Учебное пособие

Чем ближе был вечер, тем туже затягивалась на шее Гермионы петля почти неконтролируемой паники. Она натуральным образом задыхалась, несмотря на холодный свежий воздух, наполнивший комнату. В какой-то момент появился Крипси, не глядя на Гермиону водрузил на тумбочку поднос с едой и исчез: она и рта открыть не успела. Есть ей совершенно не хотелось, да и вряд ли еда смогла бы проникнуть в желудок сквозь будто сведённое судорогой горло. А вот нашивкой, загоревшейся синим светом через несколько минут после исчезновения домовика, Гермиона воспользовалась с большой охотой. Успев переодеться в удобную сорочку, она получила лишнее время на то, чтобы безрезультатно поскрестись в запертую дверь уборной. А вернувшись в комнату, обнаружила на тумбочке рядом с нетронутой едой до боли знакомый пузырек с успокоительным зельем. Гермиона почти швырнула его в стену, но дрожащие пальцы не желали разжиматься и выпускать склянку. Она знала, что пожалеет, если уничтожит ненавистное зелье, поэтому просто убрала его с глаз долой, запихнув в тумбочку. В комнате внезапно снова возник Крипси, на этот раз принеся с собой таз, полный воды. Он не торопился уходить, но и передавать просьбу своего хозяина никак не решался. — Зачем эта вода? — устало спросила Гермиона, глядя на домовика с жалостью. Тот некоторое время прял огромными ушами и заламывал пальцы, а потом осторожно поднял на неё полные ужаса глаза. — Хозяин передал… Мисс нужно... подмыться… — Что? — Гермиона судорожно вздохнула, с возмущением уставившись на Крипси. Тот затрясся так, словно его начало бить током. — Хозяин сказал, он узнает, если мисс не станет… — остаток фразы домовик проглотил, окончательно стушевавшись под тяжелым взглядом. Гермиона понимала, что злиться ей следует вовсе не на это жалкое существо, но в этот момент ей овладело острое желание утопить несчастного Крипси в принесённом им тазу. — Уходи! Просто... уйди. Домовик тут же исчез, оставив Гермиону один на один с её негодованием. Подойдя к тазу, она секунду помедлила, а потом резким движением перевернула его. Вода моментально залила пол, однако таз почти тут же подскочил, перевернулся в воздухе, вновь опустился на донышко и наполнился водой. Не ожидавшая такой подлости Гермиона взвизгнула и пнула ненавистную ёмкость по железному боку. Таз лишь покачнулся, выплюнув ещё немного воды на пол. Гермиона поджала ушибленный палец и засопела, враждебно поглядывая на очередное издевательство Люциуса Малфоя. Теперь утопить в тазу хотелось не домовика, а его хозяина. Гермиона представила, с какой радостью она сделала бы это, и ей стало не по себе. Прежняя Гермиона Грейнджер не была такой озлобленной и кровожадной. Во что они превратили её меньше чем за неделю? Обняв себя за плечи, она медленно опустилась на кровать и немигающим взглядом уставилась на большую лужу под ногами. На пару минут Гермиона впала в оцепенение: всё происходящее вновь начало казаться ночным кошмаром. Это не могло происходить с ней, просто не могло. С трудом проглотив подступившие рыдания, Гермиона сильнее стиснула собственные плечи. Ей нужно было успокоиться. Она обязана была сохранить ясный рассудок. Она просто не имела права сходить с ума! Хотя бы ради собственных родителей, которых всё ещё надеялась увидеть. Ухватившись за мысль о папе и маме, Гермиона расцепила наконец руки и поднялась с кровати. Выбирая между гордостью и возможностью лишний раз избежать пыток, она вынуждена была отдать предпочтение второму, раз уж приняла решение пойти на некоторые уступки, чтобы сохранить свою жизнь. В конце концов, надежда на спасение ещё не покинула Гермиону, и она не хотела собственноручно прикончить её. Вода в тазу была на удивление тёплой. Опустившись на колени, Гермиона сначала умыла лицо, протёрла шею, подмышки и руки. Затем, чуть кривясь, села на корточки и неловко подмылась. Она почему-то думала, что таз исчезнет, стоит ей закончить эту