***
Драко не снился Хогвартс. Ни когда он только мечтал о поступлении, ни когда он там учился, и, уж конечно, ни разу с того момента, как он узнал, что больше не вернётся в школу чародейства и волшебства. И вот Драко очнулся от мрачного, пугающего, липкого сна о том, как нечто ужасное преследует его по до боли знакомым коридорам замка, в котором он провёл столько лет своей сознательной жизни. Кошмар отпустил его не сразу: прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что жуткая погоня — лишь плод его воображения. Даже сейчас, очнувшись, Драко не мог понять, что же его так напугало. Подробности сна ускользали от него, оставляя лишь ощущения загнанности и неконтролируемого ужаса. Драко выбрался из постели, умылся, несколько секунд пялился на своё мокрое осунувшееся лицо, всё ещё пытаясь выковырять из подсознания детали кошмара. Всё было тщетно. Он вернулся в постель и попытался снова заснуть. Однако на это можно было не рассчитывать, особенно учитывая тот факт, что после пытки он проспал почти весь день. Сейчас он мыслил как никогда ясно, и все его мысли были о Грейнджер. Где она? Смогла ли спастись? Найти кого-то из друзей? Он представил Грейнджер где-то в лесу, среди стволов, похожих на тянущиеся из-под земли огромные узловатые пальцы, и ему стало не по себе. Но разве был у Драко выбор? Где бы сейчас ни находилась Грейнджер, вряд ли это было хуже мучительной смерти, которую уготовил ей Люциус Малфой. Теперь Драко нисколько не сомневался в том, что, останься Грейнджер в поместье, она была бы обречена. Даже если бы он отказался её убивать, как того хотел отец, он не спас бы подружку Поттера от той же участи, что постигла Избранного. Поттер влез в его мысли о Грейнджер без спроса, чем немало взбесил Драко. — Убирайся, мёртвый очкарик, — процедил он, надавливая на веки. Это не особо помогло: мёртвый или живой, Поттер был его вечной занозой. Правда, сейчас Драко испытывал какую-то особую неприязнь, и он, боггарт его задери, точно знал, почему. Несмотря на то, что Люциус выдумал связь между Поттером, Грейнджер и их рыжим недоумком, несмотря на то, что Драко знал, что связь эта — наглая ложь, несмотря на то, что он видел, как Грейнджер лишилась девственности в подвале их поместья, он испытывал почти неконтролируемый гнев, когда думал об этом. От мыслей о том, что Грейнджер принадлежала кому-то до него, кроме него, он бесился и ничего не мог с этим поделать. — Сучья грязнокровка, — прошептал Драко, глядя в потолок, — почему бы тебе не последовать вслед за твоим очкастым дружком? Почему бы вам не свалить из моей башки, всем вам? Это не работало. Он думал о Грейнджер, он чувствовал, как его потряхивает от этих мыслей, как всё тело покрывается из-за этого мурашками. Он вспоминал, как имел Грейнджер на узкой кровати в скромно обставленной комнате, и ощущал, как от одних лишь воспоминаний напрягается член. Ему хотелось почувствовать всё это снова: хрупкость её тела в своих руках, горячие стенки влагалища, в которое было так невыносимо приятно загонять свою плоть, её дрожь под ним на подступах к оргазму… Рука уже потянулась к паху, однако Драко одёрнул себя. Он не будет, словно обезумевший от любви малолетка, дрочить на Грейнджер! Вместо этого он заставил себя снова отправиться в ванную и не вылез из-под холодного душа, пока не успокоился. Ему нужно было отпустить всю эту ситуацию. Он помог Грейнджер убраться из Малфой-мэнора, дальше всё было в её руках. Кажется, она была достаточно умна, чтобы выжить. Или нет — его это уже не должно волновать. Его волновала лишь собственная безопасность и безопасность его матери. И им, похоже, уже ничего не угрожало: к своему сыну Люциус, по его собственным словам, более не питал интереса, а об участии своей жены в побеге Грейнджер он попросту не знал. Единственным слабым звеном был домовик, который им помогал. Драко успел забыть об этом мелком