Сёши

      Мораль и нравственность регулируют неформальные отношения в обществе и часто противопоставляются законам как регулятору формальных отношений. Мораль и нравственность определяют то, что люди себе традиционно разрешают или запрещают в связи с их представлениями по поводу плохого и хорошего. Владимир Крысько

      Хатаке Какаши, новости и подозрения       До стен Конохи оставалось всего ничего. Команда зубоскалила, обсуждая удачное путешествие в Тетсу-но-Куни. Мы с Ямаширо переглядывались молча. Зная, сколько сил было приложено, говорить о “ерундовой работёнке” язык не поворачивался.       Возвращение внучки тайсё заняло больше месяца. Собрать информацию. Найти замок в горах. Узнать, что девчонку увели прямо у нас из-под носа. Суметь проникнуть в гакуре, вытащить её и доставить в Коноху. Затем ирьёнины и менталисты две недели выплясывали вокруг родовитой подопечной – удаляли внедренную джуин, исправляли последствия хирургических вмешательств и подчищали память от самых болезненных воспоминаний. Зато теперь чунины радовались приятной прогулке до страны Железа и обратно.       Меня волновало решение Хокаге. После вылазки Джирайи данных об Отогакуре более чем достаточно. Как скоро начнётся подготовка к нападению? Когда мы уходили, Сарутоби был настроен решительно, и Советники его поддерживали. Возможно, приказ уже отдан.       Сейчас и постараюсь выяснить. Всё равно на доклад к Сарутоби.       Вот только на месте Хокаге меня ждала Утатане Кохару.       – Что… случилось? – от неожиданности все положенные приветствия как-то забылись.       Я смотрел, но увиденное никак не желало складываться в единую картину – рассыпалось на отдельные фрагменты. Траурная одежда на сидящей Утатане. Стол без привычного вороха бумаг. Советница за столом каге… В трауре. На месте каге. Советница…       Но… нам бы сказали, если бы… что-то…       Случилось.       Утатане и рассказала.       Погиб Сарутоби Гэнсай – старший сын Хокаге. Погиб не один, а ещё с тремя шиноби. Вся команда. Пропали в стране Звука.       Нашли их только недавно.       – Асума?       Друг оставался в деревне, и я с облегчением выдохнул. Сарутоби-младший мог натворить глупостей. Не хватало потерять ещё и его.       – Сандаймё?       – Хирузен сейчас дома с родными.       Верно. У Гэнсая жена и сын, ещё совсем кроха.       Утатане дала мне время переварить новости.       – Докладывай, Какаши-кун.       У нас всё было согласно приказу. Девочка доставлена и передана с рук на руки. Посланник и его охрана задержались в стране Железа по приглашению главнокомандующего. Никаких происшествий по дороге.       – Могу я узнать, как это произошло? С командой Гэнсая…       Советница недовольно пожевала губами.       – Я не дам тебе отчёт, но… если вкратце. Их обнаружили в лесу прямо на месте гибели. Примерно через шесть дней после нападения. Сложно сказать что-то определённое – тела сильно пострадали от животных. Похоже, команду застали врасплох во время движения, – она быстро набросала схему и понимающе кивнула на моё удивление. – Боя не было. Никаких следов применения ниндзютсу. Никто не успел оставить ни одной метки, говорящей о противнике. Тела после смерти далеко не перемещали, но обыскали.       Понятно. Если обыскали, значит, определили деревню. Не самая сложная задача. И то, что их бросили, не пытаясь замести следы, – это открытый вызов. Противник даёт понять, что знает о нашем присутствии. Но знает ли он, что мы знаем?..       Церемонию прощания я пропустил, теперь всё, что оставалось, – смотреть на укрытые цветами камни. Четыре имени. Только одно незнакомое – Гекко Изуми, восемнадцать лет. Я наверняка её встречал. Коноха не настолько большая, чтобы ни разу не столкнуться…       Чёрт!!       Слаженная команда – работали вместе не первый год. И ни один не смог вырваться! Порезали всех, как генинов. Кто это сделал? Как им это удалось? Почему никто из наших не сопротивлялся?!..       Вопросы без ответов.       А если бы там оказался не Гэнсай, а я? Что-то изменилось бы?       Последние посетители кладбища давно разошлись, но мне темнота не мешала. Напротив. Эмоции улеглись, можно было обстоятельно поразмыслить.       Сарутоби Хирузена нельзя назвать мстительным, но старший сын есть старший сын. Как потеря этой команды скажется на нападении? Ещё сегодня утром я бы сказал, что мы удовлетворимся пленением или устранением Орочимару. Теперь уже не уверен. Надо поговорить с Джирайей…       Темнота за спиной шевельнулась. Песок дорожки прошуршал и затих выжидательно. Меня обнаружили. Мелкий. Почуял наше возвращение в деревню, удивился, что отец долго не идёт домой, и отправился на поиски.       – Тебе спать не пора?       Упрямый хмык. В переводе с детского языка означает “Попробуй, заставь меня!”       – Собираешься ждать?       – Пфф! – “Могу торчать тут хоть до утра!”       Вот-вот. А потом зевать на уроках.       Молитва о душах павших много времени не заняла.       Я отловил неслуха за шиворот и сунул подмышку. Поздно уже.       А на следующий день меня самого подняли спозаранку – посыльный принёс вызов от Митокадо. Пришлось вставать и плестись в Институт, гадая, что могло понадобиться советнику. Никаких общих дел мы не вели, а непонятное приглашение настораживало.       Как и навязчивое внимание АНБУ. Настырных прилипал не интересовал мелкий, они не ходили за Рёко и Канзо, зато за мной таскались как привязанные. Стоило войти в деревню, и следом пристраивался хвост. На всякий случай я старался вести себя прилично – от слежки не прятался, только пару раз подсунул ребятам двойников. И вот теперь Митокадо про меня вспомнил.       Вероятно, не к добру.       Да лучше б не ходил вовсе! В другой раз именно так и сделаю. Пусть разбираются с Шикаку! Нара мой непосредственный начальник, а ещё он умнее, старше и собаку съел на деревенских дрязгах. Ему все эти интриги на один зуб.       Едва я устроился в кресле для посетителей, как советник выложил на стол пару бланков.       – Посмотри вот это, Какаши-кун.       Я посмотрел и чудом не выругался. Результаты обследования моего шарингана. Из госпиталя. Ну не сволочь ли?       Не знаю, как Минато-сенсей уговорил Учиха сохранить глаз Обито. Он никогда это не обсуждал, сказал только, что вопрос улажен. Мы согласно делали вид, что проблемы не существует, но любую попытку исследовать додзютсу расценят однозначно. Здесь даже слухов будет достаточно, чтобы разворошить гадючник.       – Митокадо-сама, вы же понимаете, что я не могу. Шаринган…       Меня перебили:       – Не только шаринган, – советник дополнил короткий ряд из документов. – Твои показатели очень изменились за последнее время, Какаши-кун. Хочешь взглянуть?       Хочу! Схваченный наугад крайний листок позволил выиграть минутку на размышление.       – Вторичный рост переплетения начался примерно восемь месяцев назад, – Митокадо с гнусным воодушевлением заметил: – Пришлось внимательно изучить все твои задания за последний год…       – И что?       – О, могу заверить, это совсем не похоже на приём препаратов или применение лечебных дзютсу. Вообще не похоже на любые известные воздействия, – он снял и тщательно протёр очки. – Даже не знаю, что подумать. Вот, надеялся, что ты меня просветишь.       Ну, конечно! А упоминание о заданиях просто к слову пришлось и это вовсе не намёк на неполные доклады или присвоение захваченного.       Глава института неожиданно усмехнулся:       – Если бы ты знал, какие выдвигались версии, Какаши-кун. От волшебных пилюль до источника могущества. Плоды целенаправленного и кропотливого труда кажутся моим сотрудникам слишком пресными. Но мне очень хочется понять, как ты этого добился?       Ещё бы!       Подобный разговор ожидался давно, я только не думал, что сходу нарвусь на обвинение. И как теперь быть? Пободаться ещё немного или уступить? Да неважно!       – Практика работы с чакрой. Занимаюсь около года.       – И она так повлияла? – Митокадо пальцем пригладил бровь.       – Возможно. Глаз… был неожиданностью для меня.       – То есть ты этого не планировал? Ясно.       Он снова вцепился в очки и платок. После минутного протирания стёкол советник признал очевидное:       – Деревня заинтересована в приобретении методики.       Я испытывал большое искушение натыкать ему в нос закон о хидзютсу и гарантии неприкосновенности семейных архивов, но удержался. Всё равно собирался передать им кое-какие книги, посвященные начальному развитию кейраку-кей. Ждал только заключения от Канзо и Рёко.       Вопрос в том, чего я хочу за свою доброту?       – Две миссии S. Любые.       – Полагаешь, это справедливая цена, Какаши-кун?       