***
— Гермиона, я понимаю, что ты не можешь говорить об этом с полной уверенностью, но… С чего вообще ты взяла, что Джинни у Малфоя? — осторожно спросил Джордж. Фред тем временем отправился на обыск дома. Сейчас его приглушённые ругательства доносились с кухни. Гермиона сосредоточила всё внимание на собственных руках, лишь бы не смотреть сейчас на доброе, полное сочувствия и симпатии лицо Джорджа. Она понимала: для того, чтобы братья Уизли ей поверили, им нужно услышать хотя бы часть её истории, знать о том, что с ней делали в Малфой-мэноре и что собирались сделать. Она отлично понимала это, но не могла заставить себя говорить. Рассказать всё Джинни было куда проще... — Мне одному кажется суперстранным то, что Делакуры так легко бросили своё убежище? — поинтересовался Фред, вернувшийся с разведки по комнатам. — Серьёзно, они оставили тут кучу вещей, еду… Вы в порядке? Гермиона посмотрела на Фреда и выдавила из себя улыбку. Чтобы оттянуть момент, когда ей придётся рассказывать о своих злоключениях в поместье Малфоев, она зацепилась за тему с бегством Делакуров. — Похоже, в этом и был план главы семейства, — сказала она с горечью. — Думаю, они на пути во Францию. Не знаю, насколько этому поспособствовал Малфой… Зная Пожирателей, можно предположить, что они Делакурам просто не мешали… — Считаешь, Малфой в этом точно замешан? — с той же осторожностью, что и брат, спросил Фред. — Слушайте, я видела… — Гермиона глубоко вздохнула, преодолевая внутреннее сопротивление. — Когда я была… в плену, в качестве… одного из наказаний Люциус Малфой показал мне воспоминание… О том, как они убили ваших родителей и Билла… Лицо Джорджа исказил ужас, Фред скорее склонялся к ярости, но оба сейчас одинаково не могли найти слов, чтобы выразить свои чувства. — Я знаю, что именно Люциус Малфой руководил… операцией, — тихо продолжила Гермиона, уже чувствуя характерные пощипывания в носу, предвещающие слёзы. — Думаю, он хочет извести всю вашу семью... Он знал, что Джинни была в том убежище и ускользнула у него из-под носа! Скорее всего он обменял Джинни на обещание не трогать Флёр. И ещё… Ей пришлось сделать глубокий, до рези в лёгких, вдох, чтобы не расплакаться. Джордж уже привычным движением приобнял Гермиону за плечи. В этом простом жесте было столько тепла и понимания, что ей захотелось вывернуться, скинуть руку Джорджа, потому что она не заслуживала его заботы! Гермиона сдержала этот порыв, понимая, как странно будет выглядеть, и заставила себя закончить мысль: — Ещё Люциус Малфой пообещал убить меня… Он… он собирался сделать это, но я… Я сбежала… — она бессильно уронила голову Джорджу на плечо и расплакалась. Гермиона не видела, с каким замешательством на лицах переглянулись близнецы. Но она понимала, что им наверняка хочется знать больше. Хотя бы о том, как именно она смогла убраться из поместья Малфоев. Но у неё уже не было ни сил, ни желания снова переживать всё это. Поэтому она малодушно спряталась от лишних расспросов за слезами. — М-м-м… Если ты права, нам стоит…. — Фред запнулся, взглядом ища поддержку у своего близнеца, однако от Джорджа было мало толку: он осторожно поглаживал Гермиону по волосам и выглядел максимально растерянным. — Я думаю, нам стоит для начала уйти отсюда, — всхлипывая, закончила за Фреда Гермиона. — Я более чем уверена, что, когда Делакуры отсюда сбежали, этот дом потерял всякую защиту. — Идея отличная, вот только мерзавец Делакур забрал наши палочки, — мрачно напомнил Фред. Гермиона успела забыть об этом. Неудивительно — она провела без палочки много дней и уже привыкла быть беспомощной. Как магл. — Мантикора его задери, мы же даже аппарировать не сможем! — воскликнул Джордж. — О, да, и, кстати, я не удивлюсь, если он не просто кинул нас здесь без магии, но и сообщил о нашем местоположении своим дружкам-Пожирателям, — зло отозвался Фред. — И всё-таки как ловко этот засранец нас оглушил! — Джордж с сокрушённым видом потёр виски. — Похоже, мы многого не знали о мсье Делакуре. — Как минимум того, что он грязный, бессовестный… — Хватит, Фред, — оборвала его Гермиона. На неё вдруг обрушилась небывалая усталость. Она опять оказалась в плену, и, хотя на этот раз рядом были друзья, ощущение беспомощности, загнанности и невозможности хоть как-то влиять на собственную судьбу, от которого Гермиона почти избавилась, снова накрыло её с головой. Хуже этого был лишь факт похищения Джинни. — Нам нужно как-то добраться до нашего убежища. И, если ты, Фред, прав насчёт Пожирателей… Нам стоит уйти из этого дома. Если на нём больше нет защиты, то в целом не имеет значения, будем ли мы сидеть здесь или окажемся где-то снаружи. — Там, кстати, темнеет, — заметил Джордж, который успел перебраться к окну и выглянуть наружу. — Неважно, — отмахнулся Фред. Он выглядел уязвлённым, но Гермионе не было стыдно за то, что она повысила на Фреда голос. В конце концов, им нужно было действовать, а не тратить время на очередное бесполезное обсуждение подлости мсье Делакура. — Может, поищем