ничтожном существе и его участии в спасении Грейнджер, но, вспомнив, уже не мог перестать думать о нём. Этот Крипси был жалок и явно труслив. А ещё использовался Люциусом для взаимодействия с его пленницей. И, будучи его рабом, не смел тому врать… Драко вскочил с постели, на которой успел растянуться после ободряющего душа. Если его отец решит спросить этого домовика о том, куда делась грязнокровка… Если он просто поинтересуется, каким образом та выбралась из Малфой-мэнора… Драко прошиб холодный пот. Он должен был действовать, должен был защитить мать! А для этого слабое звено нужно было уничтожить. Это решение пришло к нему удивительно легко. Драко не дал себе возможности обдумать его, он откуда-то знал, что это — единственно правильный выход. Он медленно сел на кровать, нащупал на тумбочке свою палочку, сжал её. — Крипси, — произнёс он и, кажется, задержал дыхание до того момента, как домовик появился у его ног с громким хлопком. — Чего желает м-мастер Малфой? — пропищал Крипси и задрожал всем телом под кончиком направленной на него палочки. — Скажи мне… — Драко шумно втянул воздух, собираясь с мыслями. — Скажи, Крипси… Ты разговаривал с моим отцом, с Люциусом, после того… После того, как девушка, что жила в доме, ушла? Домовик смотрел на Драко своими огромными глазами и трясущимися руками мял край наволочки, в которую был облачён. — Крипси? — Крипси должен был… Но хозяин не давал приказ сообщать, если мисс уйдёт, только если мисс навредит себе… Но Крипси всё равно… плохой, плохой домовик! — Стой! — воскликнул Драко, прежде чем несчастное существо перед ним успело распластаться и приложиться головой об пол. Бедняга Крипси замер в нелепой позе, дрожа уже всем телом. — Хорошо, что ты ничего не сказал ему, Крипси, — прошептал Драко, а потом, помедлив, добавил «Прости» и впервые в своей жизни произнёс «Авада кедавра», действительно желая убить. Зелёный луч, вырвавшийся из его палочки, угодил в тщедушную грудь домовика и словно зажёг его изнутри призрачным зелёным светом. Крипси приподняло над полом буквально на мгновение, а потом он рухнул обратно бесполезной сломанной куклой в грязном тряпье. Драко выронил палочку и подтянул к груди руку, казнившую несчастного домовика. Его трясло, хотя он всего лишь убил жалкое бесправное создание. Похоже, Люциус был прав: он размяк. Подумав так, Драко тут же скривился: последнее, чего он хотел, это соглашаться со своим полоумным отцом хоть в чём-то! Он посмотрел на бесформенную груду на полу, которая ещё совсем недавно была живым существом, и почувствовал, как у него сдавило горло. Он сожалел, да, сожалел о содеянном. Несмотря на то, что хотел это сделать. — Должен был, — поправил себя Драко. Дальше он действовал почти механически, не позволяя себе размышлять. Он всегда считал себя успешным в трансфигурации, однако у него никак не получалось превратить мёртвого домовика во что-то не столь компрометирующее. Поэтому он завернул маленькое тело в один из своих старых шарфов и отправился с ним в сад. После провала с трансфигурацией Драко был рад тому, что ему хотя бы оказалось по силам раскопать при помощи магии небольшую ямку. Он аккуратно уложил в получившееся углубление труп, засыпал землёй, как мог разровнял её, подумав, переместил в центр импровизированной могилы небольшой пучок растущих рядом маргариток. В слабом свете луны скрытая под деревом могила не слишком выделялась, однако Драко решил, что придёт проверить её днём. Он не знал, как скоро обнаружится пропажа одного из множества прислужников, не знал, что с этим будет делать Люциус, он понятия не имел, существует ли какая-то магия, при помощи которой можно выяснить, что кого-то уже нет в живых. Единственное, что Драко знал наверняка: он сделал всё, чтобы обезопасить свою мать от гнева главы семейства. И если цена у этой безопасности — жизнь домовика... Что ж, так тому и быть. Умом Драко