ВитаЛИна

Тур подошел к финалу. Все, скидав манатки, собрались домой. Холст всю ночь вместо квадратов додумывал легенду для друзей и фанатов. Надо же хоть что-то на сайте писать, а то журналюги такое напридумают, что волосы зашевелятся в самых неприличных местах. Хотя они и так что-нибудь придумают, не смогут ведь без этого. Ну да ладно. Все вроде бы учел, кроме одного момента. Да и Макс с Сергеем как-то не задумались. Холст, как водится, отдыхает дома на своем любимом диванчике в компании своих любимых котов и Ницше. Куда без этого? И погода этому категорически способствует. Прескверная погода. Ветер ледяной насквозь продувает, снег с дождем, грязища. Порядочная собака хозяина из дому не выгонит. Петровичу-то что до этого, у него вообще коты. Коты, конечно, твари своенравные, но выгонять точно не станут, иначе кто их кормить станет, да и надоело уже по соседям мыкаться. Соседи-то только с виду доброжелательными и тихими кажутся. А только хозяин в тур - так можно и тапками отхватить, и чем потяжелее. Спать и то дежурным сном приходится. Если еще и дети в доме, тогда вообще - туши свет, сливай воду. Так что нафиг такое не надо и даром. Виталине же пришлось кантоваться на улице, а ее чемоданам - на вокзале. Домой в таком виде точно не сунуться. Объяснять этот факт долго придется, в итоге никто не поверит, если вообще на порог пустят; могут и сдать куда-нибудь. С паспортом несоответствия конкретные, лучше вообще не отсвечивать сильно. К Максу и Сергею в гости соваться не логично. За постороннюю бабу в доме можно ох как сильно отхватить. Подставлять друзей под такое совершенно не хотелось. Напроситься к Холсту не позволяла гордость. Угу. Именно она. С чего вдруг? Так сразу и не разобраться. Холст - он хозяин своей жизни и кроме гитар, кошек и своих расчудесных философов в своих апартаментах вряд ли кого-нибудь потерпит. Тем более бабу. Не для того он разводился. Унижаться вообще не хочется. Телефон пришлось выключить, ибо теперь не нужен совершенно. Искать один фиг никто не станет до ближайшего тура, а это хрен знает когда будет. Самой ей теперь позвонить тоже некому. Холст уже всем все рассказал, что Дуб типа уехал на повышение квалификации или в поисках лучшей жизни - точно и не вспомнить, что именно. Надо же было такое придумать. Может, все-таки к Холсту? Ну и хрен с ней, с гордостью, не замерзать же теперь из-за этого. Петрович, в принципе, не зверь; ну пошумит немного да примет. В конце-то концов, сколько раз ей, будучи мужиком, приходилось у Холста кантоваться - и ничего. К Петровичу. Однозначно. Холстинин никого в этот вечер не ждал. И вообще о своем приходе неплохо было бы предупреждать. Дня за два, хотя бы. По этой причине к звонкам в дверь он относился абсолютно спокойно. Не предупредил - значит, и нефиг приходить. Соседям он вообще никогда не открывал, ибо не о чем ему с ними разговаривать, а выслушивать, как его гамадрилы опять нажрались и вытворяли что-то из ряду вон неподобающее на балконе или в подъезде, например, ему совершенно не хотелось. К тому же его гамадрилы в ближайшее время просто не могли ничего вытворять в подъезде и тем более на балконе, по одной простой причине. Они были в туре вместе с ним. А котов он у соседей всегда сам забирал. Вот как-то так. Поэтому открывать он даже не собирался. Коты, кстати с этим солидарны. Раньше были. В этот раз зверье будто подменили. Никогда Петрович не получал по морде от своей любимой Симки. И не звонит никто уже, а звери не успокаиваются. Может, голодные? Так накормил уже. Симка рванула к двери и орет дурным голосом. Неужели гулять собралась? В такую-то мерзкую погоду? Открыл дверь, и кошка