процедуру, но ничего не произошло. Гермиона раздосадованно толкнула его, расплескивая очередную порцию воды, и вернулась на кровать. А через минуту в комнате вновь возник Крипси. Не сказав ни слова, он вцепился в край таза и дезаппарировал вместе с ним. Гермиона лишь передёрнула плечами, в который раз отгоняя скверную мысль о том, что за ней каким-то образом наблюдают. Отделаться от неё было довольно сложно, почему-то нестерпимо захотелось прикрыться. Взобравшись на кровать с ногами, Гермиона откинулась на спинку и натянула на себя простыню, которая совсем недавно служила ей платьем. В следующий момент совершенно неожиданно дверь распахнулась, и в комнате появился Драко Малфой. Кажется, он вложил в это резкое открытие двери всю свою решимость, потому что вошёл медленно и осторожно. Как будто внутри его ждала не беззащитная девушка, а разъярённый дикий зверь. Впрочем, Гермиона и сама ощущала себя зверем, только не яростным, а угодившим в капкан. Несмотря на то что перед ней был вовсе не Люциус, она всё равно была напугана. Они несколько секунд молча пялились друг на друга сквозь полутьму, наконец Драко скинул оцепенение, запер заклинанием дверь и шагнул к кровати. — Только никаких резких движений, Грейнджер, иначе мы не обойдёмся без Круциатуса, — процедил он сквозь зубы, неотрывно глядя Гермионе в глаза. — Удивил, хорёк, — в словах было больше уверенности, чем в чуть дрогнувшем голосе. Гермиона злилась на себя за то, что сердце бешено стучало по рёбрам. Она не должна бояться этого чертового папенькиного сынка! Малфой тем временем приблизился к ней, не опуская палочки. На хмуром лице читалось что-то, страшно напоминающее сомнение. Гермиона вжалась в спинку кровати, сильнее натягивая на себя простыню. А Драко медлил. Он просто не знал: что ему делать, с чего начать? Связать её? Наложить Империус? А ещё в голову вдруг пришла дурная мысль о том, что Грейнджер может изловчиться и завладеть его палочкой. В конце концов, не в зубах же её держать во время… — Без отца ты не такой смелый, как я посмотрю, — Гермиона сказала это не столько для того, чтобы позлить Драко, сколько для подавления собственного страха, грозящего перерасти в истерику. — Ещё слово, грязнокровка, и я применю к тебе Силенцио, чтобы не слышать твой визгливый голос, — тихо произнёс Драко, для верности тыча в Гермиону палочкой. — Ну так сделай это, трус несчастный! — выкрикнула Гермиона, чувствуя, что вот-вот разрыдается. — Просто заткнись… — Малфой сделал ещё один нерешительный шаг к кровати и снова замер. Гермиону раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, это был лишь Драко Малфой, жалкий выскочка, ничего, по её мнению, из себя не представляющий. Тот, кто на третьем курсе получил от нее по своей высокомерной морде. С другой — перед ней стоял человек, примерно в полтора раза превосходивший её по габаритам, человек, у которого в руках была волшебная палочка. Человек, который пришёл, чтобы насиловать её. И это окутывало Гермиону животным страхом, мешавшим мыслить рационально. Однако Малфой не двигался, и это дало ей возможность успокоиться. И выдернуло из пут страха совсем было покинувшую её гриффиндорскую храбрость. — Чего же ты медлишь? — уже гораздо спокойнее спросила она, пристально глядя Драко в глаза, которые, если присмотреться, не так уж и походили на полные одержимости глаза его отца. — Ты же выполняешь любые приказы своего папаши, разве нет? Или тебе настолько противно? Помнится, вчера ты еле сдерживался! Малфой скривился. Как будто её только что смачно вырвало прямо у него под носом. Это немного покоробило Гермиону: несмотря ни на что, она не считала себя такой уж отвратительной. — Ты ни черта не знаешь обо мне, Грейнджер. Но ты права в одном: мне противно до тошноты! Однако я вынужден делать это, потому что я в безвыходном положении! — О, что же ты натворил, гадёныш, раз тебя так наказали? — чужим неприятным голосом почти пропела