понимал, что лучше всего сейчас будет вернуться в свою комнату. Но воздух был так упоительно свеж, наполнен ароматами и звуками вечера, что ему захотелось ещё немного побыть в саду. Он добрёл до скамейки возле декоративного озера, на берегу которого состоялся его, как тогда казалось, бесполезный разговор с матерью. Почему Нарцисса в итоге передумала и решила помочь Драко со спасением Грейнджер? Он не знал. Зато, похоже, знал, что именно это заставило его так внезапно проникнуться к матери неподдельными чувствами. Это породило желание защитить Нарциссу и довело Драко до убийства несчастного домовика. Всё снова сходилось на Грейнджер, и у Драко уже не было сил отрицать очевидное: эта невыносимая грязнокровка заняла прочное место в его мыслях. Или в сердце — какая, собственно, разница? Хуже было то, что он даже не мог объяснить себе — когда это произошло? Как? Почему? Он просто стал зависим от девушки, которую привык презирать, смешивать с грязью, которую абсолютно точно всегда считал хуже себя! Что это — магия первого сексуального опыта? Может, не зря Люциус так переживал о том, что его сын может воспылать тёплыми чувствами к своей «подстилке»? Но для чего тогда было затевать весь этот бессмысленный карнавал с «обучением»? Чтобы убедиться в том, насколько Драко никчёмный и слабый? Он в сердцах пнул декоративный камень, украшающий спуск к воде, и едва не взвыл от боли. Впрочем, это не уняло тягу к разрушению: Драко был переполнен гневом, ненавистью к себе и отцу, но что он мог сделать? Лишь пинать глупые камни, рискуя сломать себе пальцы… Подавив очередной порыв, он поднялся со скамейки и нехотя двинулся в сторону поместья. В лунном свете дом выглядел мрачнее обычного, но это был единственный дом, который знал Драко. Помимо Хогвартса… Да, школа была куда более приятным местом, но она, как и многое другое, осталась для Драко в прошлом. Уже возле задней двери Драко услышал звук, который трудно было с чем-то спутать: громкий шорох крыльев. Над его головой пронеслась большая ушастая сова и опустилась на карниз возле окна на третьем этаже. Драко почти сразу понял, что это одно из окон в кабинете его отца. После секундного замешательства он вжался в стену прямо под окном и замер. Теперь тишину нарушал лишь тихий стук птичьего клюва о стекло. Недолго. Послышался звук открывающегося окна, шуршание пергамента и снова шорох крыльев: сова, передав послание неведомого хозяина, скрылась в неизвестном направлении. Драко поймал себя на том, что задержал дыхание, словно надеялся расслышать мысли Люциуса, читающего письмо. Он и правда хотел знать, что это за таинственное послание. Оно явно было не от кого-то из Пожирателей: у них были более надёжные способы связи. Драко завладело нехорошее предчувствие, необъяснимое ощущение тревоги… Подтверждая его опасения, сверху донёсся тихий смешок и голос отца: — Попалась, птичка. Драко дождался, когда Люциус закроет окно, досчитал до десяти и двинулся вдоль дома к заднему входу. В голове лихорадочно билась одна мысль: «Он нашёл Грейнджер, не ясно, каким образом, но нашёл!» Значит, всё зря? Кража палочки из семейного склепа, вмешательство матери, убийство домовика? Сейчас Драко чувствовал себя беспомощным насекомым, муравьём, попытавшимся сдвинуть гору. Идиот! Конечно, у его отца масса возможностей для поиска беглой грязнокровки! Наверняка на него работает куча мерзких типов, не Пожирателей, нет, — мелких сошек! А о возможностях поисковой магии Драко не знал почти ничего — в мире мог быть добрый десяток способов отыскать пропавшую волшебницу! Что, если Люциус отследил Грейнджер по палочке, которую дал ей Драко? По волоску, оставшемуся на подушке? Он понятия не имел, возможно ли такое, но что, если да? Это была катастрофа, предотвратить которую Драко был уже не в силах. И он не удивлялся, что его это не столько злит, сколько пугает. Он знал, что теперь