ВитаЛИна

- Артемий Анатольевич, либо вы сейчас соберетесь, либо я вас выгоню к едрени фени. Я сам все спою и мне категорически параллельно, что и кто про меня скажут. Поплюются, песочком покидаются и привыкнут. Кто-то увидит таки долгожданный альбом с моими песнями. - Уже собрался, - вздохнул Стыров, - чего завелся-то? - А сам не догадываешься? Ты какого хрена тут попсятину сопливую разводишь? От твоего нытья с меня татуировки слазят, у Максимова уже третья струна порвалась. Я сейчас будто в прошлое вернулся, с Маликовым на одной сцене стою и реально думаю бросить все это безобразие и податься в дальнобойщики или таксисты. Слушать каждый день шансон, будь он не ладен, жалобы клиентов на жизнь и пьяную брань. Я ведь не много от тебя прошу. Только, чтобы группа в экстазе билась, а у зала оргазм от твоего голоса возникал, а не желание поспать. - Серый, ты чего прицепился к нему будто комариха, - вступился Юра, - ты же сам ему всю кровищу повыпил, откуда в нем силам взяться. - Защитник выискался. Ну, давай утешь его, сказку на ночь расскажи. Вы взрослые мужики развели детский сад. Не... Надо с Беркутом поговорить, может, согласится. - Да хоть Кипелову, - Стыров вышел, хлопнув дверью. - Доволен? - Юра закинул гитару за диван, - собака. - Может, собака. Не ною же. После концерта Холстинин решил устроить всем разбор полетов. И ударник у него только что не спал, и басист забыл, что такое гитара. Про вокал распространялся больше всего. Отвесил пару замечаний Попову, после чего извинился и вышел. Никогда после разноса не извинялся. - Чего это с ним? - передумав многое и подобрав приличные слова, спросил Прист. Остальные только плечами пожали. Придраться действительно не к чему было. Может, он так, чтобы форму не терять... Поэтому извинился. Сейчас у него спрашивать бесполезно, все равно ничего не скажет. Все разбрелись по номерам. В концертном графике образовалась пара выходных. Не нужно было никуда бежать, торопиться. Хотелось просто отдохнуть, прогуляться. Не ночью, конечно. Она устроилась в кровати, закутавшись в одеяло. Задумалась. Стало грустно от воспоминаний. Когда-то все было иначе, совсем иначе. Когда он был мужиком, всё было проще и понятнее. Теперь тоже всё понятно, только не легче от этого понимания. Холст вон чудит опять, ребята хоть и привыкли, но тоже казусы выходят. Восприятие уже другое. За что? Почему так? Рядом зажужжал телефон. Номер не определен. После смены СИМ карты много стало таких номеров. - Здорово, - послышался в трубке голос Стырова, - я не помешал? - Привет, Тём! Ты очень даже вовремя. - уловила она нотки грусти в голосе вокалиста, - и не вздумай там в депрессию впадать. Маврину нажалуюсь. Тёма долго сопротивлялся, мол нормально у него всё. Только нормально не есть хорошо. В итоге сам нажаловался на Маврина, сдал целиком. Завелся-то реально на пустом месте. - Не ной, - прервала его Вита, - раз орет, значит ему тоже не сладко. Поговорил бы с ним лучше. Заметила, что и сама в этом вопросе не лучше. Вместо того, чтобы с Володькой поговорить, советы тут раздавать начала... - Поговорю завтра, - пообещал Стыров, - может его отпустит к тому времени. Вы когда из тура возвращаетесь? - Через неделю примерно. Тебе зачем? - Соскучился. И подарок для тебя есть, - загадочно. - Приятно, конечно, но какие нафиг подарки? Стыров, ты лучше сегодня с Серым поговори, а то мало ли что. - Сам пока не знаю что это значит, но это должно быть у тебя. - Ладно. Фиг с тобой. - смягчилась она, - доброй ночи. Тёма не стал всё рассказывать потому, что не хотел давать ложные надежды. Сам ведь не знал, чем в данной ситуации может помочь этот предмет. Она не хотела обижать Артёма. Там и без того Маврин постарался. А вот с Холстом поговорить не помешает. Холстинин лежит на кровати, отвернувшись к стене. - Ну, и что такое ты опять устроил? Что случилось? Обняла Володю сзади, положила голову на его плечо. - Все нормально. - Не верю. Володь, поделись, легче станет. Обиделся на что-то? - Нет. Просто, чтобы вы не расслаблялись. И сам форму стал терять. Думал, что взбодрит, но нифига. - Нормально, - возмущенно, - а концерты тебя уже не бодрят? - Бодрят, но... Не хватает чего-то. Не понимаю. - Солнце ты мое ненаглядное, ну что опять ты не понимаешь? Вот