Гермиона. Тут же стало мерзко от самой себя, но она уже не могла остановиться. Словно моральные терзания Малфоя могли как-то успокоить её саму. — Тебя не касается, — грубо бросил тот. — Раздевайся. Его голос дрогнул — они оба это заметили. Однако кончик его палочки был направлен Гермионе в лоб, и этот аргумент был мощнее любых слов. Она почувствовала, как мнимая решимость стремительно покидает её. — Ты ведь не хочешь этого, Драко, пожалуйста… — теперь её голос был обычным, только звучал очень тихо. Гермиона вдруг остро осознала, что у неё не хватит сил издеваться над Малфоем-младшим; единственное, что она могла в данный момент, — умолять его. — В чем-то мы сейчас похожи, грязнокровка, — так же тихо произнес Драко, подходя вплотную и сгребая край простыни, которую тянула на себя Гермиона. — Мы оба этого не хотим, и оба лишены выбора. Он действительно оказался намного сильнее: дёрнул на себя простыню, с лёгкостью лишая Гермиону последнего жалкого прикрытия. Она взвизгнула, попыталась соскочить с постели, но чертов Малфой оказался ещё и проворнее. Просто перехватил её за талию и потянул на себя. Кончик палочки впился Гермионе под ребро, а Малфой навис над ней, тяжело дыша в лицо. — Я сделаю это с тобой в любом случае. И чем больше ты будешь сопротивляться, тем больнее тебе будет. Я даю тебе возможность избежать хотя бы боли, Грейнджер — не будь истеричной дурой, расслабься! Он был так близко, что Гермиона наконец чётко увидела это: отчаяние. Драко Малфой не выглядел как человек, полностью управляющий ситуацией. Он не выглядел как самоуверенный подонок, берущий то, что ему нужно. Он не выглядел как его отец. Он был в отчаянии, и в его взгляде почти читалась мольба уступить ему. От этого взгляда Гермиона впала в ступор: застыла под Малфоем и уставилась в его полные этого горького отчаяния глаза, чувствуя, как сдавило горло. Драко не ждал, что Грейнджер сдастся так легко. Она просто перестала дёргаться, оцепенела, словно от заклинания. Но хуже всего — она смотрела на него, как на побитую собаку. Вместо страха из её распахнутых глаз на него сочилась липкая жалость. Что за бред? Она жалеет его?! Драко захотелось ударить грязнокровку, выбить это из неё. — Не смей так смотреть на меня, тварь, — оскалился он, сильнее стискивая её бок. Грейнджер скривилась от боли. — Я не… — Мне не нужно твоё дерьмовое сочувствие, — Драко переместил руку выше, вцепился в ненавистные кудри, заставляя грязнокровку откинуть голову. — Здесь только одна жертва, Грейнджер, и это ты! — Сомневаюсь, — прохрипела она, несмотря на неудобное положение головы продолжая сверлить Драко своими проклятыми карими глазищами. И он вдруг почувствовал внезапное желание вцепиться в её тонкую шею зубами, прокусить полупрозрачную кожу, добраться до пульсирующей венки… А вместе с этим пришло ощущение нарастающего возбуждения. Он снова хотел эту жалкую, никчёмную грязнокровку и даже не понимал, почему! Кажется, она почувствовала это. В глазах проступил долгожданный ужас, когда она ощутила бедром его напрягшийся член. Грейнджер выглядела так, будто до этого самого момента надеялась, что ничего не произойдет, что Драко поизмывается над ней и уйдет. Она и правда в глубине души надеялась на это. На его сочувствие или слабохарактерность — неважно. Она надеялась, что по той или иной причине он не сможет довести дело до конца. А из того, что она, ввиду своей любознательности, успела прочитать о мужчинах, Гермиона могла сделать вывод, что он и не смог бы, если бы не захотел. Однако твёрдый член, которым Драко в этот момент едва заметно тёрся об неё, дал Гермионе понять: желания в Малфое было хоть отбавляй. Она снова дёрнулась, однако Драко сам оттолкнул её. Правда, лишь затем, чтобы с помощью заклинания разодрать её жалкое одеяние. Гермиона машинально попыталась прикрыться и отползти, но Малфой уже вцепился в её икры и грубо подтащил к краю кровати. — Нет, не смей! — взвизгнула