ждёт Грейнджер, и от этого знания хотелось спрятаться, вот только не было в мире такого места, где Драко смог бы не думать о том, что она мертва. Мог ли он спасти её снова? Это представлялось Драко чем-то немыслимым. Одно дело помочь Грейнджер бежать, пока Люциуса нет дома, другое — вступить с ним в открытое противостояние. Драко отлично знал, на что способен его отец, а что было в активе у него? Убийство жалкого домовика? Десяток пыток под присмотром тёти Беллы? Память тут же услужливо подкинула ему ещё одну пытку: обнажённое хрупкое тело Грейнджер, извивающееся у его ног... Как легко он тогда поддался ядовитым речам Люциуса, разбудившим неприязнь, что жила в нём годами! Что стало с этой спасительной неприязнью теперь? Драко хотел бы снова ощущать лишь её, но не мог, больше не мог. Он вошёл в Малфой-мэнор через задний ход почти не таясь и опустился на резную тахту возле двери. Где-то наверху хлопнула дверь: Драко вздрогнул, но заставил себя остаться на месте. В конце концов, Люциус вряд ли будет сейчас пытать его, скорее всего, он даже не удосужится взглянуть на своего непутёвого сына. Судя по звуку шагов, Малфой-старший торопился, Драко почти ощущал его нетерпение. Он мог бы перехватить отца, задержать его, но ради чего? Чтобы отсрочить неизбежное на пару минут? Эта правда была горькой на вкус, к тому же имела гнилой привкус трусости, но Драко больше не ощущал в себе того запала, что сподвиг его на помощь Грейнджер. Он должен был освободиться от неё, он этого хотел, а значит, ему не следовало больше вмешиваться в её судьбу. Он сделал всё, что мог, и раз судьба оказалась более благосклонной к его отцу… Драко понял, что успокаивает себя, уговаривает смириться, и это заставило его вскочить и броситься в холл как раз для того, чтобы увидеть полу отцовской мантии, исчезающей в двери. — Стой! — закричал Драко, сам понимая, насколько опрометчиво поступает. Люциус либо не услышал сына, либо решил проигнорировать — входная дверь громко захлопнулась. Драко бросился за ним, всё ещё не представляя, что он намерен сказать или сделать. Распахнув дверь, он ещё раз окликнул отца, который успел пройти половину пути до ворот. На этот раз Люциус остановился и обернулся: разглядеть выражение его лица в полутьме было невозможно, но Драко точно знал, что оно сейчас не излучает радости. — Ты что-то хотел? — с нескрываемым раздражением спросил Люциус. Драко остановился в нескольких шагах от него и теперь лихорадочно соображал, чем же задержать отца. — Я… Ты… Куда ты идёшь? Теперь Драко чётко видел лицо отца и то, как изменилось его выражение — с раздражённо-нетерпеливого на откровенно возмущённое. — Это не твоё дело, щенок, — зло процедил Люциус и двинулся к воротам. Он неумолимо приближался к границе, из-за которой мог аппарировать, и Драко не питал ложных иллюзий о том, что ему удастся ухватиться за мантию отца и отправиться вместе с ним в место, где скрывается Грейнджер. Да и что бы он стал делать там? Закрыл бы грязнокровку грудью? Аппарировал бы с ней из-под носа у разъярённого Малфоя-старшего? Пока он думал об этом, Люциус уже миновал ворота, которые с громким лязгом захлопнулись за его спиной. Это был звук, с которым умерла последняя надежда Драко на спасение Грейнджер.***
В первую же секунду после приземления Гермиона поняла: что-то не так. Во-первых, вокруг было довольно темно, хотя перемещались они с залитой солнцем поляны. Во-вторых, в отличие от предыдущих аппараций, когда их разбрасывало на пару метров друг от друга, в результате последней они все оказались поваленными в одну кучу. — Слезайте… с меня… — прохрипел кто-то из близнецов, видимо оказавшийся в самом низу. Гермиона, которой посчастливилось стать вершиной этой пирамиды, поспешно отползла в сторону и помогла подняться лежавшей под ней Джинни. — Где мы? — спросила та, оглядываясь. — Похоже на какой-то сарай, — пробурчал