здесь что-то… не знаю, здесь может чисто случайно оказаться магловский фонарик? — С этими словами Джордж принялся озираться по сторонам, словно надеялся, что искомый предмет каким-то чудом окажется на самом видном месте. Гермиона на фонарик не надеялась, поэтому откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Ей хотелось поскорее покинуть этот дом, который одновременно вызывал чувство беспомощности и гнев. — Эм, ребята? — голос Джорджа звучал растерянно, и Гермионе показалось, что он был в этот момент чертовски похож на голос Рона — это заставило её резко открыть глаза, чтобы убедиться, что в комнате внезапно не возник её мёртвый друг. Конечно, Рона здесь не было, зато перед ней стоял Джордж с каким-то свёртком. — Что там? — Фред подошёл к брату, заглянул через плечо и присвистнул. — Это же бред какой-то! — Джордж вдруг расплылся в улыбке, чем заставил Гермиону подняться с дивана и тоже подойти. — Интересно, с чего бы такая щедрость, — недоверчиво проворчал Фред и, к изумлению Гермионы, извлёк из свёртка свою палочку. Да, они все были здесь — и палочки близнецов, и чужая, но такая нужная в данную минуту палочка, которой вынуждена была пользоваться Гермиона. И палочка Джинни. А вместе с ними в свёртке обнаружился обрывок пергамента, на котором аккуратным почерком Флёр было выведено всего одно слово: «Простите». — Где ты это нашёл? — Гермиона осторожно извлекла из свёртка палочку, которая досталась ей от Драко. — Да прямо здесь, на каминной полке! — Джордж невербальным заклинанием зажёг на кончике своей палочки огонёк и, удовлетворённо хмыкнув, тут же погасил его. — Как думаете, каким образом Флёр смогла оставить здесь наши палочки? Как она успела провернуть такое за спиной у своего отца? — Какая разница? — пожал плечами Фред, пряча палочку сестры за пояс джинсов. — Давайте уберёмся отсюда! Для верности они всё же вышли из дома в сгущающиеся сумерки. Гермиона попыталась хотя бы примерно посчитать, сколько времени они все были в отключке, но не смогла. Её терзала тревога за Джинни, оставалось только надеяться, что Люциус Малфой заставил Делакура похитить младшую Уизли не для того, чтобы моментально убить её. Наверняка она понадобилась ему для других целей… Гермиона ощутила неприятную пульсацию в грудной клетке при мысли о том, что Джинни может заменить её в процессе обучения Драко плотским премудростям. Что это, ревность? Нет, нет, она лишь жалеет Джинни, которой предстоит пройти через те же мучения, которые выпали на долю Гермионы! И Драко ей тоже жаль, ведь его отцу наплевать на чувства и желания сына… — Гермиона, ты готова? — рука Джорджа легла ей на плечо, прерывая поток глупых мыслей. — Д-да, только… — она огляделась, потом прошептала: «Гоменум ревелио». Ничего не произошло. — Не знаю, какой у этого заклинания охват, до этого я применяла его внутри помещений, но будем надеяться, что здесь действительно никого нет. — В этот раз обойдёмся без скачек и переместимся сразу поближе к убежищу? — спросил Фред. Гермиона кивнула. Всё, чего ей хотелось, — как можно скорее оказаться в безопасности. Пусть и в относительной. Пока ей даже думать не хотелось о том моменте, когда ей придётся отправиться в поместье Малфоев. Она охотно взялась за протянутую к ней руку Джорджа и позволила братьям Уизли увлечь себя в очередное магическое перемещение.***
Драко не помнил, как вернулся в свою комнату. Последней яркой картинкой в его голове был Люциус Малфой, аппарирующий на фоне уходящего за горизонт солнца. После он действовал как во сне: как-то добрался до поместья, до собственной спальни, до ванной комнаты, в которой и обнаружил себя стоящим над раковиной, полной воды. Думалось ему с трудом: его голову будто кто-то наполнил густым сиропом, в котором вязли все мысли. Что Люциус сделает с Грейнджер, когда доберётся до неё? Убьёт на месте или всё-таки притащит в поместье, чтобы заставить Драко совершить казнь над грязнокровкой? Второй вариант был чуть лучше, однако Драко понятия не имел, как сможет спасти Грейнджер ещё раз — прямиком из отцовских лап. Разве что удастся как-то оглушить Люциуса, всучить Грейнджер собственную палочку и… Стоп, стоп, стоп. Стоп! Он уставился на собственное отражение, несильно похлопал себя по щекам. О чём это он только что думал? Отдать Грейнджер собственную палочку? Одно дело — отдать ей палочку одного из давно почивших Малфоев, совсем другое — свою! Он же не настолько помешался на этой грязнокровке, чтобы совершать столь безрассудные и в какой-то степени самоубийственные действия для её спасения? Или настолько? Драко вернулся в комнату, опустился на кровать. Ему нужно было успокоиться и подумать. Люциус уже наверняка добрался до Грейнджер — стоит принять это как факт. И если он решит избавиться от неё на месте — пусть так, тем лучше для Драко. Да, возможно, Люциус заставит его посмотреть собственное воспоминание об убийстве Грейнджер (на этой мысли Драко ощутил тошноту), но, по крайней мере, всё будет кончено. Драко перелистнёт эту