он я - твой басист. Форма немного не та, но что поделать? Ты же пиво не по форме тары выбираешь. От такого сравнения Холст прибалдел. Развернулся сразу к ней. - Ну, ты сравнила, - поцеловал в щеку, - я тебя в любой форме люблю и любить буду. Даже не сомневайся никогда, что бы я не говорил. А если обижу чем - сразу в морду бей. - Обязательно, - улыбнулась. Гостиница попалась на редкость холодная. Чтобы не замерзнуть, забрались вместе под одно одеяло. Так теплее и спокойнее. Вита уткнулась носом в его грудь. За стеной что-то грохнулось. Судя по голосу, выругался Житняков. Да такими выражениями, что Дуб обзавидовался бы. Уронил что-то наверно. Главное, чтобы не поранился, но если что-то серьезное, обязательно за советом прибежит. С утра все собрались на прогулку. Вита и Володя уже вышли, остальных ждут. Ничего не предвещало. Из гостиницы вышел кто-то отдаленно напоминающий Житнякова. Волосы назад зачесаны, геля явно не пожалел, кожаная куртка, глаза за темными очками. На пальцах перстни поблескивают. Прошел мимо, будто не заметил. - Это что сейчас было? - глянула на Холста. - Вокалист наш. Гикнулся. Через некоторое время из гостиницы выбежал Удалов. Осмотревшись и не увидев того, кого искал, выругался. - Куда он пошел? - Гулять, наверно, - предположила Вита. - Твою дивизию! - плюнул, - детский сад, ясельная группа. Убедив себя, что теперь от него ничего не зависит, Удалов побрел обратно. - Стоять! - Скомандовал Холст. - Да не виноват я, - завелся Макс, - не смог я его остановить. Сказал, что его пуфиком считают, игрушкой мягкой, а он крутым должен быть. Непонятно только кому. Так он, видите ли, на Беркута похож, на Маврина и еще на кого-то, забыл. - Чем это? - удивился гитарист. - На клоуна он сейчас похож, - прошептала Вита, - вот пусть так погуляет, народ повеселит. - Попов куда смотрел? Почему не остановил? - не отстает Владимир. - Он послан нахрен, сидит информацию переваривает. Сергей объяснять произошедшее отказался, да и приставать особо не стали. Если вокалист на словах не понимает, пусть сам все испытает. Крутой же. За день осмотрели все местные достопримечательности, Макс кучу фоток наделал. После зашли в кино и кафе. Когда вернулись к гостинице, обнаружили вокалиста. Куртку с очками снял, волосы растрепаны. Беззащитное дрожащее существо. Но сдержались. Прошли мимо, даже не обернулись. Мишка увязался за ними, молча, чтобы еще раз не нарваться. Одного-то его и на порог не пустили, не признали в таком виде. Вита и Прист принялись готовить ужин, Холст в чтение погрузился, Макс фотки разглядывает. Нерешительный стук в дверь. - Можно к вам? - спросило солнце. - Проходи, конечно, - не вытерпел Максим. Все терпел и закидоны коллег и требования Холста, даже пытки с их стороны. Но смотреть, как мучается светлое существо, он не смог. С утра не по себе было, беспокойство не покидало. - Простите меня, - попросил Миша, - можете меня малолеткой сопливой считать. И... - Никто не считает тебя малолеткой, мы же обсуждали это, - взял за руку и провел к дивану. - Хромаешь вот все еще, давай посмотрю. От одного прикосновения сжался весь. На мгновение показалось, что Удалов мстит за испорченное утро. Захотелось кричать. Но коли захотел быть мужиком, значит терпи. И он терпел. Терпел все издевательства со стороны костоправа Макса, за дело ведь. Чуть не взвыл, и боль сразу стихла. Или вырубился? Нет. Чувства остались. Максим фиксирует лодыжку эластичным бинтом. Блин. Какие руки нежные, не замечал никогда. Так приятно, хочется, чтобы он продолжал. Нифига, как сознание помутилось. - Миш, ты где? - позвал Макс. - Здесь я. Вроде, - обнял своего доктора, поцеловал в щеку, - спасибо. И прости за утро. - Болевой шок, - пояснил Макс ситуацию, офигевшим одногруппникам, - Миш, успокойся. Я к тебе без претензий. Прист все еще пытался обижаться, будто мата в свой адрес не слыхал никогда, но в итоге сдался. Ну, ошибся парень, с кем не бывает. Правда, лекцию от Виталины выслушать пришлось. - Ты же сама говорила, чтобы я мальчика убрал, - попытался оправдаться он. - Но я же не сказала, что клоуном надо становиться, - строго, - ты себя в зеркале то видел, когда наряжался? - Видел, - опустил глаза в пол, - больше так не буду. И нервы вам мотать не буду.