она, уже не заботясь о том, как выглядит, охваченная лишь желанием вывернуться, убежать, спрятаться. Она попыталась лягнуть Драко, но он снова навалился на неё, на этот раз прижимая палочку к горлу Гермионы. — Ты помнишь, что я тебе сказал совсем недавно? — Ты мерзкий, ублюдочный… — палочка сильнее вонзилась в шею, причиняя боль, заставляя Гермиону заткнуться на полуслове. — Повтори это, Грейнджер. Гермиона не желала повторять эти отвратительные слова. Она не хотела выполнять приказ Драко, но сила явно была на его стороне. С трудом сглотнув, она тихо произнесла: — Ты сказал, что в любом случае сделаешь это со мной. — Умница. — Жалкий трус. Ничтожество! Насильник! Его пальцы неожиданно сомкнулись на её шее. — Ещё слово, грязнокровка, ещё хоть одно слово - и я действительно изнасилую тебя. Заткнись и не мешай мне. Гермиона проглотила очередное ругательство, которое вертелось на языке. А потом закрыла глаза. Просто не хотела больше видеть то, что делал с ней Малфой. Возможно, если ей удастся расслабиться, всё действительно будет не так отвратительно? В конце концов, большинству людей это, кажется, нравится… Эти мысли были одновременно мерзкими и успокаивающими. Как и прикосновения, которые она ощутила. Горячая ладонь Драко скользнула от её шеи к плечу, переместилась на грудь, прошлась по рёбрам. На долю секунды Гермионе, вопреки собственному решению, захотелось открыть глаза и посмотреть на Малфоя в этот момент, но ей было так страшно! Нет, лучше лежать зажмурившись и представлять, что это не он ласкает её. А ещё лучше представить, что это вовсе не она лежит обнаженная в чужом доме, не она чувствует прикосновения чужих рук. Да, так будет лучше всего... Грейнджер перестала извиваться и зажмурилась. Так стало намного легче. Драко только в этот момент осознал, как сильно давил на него её взгляд. Теперь он смог немного расслабиться. А ещё он получил возможность изучить её тело. Без грёбаных пристальных взглядов это оказалось проще. Не было насмешливого взгляда отца за спиной. Не было полного ужаса и ненависти взгляда Грейнджер. Драко наконец-то остался один на один с её хрупким и таким, чёрт бы его побрал, желанным телом! Он осторожно провел рукой по плечу, прошелся пальцами по небольшой груди, ощутив подушечками напрягшийся сосок. Скользнул ниже, к выпирающим рёбрам. Хотелось нажать сильнее, чтобы услышать хруст кажущихся такими тонкими косточек. Он подавил это желание — не хватало ещё нового приступа её истерики. Вместо этого Драко переместил ладонь на живот, втянувшийся от его прикосновения. Он успел забыть, какая же у нее мягкая кожа... Драко отвел палочку, которую до сих пор судорожно сжимал у горла грязнокровки, и, помедлив, спрятал её в специальный внутренний карман в мантии. Грейнджер не увидела — это успокаивало. Он просто скинет мантию, скрыв палочку под слоями материи, и ничего не произойдет, даже если грязнокровка снова начнёт дергаться. В конце концов, он же сильнее её! Медленно, словно подчиняясь чужим указаниям, он стянул мантию, расстегнул пуговицы у воротника и на рукавах рубашки. В этот момент Грейнджер, лишенная прикосновений, открыла глаза и уставилась на Драко с таким возмущённо-разочарованным видом, словно надеялась, что он исчез. Она правда думала, что он свалит? Драко почти спросил её об этом, но в последний момент передумал. Эта внезапно окутавшая их тишина казалась такой… правильной. Гермиона словно через толстое стекло наблюдала за тем, как Драко медленно скидывает рубашку. Будто она была лишь зрителем, а не участником этого странного спектакля, разворачивающегося под крышей ненавистного ей Малфой-мэнора. Она отстранённо отметила про себя, что гадёныш неплохо сложен, хотя и бледноват. Но если не смотреть на высокомерное скуластое лицо и идиотские прилизанные волосы, можно представить себе на его месте кого-то другого… Гермиона вздохнула и снова закрыла глаза. А в следующую секунду