страницу своей жизни и постарается забыть о подружке Поттера и о том, какие противоречивые чувства она смогла у него вызвать. Если Люциус притащит Грейнджер обратно в Малфой-мэнор, Драко… Что же сделает Драко? Он не знал. Он чётко понимал лишь одно: ему нестерпимо сильно хочется снова увидеть Грейнджер. Если это будет сопровождаться пыткой, в процессе которой Люциус попытается заставить Драко убить её, — пусть так. Всё равно он не сделает этого. Он до последнего будет сопротивляться, своими мучениями выкупая грязнокровке лишние минуты жизни. Пусть на пороге неминуемой смерти Грейнджер узнает настоящего Драко Малфоя: не трусливого ничтожного слизняка, унижающего её за происхождение, но человека, готового противостоять нелепым приказам своего сумасшедшего отца, не желающего причинять ей вреда, потому что… — Потому что ты идиот, — произнёс Драко вслух, откинулся на постель и уставился в потолок. Он понятия не имел, сколько придётся ждать, ему начало казаться, что Люциус покинул поместье много часов назад. На деле не прошло и получаса. Возможно, Малфой-старший уже покончил с Грейнджер и просто отправился по своим делам? Драко зажмурился, изгоняя из головы эту мысль. Валяться без дела оказалось выше его сил: Драко рывком поднялся с кровати и вышел из комнаты. Добравшись до лестницы, что вела в холл (не было больше резона скрываться, так что он решил не пользоваться обходными путями), Драко замер, прислушиваясь. В доме было тихо, как и положено в такое время. Значит ли это, что он пропустил момент возвращения отца с его жертвой (или без неё), Драко не знал. На него вдруг накатилась усталость, захотелось вернуться в комнату и провалиться в сон. Он почти поддался этому желанию, когда внизу хлопнула входная дверь. Драко бросился вниз по лестнице прежде, чем успел как следует обдумать свои действия. И у подножия почти столкнулся с Люциусом Малфоем, который тащил извивающуюся и хрипло осыпающую его проклятиями… Нет, не Грейнджер! Это точно была не Грейнджер, и от осознания этого у Драко защемило в груди. Он уставился на отца, который только сейчас его заметил, но так и не смог выдавить из себя ни слова. — Я смотрю, ты решил меня дождаться? — с кривой усмешкой спросил Люциус, поудобнее перехватывая свою жертву и, видимо, невербально накладывая на неё Силенцио — по крайней мере, крики резко прекратились. А заодно Драко смог увидеть её лицо и опешил: это была Джинни Уизли. Судя по виду, она не особо удивилась — наверное, знала, куда её тащат. Страха в глазах Драко также не увидел. В них был лишь упрёк, и предназначался он ему. — Ты ждал другую подстилку, верно? — усмехнулся Люциус. Длинные пальцы его левой руки сжимали горло девчонки Уизли, в правой он держал палочку, кончик которой упирался пленнице в бок. — Мне жаль, но твоя любимая грязнокровка, похоже, не добралась до своих друзей. Наверное, сдохла по пути. Может, наткнулась на егерей, которые с ней славно развлеклись. Драко знал, что отец говорит всё это с единственной целью — задеть, но помимо воли в его груди закипала ярость. Однако он с удивлением осознал, что это холодная ярость человека, способного вступить в равное противостояние. По крайней мере, он на это надеялся... — Твои слова — лишь злость на собственный промах. — О да, ты прав — я ужасно промахнулся с тобой, ничтожество, — процедил Люциус. Уизли в его руках захрипела: похоже, он не заметил, как сильнее сдавил ей горло. — Надеешься, что я закончу твоё выдуманное обучение с ней? — Драко старательно избегал взгляда Джинни, хотя буквально чувствовал, как она буравит его своими злыми карими глазами. — О, не беспокойся, своё обучение ты провалил в тот момент, когда решил, что грязнокровка под тобой — не просто игрушка для удовлетворения твоих плотских желаний, — произнёс Люциус с ненавистью. Да, его голос, выражение лица, поза — всё говорило о том, что он ненавидел Драко. И это странным образом приободрило последнего. В конце концов, что мог сделать ему отец? Снова пытать? Вряд ли он захочет тратить на это время. Заставить трахать Джинни Уизли? Сомнительное наказание. Заставить убить Джинни Уизли? Разве что лишив Драко рассудка. Конечно, ещё он мог исполнить свою угрозу касаемо состояния семьи, но даже это уже не пугало Драко. — Зачем тогда тебе девчонка Уизли? — спокойно спросил он, по-прежнему игнорируя лицо упомянутой особы. — Ты и так уничтожил большую часть этой семьи, чего ты ещё хочешь? — Я рассчитываю, что наша гостья станет отличной приманкой для твоей возлюбленной грязнокровки, — в тон Драко ответил Люциус, словно они вели в меру интересную светскую беседу, — а если нет — что ж, придётся избавиться от неё. Если, конечно, и к этому отбросу магического общества ты не воспылаешь нежными чувствами и не побежишь спасать её. Драко бросило в жар. Он решил, что неправильно понял слова Люциуса, потому что… потому что это было каким-то безумием! Что такого было в Грейнджер, почему его отец никак не желал оставить её в покое? Да, она грязнокровка, да, подружка