиков, послышался скрипучий голос, уже знакомый музыкантам, - а мы уже пришли. Снова переглянувшись, парни двинулись вперед, за исчезнувшим стариком. Хитросплетения ветвей начинали редеть, и через два шага, выбравшись, Курт и Крист увидели небольшую поляну с редкой темно-зеленой, а сейчас из-за темноты казавшейся синей, травой. Прямо на это поляне расположился невысокий, одноэтажный дом с, будто бы слегка приплюснутой, треугольной крышей. Сам домишко был сделан из гладкого серого камня, а крыша аккуратно была покрыта чем-то вроде соломы, из-за чего казалась очень пышной и объемной. В маленьких, аккуратных окошках с открытыми деревянными ставнями блекло мигал теплый рыжий свет. Где-то вдалеке раздался гудок поезда и мерный стук колес. Повернув головы влево, музыканты разглядели маячок станции во многих метрах от домика господина Тонга. - Ну, что? - спросил старик, как-то нетерпеливо сжимая когтистыми пальцами конец деревянной палки. Курт снова перевел взгляд на домик, из трубы которого почему-то поднимался дым. Наступивший вечер, компания старика и, скорее всего, трава, как-то разморили музыканта, отбили желание куда-либо идти и что-либо делать. Было какое-то ленивое, тянущее чувство. Кобейн понял, что впервые за все это время действительно скучает по дому, из которого так мечтал вырваться в большой мир. Сейчас его интересовал только маленький, уютный мирок, который он сам создавал в детстве из одеял и больших коробок от какой-нибудь техники. А этот домик старика Тонга так напоминал о тепле и уюте родного дома, где осталась милая Трейси, что соблазну было действительно тяжело противостоять. Похожие чувства терзали и Криста. Тоска по дому склоняла его к решению последовать за стариком, выпить чего-нибудь горячительного, да и рассказать что-нибудь из своей жизни, сидя у огня. Но то самое предчувствие и недоверие к старому мужчине не давало сделать этот шаг, также оно не давало выпустить локоть Курта, который непременно, почувствовав свободу, рванет навстречу приключениям на свою существующую тощую задницу. Нет уж, на нем ответственность и за себя, и за друга, и за предстоящий концерт. - Курт, надо идти, забыл? - тихо произнес Крист светлой макушке друга. - Да неудобно как-то, пришли ведь уже... - Неудобно - это, когда соседские дети на тебя похожи, а у нас дела, - с этими словами, Крист решительно потянул Курта за рукав по направлению к станции. - Ох, жаль-жаль, как жаль, - запричитал старик, видя решение, к которому склонялись молодые люди. Уставив одну руку в сгорбленную спину, а другой опять наваливаясь на палку, он поковылял к двери своего дома. - Конечно, кому нужен чокнутый старик, живущий в лесу. Зачем, ему и в полном одиночестве неплохо, проживет как-нибудь. Столько лет один жил поживал, старик Тонг, да и сейчас поживет, - вздыхал своим скрипящим голосом Тонг, подходя к двери все ближе, - вот если бы хоть кто, хоть раз побыл рядом со стариком, ведь он большего и не просит... - как бы невзначай кидая обиженный взгляд на музыкантов, произнес старик. Крист закатил глаза от такой прекрасной и трагической пьесы, хотя внутри что-то дрогнуло. Курт повернулся к басисту и взглянул прямо на него снизу вверх пронзительно-синими глазами, словно ребенок, просящий своего папу взять щенка домой. - Мы только на десять минут, - тихо произнес он, не отрывая взгляда от глаз Криста. Ну как тут устоять?! - Десять минут? - скептически переспросил Новоселич, хотя в душе и так уже все решил. Гитарист медленно кивнул. Крист тяжело выдохнул. - Ладно, десять минут, - на лице Кобейна тут же засияла радостная улыбка. - Я знал, что ты не превратился в черствого англичанина за это время, - пихнув его в плечо, объявил Курт. Новоселич в который раз закатил глаза и последовал за другом думая, что к концу этого дня он сможет увидеть свои собственные мозги, а Курт причислит его к лику святых. Лицо старика выражало крайнюю степень удовлетворения, когда музыканты приблизились к нему, только что от радости не прыгал. - Проходите, - каким-то странным тоном, как показалось Кристу, даже зловещим, произнес старик, открывая дверь и приглашая ребят войти. Курт, проходя, благодарно улыбнулся старику, тот улыбнулся в ответ, однако стоило синеглазому пройти внутрь, как приветливая улыбка старика тут же исчезла, сменяясь хитрой. Крист, увидев взгляд деда направленный на него, нервно сглотнул, поскорее прошмыгивая в дом и прячась, если это можно так назвать, за спиной Курта. Внутри дом оказался еще занимательнее. Огонь, потрескивавший в камине, отбрасывал причудливые тени на тускло-желтые стены, на которых, при входе в дом, висели разнообразные пучки трав, связки чеснока, какие-то мешочки, засушенные цветы, листья папоротника и прочий хлам, принесенный из леса. Помимо огня, также источником освещения являлась висящая под, как ни странно, высоким потолком, скрытом за толстыми деревянными баками, что поддерживали крышу, лампа. Неяркий свет ее освещал здоровую печь, занимавшую почти всю восточную стену. Рядом с этой печкой, в небольшой выемке и располагался камин, невдалеке от него стояла плита с чайником на ней. Под потолком висело множество, протянутых от одной стены к другой бельевых веревок, с которых свисали разнообразные ткани и какие-то прямоугольные бумажки с чем-то нарисованным на них. В центре всей комнаты стоял здоровый дубовый стол теплого, коричневого цвета. По обеим сторонам от него находились небольшие лавочки. Внимание Курта привлекли огромные корзины с разноцветными, живыми цветами, висящие на стенах и под потолком. "Похоже, это дедуля очень поэтичная натура," - пронеслось в лохматой голове, а взгляд, скользя по внутреннему убранству жилища, пал на висящие также на стенах фотографии в рамках. - Вот! - не успев разглядеть находившихся на фото людей, музыкант повернулся на голос Тонга, - сейчас мы тебя применим в деле, - с этими словами, старик достал из складок своего одеяния уже небезызвестный гриб, название которого обмусолилось уже столько