Сёши

      Человек может действовать в любых обстоятельствах, даже в условиях недостатка информации, осложняющего принятие всесторонне продуманного решения. И здесь проявляется значение страха, выступающего в роли мотивации и диктующего стратегию поведения. Вячеслав Гуляихин и Надежда Тельнова

      Сёши, АНБУ, тайны и планы       Безликие подвалы Управления разведки имели совершенную защиту от наблюдения, но, находясь в этих помещениях, я чувствовал себя похороненным заживо: тесно, темно и неестественно беззвучно. Почему инструктаж решили вести именно здесь? Без понятия. Возможно, глухие каменные мешки идеально отвечали представлениям АНБУ об уюте. Протестовать было чревато, намёков учитель “Оками” старательно не понимал – приходилось стискивать зубы и терпеть его закидоны.       Спускаясь сюда, я каждый раз надеялся на окончание постылых занятий и каждый раз обламывался. Обстоятельность АНБУ оказалась чем-то запредельным. С того злополучного полнолуния почти месяц прошёл, а воз (то есть я) и ныне там. Заучиваю технику безопасности общения с джинчурики.       Пффф! Да ни одна самая страшная тайна не стоит такого разбазаривания моего времени! Особенно та, которую я и так знаю!       Инструктор – здоровый мужик в бело-красной маске волка, считал иначе. Он объяснял. Спокойно и в подробностях. Что можно и чего нельзя делать. Каких тем стоит избегать в разговоре. Как воздействует Лис на окружающих. На что следует обращать внимание в поведении Узумаки. Признаки того, что чакра биджу влияет на меня самого. К кому обращаться, если почувствую опасные перемены…       Мне хотелось увидеть Наруто, убедиться, что с ним всё в порядке – вместо этого я отчаянно зубрил кучу левой информации, большая часть которой мне и даром не сдалась! Но выбора не было. Ультиматум Тёмной стороны звучал доходчиво и просто: Играй по нашим правилам или попрощайся со своим другом на N-лет! Выяснять, насколько они серьезны, не тянуло абсолютно.       Какаши вся эта затея стояла как кость в горле. Ему не нравился Узумаки, не нравилась сделка с АНБУ, он считал, что я слишком легко соглашаюсь помогать, но категорический запрет так и не прозвучал. Вид бушующего Лиса явно не был его любимым зрелищем, и когда я сказал, что согласен на условия тёмных, отец только рукой махнул.       Учитель в маске поведал мне наисекретнейший секрет о демоне-биджу, выслушал “угу, теперь понятно”, а дальше в ход пошли объяснения, упражнения, вырезки из книг и методички из серии: Что делать, когда приходит Лис Злосчастья? Информацию настригали щедрыми ломтями, пусть и слегка однобоко…       Уф-фф… кажется, эта подшивка последняя на сегодня.       Увидев, что я дочитал, инструктор выложил на стол три фотографии.       – Приёмная семья джинчурики.       Да ну?!       Я с любопытством схватился за карточки. Инадзуми Хикая – худощавый светлоглазый блондин с уверенной улыбкой. Инадзуми Ири – темноволосая девушка, чем-то похожая на Маки, такая же уютная и домашняя. И одна знакомая физиономия: Тахаро Тензо – брат Инадзуми Ири.       Действительно семья. Выглядит… компетентно. Добавить дедушку, бабушку, трехцветную кошку и получится образцово-показательная ячейка общества.       – Запомнил?       – Да, Оками-сан.       – Хорошо. В ближайшие дни тебе сообщат, когда можно будет навестить Узумаки. Жди.       Подожду.       Неужели нудная бодяга закончилась? Прямо не верится!       Но Оками всё-таки – гад! Когда Узумаки не вернули в приют, я решил, что его держат в какой-то особой больнице под наблюдением толпы специалистов, которые не дают Лису вылезти. Могли бы раньше сказать, что приставили к нему опекунов. Интересно, как Наруто это воспринял? Практически исполнение мечты. Семья и сразу трое взрослых в личном пользовании. Ему должно понравиться!       Радовало, что, несмотря на въевшийся прагматизм, руководство выбрало вариант с опекой. Я серьёзно опасался, что они придумают какую-нибудь бесчеловечную жуть.       Дело ведь не только и не столько в Наруто. Дело в Кьюби. Это в аниме демон большую часть времени спал внутри джинчурики, появляясь для того, чтобы поделиться новой порцией силы или спасти главного героя от гибели. Мультяшные стычки с Лисом носили эпизодический характер. Узумаки не приходилось вести еженощную войну за свою душу, как тому же Гааре.       Здесь всё по-другому. Только за сегодняшний урок имя Бакэгитсуне прозвучало тридцать два раза. Случайно? Да прям!       Если верить Оками, все биджу могли проникать в сны своих джинчурики, а Лис прославился ещё и созданием бесконечных иллюзий, неотличимых от реальности. Печать должна была защищать разум носителя, фильтруя чакру. Осталось понять, какое слово здесь ключевое: “должна” или “была”?       АНБУ круглосуточно следили за отклонениями в поведении Узумаки, и кто-то в недрах мутной конторы посчитал, что я очень кстати влез со своим предложением дружбы. “Продолжай! – говорил Оками. – Ты всё правильно делаешь”.       Не уверен. Похоже, моя изначальная идея о том, что джинчурики достаточно немного развлекать, немного опекать и немного баловать, чтобы всё было хорошо, отправляется прямиком в мусорку.       Дом джинчурики стоял на опушке леса, а ближайшими соседями были аптечные огороды Акимичи. Длинные грядки, перекопанные и с зеленью, тянулись строго с юга на север. За ними виднелись высаженные как по линейке фруктовые сады. В низине за домом прятался пруд, больше смахивающий на болото. Сыроватый берег оброс частухой и тростником, плоский валун облюбовали черепашки, а древние мостки выглядели так, словно вот-вот подломятся. Обегав лес и прилегающие угодья, мы обессилено упали у воды.       – А я не буду ходить в школу, – довольный показом своих владений, Узумаки расслабленно валялся на травке.       – Чего так?       Я подобрал подходящий кусок коры и стругал лодочку.       – Инадзуми-сан… отец сказал, что сам меня всему научит.       Не могу сказать, что особо удивлён. Эксперимент со школой с самого начала казался мне довольно рискованным. Норовистые детки, стресс от учёбы, запреты и правила… Трудности возникали не только у джинчурики.       – Повезло тебе, – одобрил я просветительскую деятельность Инадзуми.       – Ага! Только одному скучно.       Ещё бы нет. Когда растёшь в окружении шумной мелкоты, оказаться единственным ребёнком должно быть непривычно.       – Хочешь, в следующий раз притащу Хибачи и Унаги?       – Да ну тебя! – возмутился Узумаки.       Хы! Знал, что откажется.       На мой взгляд, приятель выглядел непривычно притихшим и сосредоточенным. Обычно, когда мы вместе носились, он горлопанил втрое больше и громче. А сегодня тишь, гладь и благорастворение воздухов.       – Как твоя семья… – я поискал нужное слово, – хорошая?       – Да! Очень! – подскочивший Наруто замялся, пытаясь объяснить то, что чувствовал. – Просто всё так быстро… но мама… я ей нравлюсь!..       – А отец и дядя?       Приятель неуверенно качнул головой.       Не всё гладко? Погибший отец Хокаге кажется лучше? Или суровые АНБУ ещё не обтесались? Похоже, последнее.       – Может, они привыкают к тому, что вы теперь будете вместе?       Наруто серьёзно обдумал моё предположение.       – А Хатаке-сан быстро привык? Я почесал в затылке.       – Ну-у… не сразу, это точно…       Много всякого случилось, пока мы принюхались, но развить эту тему мне не дали. Нам помахали с террасы, и Наруто как ветром сдуло.       Инадзуми Ири. Чунин. Ирьёнин. Обаятельная улыбка. Красивый голос. Безмятежный взгляд.       Вот она наклонилась, чтобы отряхнуть приёмного сына от налипшего песка. Узумаки вертелся у неё под руками, ухитряясь одновременно рассказывать, упрашивать и задавать вопросы… Отвечая на его тарахтение, женщина в два счёта привела доказательство любимой теоремы всех мам – “После прогулки хорошие дети всегда умываются!” и джинчурики послушно поплёлся в ванную.       – Пообедаешь с нами, Сёши-кун? – весело подмигнула Инадзуми-сан.       – Не-а, – я вручил ей вырезанную лодочку.       Налаживайте семейные отношения. Это важно.       А мне пора вершить тёмные дела!       На почте.       Государственная почта Хи-но-Куни была гордостью страны – никаких пеших гонцов-хикяку и тому подобных пережитков лохматой старины. Армия конных почтальонов носилась по дорогам от одной почтовой станции к другой, доставляя письма и посылки в самые отдалённые уголки страны за считанные дни. Меня скорость не волновала, я собирался потренироваться в использовании почтамта: посмотреть, что к чему, и выяснить, сколько стоит отправить письмо.       И это была не придурь, а важный логистический элемент моей задумки!       Первый этап операции по внесению рассудительности в головы Учиха. План назывался “Гроб на колёсиках”, и мрачное название полностью соответствовало содержанию. Себе я отводил роль зловещего радио, а сеять страх и капать на мозги упрямой семейке собирался при помощи почтовых сообщений. Схема получалась довольно сложной, но сохранение инкогнито требовало особых мер. Противостоять полиции шиноби – не шутка!       У меня была заготовлена бумага из разных стран, обычный рисовый клей и разномастные обрывки печатных текстов для вырезания знаков. С уничтожением запахов и случайных отпечатков отлично справлялся керосин. Загвоздка была лишь в отправлении.       Я широко улыбнулся почтовому работнику.       – Мне нужно послать письмо дедушке… в деревню. Научите меня, пожалуйста! Научили. Правда, для начала письмо пришлось написать.       Приветствие и обязательное упоминание погоды сочинились слёту, а вот новости вышли какими-то неприлично короткими: Мы здоровы. Я стал шиноби. У меня новая старшая сестра. Зовут Сенджу Тсунаде. Всё хорошо! Закончил обычными пожеланиями здоровья, успехов и просьбой не волноваться.       Хм-м… даже неловко ради такой ерунды гонять людей через две страны.       Служащий уточнил адрес. Я немного запутался в почтовых обозначениях, но сообща мы определили, что писать надо: Страна Травы, уезд Оу, село Мори, Тоёукэ Бимэ-джинджя, Хатаке Ватари-сенсей. Потом письмо хитро свернули, запаковали в специальный футляр, обернули бумагой и наклеили марки с портретами даймё. Я поставил свою печать на стыках и намалевал косые кресты. Получилось солидно и красиво.       Хатаке Какаши и политика информационной безопасности       Сенджу отняла руку от моего плеча.       – Закончим на сегодня.       – Да, – онемение постепенно проходило, но я не торопился вставать, ожидая, пока из меня вынут инструменты. – Спасибо за вашу помощь.       Причудливо выгнутые иголки по одной переместились в лоток.       – Пожалуйста, – Тсунаде скинула перчатки и отошла к раковине. – Всегда интересно поработать с преобразованным кейраку-кей. Особенно в лаборатории и не торопясь. Каждый раз удивляюсь, как тебе повезло с потоками…       Я обтёрся салфеткой и потянулся за рубашкой.       Мне повезло, что три нужные тенкетсу находились вверху – на руках и между ключиц. Располагайся они ниже ремня, пришлось бы ковыряться самому. О нас и так болтают все кому не лень. Оказаться застуканным рядом с Сенджу со снятыми штанами? Самое меньшее – Джирайя будет гоняться за мной по всей стране.       Лестно, конечно, но я бы предпочёл не дразнить сенсея.       К счастью, управление узлами переплетения с каждым днём становилось всё проще. Последнее препятствие заключалась в единовременном высвобождении силы, и я упрямо отгрызал часы отдыха, чтобы потренировать Хакко. Отшельник поглядывал неодобрительно, но прекратить не приказывал – остальные участники будущего нападения занимались чем-то подобным.       В голове тикал обратный отсчёт: два месяца, полтора, один, три недели…       Остаток этого выходного я обещал провести с мелким. Последнее время мы виделись разве что за завтраком, успевали перекинуться десятком слов и разбегались по своим делам. Упрямый ребёнок всё-таки настоял на том, чтобы влезть в историю с джинчурики. Подозреваю, что секрет вместилища биджу он разгадал уже давно, просто помалкивал, а расспрашивать о Кьюби начал, только получив задание Хокаге. Я надеялся, что мой рассказ и ночное происшествие хоть немного повлияют на его отношение к Узумаки, но куда там! Шиноби – море по колено!       Отважный сын встретил меня дома неожиданным подношением.       – Вот! – вежливо протянул двумя руками плоский футляр. – Для вас.       Внутри прямоугольник слоновой кости. Печать, профессионально уложенная в двенадцать черт старого знака Исполнение. И никаких подписей.       – И что это? – разворачивать незнакомую печать я не спешил.       – Подарок! Хотя… наверное, для подарка немного мрачно… – Сёши смутился. – Ну-у… это такая полезная вещь, вроде аптечки!       Помогая себе жестами, учебником и ссылками на Тсунаде, мелкий объяснил мне смысл предмета и с опаской ждал ответа, не зная, похвалят его или отругают за самодеятельность. Я похвалю, только проясню некоторые моменты. Слишком уж всё сказанное непривычно.       – Давай-ка уточним. Ты где-то услышал о медицинском применении печати остановленного времени?..       – Читал. Ещё там… давно… – Сёши поболтал рукой, расплывчато обозначая свою прошлую жизнь в Нума-но-Куни.       – И ты пошёл к Сенджу?       – Ага. Сначала она долго плакала, потом кричала, что я дурак и должен был подумать об этом раньше… – сын обескуражено потёр нос. – Тсунаде-сама иногда путает меня с Нидаймё. Это немного неловко.       – И она проверила, как печать работает на животных?       – Да! Оживает примерно половина. Особенно если Шизуне указывает причину смерти и можно правильно подготовиться.       – А эту фуин ты купил у Джирайи?       – Поменял. На два календаря, тематических, – ребёнок хихикнул.       Понятно.       Я в очередной раз сглупил. Вытащил из мелкого всё, что он помнил о чакре и тайдзютсу, запретил ему болтать и на этом успокоился. А эти его обмолвки, неожиданные предложения и парадоксальные решения не казались мне чем-то особенным. Даже когда он придумал новое использование Призыва, я не забеспокоился. Рассказал всем историю про умного мальчика и сам в неё поверил.       А теперь он предлагает оживлять погибших! И Сенджу подтверждает: “Да, можно”.       Допустим, в этот раз всё обойдётся. Идею припишут Саннину – никто не удивится, хотя, сама мысль многим покажется пугающей и непривычной.       Я посмотрел на печать. “Такая полезная вещь, вроде аптечки”. Успей вовремя и павший получит шанс вернуться. Не знаю, насколько большой, но понимаю, почему Сенджу кричала. Отсутствие ирьёнина, неизвестный яд, сильная кровопотеря, мгновенная смерть от шока… Друзья и напарники, умирающие у тебя на руках. Кого из них можно было спасти?       