почувствовала прикосновения к своим бёдрам и инстинктивно свела их. Ненадолго. Драко впился в худые ноги, вновь бесцеремонно раскрывая её перед собой, впиваясь взглядом в гладкую промежность. Несмотря на кипевшее под кожей желание кинуться на Грейнджер и растерзать её маленькое безупречное тело, он осторожно, почти нежно протянул руку и раздвинул аккуратные складки. Она была ожидаемо сухой, но это всё равно задело, особенно в свете того, что член Драко продолжал болезненно пульсировать в тесных брюках. Что там рассказывал отец? Будь ласков? Драко несколько раз провел пальцем между складок — грязнокровка поморщилась и снова попыталась закрыться. — Не дёргайся, — процедил он, разрушая магию тишины. Она снова открыла глаза, а потом резко согнула ноги и подтянула колени к животу. Драко успел перехватить тонкие икры за секунду до того, как Грейнджер смогла отпихнуть его. — Отпусти! — Гермиона начала извиваться, одновременно с этим пытаясь подняться. Её просто переклинило, когда пальцы Малфоя оказались практически в ней. Ей завладел первобытный страх близости, который оказался сильнее боязни расправы. Но шансов у Гермионы было мало: Драко был сильнее, к тому же внезапный отпор явно разозлил его. На этот раз он раздвинул её ноги очень грубо и тут же вклинился между ними, одновременно с этим прижимая руки Гермионы к кровати у неё над головой. Свободной ладонью он сжал её щеки — совсем как Люциус. — Мне казалось, мы договорились. Ты же понимаешь, что я не передумаю и не уйду, Грейнджер! — его глаза пылали ненормальной решимостью, и это заставило Гермиону промолчать, хотя ей нестерпимо хотелось выплюнуть в лицо Малфою-младшему очередное оскорбление. — Ты можешь, мать твою, расслабиться? Я не собираюсь делать тебе больно, если ты не будешь мешать мне! Не будь упрямой сукой! Дай мне закончить, и я уйду! Вид разъяренного сквернословящего Драко Малфоя окончательно выбил Гермиону из колеи. Но в мозг медленно просочились его последние слова: «Дай мне закончить, и я уйду!» Ей ведь нужно было просто пережить этот унизительный момент. Что она могла сделать? Станет сопротивляться, и Малфой действительно применит к ней силу, наложит Империус, обездвижит — да что угодно! А если потерпит — получит драгоценное время на то, чтобы придумать, как выбраться. И, хотя это было просто отвратительно — осознанно раздвигать ноги перед Драко Малфоем, — Гермиона глубоко вздохнула, отвернулась в сторону и попыталась расслабиться. Драко не сразу понял, что может продолжать свои неуклюжие попытки. Но грязнокровка затихла, а её острые коленки уже не так сильно давили ему на бока. Драко на пару секунд закрыл глаза и попытался перевести дух. Как же ему хотелось просто уйти! Он никогда не думал, что его первый секс будет практически насильственным! И тот факт, что в роли насильника приходилось выступать ему, не сильно облегчал дело. В этот момент он люто ненавидел отца, который заставлял его делать всё это. С другой стороны — Грейнджер, видимо, смирилась. И, возможно, если он будет аккуратен, она больше не станет извиваться и мешать... Похоже, ей были неприятны его последние прикосновения. Ещё бы, она же ни на грамм не возбудилась! Нужно было использовать что-то… Секунду помедлив, Драко отнял наконец руку от лица грязнокровки и облизал два пальца. Стоило ему переместить своё внимание к её бёдрам, как она снова зажмурилась. Отлично, так будет проще, намного, мать её, проще. Раздвинув нежные складки, Драко вновь нащупал клитор и на этот раз начал гладить его влажными от слюны пальцами. Грейнджер завозилась, но закрыться ей не давало тело Драко. Поэтому она лишь сильнее стиснула его бока. Эти ощущения были такими странными. То, что изначально показалось Гермионе гадким, смущающим и неприятным, снова делало с её телом что-то необычное, как и вчера. Между ног, там, где её касался Малфой, чувствовалась лёгкая пульсация. Вместе с тем в животе и в области солнечного