раз, что даже говорить неприлично, ибо цензура. - А вы чего стоите, голуби? Присаживайтесь, - дед указал на лавочки у стола и снова возвратился к своему занятию. Музыканты прошли к столу, усаживаясь за него. Крист неотрывно глядел на кучку каких-то веревок, канатов и тряпок в углу дома, рядом со стоявшей там же старой прялкой с колесом. Басист ткнул друга локтем, обращая его внимание на сей предмет интерьера. - Ну... - тихо начал Курт, - у него есть своеобразное хобби. В этом нет ничего необычного, - под конец фразы он сложил на груди руки, как бы доказывая свою правоту. Новоселич уже хотел снова закатить глаза, но вовремя остановился. - Так-с, - проскрипел старик, сгибаясь над плитой. Тонг медленно развернулся, бросая взгляд на музыкантом, оглядывающих стены дома. Незаметно для них старик тихо засмеялся своим старческим голосом и потер руки друг об друга. Взгляды двух друзей, тем временем, непонимающе пали на одну и ту же странную, по их мнению вещь. Вещью этой была старая фотография мальчишки-китайца, судя по узким глазам. Парень стоял, выгнув спину, словно представитель семейства кошачьих. Только потом до музыкантов дошло, что пацан был в одно морском воротнике на шее и белой бескозырке на темноволосой голове. Если не считать этих предметов туалета, мальчишка был наг, аки Адам... Крист переглянулся с таким же пораженным Куртом, но парни тут же развернули головы в разные стороны, оглядывая остальные картинки, в изобилие висящие на стенах. Парни разных возрастов и национальностей были изображены на фотографиях, старинных изображения и картинах в полуголом виде, иногда не по одиночке. Пиком удивления молодых людей стала картина, где изображалась своего рода оргия, изображенная в стиле древне-римского искусства. Новоселич с полными ужаса глазами повернулся к Курту. Синеглазый только хмыкнул, делая вид, что его эти вещи не задели, хотя, на самом деле, внутри у него зарождалось нехорошее беспокойство. - Ты куда? - проскулил басист, когда музыкант, лишь отмахнувшись, поднялся с места и направился к колдующему над плитой деду. Этим действием он хотел доказать сам себе, что ничего страшного в этом нет. Просто... просто картинки. - Кхм, - прокашлявшись, начал Курт, встав за спиной старика Тонга, - у вас очень уютно. Старик одобрительно засмеялся, а брови Криста от такого веселенького определения, в связи с открывшимися подробностями, взлетели вверх. - Спасибо, дорогой. Я долго собирал все это. Семьи-то у меня нет, а вот случайных путников подивить - это всегда хорошо, - старик улыбнулся и прошлепал босыми ногами до камина, взяв оттуда что-то он вернулся. - Быть может, вам нужна помощь? - вежливо спросил Курт, игнорируя шаманские танцы, которые являлись безмолвными знаками, оповещающими, что нужно валить хотя бы к чертовой матери от этого чертового деда. Тонг повернулся на предложение молодого музыканта и расплылся в еще более довольной улыбке. Протянув жилистую старческую руку к бледному лицу парня, он потрепал его по щеке. Курт пытался мысленно подавить те образы со стен и снова вернуть то доверие, что было в лесу. Новоселич за столом бил себя в грудь в немой агонии от страха за лучшего друга. - Какие же синие у тебя глаза! - удивился старик, приближая свое лицо к лицу Кобейна. Глаза последнего слегка расширились от беспокойства. Крист с вытаращенными глазами уже сползал со стула на пол, лицом напоминая персонажа картины Мунка под названием "Крик". - Мне нравится синий цвет, он напоминает бушующий океан, - заключил старик. За спиной удивленного такими словами Курта раздался сиплый, будто доносящийся из сдавленного горла, то ли крик, то ли писк Новоселича. - Кхм... - неловко прокашлялся Кобейн, отходя, - ладно, раз вам не нужна помощь, то я, пожалуй... Черт! - выругался парень, задев стопку тарелок, но вовремя успел ее удержать. Проведя по светлым волосам, стараясь не нервничать, Курт направился на свое место, опустив голову, чтобы не смотреть в глаза Новоселичу, что был все с той же физиономией "крика". - Он с тобой заигрывал, - в шоке просвистел Крист, с приложенными к щекам руками. - Неправда! - прошипел Курт, не глядя на друга и стараясь не слишком скрипеть зубами. - Правда-правда, - закивал басист, - он хочет тебя в коллекцию... А вдруг и меня тоже?! - Да тихо ты! Паникер... - А вот и винцо подоспело, - прокряхтел старик, таща в тощих руках поднос с посудой на нем. - Винцо-о-о-о-у? - протянул Крист не изменяясь в лице, но, получив весьма ощутимый тычок от Курта, тут же посерьезнел. Кобейн же начинал беситься из-за постоянных намеков Новоселича, потому что в душе уже понимал, что не все из них так уж и нереальны... - Да, милок, но это не простое вино, а вино летнее, - объявил старик, ставя поднос на стол. В прозрачных стаканах находилась мутная желтовато-белая жидкость. - Именно для него мне и нужен был тот гриб, - старик присел на лавку напротив смотрящих на посуду парней. Никто из них не горел желанием попробовать это варево, особенно теперь... - Угощайтесь, ребятки, - Тонг взял один стакан с подноса и придвинул к себе, - скажу по секрету, - заговорчески прошептал он, привлекая внимание Курта, - летнее вино очень помогает расслабиться и раскрепоститься. Дает ощущение легкости. Неуверенно посмотрев на стаканы еще несколько мгновений под внимательным взглядом Тонга, музыкант решил рискнуть. - Ну, грибы в малых дозах безвредны в любом количестве, - неуверенно улыбаясь произнес он, а затем взял один из стаканов, все еще с подозрением его осматривая. Глаза Криста расширились от таких внезапных действий друга, но, плюнув на свой страх, а также на деревянный пол, он и сам решительно взял с подноса стакан, но, также. как и Курт пить не решался, да и вообще держал посудину подальше от лица, дабы не случалось каких-нибудь мутаций от этих паров. Старик Тонг с громким звуком отхлебывал жидкость, не забывая при этом красноречиво улыбаться. Парни же сидели, словно на иголках, боясь пошевелиться и молча глядя на это желтое