Аптечка… Это полезный подарок, Какаши… Неважно, что скажут в деревне…       Встревоженный мелкий заглянул мне в лицо.       – Всё хорошо. Спасибо, малыш! – я прочувствованно поблагодарил своего выдумщика. – Но теперь у нас новое правило. Обо всех подобных идеях ты сначала рассказываешь мне. Обещаю выслушивать и помогать.       – Понял!       – Если ты забыл сказать что-то важное о шиноби своей прошлой страны, подумай сейчас.       – Не, – Сёши помотал головой, – в той стране нет скрытой деревни, а для войны и охоты используют огнестрельное оружие…       Вот даже как. Сколько стран – столько и обычаев.       – Но я в нём совсем не разбираюсь, – сын подумал и добавил: – В школе ходил на занятия в клуб… кюдо. Потом бросил.       – Мелкий! Ты учился стрелять из лука?       – Не совсем из лука. Из компаунда.       Из чего?       Сёши – конструктор и испытатель       В ответ на моё нечаянное упоминание о стрельбе Какаши разродился целой лекцией. Луками, арбалетами и всевозможными метателями бойцы слабовидимого фронта пользовались охотно и умело. При этом главным достоинством стрелкового оружия почиталась не столько сила и точность, сколько его внезапность. Подобраться к опытному шиноби на расстояние удара – задача нетривиальная. Напряжение чужой чакры и жажда крови предупредят его всё равно, что окрик. Длинная дистанция выстрела позволяла хоть как-то скрадывать криминальные намерения.       Параметры блочного лука с силой натяжения шестьдесят фунтов я отбарабанил как “Отче наш”. Дальность выстрела за пятьсот кэн, прицельная стрельба на дистанции примерно четыреста кэн, скорость вылета стрелы около пятидесяти кэн в секунду.       – И это средний лук? – недоверчиво нахмурился Какаши, услышав ТТХ диковинного зверя компаунда.       – Тренировочный или для охоты.       Отец не поверил. Я набросал схему работы блоков, и на следующий день в нашем доме появилось подобие кульмана с бронзовыми линейками и пантографом. Не было печали – купила баба порося! Какаши натурально приспичило. Робкие объяснения, что настоящий компаунд – штука очень и очень непростая в исполнении, наталкивались на непреодолимую отцовскую хочуху. Вынь да положь ему чудо-лук! Ну или хотя бы чертежи с описаниями.       Этим я и занимался – превращал эскизы в схемы. Пока без обвеса и примочек, только лук в сборе и отдельные детали. Папуля листал книжку по тактике и зачитывал мне оттуда избранные куски про использование стрелкового оружия во время засад, штурмов и всяческих спецопераций. Я слушал краем уха. Получалось, что большинство шиноби отдают предпочтение сражениям на близких или средних дистанциях – до сотни метров. Какаши уверенно чувствовал себя на обеих, но к возможности удивлять врага издалека проявлял неподдельный интерес.       Преимущества блочника перед классическим луком были неоспоримы: скорость, точность, дальность выстрела и приятный бонус – возможность долгого прицеливания. Вручить такое оружие Хьюга, и враги будут перемещаться по Стране Огня рваным зигзагом, прикрываясь бронированными зонтиками.       Мне боевой лук не светит ещё до-оолго, поэтому для испытаний прототипов будем использовать Какаши. Папуля спокойно жмёт двести одной правой. А сколько он дёрнет рывком? Вот-вот.       Оставалось понять, как начать борьбу за дальность и скорость выстрела.       Казалось бы, дело нехитрое. Увеличиваем силу и длину натяжения – быстрее и дальше летит стрела. Наставления деда Архимеда подсказывают очевидное решение: прикрутить не короткие карбоновые плечи, а что-нибудь более длинное и мощное, покрытое печатями в семь слоёв. Но тогда придется усиливать эксцентрики, крепёж, тетиву и тросы, подбирать смазку для подшипников… Понадобятся по-настоящему жёсткие и тяжёлые стрелы, а не фитюльки в триста гран.       Ага. И получится у меня в итоге катапелтай петроболос!       Накарябав рукоятку от спортивной Ямахи в четырёх видах, я проставил примерные размеры. Тонко наметил отверстия под винты, гнёзда под накладку, седло и прочее… Абзац, как тяжко без компьютера! А ведь кроме основных деталей, есть ещё куча обязательных приблуд: полка, прицел, стабилизаторы, релиз… Как мы всё это сделаем? Не представляю.       Хотя без оптического или лазерного прицела Какаши обойдётся! Пусть шаринганом целится и натягивает левой. Он же хвастался, что одинаково хорошо владеет обеими руками. Вот и вперёд!       Фу-уух… Спору нет, сочинять оружие интересно, но я немного сомневаюсь в своей способности заменить профессиональное конструкторское бюро. Материалы ведь ещё…       – Пап!       – М-м?       – Почему вы не хотите обратиться в Институт ниндзютсу? Одни мы очень долго провозимся.       – Почему не хочу?.. – судя по выражению лица, отец выбирал из множества объяснений самое удобоваримое. – Видишь ли, мелкий… если Коноха начнёт широко применять подобные луки и арбалеты, то рано или поздно идею украдут. Чужие разведки тоже не спят… к сожалению. В текущей ситуации имеет смысл приберечь это оружие для себя.       – А Иноичи-сан мне предлагал после школы поступить в их учебный корпус, – немедленно наябедничал я.       Какаши весело сощурился.       – И что ты ответил?       – Что подумаю. Я же не знаю всех вариантов.       – Выбор у тебя есть.       Он охотно перечислил школы, выпускающие что-то хотя бы отдалённо похожее на шиноби: три отделения Академии, учебный корпус разведки, школа АНБУ и медицинская школа.       – И всё?       – Ещё можно учиться с личными наставниками, а потом сдать квалификацию на ранг и выбранную профессию.       Я помусолил варианты. Пока что предложение Иноичи делало все остальные с большим отрывом. Даже наставничество не так привлекательно.       Как водится, одна мысль потащила за собой другую.       – А, если кто-нибудь захочет устроить свою секретную школу шиноби? Вроде того потайного замка в Звуке?       – В Хи-но-Куни? – Какаши выглядел озадаченным.       – Ага.       – Они должны будут получить разрешение Хокаге.       – А если не получат, но всё равно попробуют?       Отец вопросительно приподнял бровь.       – Надеюсь, это умозрительный интерес, и ты не замыслил создание секретной организации?       Я жалобно вздохнул.       – Пап, ну какие организации? Где время взять?!       С учёбой, тренировками Призыва и чертёжными делами у меня получался полноценный восьмичасовой рабочий день, как у взрослого.       Какаши ответил неожиданно серьёзно:       – Если их обнаружат – зачинщиков казнят. С остальными… поступят по обстоятельствам.       Логично и практично. Но всё-таки, каковы шансы на успех, создания секретной силовой структуры, неподконтрольной каге?       Возможность узнать представилась довольно скоро и (как я люблю) с доставкой на дом.       Шисуи пришёл клянчить меня для опытов.       Побег чёрно-белого мерзавца обернулся беспрецедентным количеством вразумляющих пинков, выданных полиции и барьерной команде. Солидных ответственных людей вызывали на зелёный ковёр Хокаге и тыкали носом в ненадлежащее исполнение обязанностей. Обидно и неприятно. Ответственные люди сделали выводы и равномерно распределили их по шапкам подчинённых. Спускаясь по цепочкам вниз, вразумление ширилось и множилось. В итоге досталось всем, включая поломоек.       