Поттера, но и Поттер, и почти все, кто верил в его Избранность, мертвы, магическое общество под предводительством Волдеморта активно избавляется от «грязи», по всей видимости даже в Хогвартс будут брать исключительно чистокровных волшебников хотя бы в двух поколениях, но Грейнджер… Грейнджер — всего лишь песчинка в этом вихре, примечательная только тем, что была знакома с Гарри Поттером, который больше не имеет значения, не представляет опасности! — Почему ты не можешь просто оставить её в покое? — хрипло выдавил Драко, уже не пытаясь притворяться спокойным — внутри него бушевал ураган эмоций. — О, только не думай, что мисс Грейнджер — какая-то исключительная, — усмехнулся Люциус, снова сдавливая горло Уизли, которая начала извиваться в его руках. — Поверь, это самая обычная грязнокровка, каких предостаточно. Пока предостаточно. — Улыбка стала шире. — Её отличие ото всех этих ошибок природы лишь в том, как к ней относишься ты. Драко понял, что не сделал ни единого вдоха, пока Люциус говорил. Он буквально затаил дыхание, выслушивая признание отца в том, что тот желает извести Грейнджер назло ему, Драко! Не ясно было только одно: Малфой-старший всегда ненавидел своего сына или же эти чувства зародились недавно, с тех пор, как в их жизни появилась грязнокровка? А как же его заверения в том, что Драко Люциусу больше не интересен? — У тебя ничего не выйдет, — не ощущая никакой уверенности в своих словах, произнёс Драко, — она не сунется сюда ни под каким предлогом. — Он мимоходом глянул на Уизли и понял, что та смотрит на него иначе. Очень внимательно. — А я думаю, что эта их хвалёная гриффиндорская отвага как обычно сыграет злую шутку. А теперь извини меня, я должен устроить нашу новую гостью! Люциус перехватил Джинни Уизли за ворот мантии и буквально поволок вверх по лестнице. А Драко так и остался на месте, беспомощно глядя отцу вслед. Бессилие, с которым он сумел справиться в своей комнате, накинулось на него снова и на этот раз пригвоздило к ступеням. Нужно было что-то делать, хотя бы отправиться вслед за отцом, продолжить спор, выяснить, что он собирается делать с Уизли, и по возможности помешать этому, потому что… Потому что это было бы правильно… И ещё… — Ну нет, спасать ещё и подружку грязнокровки, чтобы выглядеть в её глазах лучше, — совсем спятил, — пробормотал он себе под нос и поплёлся наверх. Вот только ноги почему-то понесли его не в собственную спальню, а в комнату, где когда-то держали Грейнджер. Конечно, Люциус был там, и сейчас он, судя по звукам, пытал Джинни Уизли, перед этим предусмотрительно сняв с неё Силенцио. Пытка в тишине была не в стиле Малфоя-старшего, нет. Он наслаждался каждым воплем, каждым неестественным изгибом страдающего под Круциатусом тела, каждой каплей пота, выступившей на коже жертвы. Драко остановился перед приоткрытой дверью и уставился на Уизли, которая корчилась на полу. Он испытывал неясное чувство вины, желание прекратить её мучения и ненавидел себя за всё это. Он надеялся, что к страданиям хотя бы этой девчонки сможет остаться равнодушным, но, похоже, отныне равнодушие стало недоступной для него роскошью. Правда, его переживания всё равно не могли помочь мелкой рыжей занозе, а попытка остановить Люциуса привела бы лишь к продлению пыток. Поэтому он стоял и ждал, когда отец наиграется. К счастью, это произошло довольно быстро: Люциус резко притянул к себе левую руку, задрал рукав и тихо выругался. Драко хотел что-то сказать, что-нибудь колкое и способное уязвить Люциуса, что-то о том, как тот бежит по первому зову своего хозяина, словно паршивый пёс, но даже в голове все варианты звучали жалко. Всё, что он мог, — это молча наблюдать за тем, как его отец делает какие-то пассы палочкой, перемещаясь по комнате, а потом шепчет заклинание над телом Джинни Уизли, которая, по всей видимости, отключилась после пытки. Закончив, Люциус рывком повернулся к Драко. — Больше никаких спасательных операций, щенок. Рыжая тварь не сможет и шагу ступить за порог этой комнаты, даже в уборную будет ходить под моим присмотром. — Он повернулся к своей жертве, ногой перевернул её неподвижное тело, брезгливо поморщился. — Похоже, в ближайшее время ей это и не понадобится. Драко мельком глянул на Джинни Уизли и заметил рядом с ней на полу мокрое пятно. Это в равной степени вызывало отвращение и жалость. Он хотел было войти и применить очищающее заклинание, но прямо в дверном проёме наткнулся на невидимую преграду. — О нет, парень, больше ты сюда не зайдёшь, — со зловещим видом объявил Люциус. — Никакой больше помощи грязнокровкам и мерзким предателям крови! — он грубо толкнул Драко плечом, выходя из комнаты. — Свою тягу к сексу с низшими слоями магического общества можешь удовлетворить в заведении мадам Торес — дорогу ты знаешь. — Не так хорошо, как ты, — слабо огрызнулся Драко и тут же получил мощную пощёчину. — У меня нет на это времени, паршивец, — сквозь зубы процедил Люциус, запирая дверь в спальню невербальным заклинанием, которое вряд