варево. Обстановка в лесном домике накалилась буквально настолько, что от воздуха в нем можно было уже запросто прикуривать. Наконец, Крист, не выдержав этого напряжения и молчания, неожиданно резко поднял стакан, чуть не ударив себе же по зубам, и за один глоток выпил половину его содержимого. Со стороны старика донеслось еле слышный писк восторга. Курт, не поднимая головы, глянул на старика исподлобья, но тут же, встретившись с ним глазами, резко опустил свои на столешницу, снова разглядывая линии на дереве. - Хм, а вообще-то ничего, - раздался одобрительный голос со стороны Криста. - А что говорил? - с улыбкой проговорил старик, цепляясь пытливыми глазами за косматого басиста. Несмотря на заверения друга, Курт продолжал сидеть, как каменный, чувствуя, как от одного только взгляда на Тонга у него необъяснимым образом волосы встают дыбом. По этой причине парень продолжал, ссутулив плечи под здоровой курткой, молчать и гипнотизировать синими глазами стол, видя только то, как дед напротив двигает шевелит своими когтистыми пальцами, сплетенными в замок. Глубоко вдохнув через нос, музыкант нервно сглотнул. Старик Тонг, кидая одобрительные взгляды на Новоселича, довольного "летним вином", отодвинул свой стул, встал из-за стола и медленно поковылял к плите, но на полпути остановился, обернувшись к крепко сжимающему зубы Курту. Почувствовав, что старик подходит к нему, парень закрыл глаза, про себя пытаясь понять чем все это вызвано. - Чего-то ты какой-то скованный стал, - прошамкал старик прямо над ухом у гитариста. Никакой реакции Тонг не получил - Кобейн так и сидел с закрытыми глазами. - Ты прямо, как Северный Полюс, голубь мой, - прокряхтел дед, а Курт резко распахнул глаза и оглянулся, почувствовав старческую руку на капюшоне своей куртки, - у меня тут тепло, даже жарко. Чего т... - Нет-нет, - запротестовал синеглазый, аккуратно высвобождаясь от руки старика и отодвигаясь ближе к Кристу. - Мальчики мои, - начал дед, как-то покровительно глядя на парней, - вам нечего бояться, - затем он прошлепал до плиту, куда и направлялся вначале. Чтобы хоть как-то успокоиться Курт, совершенно забыв, что это за бурда в стакане, отпил из него. - А мне начинает нравиться этот дед, - задумчиво проговорил Новоселич, глядя на жидкость покачивающуюся в стакане. Старик Тонг оказался прав почти по всем пунктикам, с этого лесного пойла у Криста, по крайней мере, действительно пошел расслабон. Он уже чувствовал себя полным сил к предстоящему концерту и другим свершениям. Про Курта такого сказать было нельзя. Он почувствовал только какую-то странную слабость от этой "фалловой бурды", как он ее про себя окрестил. - Что-то мне нехорошо, - отчаянно моргая, чувствуя, что голова становится слишком тяжелой, а вся комната расплывается, сказал тихо лохматый музыкант. - Мистер Тонг, а можно мне еще? - радостно спросил Крист, сам не понимая от чего. Старик закивал. - Ты не хочешь? - спросил басист у друга, приложившего руку ко лбу, чтобы унять головокружение. Курт медленно открыл глаза и также медленно повернулся к Кристу. Тот в удивлении приподнял брови, поймав дикий взгляд друга. Кобейн подался ближе и медленно прорычал прямо в лицо Новоселичу: - Я хочу сибасса, - после чего отодвинулся обратно и допил остатки пойла, слегка морщась и скаля зубы от слишком приторного вкуса. Поняв какой глагол употребил в своей речи Курт, Новоселич непонимающе захлопал чуть затуманенными глазами, дивясь такой перемене в поведении товарища. Сам Кобейн жутко злился на себя самого за то, что Крист, как всегда, оказался прав, и человек, показавшийся Курту сначала таким милым и безобидным, чуть ли не родственной душой, оказался, кажется, совершенно не таким. Снова ошибка! Когда же он научиться не наступать на одни и те же грабли... - Скоро вернусь, ребятки, надо один ингредиент взять из кладовки, - прокряхтел старик и скрылся за тяжелой зеленой дверью, недалеко от печи. Стоило ему уйти, как Крист тут же вскочил с места и подбежал к шкафу, который уже давно привлек его внимание. Курт допил из стакана, со сведенными бровями глядя на стену. - Чего ты делаешь? - поинтересовался Курт, оглядываясь на басиста, скачущего у шкафа. - Обычно в шкафах такого типа у всяких странных личностей постоянно что-то лежит, - пропыхтел Крист, пытаясь открыть дверцу массивного и очень старого, по виду, шкафа. - Кажется, вы начитались детективов, миссис Марпл, - усмехнулся Курт. Но Новоселич продолжал трясти несчастный предмет мебели. - Ага, безобидный старик, который варит вино из лесных *ленов?! - О, да хватит! Это, к слову, чужой дом, не забыл? - прямо за этим изречением раздался треск. В следующую секунду, поднявшись с пола, Крист с удивлением оглядел дверь от шкафа в своих руках. Подняв невинные глаза, он проговорил охреневшему от такого поворота событий Курту: - Я случайно... - Крист, твою мать, ты чокнулся?! - свистящим шепотом спросил Курт, подбегая к другу. Басист уже думал в какую тюрьму его отправят и когда он оттуда вернется - в шкафу, кроме кучки какого-то грязного тряпья и листовок с чьим-то портретом, ничего примечательного не оказалось. Или нет? - Как думаешь... - Тихо! - шикнул Курт. Парень, задумчиво сведя брови, уставился в шкаф. Проследив за взглядом друга, Новоселич увидел листовку с портретом мальчика на ней. - Это же... - Курт запнулся, а затем шокированными глазами посмотрел на Криста, указывая на листовку, - это же то объявление на станции. - Какое объявление? - понижая голос, чувствуя, что Курт скажет что-то нехорошее, спросил Новоселич. - Там был этот парень, а внизу написано... - Что написано?! - Будьте бдительны, не станьте следующей жертвой, - прошептал Курт и взял листовку в руки. С нее серьезным взглядом смотрел парень лет пятнадцати с длинной темной челкой. - Тоби Грант, - прочитал музыкант, а затем обернулся на басиста, что с полными ужаса глазами, направленными внутрь шкафа, пятился назад. Кобейн перевел взгляд туда же и тут же отпрыгнул: - Черт бы тебя!... На задней