Не желая повторения конфуза, службы безопасности приняли меры. И прямо сейчас барьерная команда испытывала новёхонькую сферу восприятия, усиливающую способности канчи. Загвоздка заключалась в том, что худо-бедно распознать чакру нарушителя могли только мы двое. С додзютсу возможности сферы не сочетались в принципе – никакого изображения она не создавала. Оставался я.       Отец меланхолично раздумывал, сдать сына в аренду барьерной команде или жирно будет, а я пытался подобрать жадные слюни. Просто представил, что можно сделать, имея в своём распоряжении такую штуковину! Многократное усиление, говорите? Ня-ха-ха! Всю деревню перерою!       Шисуи чувствовал колебания Какаши, потому что принялся петь дифирамбы. Его послушать: Сёши-кун, настолько уникальный, что второго такого во всей Конохе не сыщешь! Единственный, кто не просто заметил нарушителя, но и сумел ощутить особую начинку внутри трофея, оставленного врагом. Никто не заметил в том перстне ничего странного, а вот Сёши-кун со своим сверхъестественным чутьём и проницательностью…       Оба-на! Не глядя в десятку! Наудачу ведь ляпнул.       Послушав хвалебные трели, отец поинтересовался:       – Когда ты свободен?       Я хотел признаться, что вовсю рою копытом и уже готов скакать, но уловил хмурый взгляд родителя.       – Завтра. После школы.       – Ты нас очень выручишь, Сёши-кун, – заулыбался Шисуи.       – Приложу все усилия!       Когда гость отчалил, отец объяснил недалёкому сыну, что к чему.       И начальник полиции, и глава кеккайхан вовсе не прыгают от счастья по поводу моей проницательности. То, что две службы “умыл” пятилетний мальчишка – щелчок по самолюбию и репутации. Нарушителя они ловят всерьёз, но если я публично сяду в лужу, будут просто и по-человечески рады.       Пфф! Угрызений совести за нахлобучку, полученную ответственными дядями, я не чувствовал. С чего бы? Прилетело поделом. По деревне лазят все кому не лень! Это нормально, вообще?! После того, как Хокаге их простирнул, они хоть какие-то меры приняли. Авось поможет.       Кроме того, отец велел не покупаться на простодушную внешность Учиха.       – Мы с ним работали вместе пару раз. Шисуи – тихоня, но цепкий как репей. Поэтому веди себя скромнее и меньше болтай. Не давай ему поводов просить новых одолжений. Он тебе не друг.       Я с готовностью закивал. Буду, буду сдержанным и скромным тоже. Меня вообще никто не заметит. Только бы внутрь просочиться!       – Ладно, – подытожил родитель, – помоги им, заодно посмотришь, как работает барьерная команда. Тебе полезно.       Ага, всегда любил экскурсии на производство!       Сфера восприятия выглядела, как Очень Большой Пузырь воды, парящий над поверхностью круглого бассейна. Чем достигалось противоестественное висение в воздухе, я не понял, но выглядело круто. Особенно с синеватой подсветкой снизу. Эдакий экзотический фонтан. Интересно, могли шиноби намагнитить воду?       В зале и на галереях царила суета, но не бестолковая, а деловая. Люди перекликались, что-то монтировали, ругались, помогая процессу. Главная создательница Нового Улучшенного Пузыря строила глазки Шисуи, с придыханием повествуя про изменение размеров, улучшенный отклик барьера и увеличенное число опорных знаков… Учиха внимал благосклонно, изредка задавая вопросы.       Двое канчи в белых распашонках, похожих на рясы, дали мне несколько советов и отошли, чтобы не мешать. Я прогулялся вокруг водоёма, потрогал пузырь чакрой и поймал привычное чувство, словно прикоснулся к гигантскому желе.       Как и сказали местные, учиться тут особо и нечему. Пузырь работает усилителем естественных способностей. Главное, чтобы было что усиливать.       – Всё понял, – кивнув своим консультантам, я уселся в двух шагах от края бассейна, сосредоточился и ровным слоем размазался по земле…       От новой игрушки меня оттащили практически за уши. Во всяком случае, очухался я от настойчивого тормошения.       – А?..       – Пригни голову! – посоветовал парень в рясе.       – Зачем?       – Ты немного увлёкся.       Опс! И впрямь. Неприятная тяжесть головы и сырость в носу. Кровь?..       – Ай!       На затылок шлепнули что-то холодное. Кто-то протянул ватку, но я предпочёл без затей зажать нос пальцами. Головокружение догнало меня через минутку.       – Ты кого-нибудь нашёл? – спросил Шисуи.       – Не, Зе… нет его, – прогундосил я.       Блин! Едва не назвал чёрно-белого по имени!       Учиха кивнул – видимо, отрицательный результат его устроил. Вокруг засуетились. Меня расспрашивали о впечатлениях, я отвечал, попутно стараясь прийти в себя.       От возможностей следящего пузыря мне досталась ровно половинка. Воздух был по-прежнему недоступен, но земля и поверхность, пожалуйста.       Однако, как в Конохе всё перекопано! Местами скальное основание селения было насквозь источено ходами. Трудолюбивые шиноби прорыли нехилые лабиринты. Канализация. Эвакуационные коридоры. Подвалы и погреба. Шахты вентиляций. Подземные водохранилища. А ещё великое множество подземелий, закрытых от наблюдения. Неизвестно, кто и что находится внутри, но это неважно. Границы – вот они!       С одного раза запомнить всё это и привязать к бумажным картам невозможно, но я сюда ещё вернусь. Мне выдали временный пропуск (записали стажёром), и мы договорились, что я буду забегать как можно чаще, в идеале – каждый день. Они хотели убедиться, что Зетсу больше не бродит по деревне.       Фигня вопрос! Перетряхнуть людей внутри барьера заняло от силы пару минут, а остальное время я с упоением шарил по подземельям. Они сами не догадываются, что дали мне в руки! Да стоило захотеть, и я нашёл бы все до единой кубышки, которые зарыты в этой деревеньке. Для меня эта штука всё равно, что эхолокатор, 3D-сканер и металлоискатель в одном флаконе! Самое оно, чтобы искать АНБУ, их базы и прочие подозрительные места.       Любите прятаться и зарываться в землю? Ну-ну!       А создательница пузыря ещё бормотала про дополнительные опорные знаки: вроде как радиус этой штуки можно легко увеличить на несколько ри, только водички зачерпнуть. Умница какая! Чудо-пузырь нам сильно пригодится на случай нападения Пейна или другого любителя порулить атакой из засады…       Весь под впечатлением заоблачных перспектив, я вернулся домой, сказал Хусанаке какую-то бессмыслицу, машинально приготовил ужин, спустился вниз и пропал.       Хатаке Какаши, Тсунаде Сенджу и немного откровенности       Небо валилось на землю. Пару часов назад это был только знобкий неприятный ветерок, а сейчас снаружи гулял самый настоящий шторм – молнии, неожиданно налетающий шквал и сплошные потоки ледяной воды…       Сёши лежал тихонько, как спящий. Я потрогал пульс на шее. Нормальный.       Мне всё время казалось, что его кожа должна исходить жаром, но она была совершенно обычной, даже холоднее обычного. Вот опять! Очаг судорожно сжался. Поток Феникса вспыхнул, и мелкого тряхнуло выплеском чакры. В который уже раз… Опустошительная волна прокатывалась каждые три-четыре минуты, а затем очаг начинал собирать следующую порцию силы. Смысла происходящего я не понимал, но последствия таких трат были очевидны – если он не прекратит, истощение не заставит себя ждать. Силы мелкому хватит на час в лучшем случае.       Попытки остановить накопление чакры ничего не дали – будучи прерванным, цикл просто начинался снова. От наложенного гендзютсу мелкий начал зеленеть, давиться воздухом и едва не задохнулся. Больше я так не рисковал.       