ли поддавалось простой Алохоморе, — но когда я вернусь, мы с тобой ещё пообщаемся. Драко ощутил неприятную дрожь в груди. Ему хотелось думать, что он не боится своего отца, но, похоже, всё было как раз наоборот. В этот раз он разозлил Малфоя-старшего не на шутку, и кому, как не ему, было знать, на что способен глава их семейства в гневе. Когда Люциус скрылся из вида, Драко на всякий случай подёргал дверь, потом попытался открыть её при помощи магии — безуспешно. Попасть внутрь было действительно невозможно, разве что… — Магия домовиков, — пробормотал Драко и с силой сжал собственные виски кулаками. — Сраная магия домовиков наверняка сработала бы здесь, не убей ты единственного домовика, готового помочь! Это открытие было поистине скверным. Сейчас бедняга Крипси и правда мог бы ему помочь, но даже сильнейшие мира магов не умели воскрешать мёртвых. А рассчитывать на помощь домовика, верного Люциусу Малфою, Драко и не думал. Другими словами, он собственноручно сжёг мост, по которому не планировал возвращаться, а сейчас стоял над пропастью, не зная, как ему быть. Поэтому Драко не придумал ничего лучше, чем присесть на пол у двери и прислушаться. Из комнаты не доносилось ни единого звука: либо Уизли до сих пор была в отключке, либо пыток не выдержал не только её мочевой пузырь, но и сердце. Драко тихо постучал — никакой реакции. Он постучал сильнее — по-прежнему тишина в ответ. Тогда он вскочил и принялся колотить в дверь руками и ногами, попутно выкрикивая: «Очнись, Уизли!», а когда выдохся, снова сполз по стене на пол и закрыл глаза. Что он делает? Почему ведёт себя так, словно по ту сторону двери как минимум его хороший друг, а не младшая девчонка из ублюдского выводка Уизли? Всё это тоже ради Грейнджер? Ради никчёмной грязнокровки, которую он, возможно, никогда больше не увидит? На последней мысли ему стало нестерпимо тоскливо, он испытал то, чего никогда не должен был чувствовать по отношению к этой мерзкой курчавой подружке Поттера! Он понял, что скучает по Грейнджер. — Мудак, какой же ты мудак! — зло пробормотал он и постарался посильнее удариться головой о стену. — Малфой? Он не сразу понял, что глухой голос доносится из-за двери. Сначала озирался как дурак, совершенно забыв о своих недавних попытках разбудить Джинни Уизли, запертую в спальне. Дошло до Драко лишь в тот момент, когда она снова позвала его. — Уизли… ты… — он шумно втянул воздух, прежде чем закончил, — ты в порядке? За дверью происходила какая-то неясная возня, может, Уизли подбиралась ближе, может, осматривала себя на предмет ран. Потом к возне присоединилась тихая ругань. Драко терпеливо ждал, прижав ухо к небольшому зазору между дверью и косяком. — Ты здесь? — наконец спросила Уизли. — Да, — на всякий случай Драко постучал костяшками по дверному косяку, обозначая своё положение. — Твой папаша — больной, вонючий… — Тихо, Уизли, у тебя мало времени. Он скоро вернётся и, после того, как отыграется на мне, снова будет пытать тебя. — Драко закусил щёку, представляя кривую ухмылку Люциуса, с которой тот наложит на него Круциатус. — Только я, в отличие от тебя, могу куда-нибудь убраться. — Это в твоём духе, ты, трусливый хорёк! — Заткнись! — Драко сильнее сжал зубы, чтобы не сказать чего-нибудь ещё. С каждой секундой его желание помочь Уизли таяло. — Вся ваша семейка — ненормальные дерьмоголовые извращенцы! — тем временем продолжала Джинни, всё больше повышая голос. — Я ненавижу каждого из вас! Можете сколько угодно держать меня здесь и пытать, но я не скажу, где Гермиона, понял ты?! Драко закрыл глаза и медленно досчитал до десяти. Сейчас он был рад тому, что их разделяют дверь и магическая защита, наложенная Люциусом. В противном случае он давно бы придушил Уизли — голыми руками, без палочки! Она была отвратительной, а её слова — обжигающе несправедливыми. Драко хотелось ворваться в комнату и хлестать эту маленькую идиотку по щекам до тех пор, пока она не извинится перед ним и его матерью!.. А потом он понял, что именно такой реакции и ждёт от него Уизли. Она считает его таким же спятившим от власти и помешанным на чистокровности говнюком, как и Малфой-старший. Он отстранился от двери, чтобы не слышать ругательств, и сделал несколько глубоких вдохов. Он не такой, как его отец. Уизли может изрыгать из своего гадкого рта любое количество проклятий — ни одно Драко не отнесёт на свой счёт. В конце концов, её поведение можно списать на шок и… — Ты ещё там? — судя по тому, как тихо прозвучал вопрос, Уизли явно утомило поливание Малфоев дерьмом. — Да, но я уйду, если ты не прекратишь тявкать, — стараясь сдерживать злость, процедил Драко. — Помоги мне выбраться. — Я не могу… Он наложил заклинание, которое не вскрыть простой Алохоморой. — Драко помолчал, давая Уизли возможность высказаться по этому поводу, однако она не издала больше ни звука, поэтому он продолжил: — Возможно, я смогу что-то сделать, когда он вернётся и снимет защиту… Он сам в это не верил. Что он мог? Броситься на отца из-за