Нет. Практика идеально подходит детям и подросткам. Если правильно ей распорядиться, то Коноха получит стратегическое преимущество на ближайшие десять-пятнадцать лет, но грабить собственную деревню было бы не по-людски.       Я неопределённо пожал плечами. Не нравится – не берите.       Советник удовлетворённо кивнул.       – Мы обсудим твоё предложение.       АНБУ исчезли на следующий день, а Митокадо согласился на одну миссию S и денежное возмещение. Вот и хорошо. Надеюсь, купленные материалы займут их надолго.       На мой взгляд, устроенное представление выглядело довольно топорно, но видимо, старики посчитали, что для неискушённого боевика сойдёт. Бессмысленная и заметная слежка, неприятный намёк на создание проблем с Учиха, под конец неприкрытое обвинение – мне оставалось только притвориться, что я занервничал. В итоге обе стороны получили желаемое.       А вот последующий торг вызвал у меня неожиданную зависть к большим семьям и охоту поискать союзников.       Сёши и новая миссия       В школе с этого триместра начались новые предметы. Факультативные.       – Да! Да! Я стану шиноби!! – счастливый Узумаки ходил на ушах вместе с половиной класса. Вторая половина с недовольными воплями осаждала учительницу.       Я не осаждал, потому что молча офигевал от того, что мне досталось. На выбор: домоводство, техника или музыка.       Да чёрта лысого я туда пойду! На домоводстве одни девчонки. Техника в начальной школе – это кружок “Умелые ручки”. А если соглашусь на музыкалку – меня, как пить дать загонят в хор и заставят завывать на всех школьных праздниках.       – Мой отец Йондамё Хокаге! Я вас всех уделаю!       – Не ври! У тебя другое имя!       Из любопытства я заглянул в листок с рекомендованным курсом для Наруто: Пробуждение кейраку-кей. практика, три урока в неделю. А, ну понятно, всякие медитации и дыхательные упражнения, помогающие собрать чакру и ощутить очаг. Скукота, ещё почище домоводства.       Пора валить!       Пользуясь затруднительным положением сенсея, я прихватил вещички и дал чёсу через окно. Тратить три часа на тупую продлёнку? Нафиг-нафиг! Дома ждёт стопка круто-книжек по ниндзютсу – распевать гаммы и клеить макетики просто некогда.       Кусты под окном обеспечили прикрытие. Я добрался до забора и удрал довольный собой. А вот дома меня ждал сюрприз. Хусанака передал конверт. Предписание. Явиться… башня каге… номер комнаты. Незнакомая красная печать. Не именная – казённая. И дата-время: сегодняшний вечер.       Чудные дела творятся, однако. Какаши клялся и божился, что моё участие в прошлой миссии было вынужденным, из ряда вон. А тут вдруг хоп! и такая повестка. К чему бы это?       Указанный кабинет оказался чем-то вроде переговорной. Несколько кресел окружали низкий стол. В углу пристроился горшок с лимоном. Стены украшала пара свитков, выгоревшая карта Хи-но-Куни и широченное окно. Меня никто не ждал.       Лёгкий мандраж присутствовал, но не чересчур. Отец велел твёрдо отказываться от всего, что мне не понравится. В силу малого возраста и общей бестолковости меня не приписали ни к какому ведомству, а запихнули в запас. Такой глубокий, что даже во время полномасштабной войны используется только внутри деревни. Никаких контрактов я не заключал, и принудить к работе меня не могли.       Обернувшись на скрип двери, я слегка опешил. Сандаймё?!       Сегодня старик был без своего обычного балахона. В простой серой одежде, с непокрытой головой Сарутоби казался каким-то сутулым и высохшим.       А чего он тут делает?..       Срочно отлипнув от подоконника, я выдохнул:       – Хокаге-сама! Примите мои глубокие соболезнования.       – Здравствуй, Сёши-кун. Присаживайся.       Э-ээ… то есть это не ошибка? И меня вызвал КАГЕ?! Опачки! Двигаясь по-стариковски осторожно, Хокаге уселся, разгладил складку на хаори, дождался, когда я прекращу беспокойно ёрзать и заговорил. Бесцветно, с длинными паузами, явно через силу.       – Сёши-кун… твой доклад для Иноичи произвёл впечатление… на меня. Внимание к деталям… это очень важно. Да.       Он молчал так долго, что я решился подать голос:       – Большое спасибо, Хокаге-сама.       – Твой тип восприятия чакры… встречается довольно редко. Поэтому я прошу выполнить моё личное поручение, – не услышав возражений, он продолжил: – Нужно, чтобы следующие три-четыре месяца ты следил за Узумаки Наруто… Я хочу получать доклады о его состоянии и настроении во время занятий в школе.       А причём тут я? Куда подевались специально обученные люди в масках? Почему не использовать Хьюга или Учиха? Моя чувствительность даже близко не сравнится с их глазами.       – Хочешь что-то спросить? – Хокаге правильно понял причину моей растерянности.       – Зачем это нужно? – услышать правду я не надеялся, но хотя бы разжиться официальной версией “для общественного пользования”.       – Уверен, ты знаешь… иногда чакра Наруто меняется.       Сарутоби кинул на меня вопросительный взгляд, и я подтвердил:       – Когда он злится.       – Именно. В этот момент она становится ядовитой… но постепенно ситуация меняется к лучшему, – Сарутоби вытащил трубку, посмотрел на меня и убрал. – Следующие месяцы будут особо важны для Наруто. Повлияют на его дальнейшую жизнь. Я хочу знать всё о его самочувствии, настроении, состоянии чакры. Любая мелочь может стать решающей.       М-мм… Звучит так, словно биджу вот-вот вылезет.       – А Наруто нельзя сказать, что за ним присматривают?       – Нет, – старик укоризненно нахмурился. – Сёши-кун, подумай, что бы ты чувствовал, зная о постоянном наблюдении?       Согласен. Никакого толку говорить про слежку, если избавиться от неё невозможно. Такое знание – один сплошной невроз.       Другой момент, готов ли я докладывать о приятеле? Ну-у… в общем, да. Дружба – дружбой, а Кьюби врозь. В конце концов, за Наруто и так наблюдают. Раскрывать секреты меня не просят, только описывать чакру и настроение.       – А если я что-то такое замечу… неожиданное?       За креслом Сарутоби выросла фигура в маске полосатого котика.       О! Привет, Тензо!       – Обратись к “Тигру”. Он будет рядом.       – Понял, Хокаге-сама. Я всё сделаю!       Ну здравствуйте, дополнительные уроки.       Надо сказать, послевкусие от встречи осталось смешанное. Хватало в нём и любопытства, и настороженности, и недоумения – не было только спокойствия. Слишком неожиданно всё вышло.       Беспокойная мыслишка о проверке моей собственной лояльности прошуршала и ушла. Проверять могли запросто (в гакуре это что-то вроде профилактического медосмотра), но не сегодня и не Хирузен. Такое просто не сыграешь – чакра не даст. Хокаге не чувствовал ничего кроме мучительного утомления. Старику было абсолютно плевать на меня и на Наруто. Долг заставлял его разгребать самое неотложное, распихивать задания по исполнителям, а хотелось просто упасть и уснуть.       Значит, нужно решить, какую информацию представить в докладе, и под каким соусом. Особого смысла что-то скрывать и приукрашивать, создавая приятелю привлекательный имидж, я не вижу. Думаю, стоит передавать сведения без купюр, как есть.       Конечно, существует риск напортачить. “Повлияет на всю его дальнейшую жизнь” – это широко можно трактовать. Например, станет ли Наруто вообще шиноби? Сколько доверия и свободы получит? Будет он жить один или с кем-то?..       О джинчурики я знал прискорбно мало. Расспрашивать опасался, а в разговорах взрослых это слово ни разу не прозвучало. Говоря о внутренней проблеме Наруто, они всегда пользовались иносказаниями, только раз мне удалось подслушать тихое-тихое Лис. И получалось, что самое разумное – выполнить “личную просьбу” дедушки максимально тщательно.       Да ладно! Потом подумаю. Сегодня Какаши обещал мне помочь с фуин.       Теории ниндзютсу оказалось не просто много, а столько, что хоть ложись и помирай! Даже Онмьётон, считающийся основой основ, можно было совершенствовать до бесконечности. Способы улучшений исчислялись даже не в томах – в библиотеках!       Моя цель была проста и незатейлива: искусство Призыва за полгода, а первым шагом на пути к ней стало искусство Замены Тела. Простейшее пространственное перемещение, которым владеют практически все шиноби.       Самая примитивная и кастрированная до функционального минимума версия дзютсу позволяла поменяться местами с предметом или человеком, находящимся в непосредственной близости. Три ручные печати, прикосновение к объекту, мысленный приказ – и вы поменялись местами! Без лишних спецэффектов: дымов и шумов, а главное, без рывков и дезориентации.       Эта версия не накладывала иллюзию, зато была проста до изумления. Я разобрался слёту. Попросил Какаши несколько раз поменяться со мной и запомнил ощущения. Дальше просто: отдать приказ чакре и вуаля!       