Секунды ожидания неприятно растягивались. В голову, теснясь, сами собой набивались подозрения и объяснения. Учиха? Плита? Что-то сделали в кеккайхан?.. Мне не следовало отпускать его туда одного. И разрешать ковыряться с этим камнем… Я постоянно его бросаю, забывая, что он ещё маленький и многого не знает. Нельзя столько требовать от мальчишки!       На крыше грохнуло, свет мигнул, и одновременно стукнула входная дверь.       Пришла!       – Где? – Тсунаде швырнула мокрый плащ на пол.       – Сюда! – через два барьера в комнату мелкого.       Сенджу опустилась на пол.       – Дай полотенце!       – Вот. Простите, что в такую…       – Не сейчас! – она раздражённо отмахнулась. Обтерев лицо и руки, переложила Сёши на спину. Надолго задержала ладонь над очагом. Послушала дыхание и пронаблюдала, как жутковатое сияние заливает глаза. – Как это произошло?       – Я нашёл его таким…       Лежащим ничком на полу и вспыхивающим холодным синим огнём.       – Ясно, – Тсунаде говорила, складывая печати: – Это не травма и не гендзютсу. Он собирает силу, а затем выплёскивает, через один или два потока. Не знаю, на что она уходит, но если частота этих всплесков не увеличится, я смогу поддерживать его неограниченно долго.       По животу мелкого разлапистой кляксой расползлась зеленоватая фуин передачи чакры. Напряжение, тискающее сердце в горячечном кулаке, немного разжало пальцы. Она права: главное – выиграть время, а там мы разберёмся, справимся…       – Ты знаешь, сколько оно продолжается?       – Меньше трёх часов.       За это ручаюсь. Вымотанный до полного отупения, я приполз домой, закрыл ставни из-за начинающегося ветра, сжевал ещё тёплый ужин и уснул. А через час проснулся. За стенами колотилась буря, но разбудила меня тишина в доме. Неправильная и слишком долгая. Тогда я не обеспокоился, просто пошлёпал вниз, собираясь загнать неугомонного ребёнка в постель.       Сенджу накрыла мелкого покрывалом.       – Можешь не верить, но мне неизвестно, чем это вызвано.       На самом-то деле вариантов немного. Если гендзютсу здесь ни при чём, то это плита… или плита.       – Скажи-ка, Хатаке, чем таким особенным мог заниматься Сёши?       Вот именно поэтому я позвал Тсунаде, а не дежурного врача.       – Проще показать.       Сёши где-то внутри       Что делать?! Что делать?! Что делать? Что делать? Что делать, чтоделатьчтоделатьчтоделать??? Что??..       Я облажался! Ошибся! Ошибся! Ошибся!!..       Не могу сосредоточиться!       Доигрался, тупая задница…       Заткнись! Заткнись! Заткнись!..       Не могу выбраться!! Даже не знаю, где я!       Заперт внутри себя… или внутри камня?       Пофиг!       Не могу выбраться! Не могу!.. Всё перепробовал!       Бестолочь! Бестолочь! Бестолочь!!..       Чтоделатьчтоделатьчтоделать???..       Не представляю, чем является это место, но очень хочу выбраться.       Отпусти меня, чудо-плита… Пожалуйста!       Местечко гнусное. Сказать, что тут ничего нет – сильно приуменьшить. Тут нет вообще НИХРЕНА! От слова совсем.       Отсутствие света, звуков, запахов и тому подобной роскоши – чепуха! Намного хуже, что у меня нет ощущения тела. Например, я не могу сделать вдох. Даже если он совершается, то мне об этом ничего не известно. Не могу изменить своё положение в пространстве и просто оценить, где верх, а где низ. Не могу сдвинуться и собрать чакру…       Могу думать. Теперь, когда немного успокоился, то даже относительно связно. Могу маяться от своего положения и злобствовать на свою тупость.       Спать не хочу. И не уверен, что сумею.       Есть неясное ощущение капающего времени, но нет внятной меры отсчёта.       Иногда случаются галлюцинации. Я списываю их на шуточки мозга, отрезанного от органов чувств. Они совершенно бессвязные, но немного обнадёживают. Позволяют предполагать, что мозг у меня имеется. Где-то там…       Пожалуй, ТАК я ещё не встревал. Беспомощность +1000.       Хатаке Какаши, Тсунаде Сенджу и немного откровенности - 2       Я подозревал, что мной захотят подмести пол и подровнять стены, но Сенджу, бросив один единственный взгляд на полированный камень, подбежала прямиком к доске. На мягкую поверхность пробки мелкий прикалывал свои листки с записями и не всегда понятные рисунки. За последние месяцы количество исписанных клочков заметно выросло.       – Это Сёши сам делал? – Тсунаде торопливо пролистывала пёстрые наслоения.       – Да.       В бумажном месиве прослеживалось подобие системы, но сходу понять, что означают многочисленные сокращения и пиктограммы я бы не взялся. Изучение плиты было для мелкого чем-то средним между решением сложной головоломки и постижением предмета искусства.       – Он говорил, до какого слоя добрался?       – Только до первого.       – Плохо!.. – Тсунаде оторвалась от доски и забегала по широкому кругу. – Плохо-плохо-плохо…       Я присел, пристраивая Сёши поудобнее. Мне казалось, что вспышки чакры немного поменяли оттенок, но он всё также тряпично обвисал в моих руках.       Потерпи, малыш! Мы постараемся поскорее.       Мечущаяся Сенджу остановилась, словно налетела на стену.       – Точно!       В замкнутом помещении хлопок дзютсу прозвучал оглушительно громко. Туман осел, выпуская партнёра Тсунаде. Действительно полосатый слизняк. Не показалось мне той ночью. И здоровый какой…       – Катсую, возьми камень!       Животное подковкой обернулось вокруг скрижали, мягко погружая её внутрь тела.       – Сенджу-сама, вы уверены, что это безопасно?       – Не переживай, Какаши! Это ненадолго. Она его выплюнет, а мы пока откроем хранилище!       Хранилище? Какое?.. И как мы пройдём по лестницам с этой зверюгой? Она сплющится?       Оказалось, что тащить улитку через всю Коноху Тсунаде не собиралась – отослала её обратно вместе с камнем.       – Чего сидишь? – женщина нетерпеливо притопнула. – Шевелись, давай! Работы полно!       Сёши всё там же       Не следовало мне лезть в подвал в таком обалделом состоянии.       Расслабился. Уверился в безопасности. Решил, что самый умный. Рискнул по-крупному и проиграл. Вообще всё! Вплоть до собственного тела. Такой вот результат нетерпения и необоснованной хитрожопости.       Последний месяц я как проклятый ковырялся с Призывом. Успехи были, но не сказать, что весомые. В изучении дзютсу обнаружился объективный предел. Освоив простое и понятное, я уткнулся в вопросы, требующие длительной проработки. Поначалу всё выглядело привычно – смешать чакру и вложить её в ручные печати. А вот потом начинались шаманские пляски: скрепление Договора кровью, использование связующей фуин и призыв того, кто находится на другом конце тоненькой нитки.       Мне для счастья не хватало двух вещей: объема чакры и навыка управления кейраку-кей.       На вдохновенном упрямстве я отполировал свои потоки до зеркального блеска, прокачал пятый динамический, разогнал очаг и понял, что дураков работа любит. Теперь создаваемую прорву чакры следовало пристроить к делу. И не абы как, а единственно правильным способом!       Метод, описанный в учебнике, подходил только самым матёрым задротам. По мне это было всё равно, что взять километр спутанного оптоволокна, полведра расколотых призм и фонарик, а потом, используя весь этот хлам, пытаться получить оттенок света, записанный шестнадцатеричным числом. Без гарантии уверенного повторения результата.       