сплетения начало закручиваться необъяснимое чувство предвкушения, какое бывает, если ждешь чего-то… замечательного. Это было совсем неправильно, эти странные ощущения совершенно не соответствовали происходящему, но она вцепилась в них, не желая возвращаться в реальность, в которой над ней навис сосредоточенный Драко Малфой. Похоже, в этот раз он был на верном пути. По крайней мере, Драко видел, как с лица грязнокровки постепенно уходило напряжение, а её влагалище начало сочиться смазкой. Едва уловимый запах женского возбуждения пробирался в Драко и заставлял его звереть. Он с трудом сдерживал порыв наплевать на идиотские наставления отца и отыметь Грейнджер прямо сейчас! С другой стороны, вид её блестящей от смазки промежности завораживал. Сейчас Драко смотрел на неё не как на чертову ненавистную заучку, а как на абстрактную девушку, которая была в его власти. Он вынужден был признаться самому себе, что ласкать её, прислушиваясь к участившемуся дыханию, было так волнующе. Свободной рукой он принялся гладить её грудь с этими возмутительно торчащими сосками. Грейнджер тихо застонала и тут же испуганно распахнула глаза. Прежде чем она успела хоть что-то сказать или начать дёргаться, Драко резко подался вперед и прикусил её нижнюю губу. Грейнджер не преминула воспользоваться освободившимися руками: сначала попробовала отпихнуть его, потом вонзила длинные ногти в его плечи. Однако эта боль скорее распаляла: Драко лишь углубил поцелуй, одновременно с этим толкая в Грейнджер средний палец. Это было откровенно сложно: мало того, что она была очень узкой, так ещё и напрягла мышцы. — Расслабься, — прошипел Драко в приоткрытый рот, — иначе будет больно. Она засопела и заворочалась. Однако перестала так отчаянно сжимать Драко внутри. — Умница, — зачем-то прошептал он, большим пальцем нащупывая клитор и снова поглаживая его. Грейнджер всхлипнула. У неё было такое обжигающее дыхание — Драко едва сдержался от того, чтобы засунуть язык поглубже в её маленький рот. Вместо этого он потянулся к ширинке и наконец-то освободил возбужденный до предела член. — Потерпи, — выдавил он, вытаскивая из Грейнджер палец и приставляя к её промежности налитую кровью головку. В этот момент в голове крутились неуместные мысли: откуда вообще взялась эта странная забота? Почему он пытался успокоить её? Это, к чертовой матери, не укладывалось в голове не только у Драко, но и у Гермионы, которая давно оставила попытки закрыть глаза и абстрагироваться от происходящего. Сейчас она в упор смотрела на Малфоя и откровенно не понимала, что происходит. Почему он так сдерживается? Какого черта просто не сделает то, что собирался? Внезапно ей вспомнился утренний разговор с Люциусом, его слова об исцелении от жалости. Неужели Драко действительно жалел её и потому был так осторожен? И неужели эта жалость в итоге сможет отравить его и превратить в монстра, подобного Люциусу? Все размышления прервала резкая боль между ног. Гермиона выгнулась, располосовывая спину Малфоя ногтями, а потом попыталась в очередной раз его отпихнуть. Он, кажется, даже не заметил этого, только толкнулся ещё глубже в неё и низко застонал. А потом замер, дав Гермионе возможность расслабиться и привыкнуть к новому ощущению. Секунд пять — дальше сдерживаться сил не было. Медленно вышел почти до конца и снова толкнулся до упора. — С-сука… — прошипел он ей в ухо. — Как хорошо, твою мать! Это ощущение было непередаваемым. То, что он чувствовал внутри Грейнджер, нельзя было сравнить ни с неловким возбуждением от редкого онанизма в душе, ни с бестолковыми обсасываниями Линды. Это было другое. И это было до охренительных мурашек по всему телу прекрасно. Ещё один размашистый толчок - и вот уже Грейнджер, чертова, мерзкая, восхитительно-тесная и мокрая Грейнджер, едва слышно застонала с ним в унисон. И этот стон был так красив! Он оказался гораздо лучше её истеричных выкриков, визга и всех прочих