портьеры, напасть со спины, пока тот будет отпирать дверь в комнату? Драко понимал, что Уизли, скорее всего, обречена, а вместе с ней обречена и Грейнджер, потому что Люциус Малфой умел добывать нужную ему информацию. — Так, Уизли, он применял к тебе Легилименцию? — Н-нет. Кажется… В том месте, откуда он забрал меня, он сказал, что не хочет тратить на это время… Драко даже не успел испытать облегчение. Может, до этого у Люциуса и не было достаточно времени, скорее всего, он знал, что Тёмный Лорд скоро призовёт его, поэтому торопился доставить Уизли в поместье, но после собрания Пожирателей он наверняка не преминет покопаться у девчонки в голове. — Что он увидит, Уизли? — Чего? — Сосредоточься, Уизли, — Драко ощущал, как теряет терпение, — скажи мне, что он увидит. Он узнает, где Грейнджер? Некоторое время из-за двери доносилось только едва слышное дыхание пленницы. Драко ждал, но чувствовал, как внутри него закипает бессильная злость на эту упрямую девицу. — Ты думаешь, я идиотка, а, Малфой? — Что ты… — Думаешь, я поверю в твою доброту и расскажу о том, где моя семья? — Уизли, я не… — Ты считаешь, что это отличный ход — прикинуться героем, который не может меня спасти, но, так и быть, готов услышать, где спрятана Гермиона? — Уизли глухо рассмеялась, а Драко решил, что он сходит с ума. — Что ты несёшь, психованная идиотка? Я спас Грейнджер! Ты… Ты что, не видела её? Её с тобой не было? — Я лучше сожру дохлую докси, чем скажу тебе что-то! — выкрикнула Уизли. — Мой отец и так вытащит из тебя всю нужную ему информацию, когда вернётся! — простонал Драко, в бессильной ярости сжимая кулаки. — Не угрожай мне, хорёк! Драко тихо завыл, понимая, что достучаться до Джинни Уизли у него не получится. Хуже было только то, что он не знал наверняка, добралась ли Грейнджер до своих друзей. С одной стороны, ему было бы спокойнее, знай он, что та не одинока и находится под защитой, пусть и двух клоунов-близнецов. С другой… Если Люциус каким-то образом — при помощи Легилименции, Круциатуса или Империо — сможет узнать, где прячутся оставшиеся Уизли… — Просто скажи мне, — предпринял Драко последнюю попытку, — скажи, что он не узнает, где она, даже если вскроет твою глупую голову и пороется у тебя в мозгах! Уизли молчала. Либо она отошла от двери и не слышала его, либо просто игнорировала. И Драко понял, что на этот раз он проиграл. Всё, что ему оставалось, — это ждать момента, когда Люциус Малфой отыщет грязнокровку и приволочёт её в поместье. В последнем он теперь не сомневался: уж если отец найдёт беглянку, он не станет убивать её на месте, нет! Он как минимум заставит сына смотреть на это! Драко поднялся и в сердцах лупанул кулаком по двери. — Он найдёт и убьёт её, слышишь, идиотка?! А нас заставит смотреть на это! — Нас? — тихо переспросила Уизли из-за двери. — Тебе-то какое дело до её жизни, вонючий насильник? Драко вздрогнул, как от пощёчины. — Откуда ты… — и тут до него дошло. Несмотря на все свои невысказанные чувства, для Грейнджер он был всего лишь тем, кто овладевал ею силой. Насиловал её по приказу собственного отца! Само собой, именно в таком свете она и представила всё своей подруге… А это значит, что… — Ты всё-таки знаешь, где она, — произнёс он упавшим голосом. — Я ничего… ты… — Уизли захлебнулась, а потом шарахнула по двери с той стороны и чертыхнулась. Драко прислонился к стене и в очередной раз шумно втянул воздух. Значит, Грейнджер добралась до Уизли. И конечно, оказалась в каком-то убежище — иначе Люциус обнаружил бы её куда раньше… Естественно, Уизли, может, и предатели крови, но не идиоты же! Они где-то прятались, а у Грейнджер хватило мозгов их найти — умница, девочка! Оставалось понять, способно ли заклинание Фиделиуса защитить от Легилименции. Если бы у Драко было больше времени, он непременно провёл бы его в библиотеке, однако беда была в том, что он понятия не имел, как скоро вернётся Люциус, и на всякий случай не рассчитывал на его длительное отсутствие. — Я не знаю, где она, — тихо произнесла Уизли из-за двери. Драко замер, боясь спугнуть эту девицу, внезапно решившуюся на разговор, однако она не сказала больше ничего. — Уизли? — Что? — Ты уверена? — Думаю, он не найдёт нашего убежища — оно под защитой. Я более чем уверена, что Фиделиус защищает и память, иначе какой в этом смысл? Если, конечно, Гермиона и Фред с Джорджем добрались до этого убежища… Драко молчал, впитывая каждое слово. — А место, из которого меня переправили в руки твоего... отца, — оно тоже под защитой. То есть оно было под защитой, когда мы там оказались… — в голосе Уизли слышалось смятение, она пыталась убедить не столько Драко, сколько саму себя в том, что её близкие в безопасности. — В любом случае я не знаю, где это. Всё, что он может увидеть, — обрывки нашей групповой аппарации перед визитом в дом вонючего предателя Делакура! Похоже, последнего девчонка ненавидела не меньше, чем самого Люциуса Малфоя, и, кажется, Драко догадывался, почему. Он собственными глазами видел расправу над