‘Нынче ночью я приходил к тебе, но тебя не было дома, и дома твоего не было в городе, и города не было нигде на земле’ (с) Бесик Харанаули /03/24/2014
Мои мысли прояснились только когда я уже яростно строчил слова на пожелтевших от времени страницах. Я совершенно не помню, как прошло интервью и как я добрался до дома. Помню лишь страх и подкатывающую к горлу истерику, вызванную нехваткой новых слов в заветной тетради. Желание написать в ней что-либо было настолько сильное, что мне было до жути страшно. Паника сковала буквально каждую клетку тела, и я жадно хватал воздух, стараясь не задохнуться. Обсессивный синдром* – кажется, так назвал это Гарри. Выплескивая на страницы все свое отчаяние и разочарование, я старался не разрыдаться. На самом деле, Зейн не пахнет коньяком и осенним лесом. От него веет лишь никотином, Givenchy и миндальным гелем для душа. На самом деле, Зейн обычный, земной и уж точно не чудесный. На самом деле, у Зейна просто карие глаза. На самом деле, я дурак, а Гарри вновь оказался прав. Я выдумал его. Придумал образ, который вычитал в книжках и заключил в своей тетради, наивно полагая, что это и есть реальность. Но нет, это все мое воспаленное воображение, в нем нет и толики действительности. Встав из-за рабочего стола, я прошел в середину комнаты и громко засмеялся, хватаясь за живот. Смех выходил из горла булькающими звуками, а я радовался, что истерика не обратилась в слезы. Медленно оседая на пол, я хватался руками за грудь, стараясь услышать бешено бьющееся сердце, но там было тихо. Так тихо, что казалось, там ничего нет. Как будто мое сердце уже давно забрала эта тетрадь и сейчас перекачивает с помощью него свою чернильную кровь. Продолжая тихонько хихикать, я достал из кармана джинс телефон и набрал знакомый номер, услышав через четыре гудка тихое: "Алло". - Гарри, ты что-то говорил о помощи? Она мне сейчас нужна.***
‘О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу. В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной. Ты написал много букв; еще одна будет лишней. Не выходи из комнаты. О, пускай только комната догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция. Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция. Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были. Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели, слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса’ (c) Иосиф Бродский 04/05/2014
Я правда думал, что это лишнее: бесконечные прогулки, походы в кино и в парк аттракционов, вечерние марафоны видеоигр –которые всегда перетекали в ночные– и, конечно же, постоянная опека. Я прекрасно понимал, что Гарри хочет как лучше и старается отвлечь меня хоть как-то, забить мою голову чем-то другим. Но порой он до безумия раздражал. Особенно, когда начинал разговаривать со мной тем специальным тоном, которым обычно разговаривают с душевнобольными или умственно отсталыми детьми. Я бы предпочел отсидеться дома, читая и попивая горячий шоколад. Но Гарри был неумолим, хоть я и неоднократно напоминал ему, что дома у меня лежит недочитанный ‘Гэтсби’. Но все мои потуги вразумить кудрявую голову, Гарри обрубал любимой цитатой Уэлбека: "Когда любят жизнь, то не читают".** В такие моменты я обычно удивлялся, как такой недалекий на вид паренек, может быть умнейшим человеком из всех кого я знаю. А еще я понял, что Стайлс оказался прав, а я разочарован. Мир населен совершенно обычными людьми. Никаких тебе Реттов Батлеров, Ноев Кэлхаунов и Мистеров Дарси.*** Максимум кого вы можете встретить – так это Виктора Манчини****. (Только без сумасшедшей мамаши и ложных приступов удушья.) - Ты ищешь в реальности погибель, - всегда отвечал на мои стенания Гарри, - И строишь вокруг себя иллюзорные замки. Просто открой глаза и начни, наконец, дышать. И я дышал. Глубоко и жадно. Но это мало помогало, и пару раз в день у меня случался острый рецидив. Злосчастная тетрадь была у Гарри. В день, когда я ему позвонил, прося о помощи, он примчался в мой дом через тридцать четыре минуты и первым делом забрал тетрадь со стола и спрятал во внутренний карман своего пальто. И в минуты острого желания сделать новую запись, я его за это ненавижу. Хуже всего становится вечерами, когда я вою от бессилия и всеми силами удерживаю себя от того, чтобы схватить ключи от машины и помчаться к дому Гарри за этой проклятой тетрадью. Порой становится совсем невыносимо, и я сгораю от необходимости оторвать себе руки или сломать все пальцы, чтобы они больше никогда не смогли держать ручку. Синдром Ван-Гога прогрессирует*****, и я тянусь к телефону вызывать службу спасения, но почему-то всегда отвечает Гарри. Он всегда приезжает быстро, гладит меня по волосам, шепча всякую ерунду, и старается развеселить своими несмешными шутками. А я чувствую себя таким глупым и маленьким наивным мечтателем, который позволил себе влюбиться в образ, нарисованный какой-то тетрадкой. _____________________________________________________________ *Обсе́ссия — синдром, представляющий собой периодически, через неопределённые промежутки времени, возникающие у человека навязчивые нежелательные непроизвольные мысли, идеи или представления. **Цитата из книги Мишеля Уэлбека ‘Г. Ф. Лавкрафт: Против человечества, против прогресса’ ***Ретт Батлер – персонаж из романа Маргарет Митчелл ‘Унесенные ветром’ Ной Кэлхаун – персонаж романа Николаса Спаркса ‘Дневник Памяти’ Мистер Дарси – персонаж романа Джейн Остин ‘Гордость и предубеждение’ ****Виктор Манчини – персонаж романа Чака Паланика ‘Удушье’ ***** Синдром Ван-Гога (по имени голландского художника XIX В. Ван-Гога ) — нанесение психически больным самому себе калечащего повреждения, являющего по его представлению необходимой хирургической операцией (отрезание части тела, обширные разрезы) или предъявление врачу настойчивых требований произвести ему хирургическое вмешательство, обусловленное наличием ипохондрического бреда, галлюцинаций, импульсивных влечений.