стенке шкафа в тени висели разнообразны садомазохистские предметы, которых парни сразу не увидели. Разнообразного размер плети, целая куча цепей и наручников, шипастые ошейники - далеко не полный список того, что предстало ошалевшим глазам молодых людей. - И теперь будешь его оправдывать? - еле слышно прошептал басист, не в силах отойти от шока. Курт лишь громкой сглотнул и отчаянно замотал головой. Медленно, парни переглянулись, чувствуя, что близки к тому, чтобы синхронно сбросить лишние килограммы. Теперь картинка начала собираться воедино. Эта встреча, все эти цветы и красота в доме, странные взгляды старика, вино... Оставался только один вопрос, от которого шерсть на спинах музыкантов вставал дыбом... - О! - парни, схватившись друг за друга, резко подскочили, оборачиваясь на стоящего у зеленой двери деда, - я гляжу, мои голуби уже осмотрели мою коллекцию любви? Музыканты лишь продолжали молча трястись, держась друг за друга. - Не волнуйтесь, дорогие мои мальчики, - прошамкал старик, подходя ближе. Музыканты одновременно сделали шаг назад. - Я о вас позабочусь, открою такие грани жизни, которые вам и не снились даже в самых смелых мечтах... Молодые люди снова сделали шаг назад, но, не рассчитав расстояние, впечатались спинами в стену. - Старик Тонг одинок, - сложив руки у груди, прошамкал старик жалостливо, - детей нет, жены нет... Но, однажды, я встретил Ленни, - он махнул рукой на фотографию китайского мальчика, - он пожалел меня, стал заботиться. У него тоже никого не было. Мы были счастливы вместе, я чувствовал такое тепло... - Не надо, пожалуйста, - зажимая уши, произнес Курт. - Но потом Ленни исчез, а я уже не мог остановиться... Все эти мальчики остались довольны. - Ага, особенно их родители, - закивал Новоселич, вжимаясь в стену. - Ну вы-то взрослые, - ответил Тонг, - ты, Крист, - такого высокого и умного молодого человека я еще не встречал. Это так красиво, а ты, Курт, - Кобейн зажал уши еще сильнее и замотал головой, - такие глаза... Будто бы сам Посейдон пожертвовал в них воды из самой неизведанной глубины океана. Таким даром надо делиться... Не выдержав, Крист вскочил и с боевым кличем примчался к входной двери, проклиная, что не сделали так раньше. Подергав ее за ручку, до косматого басиста дошло, что она заперта. Часто дыша, он прижался к ней спиной и сполз вниз, на пол. - Это бесполезно, - развел руками старик в притворном горе. Развернувшись и, бросив взгляд на Курта, который, словно фенек* перед дулом ружья охотника, глядел на старика испуганными глазами. Усмехнувшись, старик прошлепал до той же двери, из которой вышел, сказав на последок: - Будьте готовы, я скоро вернусь... В повисшей тишине, что нарушалась только частым биением сердец музыкантов, раздался тихий писк, словно от вскипевшего чайника: - А-а-а... - Новоселич медленно повернулся к Кобейну, - от же нас теперь... того... И, хоть верить в это и не хотелось, но опасность этого "того" была вполне нешуточной... Басист вскочил с пола и начал ходить взад вперед перед Куртом, надеясь придумать хоть что-нибудь. Поняв свое поражение, Новоселич с расширенными от ужаса глазами повернулся к Кобейну. - Твою мать!!! Нам нужно спасать свои задницы, - в следующую секунду глаза парня еще больше расширились, - в буквальном смысле! Он же старый педе... - Тихо, - снова шикнул Курт, закрывая другу рот ладонью, - сейчас что-нибудь придумаем. - Да тут и думать не надо! - басист скинул руку друга, грозно сводя брови, продолжая сыпать обвинениями свистящим шепотом, - ты придурок! Послушал бы меня, все было бы нормально! Нет, "глянь какой одинокий!" - передразнил Новоселич, игнорируя шиканья Кобейна, - вот теперь и будешь сам его от "одиночества" спасать, Мать Тереза для пед... Ау! - видя истерику друга, Курт с чувством стукнул его по затылку. - Потом будем разбираться, кто придурок, сейчас... - Да ты придурок, ты! Чего нам теперь делать?! Дверь закрыта, куда ты денешься? В трубу полезешь?! Синеглазый парень начал оглядываться по сторонам, надеясь найти хоть какую-то лазейку... ну или топор на случай самообороны. Дикий, блуждающий взгляд упал на окно в стене около входной двери. - Туда! - свистящим шепотом скомандовал музыкант, подталкивая басиста в спину. Уже обрадованные парни, чуть не завыли от безысходности - старинное окно, которое почему-то открывалось с помощью ключа, было закрыто. - Твою мать... - перепрыгивая с ноги на ногу, скулил Крист, пока Кобейн безуспешно пытался открыть раму. - Черт! Закрыто. - Ты, блин, серьезно?! - сказав это, басист помчался к плите. Чуть ли не с корнем вырвав ящик из кухонного стола, он начал рыться в нем в поисках чего-либо острого, желательно катаны... К нему присоединился Курт, разрывая запасы кухонных предметов. Взгляд музыканта упал на маленький нож с узким лезвием. В лохматой голове зажглась лампочка. Схватив предмет, музыкант направился к окну. - О, да! Супер, Курт, этот выдристок нас, конечно, спасет! - крикнул басист, но тут же зажал себе рот и подбежал к другу. Курт, тем временем, сунул конец лезвия в скважину в раме окна и начал усиленно его крутить. В ответ на непонимающий взгляд друга, парень, сосредоточенно ковыряя ножом в окне, ответил: - Что, забыл, как мы с уроков сбегали? - лицо Новоселича тут же просияло. - Точно! Мы спасены! - парень крепко обнял Курта, тряся, как грушу. - Не ори! Я еще ничего не сделал... - Да, точно, - поправился Крист и, подняв кулаки, добавил, - жги, Коба! Курт лишь стиснул зубы, не реагируя на ненавистное прозвище, которое при знакомстве дал ему Крист, сочтя его фамилию странной и смешной. Наконец, после долгих секунд мучений с окном, раздался спасительный щелчок, которому парни даже сначала не поверили. Переглянувшись с потрясенным и взмокшим Кристом, Курт аккуратно вынул нож из скважины и медленно потянул ручку на себя. Окно открылось, впуская в теплое, но отвратительное для музыкантов помещение прохладный ночной воздух и со стрекотанием кузнечиков и далеким гулом