Фред, которого в итоге придавило остальными. Сейчас он отряхивал с одежды сухие листья, покрывавшие земляной пол, и выглядел более чем раздосадованным. — Интересно, почему мы оказались в сарае? И где вообще этот сарай? Что-то я не вижу здесь Флёр и малышки... — Джордж, которому выпала честь стать инициатором последней аппарации, был явно расстроен результатом. — Возможно, этот сарай расположен рядом с убежищем Делакуров, — пробормотала Гермиона, озираясь в поисках выхода. Вот только двери в этом небольшом помещении не наблюдалось. И это против её воли ввергло Гермиону в панику. Они совершенно точно оказались в ловушке, и лишь невероятным усилием воли Гермиона не бросалась на стены и не пыталась разрушить сарай при помощи магии. Это попытался сделать Фред. — Депримо! — произнёс он, делая пасс в сторону ближайшей стены. Но вместо того, чтобы взорваться, она лишь немного прогнулась (что было странно, так как сделана она была из прочных на вид деревянных досок), а потом невидимая волна несработавшего заклинания отбросила Фреда, попутно задев стоявших рядом Джинни и Джорджа. Гермиона также почувствовала лёгкий толчок, но удержалась на ногах и бросилась к друзьям. Фреду досталось больше остальных — он даже ненадолго потерял сознание, правда быстро пришёл в себя. — Все целы? — он посмотрел на Джинни, с недовольным видом потирающую плечо, на растрёпанного ошеломлённого Джорджа и, наконец, на присевшую возле него Гермиону. — Что это было? — как ни странно, Джинни обращалась не к брату, а к Гермионе. — Заклинание, которое должно было разнести стену, — буркнул Фред, попутно ощупывая затылок, которым он хорошенько ударился. — Похоже, здесь стоит неплохая защита, — Гермиона осторожно коснулась стены, а потом пробормотала заклинание обнаружения, особо не рассчитывая на успех. К её удивлению по деревянной поверхности прошла еле заметная рябь — словно воздух на миг раскалился. — Твою мать! — прошипел Фред, резко отстраняясь. — И что это значит? Мы не выберемся? — Или выберемся, если того захочет маг, наложивший защиту. По-моему, это похоже на нашу «ловушку для друзей», — Джордж подмигнул Гермионе, придумавшей этот термин. Он единственный из последних сил старался выглядеть бодрым и жизнерадостным, что рождало в Гермионе противоречивые чувства — признательность и раздражение. — Вот только я сомневаюсь, что мы угодили к друзьям, — проворчала Джинни. — А я сомневаюсь, что защита на самом сарае... — заметила Гермиона. — Это не совсем ваша «ловушка», по сути являющаяся конечной точкой в перемещении при помощи портала. Скорее это что-то вроде контролируемой трещины в общей защите убежища. Я читала о подобном... Сотворить такое под силу только действительно хорошему магу... В эту секунду откуда-то сверху раздался явно магически усиленный голос с чертовски знакомым акцентом: — Пгошу, enfants*, положите палочки! Вам не будет вгеда! — Мсье Делакур? — в один голос спросили Джинни и Джордж, а Фред принялся озираться, надеясь обнаружить отца Флёр. — Палочки, я пгошу, — повторил мсье Делакур, — это для безопасности! — Где вы? — спросила Джинни, не торопясь расставаться со своей палочкой. — Снагужи, — последовал лаконичный ответ. — Я випущу вас, но сначала… — Окей, окей, — Фред протянул Джинни руку, та нехотя отдала ему палочку. То же сделали Джордж и Гермиона. Фред присоединил свою палочку к остальным, аккуратно опустил их на пол и сделал полшага назад, демонстрируя невидимому собеседнику пустые ладони. — Как насчёт вытащить нас из этой конуры? Некоторое время ничего не происходило. Гермиона даже начала всерьёз размышлять над тем, чтобы вернуть себе оружие, когда поняла, что стена — та самая, которую безуспешно атаковал Фред, — начала мерцать и с каждым новым бликом обретать большую прозрачность. Через образовавшийся проём сарай залило солнечным светом — это мешало нормально рассмотреть, что творится снаружи. Со