семьёй Уизли, а то, что младшая из них из убежища Делакура перекочевала в одну из комнат Малфой-мэнора, являлось лучшим доказательством причастности последнего к этому неприятному делу. — Малфой? — Да? — Он убьёт меня? — Я… Я не знаю, Уизли… — Это же он убил моих родителей и Билла, — она не то спрашивала, не то утверждала, Драко не понял по интонации, в любом случае отвечать на это не хотелось. К тому же через секунду он понял, что Уизли по ту сторону двери тихо плачет. Он понятия не имел, что нужно сказать и стоит ли вообще что-то говорить, но и просто уйти не мог. Поэтому он стоял и слушал, как хнычет девчонка Уизли, параллельно пытаясь понять, что же ему делать дальше. Снова впутывать мать желания не было, но чем дольше он размышлял о ситуации, тем больше склонялся к тому, что без помощи Нарциссы ему не обойтись. Как минимум стоило рассказать ей о новой пленнице в их доме и о безумной охоте на грязнокровку, которую Люциус затеял лишь затем, чтобы насолить собственному сыну. Смущало его только то, что рассказ этот придётся сопроводить некоторыми объяснениями… — Малфой, ты ещё там? — Да, Уизли. — Ты… Ты действительно хочешь помочь ей... и всем нам? Драко закрыл глаза и представил Грейнджер, почему-то в тот самый миг, когда та уговаривала его сбежать вместе с ней. Возможно, это был её способ сказать «спасибо» и в действительности она не хотела тащить Драко с собой, но… Тогда он увидел в её глазах реальный страх, страх за себя, и постарался как можно скорее сбежать от этого парализующего чувства, которое испытывал и сам... Было ли это лишь иллюзией, которую Драко хотелось принять за истину, и значил ли тот момент хоть что-то для Грейнджер? И почему Драко вспомнил именно его? — Малфой? — Да, Уизли, я действительно хочу помочь Грейнджер. И остальным. После короткой паузы она осторожно спросила: — Значит, это правда? — Что? — Ну… то, что говорил твой папаша? О твоей влюблённости в… — Заткнись! — резко прервал её Драко, ощущая, как его бросило в жар. — Это лишь его домыслы, которые не имеют ничего общего с реальностью! Уизли покорно замолчала, а Драко мысленно отругал себя за то, что не смог сдержаться, развеяв тем самым все её сомнения относительно своих чувств к Грейнджер. С другой стороны… Может, потому она и сдалась и доверилась ему? Какое ему, в конце концов, дело, что думает какая-то там Джинни Уизли, если в действительности он не влюблён в грязнокровку? Ведь он не влюблён? Просто абсурдно предполагать такое! И всё равно ему захотелось уйти. Он больше не мог торчать под дверью этой проклятой комнаты, ему нужно было действовать, хотя его по-прежнему страшно тянуло в сон, к тому же желудок любезно напомнил, что Драко давно не ел. — Мне нужно уйти. Но я постараюсь вернуться до того, как… — Драко не закончил, но в этом и не было особой необходимости: всё было ясно без слов. В кухню он спускался редко: в былые, более спокойные времена семейство Малфоев чинно трапезничало в столовой, с недавних пор Драко старался есть один, обычно в своей комнате. Еду ему приносил тот же угрюмый домовик, что таскал его на «приятные» встречи с отцом. Но в этот раз что-то потянуло его вниз, туда, где он совсем недавно (хотя казалось, что уже очень давно) обнаружил пытавшуюся сбежать Грейнджер. Правда там всё-таки пришлось вызвать домовика — готовить Драко, естественно, не умел. Пока хмурый, хотя и вынужденно учтивый эльф сооружал для него незатейливый ужин, Драко размышлял, как ему быть дальше. Если в памяти Уизли действительно не было зацепок относительно местонахождения её братьев и Грейнджер, значит, её ждали пытки. И что-то подсказывало Драко, что девчонка вряд ли их выдержит. Рано или поздно она расскажет и о местоположении убежища, и о том, как в него попасть... Тут Драко отвлёкся от размышлений, чтобы бездумно закинуть в себя курицу с тушёной фасолью, что поставил перед ним домовик. Последний что-то недовольно проворчал и аппарировал. Спустя несколько минут, даже не почувствовав толком вкуса еды, Драко отодвинул от себя опустевшую тарелку и вновь задумался о младшей Уизли. Да, она определённо сломается, хотя бы потому, что в этот раз Люциусу нет резона оставлять в поместье пленницу надолго. Так что бедняжка либо сдаст своих, либо, если воля её окажется крепкой, банально лишится рассудка. Если, конечно, в её братьях и Грейнджер и в самом деле не проснётся эта их раздражающая гриффиндорская привычка всех спасать, на которой в своё время так бесславно погорел Поттер... В том, что именно так и будет, Драко почему-то не сомневался. И это после того, как он рисковал, чтобы вытащить Грейнджер отсюда! И что же она сделала? Через несколько дней после освобождения, вооружённая чужой палочкой, попёрлась с недоносками Уизли в логово человека, что помог уничтожить их семью! Они же могли хотя бы догадываться о причастности Делакура, могли быть осторожнее! Драко с силой отшвырнул вилку, которую всё ещё держал в руках. Он был безмерно зол на Грейнджер, и он рад был бы думать, что причина этой