поезда. - Господи... - пораженно проговорил Крист, глядя на Курта, на лице которого заиграла счастливая улыбка облегчения, - Курт, если я когда-то и называю тебе придурком, то это только от любви. - Надеюсь, чисто платонической? - усмехнулся Курт. Новоселич отчаянно закивал и, схватив лицо друга в ладони, принялся обмениваться любезностями в обе его щеки на излюбленный манер Леонида Ильича. - Ну хватит-хватит, - Курт отчаянно отпихивал друга, - я понял. Вдруг из-за зеленой двери раздалось кашлянье, возвратившее друзей в реальный мир. Переглянувшись, парни решили драпать отсюда. Курт, в силу своей малоразмерности, чуть ли не рыбкой нырнул из окна, приземляясь на спину, на траву у дома. Этим полетом он отбил себе все легкие и, пытаясь откашляться, хотел уже встать, как вдруг вылетевшая из окна тушка басиста пригвоздила его обратно к земле, упав сверху. Подняв кашляющего Курта, басист со всей своей силы припустил в сторону станции, таща за собой друга. Облегчение от этого побега было настолько сильным, что, казалось, могло поднять в небо. Музыканты смеялись, несясь к станции через поле, что казалось темно-синим. За это время ночь уже по праву вступила в свои права, обтянув весь купол неба своим почти черным платком, расшитым мерцающим бисером звезд. Ночной воздух врывался в легкие молодых людей, обдавая холодом. Это было спасение...***
... Все пространство странно шаталось из стороны в сторону. Темнота с ночного неба становилась все гуще и непрогляднее. Она надвигалась, стремясь раздавить своим весом. Ноги увязали в зыбучем песке темно-синего цвета, тянущего в свою пучину, пытающегося заглотить в себя, задушить. Это заставляло бежать еще быстрее... ... Сидя на холодной поверхности станции, Курт, обхватив голову руками и вцепившись пальцами в светлые волосы, мерно покачивался взад-вперед. Рядом с ним лежал Крист и бессмысленными глазами глядел в небо, иногда приподнимая руки вверх, будто пытаясь остановить что-то невидимое, что неумолимо надвигалось на него. Раздался стук колес приближающегося поезда. Вот темную станцию с всего двумя пассажирами на ней осветили яркие фары, распространяющие свой свет на метры вперед... ... Темнота поглотила все вокруг. Исчез свет, не хватает воздуха. Легкие мучительно сжимаются, пытаясь наполниться спасительным кислородом хоть раз. Какая тяжелая влажность буквально витает в атмосфере. ее можно ощутить, она обволакивает каждую клеточку тела, будто мерзкими скользкими щупальцами проходится по коже, оставляя липкие следы с сильным запахом разложения. Вдруг темноту озаряет яркий свет, больно резанувший по глазам. С жутким рычанием, похожим на крик сотни пикирующих на землю птеродактилей, из темноты вылезает нечто. Оно, сопровождаемое отвратительным лязгом железа и скрипом, стремительно вылезает из своей норы. Сердце замирает, когда оглушительный крик железного дракона ударят по ушам, заставляя согнуться от боли. Освещая себе дорогу янтарными глазами, из которых льется жуткий, кровавый свет, чудовище, поднимая клубы пара и дыма за собой, вздымает пыль и ветер. Оно останавливается, тихо раскатываясь своим звериным рыкам по всему длинному, железному телу... ... Поезд медленно сбавляет скорость, останавливаясь с таким звуком, будто испускает пар. Двери медленно открываются, но на станции уже никого нет. Как только транспорт начал подъезжать, музыканты с полными ужаса глазами и белыми, словно наволочки, лицами вскочили и, спотыкаясь, будто снова спасаясь от того извращенца-деда, побежали прочь со станции... ... Люди с жуткими струпьями на высушенных до состояния мумий телах, тянули свои сломанные под жуткими углами, вывернутыми наружу руки. Преграждали дорогу корявыми пальцами, пытались схватить, присоединить к себе. И тысячи стонов доносятся с разных сторон, стонов боли, страха, ненависти... Ноги увязают в мерзкой жиже - крови эти несчастных, что выступает на их ранах. Сквозь дерби этих сломанных рук, промокшие мерзкой кровью продолжаешь идти, пока окружающая действительность изгибается под разными углами, надвигается и снова исчезает. Вдруг невесомость. Жуткий страх и крик застрявший в горле. Долгое, мучительное падение вниз. Удара не последовало. Тишина и темнота обступает со всех стороны... Ты тонешь...***
Чед Ченнинг, застыв у окна за сценой в спортзале колледжа, в который раз смотрел время на своих наручных часах. Сорок минут одиннадцатого. Его друзья точно влипли в неприятности и точно опоздают. Мыслями о том, что концерт может сорваться барабанщик терзал себя все время с ухода Курт и Криста. А тут еще деловая дамочка, которая все время спрашивала: "Где остальные? Где ваши раздолбаи? У вас мозги на месте?" Хотя, если уж быть до конца откровенным, то Чед и сам уже задавался этими же вопросами, особенно насчет наличия мозгов у его друзей. Тэд решил поменяться местами с полуотсутствующей Nirvana, дабы спасти нелегкое положение. Поэтому его группа выступала первой, а сам Тэд, пообещав мысленно Курт и Кристу, что когда те вернуться он предъявит им список дел в уплату за его кривляния и танцы на сцене, чтобы потянуть время. Но нельзя же все время оттягивать резину в долгий ящик, поэтому и время выступления исключительно TAD уже медленно, но со скоростью убийцы Анны Карениной, приближалось к концу. Даниэльсон, доигрывая последние аккорды, мысленно молился, чтобы, как только смолкнет финальная песня, из-за сцены тут же выпрыгнул бы Кобейн и начал невнятно орать в микрофон, а Новоселич с упоением бы танцевал пого. Все равно как они будут это делать, лишь бы вовремя... И, конечно же, Даниэльсон даже не подозревал, что его мысли станут полностью материальны (на радость Курту и его теории). - Спасибо! - пробасил Тэд в микрофон, сделав кровожадное лицо, чтобы произвести впечатление на толпу потных студентов. Услышав, что публика провожает группу, Чед еще раз глянул на часы. Его округлившимся глазам предстали две стрелки, которые, словно в многообещающем жесте из среднего пальца, одновременно указывали на