своего места Гермиона смогла разглядеть только часть какого-то валуна, показавшегося ей слишком большим для украшения заднего двора. Значит, они не рядом с домом Делакуров… — Виходите по одному! — скомандовал тем временем мсье Делакур, которого по-прежнему не было видно. — А наши палочки? — тут же спросила Джинни. — Я вегну их, позже. Фред первым шагнул к дыре в стене и, проходя через неё, как-то странно вытянулся. Джинни, которая шла за ним, ойкнула и отпрянула, отдавив ногу Джорджу. Он тоже инстинктивно шагнул назад и схватил Гермиону за руку повыше локтя. — Какого… — начала было Джинни, глядя на Фреда, растерянно озирающегося по сторонам, какого-то искажённого, ставшего внезапно слишком высоким Фреда, когда до Гермионы внезапно дошло, в чём дело, и она нервно рассмеялась. — Вылезайте, эй! — похоже, Фред тоже понял, в чём секрет их ловушки, и теперь махал остальным. — На этом сарае заклинание незримого расширения, Джинни, — Гермиона ободряюще улыбнулась подруге и подтолкнула её к исчезнувшей стене. — Я думала, у меня крыша поехала, — буркнула та и наконец шагнула в проём. — Иди вперёд, я прикрою, если что, — Джордж аккуратно поменялся с Гермионой местами. И только сейчас она осознала, что он всё ещё держит её за предплечье. И ещё то, что ей не хочется рвать эту незамысловатую связь. Поэтому она дала себе лишних пару секунд, прежде чем переступила магический барьер на месте стены. Гермиона не в первый раз сталкивалась с чарами незримого расширения, но всё равно была удивлена тому, насколько маленьким оказался вместивший их четверых сарай. В сущности, это и не сарай был вовсе — скорее небольшой деревянный ящик, по высоте едва ли доходивший Гермионе до колена. Появившийся из него Джордж оглянулся и присвистнул. — Что ж, когда все в сбоге… — стоявший рядом с Фредом коренастый толстячок в магловском костюме-тройке, в котором Гермиона узнала мсье Делакура, произнёс заклинание, переместившее все четыре палочки в его по-детски пухлую руку, — мы можем пгойти в дом, и там ви объясните мне, как нашли наше убежище. — Так же, как и ваша дочь, — бесцеремонно заявила Джинни. — Она ведь здесь? Проигнорировав этот выпад, мсье Делакур двинулся прочь от псевдосарая. Фред схватил за плечо воинственно настроенную Джинни и позволил Джорджу и Гермионе пройти вперёд. — Прежде, чем огрызаться на него, позволь нам во всём разобраться, — шепнул Фред сестре, которая в ответ лишь фыркнула. Поскольку шёл мсье Делакур весьма уверенно, несмотря на то, что вокруг был лишь пустой двор, Гермиона решила, что где-то неподалёку располагается скрытый заклинанием Фиделиуса дом. Подтверждая её догадку, мсье Делакур внезапно остановился и достал из кармана брюк обрывок пергамента. — Ma fille** сказала, что вам можно довегять, — не скрывая раздражения заявил он, оглядывая своих спутников, — но я так не думаю. Я буду наблюдать за вами и даю вам имя нашего убежища лишь из-за пгосьбы Флёр! С этими словами он протянул пергамент Джорджу. Тот прочёл написанное красивым витиеватым почерком и передал обрывок Гермионе. Название, само собой, было на французском: Villa en fleurs***. Стоило Гермионе прочитать это про себя, как перед ней из ниоткуда возник двухэтажный особняк в викторианском стиле. Она передала пергамент Фреду и шагнула было к крыльцу, но мсье Делакур остановил её требовательным движением. — Сначала все пгочтут, — буркнул он, кивая на Уизли. Фред как раз сморщил нос, пытаясь правильно запомнить название особняка. Когда с этим справилась и Джинни, мсье Делакур забрал у неё пергамент, поджёг его и наконец нехотя посторонился, впуская явно неприятных ему гостей внутрь. Гермиона поняла, что поведение пожилого француза вызывает у неё диссонанс. Из тех нескольких встреч, что у них были, она запомнила мсье Делакура добродушным весельчаком, бесконечно флиртующим с окружающими его дамами. В этом хмуром неприветливом