Складывание печатей и одновременное управление энергией пока ещё вызывало сложности, но отец уверил, что мастерство придёт с тренировками, а поначалу важно само умение. И с этим я справился бле-стя-ще!       Зато с Заменой 2.0 возился вторую неделю. Ибо фуин. Неизвестный шиноби древности, удумавший пронзать пространство силой телепортации, разработал и специальную формулу-шики. Формула налеплялась на предмет, предназначенный для обмена, вот только сделать её без навыка фуин было невозможно. Покупные печати не годились – чакра заливалась в тушь непосредственно в процессе рисования, и каждому шиноби приходилось малевать их самостоятельно.       Папуля выделил мне своего дубля, стопку специальной бумаги и тушь для фуин. Растерев краску с водой, я капнул на камень и пару капель крови – среди шиноби бытовало мнение (а может, суеверие), что кровавая печать крепче.       Двойник поучающе протянул:       – Самым действенным считается наложение формулы непосредственно чакрой. Такой отпечаток может держаться годами, а рисованная шики в любом случае станет бесполезна через месяц-полтора.       Я покосился скептически. Сам-то, небось, не умеет, а с меня требует. И вообще… чакра из моих бумажек испаряется быстрее, чем заливается! Надо лить больше!       Через час сосредоточенного рисования Какаши рассортировал шики:       – Вот эти три удержат чакру до завтра, остальные в мусор. Догадываешься почему?       Хм-м?.. Самые типичные ошибки, описанные в справочнике, я учёл. Заполнял непрерывно, линии все довёл до конца, материалы хорошие…       – Неправильно нарисовал? Мало чакры?       – Нет и нет, – подсказывать он явно не собирался, – но с этими можно попробовать.       – Йу-ху! – гордый своим достижением, я вымелся наружу.       Притащить солому было минутным делом. Украсить снопы печатями тоже.       – А с каким поменяться?       – Если в пределах досягаемости есть несколько формул, то дзютсу потянет тебя к ближайшей, – Какаши раскидал соломенные вязанки неправильным треугольником, – но раз уж ты чувствуешь чакру, то можешь выбрать печать для перемещения.       – Ясно.       Дальность Замены обычно не превышала десяток метров. При изменении дальности затраты чакры возрастали нелинейно, и после определённого расстояния дзютсу теряло всякий смысл, становясь слишком “дорогим”. Думаю, стоит начать с того снопа, который поближе.       Я глубоко вдохнул и ничего не сделал.       Некстати вспомнились всякие страшилки про телепортацию. Например, жутковатый фантастический роман, в котором подопытных обезьян выворачивало наизнанку, а ещё многочисленные рассказы о располовиненных крысах и несчастных кроликах, навеки сгинувших в других мирах…       – Пап, а не бывало, чтобы кто-нибудь потерялся во время обмена?       – При любой опасной ошибке я успею тебя остановить. Просто не торопись и выполняй аккуратно.       – Угу, понятненько.       Иными словами, возможно всякое.       Ниндзютсу разом утратило заметную долю своей привлекательности.       Брови Какаши насмешливо поползли вверх.       – Ты не боялся переноситься в другую страну, а теперь трусишь из-за пары шагов?       Сравнил! Паккун – профи, а самому мне страшновато. Немного…       Хатаке Какаши и Сенджу Тсунаде       Прислуга замка заверила, что хозяйка не занята, только слегка не в духе. Я поверил и теперь прикидывал: зайти в другой раз или попытать удачи сейчас? Растрёпанная Сенджу печально раскачивалась на стуле, глядя на меня безо всякого выражения.       – А-а… Хатаке…       О! Соизволила заметить.       Интересно, что произошло? Мелкий говорил, что в последнее время она увлечённо проверяет какую-то идею и почти не выходит из лаборатории. Натащила оборудования и заковыристой посуды – как ни заглянешь, что-то светится, шумит и странно пахнет. Сейчас высокие столы были практически пусты, если не считать колбу с цветущим чаем и блюдечко с подозрительными зелёными драже.       – Как вы себя чувствуете, Сенджу-сама?       – Чувствую… э-ээ… Будешь чай? – в женщине проснулось гостеприимство.       – Спасибо, – после первого же глотка я отставил угощение подальше.       Напиток оказался несусветной горечью.       – Ага… гадость, – поглядев на мою перекошенную рожу, она рассеянно извинилась: – Прости, привыкла так заваривать. Это, чтобы не спать.       Оно и видно. Глаза заметно потемнели, да и лицо осунулось.       – Что-то случилось?       – Случилось… – взгляд собеседницы снова уплыл.       Пришлось побыть бесцеремонным. Пока разум Сенджу витал в неведомых далях, я отыскал шкафчик с посудой и сделал нормальный чай. Разгрыз драже, опознал лёгкий стимулятор и убрал его с глаз долой.       Из далей “старшая сестрица” вернулась с неожиданным вопросом:       – Хатаке, а ты думал, почему Сёши такой? – она неопределённо повозила рукой в воздухе.       – Думал, – я поставил перед ней чашку. – Он просто умнее других детей. Эта отговорка мне нравилась больше прочих. Идеально незамысловатая, ничего не объясняющая и дающая широкий простор для фантазии. Придумывай, что хочешь. Она полностью устраивала школьных учителей, любопытных соседей и знакомых, но Сенджу отмахнулась.       – Чепуха! Ты не обращал внимания, потому что привык и тебе удобно, но это необычно. Я наблюдала – его поведение постоянно меняется в зависимости от окружения и ситуации. В широчайших пределах. Не всякий взрослый на это способен!       Так и есть. Было бы странно, если бы кто-то с её опытом не заметил. И какие выводы?       Моё молчание Тсунаде истолковала по-своему.       – Не веришь? Смотри! – на стол посыпались тонкие кристаллы пробников. – Я говорила, что его чакра похожа на чакру моего брата?.. Ерунда всё это! Вот! Который из них Сёши?       – Этот? – поколебавшись, я выбрал из двух похожих камней.       – Верно, – она подняла отложенный кристалл, – а этот моего деда Тобирамы. Степень совпадения… как бы сказать… Да не бывает таких степеней! У одного человека в разном возрасте чакра может отличаться сильнее. Понимаешь?       – Не совсем. Что это доказывает?       – Что ты не знал моего деда! Видел, как Сёши грызёт указательный палец, когда задумается или зачитается? Я сто раз это наблюдала. И остальное тоже… походка, жесты…       До меня потихоньку начало доходить, куда она клонит.       – Он не помнит о себе прежнем, зато совершенно точно помнит меня! Сёши ничуть не испугался моего Призыва! И знаешь, что? Катсую тоже приняла его за деда!       Да уж. Занятное предположение и довольно близкое к истине. Вот только помнит мелкий вовсе не Тобираму, а общность и приязнь, принятые за отголосок родственных чувств объясняются просто – способностями канчи. Сёши ощущает настроение собеседника и старается не причинять ему неудобства. Поэтому общение с ним такое… неутомительное, словно с хорошим знакомым.       А Сенджу продолжала меня убеждать:       – …Орочимару с детства бредил бессмертием. Эти опыты с копиями… Изначально он пытался воссоздать своё собственное тело. Я изучила материалы о том, что он делал. Операция сложная, но возможная. Некоторые решения Орочимару мне не подходят… по ряду причин, но я бы могла подобрать полноценную замену или…       Вот теперь мне всё понято!       – Вы хотели вырастить тело для кого-то из своих близких?       – Хотела! И сейчас хочу!       – Но разве… – я пытался найти слова, способные её образумить. – А как же душа? Воспоминания, в конце концов?       – Есть дзютсу, возвращающее души из Чистого мира… – Тсунаде решительно не видела затруднений, – его нужно только немножко переделать.       О! Ясно. Она чокнулась. Сбрендила. Вообще без головы!       – Но у меня ничего не получилось… – Сенджу пригорюнилась.       Спасибо, боже, за твои милости!       – …провела десятки опытов с клетками животных. Хоть сейчас могу вырастить копию обезьяны, свиньи, кошки… верблюда ещё, – она невнятно забормотала: – Но человеческий зародыш не развивается. Два деления – предел! Если стимулировать искусственно, он превращается в мешанину мельчайших клеток и погибает… Материал Тобирамы единственное исключение. У меня есть несколько предположений, и нет никакой возможности их проверить…       Женщина устало покачнулась.       Да уж. Кажется, она сама не слишком верила в успех, иначе расстроилась бы гораздо сильнее.       – Возможно, это к лучшему?       Сенджу упрямо помотала головой, но я продолжал увещевать:       – Ну, подумайте сами, а если ваших родных уже нет в Йодо? Что вы будете делать с бездушными младенцами?       Глупая “сестрица” растерянно заморгала. Кажется, такая возможность ей в голову не приходила. Я не стал изрекать потёртые премудрости о том, что искажение естественного порядка вещей до добра не доведёт, а перешёл сразу к светлой стороне дела.       – Но теперь у вас есть Сёши.       Вот так. Щедро и великодушно. И пусть попробует сказать, что мелкий ей недостаточно хорош! На порог не пущу!       У Сенджу дрогнули губы.       За всеми разговорами причина моего визита как-то забылась. А ведь в ожидании скорого нападения на Отогакуре, я набрался духу попросить помощи у светила врачевания. Похоже, не в этот раз.       Расстроенное светило похлюпало носом и устроилось спать прямо на стуле. Пришлось искать кого-нибудь, кто может показать спальню.       Сёши и Наруто в школе и дома       Уроки пробуждения были совсем нетрудными, скорее однообразными – медитация, чередующаяся с дыхательными практиками. Много-много повторяющихся упражнений с неочевидным результатом.       Первую неделю воодушевлённые детки честно старались, на вторую робко возроптали, на третью окончательно осознали, в какую засаду угодили. Учитель честно предупредил: до первого заметного результата пройдёт не один месяц, а до устойчивых показателей пыхтеть никак не меньше года. Не готовые напрягаться могут уйти прямо сейчас. Преподаватели икебаны и музыки ждут не дождутся новых учеников.       Никто не ушёл.       Труднее всех приходилось Наруто и близнецам Инузука. Тишина, полумрак и неподвижное сидение их убивали. Сосредоточенности им хватало минут на десять, потом гиперактивная троица начинала с воем лезть на стены, и учитель менял медитацию на дыхательные упражнения. Святой человек никого не ругал, а только хвалил и уговаривал ещё немножко постараться. Ирука закопал бы неугомонных учеников в землю башкой вниз (пущай медитируют), а этот искренне переживал.       Я чужому обучению не мешал. Сидел себе в уголке, тихонько преобразовывал чакру (делал более ян) и гонял её по переплетению. Какаши объяснил: умение кочегарить очаг, отмерять “керосин” для дзютсу и худо-бедно изменять форму чакры – неплохой набор для пятилетки, но для Призыва этих навыков не хватит. Настоящие “взрослые” дзютсу требовали уверенного управления каждым крупным потоком в кейраку-кей.       Вот я и парился.       Учитель скомандовал отбой и раздал нам травяные таблетки, напомнив обязательно сжевать их после ужина.       – Спасибо за урок!       Зажмурившись, я потянулся, разгоняя неприятные ощущения. Присмотр за Наруто оказался тем ещё занятием: от царапучей чакры Узумаки всё тело чесалось, как от стекловаты, но Тензо исправно забирал мои записки и ничего не говорил об отмене наблюдения.       – Нэ, Сёши!       Я распахнул глаза и обнаружил, что вокруг столпилась вся группа.       – Ребята? Чего вы?..       – Сёши-кун, – Харуно похлопала ресницами, – а ты нам не подскажешь, что нужно сделать… ну, чтобы пробудить очаг? Пожалуйста!       – М-мм… сложный вопрос. Даже не знаю… Не спать на уроке?       – Да ладно! Научи! Есть какой-то секрет! – одноклассники набросились скопом.       – Пфф! Не выдумывайте, – секрет я, разумеется, знал (и далеко не один), но отбивался, как мог.       Наконец, недовольные детки отстали. Рядом остался только разобиженный Узумаки. Немного помявшись, он выпалил:       – Всегда отказываешь! Мог бы хоть раз помочь!!       – Наруто…       Легко сказать.       Беда в том, что моё обучение изначально отличалось от местного. Цигун позволял собирать рассеянную ци с помощью дыхания. Йога продвигала идею нисхождения или восхождения силы, открывающую доступ к энергиям космоса, высшего атмана и тому подобной ерунды… Да что говорить! Большинство земных практик строились на заёмной силе. Люди старались урвать толику бесконечной мощи стихий, примазаться к власти богов или духов. Здесь дела обстояли с точностью до наоборот – обращение с природной энергии считалось уделом избранных, а прочие шиноби обходились собственной силой.       Так что никакой учёбы! Приспособить свои старые знания к новым реалиям – это одно, а преподавать – совсем другое. Пускай специалисты этим занимаются.       Приятель душераздирающе вздохнул.       Паразит! Привык, что в приюте с ним носятся и потакают.       – Ну, хорошо! Хорошо!!       – Вот вечно ты так!.. А? Чего? – он недоумённо застыл.       – Я согласен. Идём!       – ???       – Попросим отца помочь тебе.       Наруто неуверенно протянул:       – Отца-а?.. А может, не надо?..       – Ты хотел узнать секреты. Вот и пойдём! – я поволок упирающегося Узумаки за собой, пропуская возражения мимо ушей.       Какаши не было дома, но мне удачно вспомнился простенький приём из телесных практик – связанное дыхание. Мы залезли на дерево, уселись спина к спине и взялись делать домашку на дыхание. Поначалу я старался вдыхать глубже, чем нужно, но приятель уверенно поймал правильный ритм. Так и сопели в унисон, пока отец не пришёл.       А за ужином мы в красках расписали уныние и однообразие школьных медитаций. Я особо упирал на слабую сосредоточенность детей и то, как подошли бы моим однокашникам динамические упражнения вместо однообразного сидения в потёмках… Отец жестом прервал наши стенания.       – Понял, не хнычьте. Возможно, в скором времени ваши уроки изменятся, потерпите немного. Хотя… – он задумчиво потёр подбородок, – Сёши, покажи сенсею свою прошлую разминку. Если он одобрит – будете заниматься. Без разрешения ничего не делайте.       Мы с Наруто удивлённо переглянулись. Вот так просто? Попросили и получили.       – Спасибо, отец!       – Большое спасибо, Хатаке-сан.       – Не за что. Учитесь хорошо! – Какаши одинаково растрепал нам вихры.       Узумаки осторожно пригнул голову, избегая чужого прикосновения, а я страдальчески закусил губу.       Поздравляю, Сёши, – ты балбес! Непроходимый.       Ведь знал же, что симпатию вызывают именно те люди, которым МЫ САМИ оказали услугу. И чем больше подарено сил и времени – тем человек становится дороже. Давно следовало попросить Какаши помочь Наруто. Почему я решил, что он непременно откажет?!       Балбес-балбес-балбес!..       Ладно! Пусть даст хоть пару завалящих советов, а там… Что произойдёт дальше, я не придумал, но на советы родителя растряс. Поглядев на корявое исполнение упражнений, отец задал нескольких наводящих вопросов, выясняя основные трудности.       – Да зачем это надо вообще?!.. – возмущался джинчурики.       – Ма-а… это действительно сложно, но я объясню на примере…       Они мило болтали, а вот моё удовольствие оказалось подпорчено.       Свежеприобретённая привычка поминутно следить за настроением и самочувствием Наруто не отпустила и дома. И, кажется, сидя на дереве, я надышался чакрой от его покрова – в очаге постепенно стягивалось неприятное чувство.       К вечеру жжение переросло в ощутимую боль, но жаловаться я не рискнул. Ушёл на площадку и извёл весь запас силы на дзютсу Замены. Дважды.       В постель ухнул, как в пропасть.       Хатаке Какаши, команда неудачи и подземный босс       Пробираясь за Хьюга Токума по тесному коридору, я чувствовал, как тает отпущенное время… Ямаширо и Юхи остались караулить главные направления и прикрывать тылы. Нас осталось трое и неизвестно хватит ли этого для выполнения задачи. Расположение противника оказалось полной неожиданностью. Да ещё проклятущие барьеры повсюду!       Из-за поворота просочился рыжеватый свет, Хьюга поднял руку. Шесть кэнов… Двое возле правой стены… неподвижны.       Снова охранники?       Я кивнул Нара. Тень на стене послушно сгустилась, выбросила гибкие усики, скользнувшие за угол. Готово!       Нерадивые стражи не стояли, а сидели в проходе и теперь даже головы не могли поднять, но приближаться всё равно не стоило. Я вколотил оружие в неподвижные мишени, подхватил падающие ножи и… извернуться, чтобы не влепиться рукой в тонюсенькую плёнку барьера!       Тц! В самый последний момент заметил. Вгляделся пристальнее: а вдруг? Нет, судя по пробегающим волнам искажений, за целостностью наблюдает человек. Проверяет.       Пришлось возвращаться.       – Здесь тоже перекрыто.       Память покрутила заученные планы этажей… Бесполезно. Откуда ни посмотри, это был последний коридор, подходящий для обхода. Изломанный контур следящего дзютсу полностью замкнут, и наша цель находится внутри барьера. За оставшиеся минуты от него не избавиться, во всяком случае, незаметно. Придётся идти с громом и стуком.       – Двигаем через комнаты в седьмой квадрат! Пробиваемся в хранилище, я укрепляюсь, вы собираете материалы. Уходим… по обстоятельствам.       – Предлагаю пробиваться от пятого, – для Нара Энсуи ход моих мыслей был очевиден.       Чуть дальше от цели, но безопаснее… возможно. Токума пожал плечами. Значит, в расстановке противника ничего не поменялось.       – Принято.       Потом я кромсал стены (спасибо Сенджу – белой чакры хватало, чтобы порезать камень), Нара давил шум печатью, а Хьюга бдел за противником. Наконец, последняя преграда пала.       