цифру, предшествующую двенадцати. С истеричным смехом до молодого барабанщика дошло, что концерт Nirvana должен состояться через пять минут. - Ну чего? Нету? - тяжело дыша, спросил Тэд, подойдя к Ченнингу. Ответа он от парня не получил - Чед, согнувшись пополам, без остановки ржал, как педальный конь, изредка что-то невнятно бормоча. Дойл переглянулся с Гари, а бедный барабанщик уже сидел на коленях, прижимая трясущиеся от смеха ладони к раскрасневшемуся лицу. Вдруг со стороны входа в зал донесся какой-то ор и треск, а за ним победные, невнятные кличи. Все парни за сценой, включая чокнувшегося Чеда, обернулись на Стива, что ближе всех стоял к занавесу, ограждающему сцену. Парень пожал плечами и, отвернувшись, приоткрыл занавеску, открывая себе обзор. Его глаза тут же стали размером с приличные блюдца - прямо по направлению его взгляда к сцене подходили живые мертвецы... Прорвавшись через оборону охранника, на лысую голову которого Новоселич с очень большим удовольствием надел мусорное ведерко, парни, минуя танцующий народ, двигались к сцене, пытаясь не выпустить ее из виду. Распихивая руками разнообразных существ, чьи лица и фигуры искажались, словно в комнате смеха, Курт шагал, иногда спотыкаясь об свои же ноги, которые казались невообразимо длинными. Шарахнувшись от девушки с массивными толстыми рогами, парень еле успел убрать ногу, чтобы не раздавить маленького, размером с воробья, парня, сидящего на коленях у своей... кажется, девушки, а, может, и нет. Пушистая борода скрывала часть ее лица, не давая разглядеть его полностью. Пропустив Новоселича вперед, Кобейн остановился у того парня с бородатой леди и, приблизив свое лицо к ее, потер подбородок, пытаясь понять каков пол у этого создания. - Э-э-э-э-й... - донесся медлительный, словно эстонская электричка, голос от маленького парня. Курт повернулся к его наплывами меняющему цвет лицу. - Что-о-о-о-о... Тебе... Нужно-о-о-о о-о-от... мо-о-о-е-е-ей...малышки? - Кобейн, не моргая, глядел на сменяющиеся на лице парня цвета, а затем, резко выпрямившись, решил поприветствовать новых землян. - Live long and prosper!** - отчеканил он, подняв руку в инопланетном приветствии. - Какого...? - вырвалось у Тэда, когда все парни, навалившись друг на друга, чтобы увидеть больше, глядели из-за занавеса на пришедших. В шоке они наблюдали Новоселича, что, кружась и держась за невидимый подол, как маленькая девочка, приближался к сцене, с открытым ртом глядя только в потолок. Выглядел он весьма занятно: разодранный прямо на спине свитер, покрытый какой-то жидкой грязью и листьями, взлохмаченная, словно у льва шевелюра с какими-то палочками в ней, пыльные джинсы с большущим круглым пятном желтоватого цвета прямо на том месте, где спина теряет свое название. Удивление парней только усилилось, когда появился шатающийся и вечно спотыкавшийся Курт в загаженной не пойми чем куртке и вентиляционных джинсах со множеством дыр разнообразных размеров и форм. Длинные волосы были жутко взлохмачены, спутаны и находились в таком виде, будто ими долго и настойчиво подметали железную дорогу. На щеках какие-то мелкие царапины, а огромные глаза, казавшиеся отчего-то жутко темными, диким взглядом бегали, точнее ползли, по помещению. Парень, под офигевшими взглядами наблюдателей, подошел к девушке с пышными темными волосами и ее парню, сидящему рядом с ней, нагнулся, оглядывая ее лицо, затем резко разогнулся и, махнув им рукой, пошел дальше, шарахаясь от оглядывающихся на него подростков. - Твою мать... - констатировал Даниэльсон, когда парни достигли сцены и, пройдя ее поперек, пошли за кулисы. Не заметив порога, парни одновременно споткнулись и с протяжным "а-а-а" полетели на пол, но, в отличие от басиста, который там и распластался, Курт умудрился почти сохранить равновесие и, не справившись с собственными ногами, полетел в объятия к охреневшему Гари, которому осталось только ловить горе-музыканта. - Вы где, блин, были?! Мы тут все волосы из задниц повырывали! - пробасил Тэд, поднимая невменяемого Криста за шкирку. Большой парень глянул в стеклянные, плавающие бесцельно, глаза длинного парня и в шоке переглянулся с Гари. Тот держал на себе бездыханное тело Кобейн, что, закрыв глаза, уткнулся носом в плечо Торстенсена. Отлепив от себя парня, чья голова тут же от, резкости сего действия, откинулась назад, он попытался понять, что не так с друзьями. - Курт? - тихо позвал, подошедший сзади Вид. Реакции получено не было, но вот Крист, услышав имя друга, резко подскочил, чуть не долбанув Тэда по носу, и помчался к гитаристу. - Коба!!! - отчаянно завыл басист, тряся парня за плечи. "Коба" тут же отреагировал на внешний раздражитель и, распахнув глаза, взмахнул руками, пытаясь отделаться от ненужных близостей, но тут же спикировал вниз, в третий раз отшибив мягкое место. - Бедный, - крикнул Крист и тут же сиганул вслед за осевшим на полу Кобейном. Осторожно, он попытался поднять товарища, но ноги не вовремя разъехались, а басист опять свалился сверху, придавив собой Курта, у которого глаза закатывались сами собой... Поняв, что добром это не кончится, Тэд попросил перенести концерт на десять минут позже, а сам, перекинув невнятно протестующего о своих правах Кобейна себе через плечо, отдал Криста Гари и Даниэльсону и направил всех их подсобку, где хранился спортинвентарь. Свалив Курта на сложенные в углу комнаты маты, слыша такие же только словесные от самого музыканта, и пристроив Новоселича на валяющегося козла, вздохнул со спокойной душой. Козел, в прочем, тут же убежал, оказавшись здешним вахтером. поэтому басист переехал на голый пол. Тэд, уперев руки в бока, и грозно сведя брови глядел на никаких парней. Еле сфокусировав взгляд на фигуре Дойла, Кобейн начал, делая паузы, пытаясь вспомнить, что хотел сказать ранее: - Ну чего ты... смотришь на меня, как Ленин на буржуазию? - Вы где были, удолбыши?! - свирепо прорычал Тэд, а Стив тихо заскулил, заходя за шкаф с гирями. Крист прыснул и переглянулся с