мужчине едва ли угадывался тот милый общительный человек. Что-то сильно подкосило отца Флёр, и вряд ли виной тому было одно лишь военное положение в стране. В конце концов, оно повлияло на всех них, но никого не изменило до неузнаваемости! Они оказались в тесном неосвещённом тамбуре, по-одному протиснулись в гостиную, которая была едва ли светлее. Неудивительно, ведь все окна здесь были закрыты плотными портьерами. — Пгисаживайтесь, — мсье Делакур кивнул на старомодный диван. — Мы можем получить назад наши палочки? — подчёркнуто любезно поинтересовался Фред. — Когда я вегнусь, — бросил мсье Делакур и покинул гостиную. — Чёрт знает что! — взвилась Джинни, особо не пытаясь понизить голос. Фред шикнул на сестру и посмотрел на Гермиону. — Что думаешь? — Я? — Гермиона вздрогнула, вырванная из своих размышлений о мсье Делакуре. — О чём именно? — О том, что здесь творится! — Я думаю… — Гермиона осторожно взглянула на Джинни, которая отвернулась от Фреда и сложила руки на груди, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень возмущения, — думаю… Что-то не так, Фред! Вспомни мсье Делакура, он всегда был любезным и весёлым! А сейчас его словно подменили! — Считаешь, здесь не обошлось без оборотного зелья? — понизив голос, уточнил Джордж. — Нет, не думаю, подумай о Грюме! Даже достаточно близкие к нему люди не сразу распознали подмену. На империус тоже не особо похоже — обычно люди под ним малоэмоциональны, а от мсье Делакура так и веет неприязнью… — Что же остаётся? — спросил Фред. — Либо он винит в чём-то вас, например, в плохом обращении с Флёр, либо… — Либо он сам в чём-то виноват, вот и кидается на нас в качестве самозащиты! — закончила за неё Джинни как раз в тот момент, когда в гостиной появилась Флёр. — Вижу, ваше мнение насчёт mon père**** не изменилось? — холодно поинтересовалась она, опускаясь на подлокотник кресла напротив Уизли и Гермионы. Вслед за Флёр в гостиную вошёл её отец, и, возможно, Гермионе это лишь показалось, вот только выглядел мсье Делакур уже не столь воинственно. Он опустился в кресло и весь как-то сжался. — Флёр, мы волновались, — Джордж явно старался сгладить неприятный момент. — Как ты тут... — Где наша племянница? — перебила брата Джинни. — И да, ты не ошиблась: я буду считать твоего отца виновным в смерти нашей семьи, пока не получу доказательств обратного! — Джинни! — Фред стиснул плечо сестры. — Не затыкай меня, Фред! — огрызнулась Джинни, выворачиваясь и вскакивая с дивана. — Если он не виноват, он скажет это, глядя мне в глаза! — Ты не смеешь пгиходить сюда и обвинять моего отца… — Флёр захлебнулась от возмущения и смолкла, продолжая тем не менее испепелять Джинни взглядом. В этот момент произошло одновременно два события. Фред попытался усадить Джинни обратно на диван, потянув сестру за руку и получив от неё увесистую и совершенно неожиданную для всех оплеуху. Мсье Делакур с проворностью, в которой его никто бы не заподозрил, вскочил со своего места и проревел: «Инкарцеро!», направив палочку на Джинни. Толстая верёвка подобно огромной змее вырвалась из кончика его палочки и опутала младшую Уизли. Гермионе всё происходящее казалось сюрреалистическим сном. Джинни, ударившая Фреда, Джинни, которую опутывает верёвка, Джинни, теряющая равновесие и летящая на ковёр. Фред и Джордж, вскакивающие почти синхронно, как по команде, и двумя секундами позже почти так же синхронно оседающие обратно на диван, оглушённые двумя молниеносными заклятиями. Скорость и абсолютная неадекватность этих событий обездвижили Гермиону, вогнали её в ступор. Она не сдвинулась с места, а лишь тупо наблюдала за тем, как Флёр пытается отобрать у своего отца палочку, а он властно отстраняет её свободной рукой и что-то быстро-быстро говорит на французском. Лишь когда Флёр начала рыдать, Гермиону накрыл запоздалый ужас. От того, что они не просто угодили в руки предателю, они