злости — лишь в обесценивании бестолковой грязнокровкой его усилий по её спасению! На деле его ярость имела более глубокие истоки: он банально переживал за судьбу Грейнджер. Как бы ни пытался убедить самого себя в том, что ему наплевать… Тарелка с объедками отправилась вслед за вилкой и звонко разбилась о стену. Хотелось бы Драко так же легко избавиться от того, что терзало его изнутри. Что заставляло его чувствовать себя самым большим идиотом на свете, к тому же слабым и беспомощным. Его с детства учили контролировать эмоции, и он наивно полагал, что преуспел в этом. А потом он всё чаще становился свидетелем несдержанности своего отца, тёти Беллы, пару раз (он и думать об этом забыл) видел, как горько рыдает его мать. Но Драко продолжал упрямо держаться за постулат о том, что настоящий аристократ оставляет свои чувства при себе. Любые чувства… И он старался, хотя у него не всегда получалось, но он, мать его, старался! Потом был худший в его жизни год в Хогвартсе, события которого выжали его, опустошили, превратили в расхлябанную девчонку. Он плакал, он срывался, правда, по большей части, наедине с собой. А потом случилась внезапная победа Тёмного Лорда, и жизнь Драко окончательно скатилась в неконтролируемое безумие. Она ему больше не принадлежала — он не мог контролировать ни происходящие события, ни чувства, которые его обуревали. И всё было бы относительно… нормально, если бы он испытывал необъяснимую тягу к кому-то… кому угодно, но не к Грейнджер! Вот что было самым безумным: не поведение его отца, не внезапно возникшая близость с матерью, не смена режима, будь он трижды проклят, нет! Сейчас для Драко всё это было сущей ерундой по сравнению с его зацикленностью на грязнокровке, с его заботой о ней, с его… Он застонал в голос, роняя голову на стол, но почти сразу взял себя в руки. Нельзя было тратить время на эти мысли — они не могли ничего изменить, не могли помочь. Ему стоило вернуться к составлению какого-никакого плана. Он снова подумал о братьях Уизли (старательно игнорируя маячивший рядом с ними образ Грейнджер), о том, как они попадут в поместье. Хотелось верить, что им хватит ума не появляться на пороге… С другой стороны… Драко точно знал, что Малфой-мэнор не имел статуса тайного убежища — найти его не составляло труда. Попасть внутрь — вот в чём была реальная трудность для непрошеных гостей. Однако непрошеными Уизли были только для одного человека в поместье… И человек этот имел привычку регулярно отлучаться… Драко ощутил странное возбуждение от того, что нащупал лазейку. Да, он не мог попасть в комнату, где была заточена Уизли, но, возможно, это могла бы сделать Грейнджер! С её-то обширными знаниями, которые ему больше не было смысла отрицать… К тому же они могли воспользоваться библиотекой! И тогда все эти Уизли убрались бы подальше, спрятались поглубже и не высовывали бы свои идиотские, покрытые веснушками носы в ближайшие несколько лет. И Грейнджер убралась бы вместе с ними, прикинулась бы маглом — ей даже особо стараться не придётся… Было только две вещи, которые вызывали у Драко реальные сомнения в успехе задумки. Во-первых, он пока не понимал, как ему совместить появление «спасательного отряда» в Малфой-мэноре и тот момент, когда в нём не будет Люциуса. Во-вторых, он по-прежнему не знал, как долго девчонка Уизли сможет терпеть пытки. Чтобы не рисковать, ему нужно было поговорить с ней немедленно, дать понять, что он нашёл если не стопроцентный выход из ситуации, то хотя бы возможность этот выход раскопать. И хотя после еды его ещё больше тянуло в сон, он снова поднялся на этаж, где держали пленницу, и постучал. — Уизли, ты спишь? Она откликнулась не сразу — видимо, и правда успела задремать. Драко уже собирался постучать громче, когда за дверью послышались тихие шаги. — Думала, что не смогу уснуть, но, похоже, задремала, — невнятно пробормотала она. — Ты что, придумал, как меня освободить? — Почти… — И Драко сбивчиво пересказал Уизли свои мысли. Она молчала целую минуту, не меньше, обдумывая его слова. Драко ждал, хотя его буквально трясло от нетерпения. Наконец Уизли шумно вздохнула у него над самым ухом. — Скажи, Малфой… Ответь мне честно, без этого твоего тупого упрямства и прочей ерунды… Драко напрягся, а Уизли продолжила: — Скажи: как ты относишься к Гермионе? И пока ты не начал снова орать о том, что ты к ней безразличен, подумай, ладно? От этого зависит… Просто скажи! — Я… — Драко осёкся, ощущая странное сопротивление изнутри. Ему было неловко и тяжко, и совершенно не хотелось делиться ни с кем теми чувствами, которые рождали в нём мысли о Грейнджер. Но он откуда-то знал, что сейчас это необходимо. Он понял, что эта правда (в том, что это правда, он уже не сомневался) поможет растопить остатки льда между ним и Уизли, разрушит её недоверие. И, хотя он и не видел свою собеседницу, ему хотелось оградиться от неё ещё больше, поэтому он прикрыл глаза. И так, в абсолютной темноте и тишине, он закончил: — Я, кажется… кажется, люблю её.