Куртом, точнее, с тем местом, где, по его предположениям, Курт находился. Кобейн, глупо захихикав в унисон с басистом, повернулся к свирепому большому парню и поманил пальцем к себе. Дойл закатил глаза, но наклонился. Музыканта это не устроило, поэтому он резко притянул Дойла за уши к себе, вцепившись мертвой хваткой так неожиданно, что у всех сердце зашлось, а затем выждав секунду, ни с того ни с сего заорал: - Морда в глине, в *опе ветки - значит мы пришли с разведки!!! - Тэд резко отскочил, придавив шкафом Стива. Курт же на пару с Новоселичем залился смехом и, держась за живот, повалился на спину. - Ну... просто был старик, а мы пошли к нему домой, а он оказался пед... - Но он был очень милым! - перебил Курт басиста, подняв палец вверх, - угостил нас химически небезопасным раствором глюконата дурия, в связи с чрезвычайно большой единицей содержания беккереля радиации в котором, в наших организмах произошли неконтролируемые физико-химические трансформации, которые, в свою очередь, привели к распаду нервных клеток белого тела головного мозга, а также особых отделов нервной системы, отвечающих за... - Что за чушь он порет? - прошипел Даниэльсон Гари. Последний лишь пожал плечами, глядя на самозабвенно вспоминающего заумные и никому непонятные слова Курта. - ... таким образом ситуация в Руанде, а именно действия временного правительства... - Хватит парить мой МОЗГ!!! - неожиданный крик, полный боли и отчаяния, донесся из-за шкафа от придавленного им Стива Вида. Парень, содрогаясь от ужаса, упал на колени и закачался туда-сюда. Вдруг дверь в кладовку открылась, впуская яркий свет снаружи. Стив тут же подскочил, зашипев от света, как вампир, и забежал за Дойла. Последний тут же отодвинулся. - Так ! Сколько можно ждать?! - прикрикнула та самая женщина с высоким хвостом и очками. - Они уже пришли! - радостно оповестил Чед. - Я уже вижу, недорослик, - сухо ответила женщина, - быстро на сцену мы не можем жд... - Почему вы такая злюка? - протянул Курт заплетающимся языком и подошел к женщине, - может, вам не хватает понимая и дружеского участия со стороны? - протянул он, вытягивая губы трубочкой и падая по направлению к женщине. - Трейси же! - А? - отозвался, держащийся только за дверной косяк парень. Удивленная женщина тут же сделала грозное лицо и не особенно сильно хлопнула гитариста по щеке. - Быстро на сцену! - после чего удалилась. - Женщины так жестоки, - тихо произнес Курт сам себе и, сделав вид, что умирает, прижал руку ко лбу, а затем, пошатавшись из одной стороны комнаты в другую, грохнулся на пол, высунув для пущей убедительности язык. - Чума на оба ваши дома! - закричал Крист в потолок, упав на колени рядом "бездыханным телом" и зарыдав. Стив, стоявший в тени за Тэдом, с трудом удержался от слез...***
Неуклюже раздвинув занавеску, Курт, споткнулся о свою же ногу, и полетел носом вниз прямо сцену. Привстав на колени он принялся делать вид, что занят распутыванием шнура от гитары, хотя никаких узлов на нем и не было. Следом вышел Крист, точнее, задом вышел Крист. Чед, опустив глаза из-за смущения, скромно присел за барабаны. Толпа одобрительно завыла, а Курт все еще что-то делал на полу. - Курт! Курт! - шепотом крикнул Чед. Гитарист обернулся, но так ничего и не вынес из жестов барабанщика, а только с улыбкой помахал ему рукой. Тогда Ченнинг начал отбивать ритм, надеясь, что хоть тогда до Кобейна дойдет, но тот остался глух к мольбам страждущих. Наконец, спустя пять минут после выхода группа, недоумевающая толпа смогла услышать аккорды первой песни. Чед уже обрадовался и приготовился в "Love Buzz" только вот... Курт и Крист считали по другому и, кивнув друг другу, точнее туда, где они должны были находится, завели жуткий рев гитар. Чед только успел подстроиться под их закидоны... "Pick me, Pick me yeah Let alone, I'll signal," - Кобейн буквально напал на микрофон, с каким-то неистовым рычанием крича в него слова. Сильно зажмуриваясь, он, будто старался выжать из себя последнее, срывая голос, напрягая связки. "I lease it, lease, yeah Everyone is hollow" - Крист самозабвенно тряс головой, чувствуя, что уже потерялся в пространстве, не зная, где пол, а где потолок и, где он вообще. Затуманенные серо-зеленые глаза скользили по трясущейся в экстазе толпе, по их рукам, поднятым в верх в каких-то непонятных жестах. "Hey! Dive, dive, dive, dive in me Dive in me," - Кобейн снова резко подпрыгнул и, случайно сбив микрофон, который не выдержал его напора, продолжил петь уже без него. С хрипом и рычанием слова выходили прямо из его горла, доходя до разгоряченной толпы людей, которых он не видел. Не хотел видеть. Упав на колени, музыкант продолжил с остервенением дергать струны гитары и рычать в воздух знакомые слова, иногда путая их, хотя этого никто и не замечал. Призывал толпу своим криком утонуть в этой музыке, утонуть в этом мире, в нем самом, позволить себе раствориться, раз уж они - музыканты - отдают себя на растерзание, отдают себя по кускам, срывая все маски, выворачивая душу наизнанку, чтобы другие смотрели, смотрели и отдавали свою энергию в обмен. "Hit me, Hit me yeah, Im real good at hating" - все также зажмуриваясь от обуревавших чувств, которые готовы были разорвать его на миллионы кусочков, Курт прокричал эти слова, которые и без микрофона были отличны слышны. Новоселич, подпрыгивая и шатаясь, придвинулся к корчащемуся на коленях другу и наклонил косматую голову к нему. Кобейн, видимо, приняв ее за микрофон, тут же подскочил и начал выкрикивать слова уже в темный затылок Криста. В финале, горло Кобейна уже нещадно саднило, а у Криста затекла шея из-за стояния в одной позе, изображая микрофон из своей головы. Но окончив "композицию" последним прыжком, из-за которого у патлатого музыканта кости ног чуть не сместились к плечам, парни решили больше не париться... С вылезающими на лоб глазами музыканты из TAD, а особенности сам маэстро, глядели, как Курт, наигрывая какую-то странную мелодию, отдаленно похожую на пятую