Токума первый, Энсуи за ним, я замыкаю.       Готовы?! Вдох и рывок вперёд!       Неощутимая грань следящего барьера лопнула, и в ту же секунду уши рванул оглушительный вой, вынося из головы всё, кроме нестерпимой вибрации. Пол дважды подкинуло взрывом – Ямаширо и Юхи совершенно правильно поняли сигнал и отходили, руша коридоры.       До дверей хранилища всего ничего!       Тихие хлопки растворились в истошном вое, но я затылком ощутил толчки воздуха. Мазнул взглядом назад. Плотное сизое облако накатывало слишком быстро.       Дотон! Каменная стена с грохотом перегородила проход, отрезая летящую отраву и возможное подкрепление.       Нападение спереди встретили напарники. Слаженно снесли двоих, прежде чем третьему удалось выпустить Огненный снаряд. Хьюга закрутил полусферу Небесного вихря, прикрывая Энсуи. Пламя бессильно расплескалось по мутной поверхности, а свободного места под потолком хватило мне, чтобы прыгнуть и атаковать. Высокий шиноби в форме Отогакуре успел отразить удар. Один… Второй… Всё!       Спина охранника упёрлась в двери хранилища.       Не ожидал?       Пригоршня свистящих молний с лёгкостью раскромсала листы металла и дубовые плахи, что уж говорить о непрочном теле из чакры.       Круглая комната, заполненная стеллажами. Две двери. Устроенные мной каменные завалы не отсекают кошмарный звук полностью, но приглушают до терпимой громкости. Перевести бы дыхание, но некогда. Напарникам нужно собрать то, зачем мы пришли – все коробки, помеченные неприметным знаком Цель. Мне нужна секунда сосредоточенности.       Мы на глубине около двадцати хиро, и я ограничен в чакре. Пробиться к поверхности разом или в два приёма? Навскидку, шанс распада дзютсу: примерно один к двум… или один к одному?       Плевать, нет времени пробовать – надо делать!       Главное, самому не кончиться. То-то позорище получится…       Дотон: Движение грунта!       Воздух с гулом рванул в пробитую дыру.       Наспех возведённая преграда стремительно нагревалась. Скоро из щелей показался дымок, трещины камня налились красным… Всё, время! Что успели – то успели.       – Уходите, прикрываю!       В тесной шахте напарникам потребуется секунд пятнадцать, чтобы добраться до верха. Ну, столько-то я продержусь. А вот потом…       Хрясь!! Каменный завал разлетелся вдребезги. Вот и они! Я пригнулся, пропуская над собой пылающую глыбу.       Пятнадцать!       Противник на мгновение увяз в перепутанной груде стеллажей.       Четырнадцать!.. Печать Змеи!       Ох! Того и гляди потолок рухнет. Не хотелось бы. Надо как-то скромнее подрывать. Зато минус один враг. Металлические стеллажи, проволока и кибакуфуда – отличная штука!       Тринадцать!       Противник едва начал разворачивать кокон, которым прикрылся от взрыва, когда моя нога с хрустом пробила шубу из белых игл.       Тц! Не достал до тела!       Двенадцать… Одиннадцать… Десять! Интересный обмен ударами… Жаль, что моего соперника он не устроил.       Ну ничего. На его стороне хитрость и огромный опыт, зато на моей скорость и новое тай.       Враг отпрыгнул на потолок, в плотную завесу дыма и пыли.       Девять!       Дотон: Копья земляного течения!       Острые гранитные шипы ударили вверх… а навстречу им хлынуло масло.       !!!       Никогда прежде мне не случалось менять одну стихийную чакру на другую с такой скоростью и создавать так много воды. Залить пол! Не дать вспыхнуть разом! Поджарит ведь не только меня. Напарников тоже достанет. Тяга в узкой шахте, как в печной трубе!       Восемь. Семь…       Всё! Предел. Чакры остались сущие крохи, но слой воды вышел что надо! Радужные кляксы всплывали к поверхности, растекаясь плёнкой…       И тут он ударил!       Такого я не ждал. Огонь, пар, металл и камень пытались размолоть меня, как в мельнице!       Шесть…       Пять…       Четыре…       Спасла школа Водяного кулака. Я вертелся под дырой в потолке, не давая опасть тонкой плёнке из воды и чакры. Шаринган помогал вовремя реагировать на угрозы, но взгляд постепенно заволакивало мутью. Слишком мало сил, слишком быстро трачу…       Три!       В истончившуюся защиту безжалостно ударило… дзютсу Минато?       Я мотнулся влево. Выхваченный меч смахнул вражескую кисть вместе с сияющим шаром, но второй клубок чакры врезался мне прямо в живот!..       Расенган в обеих руках?.. – было последней связной мыслью двойника.       Уфф… Я открыл глаза.       – Всё?       Команда, ожидающая моего “возвращения”, оживлённо загомонила.       – Да! – Аоба едва не подпрыгивал. – Взрываем оставшееся?!       Любитель разрушений.       – Не стоит. Мы и так прилично поломали.       Хватит с меня взрывов на сегодня. От воспоминаний двойника в голове ощутимо гудело, а нам ещё предстоит разбирать результаты учений. Да и Джирайя-сенсей выглядит недовольным.       Тренировки диверсионных команд начались неделю назад. Объявленная готовность два месяца. По решению Совета нападение будет ограничено несколькими точечными ударами. Разведка клялась, что после устранения лидера в Отогакуре неизбежно начнётся свара, вмешиваться в которую нам совершенно не нужно.       Главная цель – захват или смерть Орочимару досталась отшельнику, а на мою группу свалили похищение содержимого хранилища на одном из подземных уровней деревни. Поскольку вторжение планировалось скрытное и анонимное, пришлось привыкать к новому снаряжению. Умельцы Митокадо специально для нас создавали одежду и обувь, очки и дыхательные маски, готовили оружие и специальные средства. Команды взяли в оборот специалисты по отравлениям. Сейчас под их чутким наблюдением мы давились и кололись самыми разнообразными ядами, вырабатывая устойчивость.       У меня пока не хватало людей, но учения шли полным ходом. И обычные, и с помощью двойников. Это оказалось главной сложностью при отборе претендентов. Теневое Деление требовало внушительного количества чакры, но Джирайя, отвечающий за подготовку команд и выполнение задачи, поставил однозначное условие – все участники должны пройти все тренировки.       Разбор учения не затянулся. “Погибли” я и Юхи. Куренай заметили при отступлении, и ей ничего не оставалось, кроме как подорвать себя вместе с противником. Мы обсудили ход нападения, использованные и упущенные возможности. Выслушали замечания начальства. Весьма дельные. Опыта Саннину было не занимать, и решения он предлагал интересные.       А после командного обсуждения меня ждал персональный разнос. Как выяснилось, я нерешительный, ленивый, непредусмотрительный, предсказуемый, самонадеянный… Все мои действия – ошибка на ошибке! Приказы либо глупые, либо запоздавшие. И главное: “Джонины должны выполнять задачу с первого раза, а не после многочисленных тренировок!”       Хорошенько отругав ученика, сенсей слегка утешил – достижения прочих групп его также не впечатлили. Сказались условия: жёсткое ограничение времени, свежие команды, отсутствие предварительной информации о противнике. Задание выполнили все, но ценой значительных потерь. Я машинально кивал словам начальства и думал о своём. Если за оставшиеся месяцы управлюсь с преобразованием чакры, все наши приготовления станут запасным вариантом. Мне будет проще обобрать хранилище в одиночку.       Бдительный отшельник заметил, что подчинённый недостаточно прилежно внимает наставлениям.       – О чём-то мечтаешь, Какаши?       – Прошу прощения, Джирайя-сама. На самом деле… я тренирую наши клановые дзютсу сокрытия.       Ровесник Белого Клыка в лишних пояснениях не нуждался.       – Вон оно что! Дзютсу Сакумо. А я-то думал, как вы прошли через те комнаты, – Саннин ожидаемо заинтересовался. – Надеешься успеть к сроку?       – Да. Госпожа Сенджу мне помогает.       – Хо! Значит, вы поладили?       – Ну-у…       Не уверен, что наши отношения можно назвать словом “поладили”, но мы некоторым образом примирились с существованием друг друга. Споры и столкновения характеров постепенно забывались, а взглянув на ситуацию спокойно, я даже обрадовался: теперь, если со мной что-то случится, Сёши не останется один.       Кстати, надо серьёзно поговорить с мелким. Хватит потакать её дурацким пристрастиям! Сперва Кой-Кой, а что потом? Чёт-нечёт? Нет уж! Нравится играть? Пожалуйста – го и шоги.       Следующий вопрос Джирайи прервал мои воспитательные планы.       – Как думаешь, Какаши, Тсунаде решила остаться в Конохе?       Сёши долгой осенней ночью       Сон походил на дрянное гендзютсу.       …Дорога тащилась через однообразные холмы, а с неба густо валили чёрно-белые крупинки. Не холодные и не горячие, больше всего они напоминали “снег” с экрана старого телевизора. В серых сугробах вязли ноги, но останавливаться было нельзя. Стоило мне замереть, и вокруг поднимался металлический стрекот. От неприятного звука ныли зубы и зудела голова… Приходилось плестись вперёд.       На странную пару я наткнулся неожиданно – просто заметил что-то отличное от бесконечной серости. Две смазанные фигуры еле ползли. Меньшая то и дело спотыкалась, вторая помогала подняться. Сухое шуршание метели неохотно выпускало обрывки слов:       – Он вырывается, оставь… Не могу… Уходи, пожалуйста.       Девичий голос упрашивал, но большая фигура упрямилась. Волокла, не отпуская, а потом и вовсе подхватила меньшую на руки…       Из дурных холмов меня вышвырнуло краткое содрогание пола.       Соображалка ещё спала, но рефлексы управились сами. Отбросили одеяло и кувыркнули меня через ограждение балкона. И только приземлившись снаружи, я осознал: не землетрясение. Обычно мой встроенный “сейсмограф” начинал завывать за несколько часов до первых толчков, давая время добраться до ближайшего озера, взять лодочку и удобно расположиться на воде. Таким способом защиты от разгула подземной стихии я пользовался не раз и не два, но сегодня вечером совершенно спокойно завалился спать, предвкушая законный выходной.       Тогда, что это тряхнуло?       Седзи сдвинулись, выпуская взъерошенного Какаши. Последнюю неделю отец возвращался домой совершенно замордованным, ужинал и сразу отрубался.       – Это просто взрыв, мелкий. Иди спать.       – Взрыв? – сна у меня не было ни в одном глазу, наоборот, с каждой секундой нарастало ощущение неотвратимо надвигающейся вешалки.       – Ага, похоже, где-то в тренировочной зоне, – он принюхался. – Всё нормально.       У соседей зажёгся свет. Кто-то ещё проснулся, кроме нас.       Вообще-то, в случае серьёзной угрозы должны были врубить сирены и запустить сигнальные ракеты. Пока всё оставалось тихо, но на душе намекающе шкрябали.       Не зная, что думать, я машинально тронул землю, отсылая свою чакру на поиски Узумаки… И отпрянул в панике!       – Какаши-сан! Наруто! Он совсем!.. Плохо всё… совсем… – я не знал, как описать то, что нащупал мой поисковый импульс, но колючего железного шарика там не было. Тяжкая лапа из чакры проминала землю, запускала когти и комкала её, как кусок тряпки.       – Где он сейчас?       – Там! – в стороне абсолютно противоположной приюту, на юго-востоке деревни.       – Давай-ка глянем!       Меня одним махом запихнули в штаны и куртку. Свой жилет отец натягивал уже на бегу.       Тренировочная зона. В этом месте я бывал только раз, перед походом в Узушио. Тогда она напомнила мне парк экстремальных развлечений с самыми разными ландшафтами и чудными приспособами – сейчас все подробности размазывались хлещущим ветром. Нашей целью оказался крохотный домик непонятного назначения. Деревянная коробка талантливо притворялась необитаемой – единственное окно было погашено, а дверь заперта на амбарный замок, но под невзрачной будкой ощущались значительные пустоты… и люди.       – Глубина примерно шесть хиро. Внутри Наруто, Сатоми-сан… рядом с ними ещё трое. Кажется, один из них – это Тензо-сан… и он ранен.       Отец коротко выдохнул, а меня передёрнуло от беззвучного рыка снизу.       – Сёши! Двигай к башне каге. Если по дороге встретишь АНБУ, скажи, что распространяется код “три единицы”. В башне передай дежурному: “Район Ториока. Жёлтый-два”. Запомнил?       – Да!       – Оставайся там. Сюда не возвращайся. Услышишь взрывы или сильный шум – уходи в главное убежище!       – А нельзя отправить двойника?..       – Выполнять! – рявкнул Какаши, высаживая дверь.       Вырвавшийся изнутри поток чакры едва не опалил кожу. В домике отрывисто застрекотало. Точь-в-точь как во сне.       Ну вот. Отослал с побегушками.       Абзац! Пока неслись туда, я волновался о Наруто, теперь из-за отца психую. Внизу оказался натуральный Чернобыль! Видимо, отец порушил какую-то защиту, потому что из двери удушливой волной хлынули отвратительные миазмы боли и лютой злобы. Не знаю, как Наруто это терпит – я бы в подобной “атмосфере” через минуту врезал дуба…       А если Узумаки пойдёт вразнос? Что с ним сделают? Насчёт его силы воли и мотивации я не обольщался. Вся эта затея с запечатыванием биджу в младенце – висение на реактивной струе. Годится до тех пор, пока не кончится топливо или не подует ветерок посильнее. Если учесть, что кроме меня, никто не представляет подлинной важности Узумаки, то…       Не знаю что!       Хватит отвлекаться!       Не зная пути, я ломился напрямик. Самое главное, не споткнуться и не напороться на ветки! В темноте выставить глаз проще простого. Я старательно выбирал, куда поставить ногу, прыгал, катился, хватался руками… и прибавлял скорость.       Всё! Забор! Впереди кусок ровной дороги, а дальше уже по крышам.       Тело гудело от нагрузки. Только бы мышцы не порвать.       Троица АНБУ попалась мне на самой границе леса. Услышав код, невысокий мужчина уточнил:       – Кто передал?       – Хатаке Какаши!       – Принято! – они исчезли, прежде чем я успел что-нибудь добавить.       До башни оставалось бежать меньше минуты. Глаза обшаривали улицу, прокладывая оптимальный курс. Народу по ночному времени было немного и случайный взгляд, брошенный вниз, слёту ухватил идеальное решение всех моих проблем. “Решение” сидело под навесом забегаловки, культурно проводя время в компании красивой девушки.       Придётся прервать их тет-а-тет.       Прыжком я сиганул на водосточную трубу, а оттуда махнул через невысокий заборчик, увешанный цветочными горшками. Джирайя и моя названая сестрица удивлённо обернулись.       Хатаке Какаши и подземный босс - 2       И снова подвальный коридор, лишь самую малость посветлее тренировочного.       Половина ламп стеклянным крошевом рассыпана по полу. Свежеободраные стены и висящая в воздухе пыль. Четыре с половиной минуты с момента толчка.       Огня тут не было, дымом тянет исключительно от оборванной проводки.       Значит, тряхнуло выбросом чакры. Если тревога почему-то не поднялась раньше, то уж теперь, когда я снёс печати – все кому надо знают о происшествии. Помощь придёт с минуты на минуту. Вот только дышать здесь намного тяжелее, чем ожидалось. Надо пошевеливаться.       Мелкий говорил о живых. В каком они состоянии?       Я аккуратно заглянул за угол.       Большой тёмный зал. Один труп у самого входа. Выгоревшие печати на стенах. Почерневший потолок в трещинах. Обломки мебели и груды оплавленного оборудования. Кольцо красноватого вихря вокруг джинчурики лениво подметает пол.       Упавшего мальчишку корёжили судороги. Из печати на животе толчками выплёскивалась кипящая чакра, а от копчика тянулся шевелящийся сгусток – подобие хвоста.       Погано.       Зато Сатоми Араи пока дышала и Тензо тоже. Друг валялся в обломках своего древесного щита. Ещё двое выживших лежали у противоположной стены. Этим просто повезло – основная сила выброса ушла вверх и вбок.       Мне случалось пару раз охранять Узумаки, но указания на случай повреждения печати были самыми общими: Оценить угрозу прорыва. Если опасность велика и нет возможности этому помешать – уничтожьте носителя, прежде чем демон окончательно поглотит его.       Усыпляющие средства тут не помогут – всё равно, что заливать пожар из кружки. Наверное, стоит попробовать гендзютсу…       Хотя, конечно, проще его убить…       Хорошее место – далеко от жилья…       Вырванная чакра демона заденет только тех, кто рядом.       Мелкий уже в безопасности…       Я кое-как выпустил стиснутую рукоятку ножа. Показалось, или красное марево густеет? В голове орали на разные голоса. Почему-то исключительно мёртвые. Беззвучное рычание отдавалось в костях.       Пожалуйста, заткнитесь! И так тяжело. Просто заткнитесь, а я постараюсь ему помочь…       Мальчишка выглядел мерзко, но относительно стабильно. Если одержимость не зашла далеко, есть шанс его дозваться. В крайнем случае, использую шаринган. Жаль, что единственное укрытие – наблюдательная комната на втором ярусе. Она низковато расположена, но выбирать не приходится.       – Наруто-кун…       Монстр вскочил прыжком, когтистые лапы вросли в пол. В меня уткнулся бешеный взгляд.       – Наруто, что случилось?..       Джинчурики оскалился, хвост поехал вбок и влево.       Понял! Это был плохой вопрос. Не надо на него отвечать.       – Тихо-тихо… Всё хорошо… никто тебе ничего не сделает… – лопоча ерунду, я крошечными шажками приближался к зверёнышу. – Ты меня помнишь?.. Я – Хатаке Какаши, папа Сёши. Ты к нам приходишь в гости, поиграть…       Уродец неожиданно уселся на задницу.       Неужто, подействовало?       – Хатаке… сан? – звериные глаза моргнули. Мальчишка по-собачьи повёл носом.       – Правильно! Вот молодец. Хороший мальчик… – обрадованный успехом я протянул раскрытую ладонь.       И выглянул за парапет.       Моего доверчивого двойника располосовало взмахом детской ручонки, вооружённой набором отнюдь не детских когтей. Одним стремительным движением. Сейчас мелкий монстр крутил башкой в поисках нового врага. Торчащие уши из чакры настороженно шевелились.       Неважно. Болтовня позволила отвлечь его и утащить живых подальше от ядовитой чакры хвостатого. Всех кроме Тензо.       Раны друга выглядели жутковато, особенно та, что на голове. Удар прошёл через лоб и скулу, вспорол щёку. Глаз вроде бы уцелел, но глазницу раскроило глубоко. Края запеклись чёрной коркой, как от ожога.       Всё бы ничего, но второй удар сломал ключицу. Судя по торчащим обломкам, правую руку он не поднимет и печати не сложит. Я осторожно снял остатки тигриной маски и сунул ему под нос коробок с нюхательной солью. Прости, знаю, что худо, но придётся потерпеть.       – Тензо, очнись!       Он заворочался, пытаясь убраться от резкого запаха.       – М-м… Сем… пай… – и тут же потащил здоровую руку к голове.       Я перехватил, не давая лапать рану.       – Тензо, на вас напал джинчурики.       – А-а… я…       – Он сейчас бесится внизу. Что мне сделать?       – Наруто освободился?..       – Тензо, соберись!       Друг облизнул сухие губы.       – Посмотрите… стол с печатью.       – Там всё вдребезги.       Смотреть было совершенно излишне.       – А остальные наши?       – Уже наверху. Ты должен сказать, сколько он протянет. Можно дождаться помощи или нужно действовать прямо сейчас? Давай, только осторожно, – я помог ему приподняться и глянуть вниз через бортик.       – Почему так… Всё было, как обычно… – растерянно пробормотал ушибленный кохай.       – Тензо! Что б тебя!..       Нашел время для болтовни!       – Никогда не видел его в таком состоянии, – честно признался друг и добавил: – В левом углу шкаф… был. Там хранились подавители о-фуин.       Предлагаешь покопаться в обломках на виду у джинчурики? Ладно, попробую. Я зажал в руке шашки с разными начинками.       – Сколько ставить?       – Две… может, три…       – Понял.       Сёши долгой осенней ночью - 2       Саннины поняли всё с полуслова.       Близнецы Джирайи появились и исчезли, не успел я оглянуться. Тсунаде почти силком усадила меня за стол.       – Отдышись. Он всё сделает. Хорошо, что ты нас заметил.       Ага. Джирайя – это почти, как Хокаге. А может и лучше. Но кое-что меня всё равно беспокоит.       – Тсунаде-сама, я не успел сказать. Там были другие люди… внизу. Кроме Наруто.       – Вытащат, – с уверенностью пообещала Сенджу.       – Мне показалось, что Тензо-сан ранен.       – Ирьёнинов туда пришлют, можешь поверить.       Верю, но всё равно волнуюсь.       – Не переживай, малыш! Положись на Джирайю.       Легко сказать! Помыкавшись ещё немного, я честно признался:       – Боюсь за отца и Сатоми-сан.       – За кого?.. – не поняла Тсунаде.       – Сатоми-сан – бабуля из приюта. Она уже старенькая совсем и тоже там внизу…       Сестрица недовольно скривилась. Куснула палец.       – А, ладно! Показывай, где это!       Пока я мотался вперёд-назад, окрестности вокруг домишки уже перекрыли, а пострадавших вынесли за оцепление. Мы прибежали почти одновременно с толпой ирьёнинов и пропустили нас без вопросов. На поляну подтащили яркие фонари. Люди суетились вокруг лежащих тел. Три… четыре… пять…       Самое маленькое и обмякшее Джирайя обматывал бинтом, превращая его в подобие мумии. Несколькими витками обернул шею… голову. Я рухнул на колени, вцепляясь в землю.       Фу-уух! Живой! Дышит… Слава богу!       Тсунаде носилась по поляне, командуя ирьёнинами и всеми, кто подвернётся под руку, но старалась не приближаться к раненым.       – Убери носилки!.. Ты! Беги готовить две операционных и блок очистки… Джирайя-недоумок, что ты мне тычешь? Меня от одного запаха тошнит!..       Она отскочила прочь и хлопнула ладонью о землю. Раскатившаяся волна чакры, рванула пространство. Собравшиеся дружно попятились от призванного существа.       – Катсую, забирай!       Громадная светлая туша легко рассыпалась на несколько относительно мелких. Первой поглотили бабулю Сатоми. Бррр!       – Да не лезьте вы со своей капельницей!! – Сенджу, похоже, нервничала и оттого сердилась больше обычного. – Лучше снимите с него снаряжение и вообще всё металлическое, чтобы потом не возиться.       – Тсунаде-сама, здесь нужна ваша помощь! – мелодично прочирикала улитка, облепившая Тензо.       Отойду-ка, чтобы не мешаться под ногами.       Отец нашёлся немного поодаль. Скромно валялся в траве.       Я потрогал его лоб. Холодный и влажный.       – Пап…       Какаши приоткрыл один глаз.       – Ты почему не в башне?       – Джирайя-сама сказал, что сам доставит сообщение, а я… ну…       Он устало прошептал:       – Неважно.       Свет перегородил силуэт. Тсунаде.       – Хатаке! Отставить болтовню! Пора спать.       – Есть… спать.       Полосатый караван перемещался со скоростью резвого пешехода, но скользил плавно, без толчков. Сенджу и большая часть врачей умчались впёред, в госпиталь, а я нахально влез на улитку, везущую Какаши. И правильно сделал. Нас всячески пытались затормозить! Идущий рядом ирьёнин дважды полаялся с полицией, объясняя, что они, вообще-то, мешают проезду скорой помощи. А в третий раз нам пришлось отбивать настоящее нападение.       Из подворотни выметнулась чёрная тень и сходу переехала ногой нашего головного слизняка. Перепуганные Катсую заплевали всю улицу, но нападавший ловко уворачивался, ухитряясь атаковать в ответ. Разъярённый постоянными задержками медик высказался совершенно непотребно. Тёмный силуэт ошеломлённо замер, и я узнал приметную стрижку.       – Гай-сан! Вы чё творите?!       – Сёши-чан! Немедленно слезь оттуда! Я сокрушу слизня-пожирателя, во имя… Ах ты чёрт!       Точным плевком улитка приклеила его ноги к мостовой.       – Гай-сан! – окончательно положив болт на общественный порядок, я завопил как резанный. – Завязывайте сокрушать, пожалуйста!! Это не пожиратель. Это мы раненых в госпиталь везём!       – А?       В госпитале нас не пустили дальше регистратуры. Ночь-полночь, больные спят, у врачей аврал – нефиг шляться и всем мешать. Поэтому мы с Гаем ждали на скамейке, а медсестра то и дело порывалась отправить меня домой. Я не спорил, просто время от времени проверял, кого мог.       Отец был наверху. С ним делали что-то непонятное: чакра то ускорялась, нагреваясь, то застывала почти до полного исчезновения. Наруто не чуялся вообще, как в воду канул.       – Хатаке Сёши?       – Да!       Я надеялся увидеть ирьёнина, но рядом стояла незнакомая женщина АНБУ в балахоне и бело-зелёной маске.       – Мне нужно задать тебе несколько вопросов о происшествии. Пойдём!       – Не пойду!       Она тихонько фыркнула:       – Не бойся. Никто тебя не будет ругать. Просто поговорим.       – Всё равно не пойду! Вдруг врач спустится, а меня нет?       Медсестра, только что мечтавшая от меня избавиться, теперь неодобрительно зыркала на АНБУ. Гай предложил покараулить, пока мы беседуем, но я наотрез отказался уходить из больницы. Знаю я эти “просто поговорим” – промаринуют до утра. В итоге разговаривали мы в пустой смотровой.       О поручении Хокаге женщина не спросила, а я промолчал. Признался, что проснулся от подземного толчка, почувствовал страшную чакру и рассказал отцу. А дальше делал то, что велели. Что именно? Да, в основном, бегал туда-сюда. Ещё позвал на помощь свою старшую сестру и её хахаля.       Как сумел почувствовать возмущение чакры? При помощи дзютсу. Какого именно? Пфф! Я что дурак, по-вашему?! Хотите подробностей – смотрите моё личное дело.       Сошло!       Ещё немного помурыжив меня вопросами, тёмная отстала, но к отцу я всё равно не попал. Сверху спустился медбрат. Дядька объяснил, что Хатаке-сан уже спит и проснётся не раньше обеда. Принести ему книжки, любимые тапки и мыльно-рыльные принадлежности можно, но вообще-то он тут надолго не задержится. День-два, не больше.       Поглядев на мою усталую морду, ирьёнин добавил, что кой-кому тоже стоит придавить подушку. С этим я не спорил. Домой возвращался верхом на Майто и сонно клялся правильно рассчитывать силы.       Хатаке Какаши в госпитале       В отличие от меня, мелкий был в курсе новостей и охотно ими делился:       – …сказала, что Тензо-сан поправится через неделю, не раньше.       Значит, Тензо скоро оклемается? Повезло.       