звуков, которые Драко выбивал из неё насильно. Ещё и ещё один толчок так глубоко, как только возможно, и вот она выгибает спину, словно пытается насадиться ещё сильнее, хотя он и так уже до предела в ней. И стонет, стонет, тихо, но так восхитительно-безумно! Драко почувствовал, что он на пике, что вот-вот кончит, даже не начав, от этих стонов и умопомрачительно сжимающих его член тугих стенок её влагалища, от этих раздирающих его спину ногтей — просто взорвётся к чертям! — Грейнджер, перестань! — выдохнул он, зажмуриваясь и прекращая двигаться. Она выдала последний полустон-полувсхлип, прежде чем вынырнула из омута возбуждения и начала соображать, что сейчас произошло. Это действительно она, Гермиона Грейнджер, только что извивалась под Драко Малфоем? Это в её голове сейчас вспыхивали неясные желания, чтобы он двигался быстрее, чтобы не останавливался, потому что эти сладкие пульсации внизу живота и мурашки на затылке — самые чудесные ощущения, которые ей только приходилось испытывать в своей жизни? Осознание всего этого было ужасно, но ещё ужаснее был тот факт, что Малфой остановился и с этим ушло одурманивающее возбуждение. И Гермиону с головой накрыло стыдом. Ей нестерпимо хотелось вырваться и убежать, но проклятый Драко все ещё был на ней и, черт возьми, в ней! Хотелось прогнать его, попытаться отпихнуть, но сил не было, а в горле пересохло. И, прежде чем Гермиона смогла сделать хоть что-то, он снова толкнулся в неё. Раз, другой, наращивая темп, бессвязно рыча ей в шею, а главное — возвращая уничтожающие все мысли покалывания в затылке. Он двигался так быстро, что Гермиона почувствовала, как необыкновенно горячо стало между ног. В этот момент Малфой вдруг резко вошёл до упора, шумно выдохнул и навалился на неё всей тяжестью собственного тела. Он впервые в жизни кончил так бурно и так… изматывающе. Как будто вместе со спермой из него выплеснулись остатки жизненных сил. Поэтому Драко просто рухнул на Грейнджер и дал себе несколько секунд на то, чтобы отдышаться. Только когда она закряхтела и завозилась под ним, он приподнялся на руках и осторожно вытащил обмякший член. У него до сих пор слегка кружилась голова, и ему дико хотелось просто откинуться на постель, закрыть глаза и уснуть. Но это было последнее, что он мог себе позволить рядом с грязнокровкой. С трудом поднявшись, он натянул трусы с брюками, всё ещё пошатываясь от непривычного расслабления, нащупал рубашку и не без труда напялил её на мокрый от пота торс. На Грейнджер не смотрел, только заметил краем глаза, как она отползла на другой край кровати и натянула на себя простыню. Подняв мантию, Драко на секунду замер, не зная, что делать дальше. Наконец извлек из кармана палочку и повернулся к Грейнджер. Она испуганно уставилась на кончик палочки, боясь поднять глаза выше. Раскрасневшаяся и такая же мокрая от пота, как и Драко. Почему-то сейчас страх в её глазах особенно коробил. Неужели она думает, что он после всего этого будет делать с ней что-то плохое? При виде палочки Гермиона моментально вспомнила Круциатус, которым её наградили в подвале днём ранее. Она всё ещё пребывала в непонятной прострации после случившегося, но моментально напряглась, стоило Малфою достать своё оружие. Вот сейчас он произнесет это слово, и её снова накроет боль. И это будет самое логичное завершение всего... Это будет заслуженное наказание за то, что она позволила себе забыться и… Мерлин всемогущий, наслаждаться происходящим?! Немыслимо... — Убери простыню, — тихим усталым голосом произнес Драко. Гермиона не хотела, чтобы он снова видел её обнаженное тело, но какой толк в сопротивлении? Она медленно опустила руки, сжимавшие ткань, и закрыла глаза. — Репаро! — глухо приказал Малфой и развернулся раньше, чем встретился с полными удивления глазами Грейнджер. Он просто на ходу разблокировал дверь и вышел, оставив Гермиону в недоумении стискивать подол восстановленной сорочки.