симфонию Бетховена, беспечно скакал по сцене от одного конца к другому, а затем и вовсе повернулся спиной к толпе и, исполняя в такой позе еще одну песню из репертуара. - Что, твою мать, они творят?... - вырвалось у Тэда, когда Новоселич начал снимать с себя одежду прямо во время выступления. Курт, которому добрые люди поставили сваленный микрофон обратно, играя как-то отдельно от всей остальной группы, спокойно напевал "Spank Thru" пока Крист стягивал с себя джинсы и кеды. Несладко пришлось бедному Чениннгу, который старался подстроиться под собственный ритм Курта с названием "кто в лес, кто по дрова", так еще приходилось уворачиваться от снарядов Новоселича, который забрасывал в барабанщика свою одежду. Вскоре, Крист решил, что вся группа - ему не друзья и решил кидаться во всех подряд. Под горячую руку в первую очередь попал Чед. Барабанщик успел уже увернуться от пролетевших мимо кед, джинс, а также одного скомканного носка, спасаясь от которого парень втянул голову в плечи. Обрадованный своей ловкости, парень гордо выпрямился и улыбнулся, продолжая играть, и в ту же секунду в улыбающийся рот прилетел второй скомканный носок. Шокированный парень долго не мог прийти в себя, поэтому, как и ожидалось, получился одиночный концерт... только не Ченнинга, а Кобейна, который на летающие кеды реагировал одинаково - направленным в сторону басиста средним пальцем. Распалившись по самое не балуй, Новоселич начал с остервенением стягивать с себя "набедренную повязку", скрывавшую все прелости американского хорвата. И спасибо швеям, что сделали футболку на музыканте такой длинной, ибо все непристойности были скрыты. Скомкав смертельный снаряд под одобрительные вопли толпы, парень примерился прямо в лохматую голову Курта, который, не открывая глаз, с легкой улыбкой на губах продолжал петь, и, замахнувшись, кинул. Американские труселя отправились в полет по английском воздуху, пролетели мимо свой патлатой цели, что слегка отклонилась, и попали точно в цель - в так понравившегося им Тэда Дойла. Даниэльсон, стоявший рядом, хрюкнул и залился приступом дикого хохота, молотя пяткой по полу. Тэд с расширенными от ужаса глазами и белым, как мука, лицом, двумя пальцами снял предмет гардероба со своей физиономии. Услышав истерику друга, Тэд, сузив глаза, решительно запихал сие портки прямо в рот гитариста. Тем временем, на сцене творился Адъ и Израиль. Под крики обезумевшей толпы, Курт, последовав примеру друга, и сам решил стать более естественным, сняв с себя ненужные ткани. Но, во славу тем же швеям, запутался в футболке. которую решил снять и, поэтому беспомощно стоял, что-то бормоча в недрах белой материи, где была скрыта голова. Не выдержав таких катастроф, Тэд ринулся на сцену, спасать репутацию и тура, и групп. Кобейн, тем временем, найдя забавным свое положение, принялся ходить по сцене из стороны в сторону. также бормоча что-то. Большой парень прилетел, как раз в тот момент, когда тощее нечто с натянутой на голову футболкой, из верха которой необъяснимым образом торчали худые руки, отсвечивая полуголым животом, отходило в сторону, поэтому Тэд, не рассчитав силы, грохнулся сам, да еще и зацепил ручищей Кобейна. Пытаясь уговорить музыканта тихо-мирно покинуть сцену, Дойл попытался ухватить растрепанного гитариста, который напоминал блоху, скачущую, где только взбредется, но тот резво подскочил, напрыгнул сзади на шею Новоселича и, погоняя последнего, решил бороться за свою независимость до конца... Дабы не травмировать психику случайного и несчастного читателя, мы опустим момент великой битвы Тэда Дойла и "человека два в одном" и расскажем, как размножаются бабочки: этти милые существа размножаются при помощи ряда превращений. Сначала они неистово мучаются, откладывая одно единственное яйцо размером с нехилого представителя тли, из этой бандуры появляется мохнатый глист, который становится скукоженной фигнюшкой, висящей вверх ногами, а из этой фигни вылезает жуткий монстр под названием имаго, которая и является этим Божьим одуванчиком - бабочкой! Если вам жаль несчастных, внезапно залетевших насекомых, то предлагаю собирать подписи на открытие абортария для бабочек.***
Выловленные путем долгого нарезания кругов по всей сцене Курт и Крист сидели в той же самой кладовке, откуда громаднейшими усилиями были вытащены около часа назад. Дойл сидел на матах, прижимая ко лбу мокрое полотенце, чтобы на месте, куда по доброте душевной его пнул человек-нечаянно-случайно Новоселич, не вскочило отметины единорогов. Даниэльсон полоскал рот в где-то в туалете колледжа, дабы навсегда забыть вкус нижнего белья Криста Новоселича. Гари тихонько посапывал в углу кладовки, рядом с неспящим Видом, что размышлял о своих экстрасенсорных способностях в связи с тем вещим сном про старика. А Курт, положив голову на колени уже более или менее одетого басиста, размышлял о судьбе того деда из леса. - Все же... Может, стоило остаться? - нерешительно произнес синеглазый парень, оглядываясь на друга. Их уже слегка отпустило от того "летнего вина", которое, скорее всего, было предназначено для опьянения жертв, с которыми господин Тонг потом мог "поделиться теплом". - Чушь какая-то, мы еле ноги унесли, - пробурчал Крист. - Да-а, но просто он такой одинокий и... такой старый, - ужаснулся двадцатидвухлетний Курт, - он ведь так и умрет совсем один. Совсем-совсем один... - Мы туда больше не вернемся! - Да чтоб я сдох! Второй раз фокус с окном может не прокатить. Но... - снова затянул Кобейн. - Что "но"? - Он такие приятные вещи говорил, тебе про рост и ум, мне про глаза, - задумчиво произнес Курт, а затем прибавил, - такого даже Трейси не говорит... - Ну, зато мы остались живы и невредимы, - заключил Крист и получил согласный кивок от друга. Так закончились приключения американцев в Англии. На следующий день они будут готовы увидеть совершенно новый, еще неузнанный мир. * Фенек - миниатюрная лисица своеобразной внешности, которая живёт в пустынях Северной Африки.