Ночью сын приволок нам на помощь не только Джирайю, но и Сенджу. Надо сказать, очень вовремя. Поганый джинчурики заставил меня побегать. Наглотавшись ядовитой чакры, я еле ноги таскал и едва не потерял сознание, когда поставил вторую о-фуин, но тут пришёл отшельник и в два счёта вытащил всю нашу малахольную компанию из подвала. А Сенджу призвала огромных бело-голубых слизняков… или это мне уже привиделось? Запросто могло. Со зрением творилась полная ерунда…       – А у вас было острое отравление, но теперь всё хорошо! – мелкий закончил запихивать принесённые вещи в тумбочку. – Вот! Книги, одежда, фрукты.       – Спасибо, – самочувствие было на удивление хорошим, только голос сел напрочь.       Услышав задушенный хрип, ребёнок умчался за водой. Принёс и поставил кувшин поближе ко мне.       И не хочется его распекать, а надо.       – Сёши, послушай…       Оболтус с готовностью запрыгнул на спинку кровати.       – Вчера. Ты очень помог. Спас своего друга… и других людей. Но ты дважды нарушил мои приказы. Это недопустимо.       Не ожидавший отповеди Сёши растерялся.       – Я старше тебя по возрасту и званию. Ты помнишь обещание шиноби?       – Угу, – мелкий повесил нос.       – Надеюсь, тебе стыдно?       Сынок поразмыслил и честно показал размер испытанного смущения. Примерно с полпальца. Поросёнок бессовестный! И что с ним делать? Проникновенную речь я точно не выдам: каждое слово обдирает горло как наждак.       – Вернусь домой, накажу.       – Меня?! – вытаращился ребёнок. – Зачем?       – Для повышения послушания.       – А-а, – с сомнением протянул Сёши.       Согласен, метод спорный, действует далеко не всегда, но воспитанием нужно заняться пока не поздно – мелкий начинает всё больше походить на братца Канзо. Очень пугающий знак.       Я прислушался к шагам за дверью.       – Иди, малыш. Договорим потом.       Похоже, у меня посетители.       “Ворон” и “Медведь” поставили защиту и разбрелись по углам.       – Давно не виделись, Какаши-кун.       – Добрый день, Шимура-сан.       Мой бывший начальник обстоятельно устроился на стуле. Я на секунду представил, как старик гнездится на спинке кровати, и подавился кашлем.       – Расскажи о своих действиях.       – Да.       После короткого доклада голос окончательно пропал, но Шимура больше ни о чём не спросил. Сощурив единственный глаз, глава АНБУ заговорил сам:       – Угрозу биджу оценили неверно.       Ха! Мягко сказано. Два трупа и четверо тяжелораненых. А если бы Сёши послушался меня и пошёл спать? Сколько было бы жертв?       – Очевидно, что демон получил влияние на джинчурики. Приют больше не удовлетворяет требованиям безопасности. Принято решение переселить Узумаки Наруто подальше от жилых районов.       Разумно. И что?       – Твой сын присматривал за джинчурики по приказу Хирузена.       О-о… понятно. А я-то гадал, отчего после взрыва Сёши первым делом бросился проверять приятеля. Довольно предусмотрительно со стороны Хокаге не пренебрегать даже таким наблюдением.       Но каков мелкий паршивец?! Ни единым словом не обмолвился о задании. Прощу ему одно нарушение приказа и лишнюю болтовню.       – Он хорошо справился. Нам бы хотелось, чтобы Сёши-кун продолжал изображать друга Узумаки, – Данзо выглядел подозрительно довольным, учитывая всё случившееся накануне, – но его следует правильно проинструктировать и подготовить.       Я огорчённо вздохнул.       Ещё недавно этот человек казался мне таким мудрым, но прошёл год, и ореол непогрешимости поблек. Оказывается, его суждения тоже могут быть поверхностными и однобокими. Сплошное разочарование!       Молчание затягивалось, и старик поторопил:       – Что скажешь?       – Ничего. Подумаю и отвечу, а до этого прошу вас не обращаться к Сёши.       – Хорошо, – Данзо поднялся. – Выздоравливай, Какаши-кун.       – Всего доброго, Шимура-сан.       Прежде чем впутывать мелкого в дела с АНБУ, нам нужно обстоятельно поговорить. Я хочу прояснить его отношения с Узумаки и понять, насколько он дорожит этой дружбой.       Сёши – настоящий учёный       Сил не хватало даже на дерево влезть. Я валялся в саду, уткнувшись носом в траву, и мучился безмерно. Запах мятой зелени перебивал удушливое зловоние, но ничего не мог сделать с навязчивой болтовнёй Какаши.       О-о… Как же мне пло-охо! Надо обязательно запомнить, а лучше записать. Никогда, ни при каких обстоятельствах, не злить отца!       Меня всё-таки наказали.       Три стакана тёплого молока!! Бр-ррр!.. Убийственно мерзкий вкус, отвратный запах и гнусные пенки, плавающие в жирной белой жиже… Проняло до печёнок. Не знаю, как я сумел это выпить и не откинуться. Феноменальная твёрдость духа и стойкость к ядам! Не иначе.       И будто мало мне ощущений!.. Злобное чучело сидело рядом, разглагольствуя о пользе послушания. По мнению отца, шиноби, нарушающий приказы, – это и не шиноби вовсе.       Господи! Щас помру… или блевану.       – Кажется, придётся поработать и над этим тоже, – Какаши недовольно хмыкнул. – Нельзя иметь такие глупые слабости.       – Пожалуйста, только не сегодня! Мне слишком худо.       – Самовнушение. Целый час прошёл. Займись делом и тебе полегчает.       – Не могу, я страдаю.       – Бедняга, – папуля участливо пригладил мой загривок. – Знаешь, если подумать, есть много разных блюд полезных для детей. Хочешь датэмаки?       И столько срочных занятий вдруг вспомнилось!       Какаши реально жуткий!       Нет, признаю, местами я действительно виноват. Не следовало лезть к нему с тупыми вопросами в ответственный момент. Да и с приказами некрасиво получилось. Но молоко – запрещённый приём! Бесчеловечный! Подлый!!.. И эффективный, надо признать. Придётся какое-то время побыть почтительным сыном, подождать пока у отца пройдёт воспитательный раж и желание меня школить. Зная Какаши, надоест ему быстро. А для начала применю тактическое отступление в гости к Сенджу.       Я собирался завести себе штуковину, которую в научной фантастике называли красивым словосочетанием “стазис-камера”, и хотел получить профессиональную консультацию Тсунаде.       Прообраз идеи замаячил полгода назад, тогда я впервые сумел без внутреннего содрогания обдумать обстоятельства последней смерти и поинтересовался, куда делось моё старое тело. Благодаря объяснениям Хьюга Катсу расплывчатая мысль обрела некие контуры и окончательно оформилась на миссии. Я посмотрел, как Маки откачивает утонувшего мальчишку, и в голове щёлкнуло!       Невозможность запихать живое существо в кусок бумаги подсказала простое решение – запечатывать следует тело. Сразу же после гибели, чтобы уложиться в заветные три-четыре минуты клинической смерти, когда очаг уже погас, но мозг ещё не погиб.       Реанимация – дело техники. То, чего не сумеет один ирьёнин в чистом поле, сделают четверо или пятеро, имеющие барьеры, готовые печати и нужное оборудование. Спокойно подготовятся, достанут тело, оживят и вылечат.       Не панацея, но шанс отличный от нуля.       Так что к вопросу я подошёл обстоятельно: побродил по магазинам, посидел в библиотеке, попытал родителя. Потенциал фуиндзютсу меня обнадёжил.       Обычные вещевые свитки идеально подходили для еды. В стерильном и холодном пространстве печати белки не тухли, углеводы не бродили, а жиры практически не прогоркали. Бактерии, портящие органику, дохли или впадали в анабиоз. Продукты вроде зерна или сухого мяса хранились десятилетиями. Сдобная булка превращалась в сухарь за месяц.       Медицинские свитки различались по назначению. В одних держали запасы донорской крови, в других – органы и ткани для трансплантации. Существовали отдельные печати для микроорганизмов и вакцин. Но даже самый замороченный медицинский свиток не мог сохранить человеческое тело полностью. Камнем преткновения, как водится, были мозги – без кислорода и питания нервная система со всеми её наворотами превращалась в бесполезный кусок мяса за считанные минуты.       Я унывал до тех пор, пока не вспомнил о существовании ещё одного варианта – печати остановленного времени. В учебниках о ней писали скупо. Слишком дорогая и сложная.       Покупая подарки для родни, я перерыл все общедоступные магазины и мастерские. Свитки в продаже были. Вопрос упирался только в величину рабочей области. Огромной считалась печать объёмом с трёхлитровую банку, средняя еле-еле дотягивала до стакана. Эта фуин считалась одна из самых замысловатых, а растягивание её до потребных мне размеров усложнит работу на порядок, загрузив рисованием целую бригаду. Отсюда и цена – двадцать две штуки!       Тогда я ушёл несолоно хлебавши, но вчера запас моей наличности неожиданно пополнился. Незнакомый посыльный занёс “личную благодарность” каге. Довольно увесистую. Я удивился, поразмыслил… и взял. Теперь, если Тсунаде сочтёт мою идею стоящей, мы сможем испытать её на свитках стандартного размера и мышах, а в случае успеха заказать рулон побольше.