выскочила. Он - следом. Прямо в халате и тапках. Погода оказалась еще хуже, чем выглядело в окне. Симка взвыла в темноту. Холстинин и не подозревал, что кошки могут так выть. Вот не надо было Симку той готке с верхнего этажа оставлять. Девушка хоть и адекватная на первый взгляд, но кто знает. Этих готов не разберешь. – Ну нафиг! – схватил кошку и бегом домой. Виталина ушла. Куда? Куда-нибудь. Холст не пускает, может, и не дома, конечно, к друзьям каким-нибудь поехал. А отсвечивать перед теми же соседями совершенно не надо, еще вызовут кого-нибудь. Можно ведь и к Маврину податься. Да, придется долго объяснять, как такое вообще могло произойти. Серый все выслушает, а потом обязательно нажрется от переизбытка информации. Ну и ладно, главное, что не выгонит. Можно, конечно и к Максимову – сценарий тот же. Бред какой-то. Стало совсем холодно и скользко. Люди попрятались по квартирам, пьют чай, кто-то возможно уже в своей кроватке, в тепле. Осмотрела окна. Странно, у Холста вроде свет горит, значит, дома. - Блин! Надо же позвонить, – прошептала она. В кармане нашелся телефон. Оказалось, что только хотела выключить. За весь день разрядился, на один звонок батареи осталось. Но Холст недоступен, вот ведь какая хрень. Звони ему после этого. Вновь заходит в подъезд, поднимается. Холстинин вконец замучился с кошачьими. Ну не хотят ни в какую успокаивается: одна по лицу царапает, другой – за ноги хватает. Сиамец по квартире носится, сшибает все. - За что? – заорал Холст. Коты заняли позиции. Один на шкафу, другой на карнизе, кошка на полу, но шипит, и все готовы кинуться на Холста. - Володя, открой! – послышалось из коридора. – Пожалуйста. Этот знакомый, но непривычный голос. Срочно бежит открывать. На пороге она. Мокрая, дрожащая и абсолютно беззащитная. - К тебе можно? – чуть слышно спросила она. А Холста будто переклинило. Да ни разу у него такого не было, даже фанатки таким манером не являлись. Да и какая она фанатка? Это же она – его девочка, Виталиночка. - Заходи, конечно, – за руку затащив ее в квартиру, закрыл дверь. - Спасибо, – совсем тихо прошептала она и упала. Хорошо, что успел подхватить. Осыпая себя грубыми непечатными словами помчался искать полотенца, одеяла… В такие моменты понимаешь, какой на самом деле в квартире хаос и бардак. К счастью, она быстра пришла в себя и смогла добраться до ванной. Холст-то тормозит конкретно. Ладно хоть ужин сообразил приготовить. Яичница, но хоть что-то. Некоторое время спустя. Она в своем халате (Дуб часто кантовался у Холста) и закутавшись в теплое одеяло, устроилась на диване. Холст рядом, крепко обняв ее за плечи. - Ну ладно, я, редиска и тугодум. Ну ты-то о чем думала? – спросил вдруг Владимир. - Почему сразу не сказала? - Не знаю. Наверно потому что не для этого ты разводился и… Если что, я завтра свалю… -Что за чушь? – прервал ее Холст. – Как можно сравнивать? Я тебе всегда разрешал у себя оставаться. Столько, сколько нужно. И ничего не изменилось. - Спасибо…- еще плотнее закуталась в одеяло. По щеке покатилась слеза. - Ну, ты чего? – Владимир, осторожно дотронувшись, до ее щеки стер слезинку. – Все будет хорошо. Я тебя не брошу. Хочешь, чай горячий принесу? - А покрепче можно? - Можно и покрепче, – улыбнулся Владимир, - Для согрева. Как-то все улеглось. Виталина заснула у него на плече. Коты куда-то заныкались, будто и не было этого бунта и хаоса. Симка вообще к Виталине жмется. Вот говорят, что кошки своенравные существа и живут исключительно для себя. Врут бесцеремонно. И Холст совсем не такой мужлан. Или показалось. Осторожно перенес подругу в постель. Ну неудобно ведь на диване и не по-человечески.