сами пришли к нему, словно безмозглые овцы, и позволили отобрать свои палочки! И вот теперь она сидит на диване, зажатая между оглушёнными близнецами, и боится пошевелиться в надежде, что её не заметят, не причинят ей вреда... Кажется, вместе с плачем Флёр она начала различать плач младенца… А потом вдруг поняла, что кто-то настойчиво произносит её имя — раз за разом. Это была Джинни: в отличие от братьев она была в сознании, хоть и не имела возможности двигаться. Гермиона уставилась на младшую Уизли, распростёртую у её ног, всё ещё не до конца понимая, как же так вышло. — Гермиона! Помоги мне освободиться! — прошипела Джинни, безуспешно пытаясь вытащить из магических пут руки. Словно во сне Гермиона сползла с дивана и потянулась к верёвке, не представляя, как сможет развязать её без палочки. В этот момент откуда-то сверху раздался пронзительный визг, а затем мир резко потух.***
Гермиона очнулась в темноте, и это было самое страшное дежавю в её жизни. Она вернулась в тот день, когда проснулась в поместье Малфоев, в комнате, где пережила худшие моменты своей жизни. Нет, этого не могло случиться снова! Не сейчас, когда она только-только начала верить в то, что жизнь может наладиться! Она вскочила и тут же споткнулась о чьё-то тело. — Сукин сы-ы-ын! — протяжно застонал один из близнецов. — Фред? — Гермиона бросилась к лежащему на полу и в полутьме гостиной разглядела до боли знакомое и такое родное лицо. — Ты мне что-то отбила, — проворчал Фред, перемещаясь в сидячее положение. — Где остальные? Гермиона огляделась. Глаза уже привыкали к темноте, она оказалась не такой уж кромешной — откуда-то пробивался слабый тусклый свет. На диване, с которого она вскочила, обнаружился Джордж. Он промычал что-то невнятное в ответ на попытки привести его в чувство, но, по крайней мере, был жив. — Джинни нет! — Фред успел обыскать гостиную и теперь вернулся к Гермионе и Джорджу. Последний как раз начал приходить в себя: поднялся, очумело огляделся по сторонам. — Как нет? А остальные где? Где этот мерзавец Делакур? — Исчез, как и его предательница-дочь! — зло выплюнул Фред, опускаясь на диван рядом с братом. — И похоже, они забрали с собой Джинни… Вот только зачем и, главное, куда? — Мне кажется, я знаю… — тихо сказала Гермиона, ощущая, как всё сильнее и болезненнее сжимается сердце в груди. Сложно было поверить в это, она с радостью приняла бы абсурдность своего предположения, но что-то подсказывало: она не ошиблась. — Послушайте… — Гермиона всмотрелась в лица близнецов, трудно различимые в полумраке. — Я думаю, Джинни была права: именно мсье Делакур предал вашу семью. — Теперь это очевидно, — проворчал Фред. — Но это не даёт нам ответа на вопрос: где наша сестра? Зачем они забрали её? Этим Делакурам мало жертв среди Уизли?! — Фред, не думаю, что Флёр в этом замешана, — осторожно заметила Гермиона. — Когда вы отключились, я слышала, как отец что-то говорил ей — думаю, он рассказал Флёр, как предал вашу семью, и это повергло её в шок! Я помню, как она рыдала и пыталась вырвать у мсье Делакура палочку. — Ты уверена? — Джордж, в отличие от брата, выглядел скорее растерянным, чем злым. — Абсолютно! — с жаром подтвердила Гермиона, хотя в глубине души не была уверена ни в чём. — Думаю, мсье Делакур действовал в одиночку. Думаю, он пошёл… на сделку… — О чём ты? — Фред начинал закипать. — Не тяни, Гермиона, если ты что-то знаешь… — Я могу лишь строить предположения, Фред, но, думаю, мсье Делакур обменял Джинни на свободу своей семьи… — Ты хочешь сказать, что он продал нашу сестру Пожирателям?! — Думаю, одному конкретному Пожирателю, что любит измываться над молодыми девушками, которые кажутся ему неугодными… Произнося это, Гермиона всё ещё до конца не верила — не хотела верить — в собственную правоту. Но внутреннее чутьё подсказывало: в скором времени ей предстоит вернуться в ненавистный Малфой-мэнор.