Пфф! Я что псих? Нафиг-нафиг!       Пошёл к Какаши. Отец посмотрел на мои потуги, разбил задачу на мелкие куски-упражнения и завещал повторять до результата, но я был уже учёный и сначала поинтересовался альтернативами.       Заменой продолжительных экзерсисов оказались небезобидные препараты для “расширения сознания”. Химия облегчала управление потоками здесь и сейчас, но имела печальную статистику превращения кейраку-кей в вермишель. Применяли её от безысходности, в надежде на чудо. Большинство чудаков необратимо калечились.       Не вариант!       Но объём предстоящей пахоты всё равно удручал. Мысль о том, что однообразную волынку придётся тянуть, пока количество освоенных дзютсу не перерастёт в качественное понимание процессов, вызывала желание забиться под одеяло и писать оттуда печальные стихи о несовершенстве мира. Решение было очевидным – смухлевать!       Я хотел понимания внутренней структуры кейраку-кей. Всей и сразу.       После развлечения с Большим Пузырём мне показалось, что понимание где-то совсем рядом.       Я спустился в подвал с чётким намерением получить ответы.       Плита не устояла.       Я тоже.       Хатаке Какаши, Тсунаде Сенджу и продолжение старой истории       Наверху ревел шторм – внизу стояла глухая тишина.       Длинную галерею комнат, расположенных под малыми башнями замка, мы пролетели не глядя. Тсунаде снимала печати, я отпирал неподъёмные замки. В скудном свете стареньких лампочек поблёскивали металлические и деревянные сундуки, шкатулки, изваяния, непонятные свёртки, латаные знамёна, оружие…       Добежав до восьмого зала, Тсунаде рьяно закопалась в пирамиду свитков. Неугодные документы рассыпались, чудом не обрушив шаткие стопки книг.       Я осторожно попятился. Судя по обилию запретительных печатей на обложках, большая часть этого добра – хисё, писанина исключительно для своих. Одна-две ещё ладно, но их тут сотни. Впрочем, защита имелась не только на книгах. Мебель, двери и пол покрывали аккуратно наклеенные офуда и размашисто намалёванные знаки. Сберегающие добро от огня, воды, воров, мышей… Ступать по чужим печатям приходилось с осторожностью. А вдруг меня сочтут грызуном, покушающимся на хозяйские вещи? Ещё и не такое случалось.       Мелкого я старался не выпускать из рук. Он по-прежнему казался обморочно вялым, но чакра Сенджу его согрела.       – Нашла!       Выудив неприметный свиток из кучи, Тсунаде встала перед следующими дверями.       И как она собирается их открыть? Последние выданные ключи я извёл на предыдущие ворота. Очень просто – небрежно сорвала бумажные полоски, наклеенные поперёк, и резким ударом расколола толстенный засов. Подземелье вздрогнуло. Куски металла высыпались из петель. На мой вопросительный взгляд Сенджу ответила:       – Мы торопимся.       Угу. Ещё бы объяснила, что именно мы делаем.       За дверями вид стен менялся. Никаких украшений, дерева или фуин – голый камень. Короткий проход заканчивался полукруглой площадкой перед горловиной шахты. Я немедленно заглянул внутрь. К стенкам колодца лепились узкие (только-только ступить) ступени лестницы, оставляя пустое пространство в середине. Судя по уходящим в темноту цепям и нависающему барабану лебёдки, тут использовали подъемник. От провала тянуло сыроватой прохладой и знакомым пещерным духом – кисловато-каменным.       – А вот про свет я не подумала, – Сенджу вынырнула из ниши с древним масляным фонарём.       – У меня есть, – как чуял, что стоит прихватить.       – Тогда идём! Там безопасно.       – Секунду, – порывшись по карманам, я вынул запасную маску. – Возьмите, пожалуйста. Она чистая.       Мало ли. Мелкого-то я одел, а Тсунаде без ничего. Рудничный газ не ядовит, но у нас хватает самой разной дряни. Следом за маской я вручил ей Сёши и решительно двинул первым. Женщина не стала спорить. Внизу уверенно указала направо:       – Туда!       Лучи фонарей скользили по полосатому камню. Эти коридоры явно промыла вода. Кто-то выровнял пол, стесал мешающие наплывы, приспосабливая естественную пещеру для своих нужд, но влага всё ещё сочилась тонкой плёнкой по стенам и капала с потолка.       Мы шли уже несколько минут, оставляя позади развилки и спуски. Сенджу периодически сверялась со свитком, выбирая дорогу. Местами путь перегораживали трещины и завалы, приходилось пробивать проход. Короткого сна было мне совершенно не достаточно, чтобы восстановиться, но усталость словно бы вытеснялась куда-то за пределы тела. За очередным поворотом пришлось остановиться – подвешенный над разломом мост замыкался воротами.       – И что теперь? Ломать?       – Толкай! Там не заперто.       – Интересно, почему? – я послушно налёг на створки.       Петли хрустнули, возмущённо взвыли, но повернули толстое полотно.       За спиной почти беззвучно вздохнули.       – Это начал Нидаймё, но не успел закончить…       Я навострил уши. С некоторых пор всё, что касалось второго Хокаге, интересовало меня особо. Тсунаде помолчала и нехотя продолжила:       – Они постоянно спорили. Хаширама-оджисама и Тобирама-сама. Дед считал, что эпоха Воюющих Стран окончательно подорвала силу Сенджу. Много родов погибли, детей почти не осталось… Он видел решение в объединении с другими кланами. Коноха стала его драгоценным наследием – будущим для семьи.       Надо же, какие подробности выясняются. Отец мне рассказывал, что одержав блистательную победу над Учиха, клан Сенджу стал тем, кто заключил договор с Хи-но-Куни. Именем Огня перемирие было предложено другим странам и кланам. А теперь оказывается, что главные стороны конфликта просто измотались до предела.       И что?       – Тобирама-сама противился тому, что нам предстоит растворить свою кровь и решил перенести таблицу Рикудо сюда.       Хм-м… не самое сложное дело, на мой взгляд.       – Не знаю, что ему помешало. Кажется, в Узушио попросили отсрочки… А потом он погиб, – слова прозвучали без всякого выражения. – После его смерти маму волновали другие вопросы, ну, а про моего отца ты, наверное, слышал?       – Нет.       Даже имени его не помню.       – Да и неважно… Нам туда! – Сенджу показала поворот, больше похожий на случайную щель. – Всё вышло, как вышло. Дневники Нидаймё я нашла только после смерти матери. И это место тоже…       Кланяясь низкому потолку, мы спустились по скользким от воды и натёков ступеням.       – Давно тут не ходила. Надо почистить и просушить.       – А вы? – любопытство грызло меня по-прежнему.       – Что?       – Поддерживали Шодай или Нидаймё?       – А я тогда была немногим старше тебя. Я пошла за советом к бабушке, и она отговорила меня забирать таблицу из Узушио. А как же! Война на пороге!       В затылок плеснуло холодной злобой.       – Говоришь, оставила все ключи этой свистушке Кушине?! И Намиказе об этом знал?       Я поморщился. Мы вовсе не были близки с Узумаки, но уважение к женщине, несущей ношу жертвы демону, казалось мне обязательным. Даже не думал, что слова Тсунаде настолько меня заденут.       – Полагаю, знал. Письмо Узумаки Мито хранится у меня. Прошу прощения, Сенджу-сама.       – Брось, Какаши! Думаешь, я тебя осуждаю? – горечи в голосе хватило бы отравить пару колодцев. – Родная бабка меня обманула, предпочла свой прежний клан. Да и наплевать! Время нас всех рассудило. Он добился своего!       Он?.. Тобирама? Или мелкий?..       Начинаю думать, что это фамильная черта Сенджу: после их объяснений вопросов остаётся столько же, сколько было, но уже другие. И ведь хотят как лучше.       – А кто-нибудь читал таблицу до конца?       – Оджисама. Последний, кто прочёл её полностью, и единственный, сумевший сделать это за месяц.       Да уж. Подходить к Богу Шиноби с обычной меркой – глупо.       – Сёши говорил, что пока ещё в самом начале…       Тсунаде взвыла так, будто я пырнул её ножом:       – Ребёнка даже близко нельзя подпускать к этой штуке! Нужны уже развитые навыки и сильный кейраку-кей. Да и просто жизненный опыт! Если коротко – это не кома. Сёши отдал таблице слишком сложный приказ, чтобы его выполнить, она перехватила управление телом.       То есть, когда она закончит делать то, что она делает, мелкий придёт в себя? Ведь теперь чакры достаточно и можно не волноваться?..       В ответ на моё предположение Тсунаде мрачно спросила:       – Знаешь, что происходит, когда разум оказывается отрезанным от всех внешних чувств и запертым наедине с собой?       Волна знакомого холода проморозила меня до самого нутра.       Знаю. Есть такое гендзютсу. Я испытывал его на себе. Кратковременное подавление всех ощущений успокаивает и расслабляет. Продолжительное используют пыточных дел мастера. Неподготовленный человек теряет волю, а заодно и рассудок, примерно через сутки.       Сёши хочу-чтобы-это-скорее-закочилось!       Шок от обрыва чувств постепенно отошёл на второй план, зато вплотную подкатила проблема сенсорного голода. Кому скажи! Я ведь деньги платил за флоатинг! Из любопытства, ну и ради интересного опыта ходил в специальный салон отрешаться от телесных ощущений. Там клиентам предлагали поплавать часик в тёмной ванной с раствором английской соли, а тут… Сколько я тут?       Да кто ж знает? Может, сутки, а может, минут пятнадцать. Когда не надо, этот сволочной мозг работает очень быстро!       Пульса нет, пузо не бурчит… Считать баранов бессмысленно. По идее, я должен быть перепуган до смерти, но стерилизованный разум почти утратил способность бояться. Зачем-то сохранив способность беситься.       А говорили, что при погружении во флоатинг-камеру некоторые люди начинают мечтать и фантазировать. Например, о полёте или на тему секса…       Если бы!       Мысли просто метались, как бестолковые бабочки в банке.       Освободиться или как-то изменить своё положение не получалось, несмотря на все старания. Единственное, что хоть как-то развлекало – разговор внутри себя. Ещё бы я не ругался постоянно.       …И почему у Наруто во внутреннем мире канализация, а у меня такая вот пустота?       Да потому что это не внутренний мир!!..       Блин, достал уже орать.       Надо успокоиться. Девушка-инструктор в салоне предупреждала, что чувство времени может нарушаться…       Да ну? А ещё она говорила: “Нажмите кнопку, и дверца откроется”. И где тут кнопка?!!! Ты, олух!!       Тихо-тихо… всё образуется, я выберусь. Или Какаши мне поможет. Надо потерпеть.       А в сериале тоже было что-то такое, про время.       М-мм… Тсукуёми?       Ага, точно! Гендзютсу Итачи. В иллюзии время растягивалось. Секунды превращались в сутки непрерывных пыток. Итачи своего малолетнего братца дважды отполитурил, да и Какаши от него досталось…       Убить гада!!       Ну правильно – заставь дурака богу молиться… Заткнись уже, убивец недоделанный!       А сам-то?.. Очень умный, да? Гений среди растений!!       Бли-ииин!.. Ну сколько можно?..       Да ладно.       Не-не! Я бы первым делом приспособил Тсукуёми для обучения. Зарядил трое суток идеально правильного повторение ката и вуаля! Гендзютсу “Физкультурник”. Ха-ха!       Даже жаль, что Тсукуёми такое редкое и портит глаза.       Мне бы щас глаза…       Хатаке Какаши, Тсунаде Сенджу и продолжение старой истории - 2       Нашей целью оказалась длинная пещера, разделённая озером. Противоположный берег тонул в темноте. Потолок топорщился частой щёткой рыжеватых сосулек. Капли морщили чернильную поверхность воды. Сенджу опустила мелкого на камень.       – Должно быть здесь!       – Да что мы ищем-то? – моё терпение заканчивалось.       – Вот это, – она ткнула в изображение незнакомого устройства. – Я пользовалась подобным в Узушио, когда изучала таблицу. Нидаймё повторил его на свой лад. Собирался использовать для обучения джинчурики.       Рядом с нарисованным механизмом имелось грубоватое изображение человека, словно нарочно для сравнения масштабов.       – Выглядит немаленьким.       И где можно укрыть подобную вещь? Шаринган не замечал ничего особенного ни в полу, ни в стенах…       – Мне кажется, он здесь, – Тсунаде стояла на поверхности озера, пытаясь что-нибудь разобрать в тёмной глубине.       Недолго думая, я вытряхнул в воду половину своих химических осветителей. Есть! Чахлое болотное сияние очертило искомую конструкцию. Ну, почти… Предмет на рисунке напоминал потомство боевого веера и хронометра, этот же больше походил на растопыренные ладони. До кончиков воздетых “пальцев” оказался почти локоть глубины.       – Так и положено?       – Нет! – Сенджу снова схватилась за свиток. – Знак располагался в углублении, но озера раньше не было. Видимо, с годами потолок растрескался и натекло. Надо как-то… поднять его.       – Могу воду убрать.       – Только осторожнее!       – Понимаю.       Трогать пол в непосредственной близости от загадочного механизма я не решился. Наковырял глубоких приямков у самой дальней стены и аккуратно отогнал лишнюю жидкость. Опускаясь, вода понемногу открывала непонятное Нечто…       После известия о том, каково сейчас приходится мелкому, пустое любопытство как отрезало. Не задавая лишних вопросов, в компании одного единственного двойника я отскребал конструкцию от скопившегося налёта, пока Сенджу перечитывала записи Нидаймё.       Массивное основание на каменном постаменте и фигурный верх, собранный из нескольких видов металла. Железо, сталь, жёлтая бронза… даже непонятно, что в этой штуке для красоты, а что для дела. Зубчатые колёса и обода как у какого-нибудь астрономического прибора, подвижные сочленения, два веера напряжённых суставчатых спиц и гибких стальных полос. Сердцем сооружения был тонкий ребристый кристалл, вмурованный в подставку, как шпиль.       Стоило легонько потереть, и шершавая корка сошла, открывая гладкий голубовато-зелёный камень. Увидев цвет, мы стали втрое осторожнее. Эти кристаллы используют как пробники и накопители, но такой большой и правильный я вижу впервые. Даже не представлял, что подобные существуют.       – Сколько же понадобится чакры, чтобы его наполнить?       – Примерно столько.       Я обернулся и остолбенел.       На лице Сенджу расплеталась печать. Чёрные полосы текли по щекам, ползли по шее вниз. Она коснулась кристалла, и сила уверенно полилась в камень, заполняя его. Сначала туманной молочной дымкой, ясным светом и, наконец, почти нестерпимым режущим сиянием.       – Готово! – рука опустилась почти нехотя.       Печать свернулась в привычный символ Божественного ока посреди лба, но отдышалась Тсунаде далеко не сразу. Жестом велела принести мелкого.       – Слушай, Какаши! Знак позволяет связать сознание двух людей, но кто-то должен управлять печатями. Я покажу, тут ничего сложного – у тебя шаринган, запомнишь сразу.       Она легко провернула внешний обод. Внутри устройства отчётливо щёлкнуло, хрупнуло, стержни и полосы пришли в движение. Стряхнули остатки налёта и с оружейным лязгом улеглись по-новому. Теперь веера напоминали сомкнутые пригоршни.       Я запоминал её распоряжения, одновременно прокручивая в голове полученные сведения. Объединение сознаний? Что-то вроде способностей Яманака? Обмен мысленными посланиями? Или возможности этой штуки шире?.. Смысл понятен: помочь Сёши справиться с одиночеством и бесчувствием. Тсунаде уверена, что в отличие от моей попытки использовать гендзютсу – это безопасно.       Звучит отлично, но меня беспокоит один момент. Мелкий наверняка растерян и перепуган, если, вообще, соображает. Что она сможет с ним сделать, узнать, спросить?..       – Постойте! – я перебил объяснения. – Только вы можете пользоваться этим?       – Нет. Тобирама полагал, что знак будет полезен и другим, – Тсунаде упрямо вернулась к теме: – Если мы застрянем на несколько суток, Шизуне тебе поможет.       Суток?! Время! Чёрт!!       Миссия в Отогакуре через две недели. Подготовка почти закончена, остались кое-какие индивидуальные занятия и… Хокаге меня прибьёт! Потом проклянёт и будет ходить плевать на мою могилу!..       – Сенджу-сама! Позвольте мне побыть с Сёши! – я торопливо поклонился. – Ведь это возможно?       – Возможно, – женщина досадливо кивнула, – но там не получится скрыть своё отношение или в чём-то обмануть. Подумай, насколько ты уверен.       Вот теперь абсолютно уверен! Не тратя время на убеждения, я просто скользнул в гладкую чашку сидения. Холодный, мокрый металл по-своему устроил тело – заставил опуститься ниже и опереться на покатую спинку. Если так полулежать, то взгляд прямиком упирается в Сёши, спотыкаясь только об острую макушку кристалла.       – Что нужно делать?       – Думай про него, – Тсунаде тронула накопитель.       – И всё?       – Когда найдёшь, не тащи его за собой. Просто оставайся рядом. И говори с ним побольше.       Понял! Постараюсь.       Участки знака зажигались постепенно, снизу вверх… Гранёный камень собирал моё внимание как линза. Граница темноты уплотнялась. Окружающее с каждым вдохом теряло объём и смысл. Лежащий мелкий казался косым росчерком поперёк чёрноты, и я смотрел на него не отрываясь.       Помедлив на границе света, Сенджу отступила прочь, но тихому голосу удалось проникнуть сквозь нарастающий шорох:       – Я верю в судьбу… поэтому играю.       Последние слова прозвучали едва различимо.       – Если у нас получится, люди назовут меня арамиками… а может, и не…       Сёши…       …соображать?       Раньше мысли прыгали, а теперь просто проваливаются в пустоту… и с концами.       Пробовал восстановить пропажу… наткнулся на дыру в памяти. Выхваченный кусок между недавними воспоминаниями. Большой.       Испугаться не сумел. Опять бесился…       Попытки воссоздать уничтоженное…       Бесполезно, те куски, на которых я сосредотачиваюсь, расползаются ещё быстрее…       Куски…       Гадство. Скучно.       Что будет… память закончится?..       Сознание периодически пропадает… моргает…       Засыпаю?       Не… за что зацепиться.       Нет… подходящего.       Белый?.. Да.       Нет. Нет. Не…       И?.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .       Хатаке Какаши и Сёши       – …Последней пустилась в погоню сама богиня Изанами, сестра возлюбленная бога Изанаги. Приволок он тогда валун, что под силу лишь тысяче мужей, и преградил ей путь из преисподней. И когда разделенные валуном боги стали лицом к лицу и поведали друг другу о расторжении брачных уз, богиня Изанами молвила:       – О брат мой возлюбленный, коли ты так поступаешь, я поросль людскую в твоей стране по тысяче в день душить стану.       И ответствовал ей бог Изанаги:       – О сестра моя возлюбленная, если так поступишь, я по тысяче пятьсот домиков для рожениц в день возводить стану.       Вот и стали с той поры непременно умирать в день тысяча душ и непременно рождаться в день полторы тысячи душ…       – Кошмарная сказка, пап! – рассмеялся мелкий. – Мне бы всё-таки хотелось отсюда выбраться.       – А это не сказка. Дед Ватари утверждает, что так оно всё и было.       – Ну если Ватари-сама, – с преувеличенным почтением покивал Сёши, – тогда моя очередь. В каком духе рассказать?       – Романтика тебе плохо удаётся, ты всё время дурачишься и хохочешь…       Мелкий задумался, и его переменчивое настроение снова отразилось во мне как в зеркале. Сидя в крохотном пятачке света посреди темноты, мы выполняли наказ Сенджу: болтали и рассказывали дурацкие байки. Иногда даже получалось представить, что вокруг просто ночь, а мы ждём утра.       – О! Хотите, расскажу историю про Хорошего, Плохого и Гадкого?!       – Давай!       Чем больше последовательно сложенных слов, тем лучше.       Сёши за мирный быт       Ну вот. Почти готово!       Я сдул оставшиеся от полировки пылинки и осмотрел самодельный инкан на предмет пропущенных огрехов. Резчик из меня аховый, но для повседневной печати сойдёт. Мелкие шероховатости – ерунда. Гораздо важнее прибрать все следы работы (они же опасные улики), пока родные не заметили…       Дурак я был, что переживал из-за их грызни. Стоило мне попасть в неприятности, как отец и Тсунаде немедленно спелись. Вынырнув из недр внутреннего Ничего, я обнаружил волшебное взаимопонимание, царящее между недавними недругами. У Какаши не было времени со мной возиться. Он носился как укушенный, забегая на несколько минут или присылая двойника, поэтому приведением меня в адекватное состояние занималась сестрица Сенджу. Услышав, что именно я потребовал от скрижали, она аж за голову схватилась.       Меня вывернули наизнанку в лаборатории, а потом популярно объяснили, чем я рисковал. Спохватись отец на часок попозже, и один шибко умный мальчик уже откинул бы хвост. Тупо надорвался и сдох от нехватки чакры. Несмотря на то, что плиту отослали на другой конец света (аж в Лес влажных костей!), наведённый эффект от моего запроса продлился почти трое суток. К счастью, у Сенджу хватило сил поддержать все запущенные переустройства. И настоящее чудо, что облазив бессветные глубины моего разума, отец отыскал блудного сыночка, прежде чем тот рехнулся.       Я проникся и обещал больше такого не делать.       У всего случившегося был один большой плюс и один жирнючий минус.       Плюс – скрижаль сделала именно то, что я хотел. Не полностью, но сделала.       Минус – помирившись, мои дорогие и близкие утратили последние нравственные ориентиры. За вечерним чаем они, нисколько не стесняясь, обсуждали, как сварганить фуин для определения моего местонахождения и самочувствия. И Сенджу на полном серьёзе обещала, что скоро что-нибудь придумает!!       Вот так вот! Большой брат следит за тобой. Биочипы – детям!       Даже если бы меня отругали, заперли, отлупили… Неважно! Я был заранее на всё готовый. Даже на молоко литрами!! Родные ни в чём меня не упрекнули, а попросту сажали на цепь! Боюсь, стоит мне заикнуться про личную жизнь – рот закрыть не успею, как окажусь изрисован с ног до головы.       Спасение Учиха повисло на волоске.       Я попросил тайм-аут, чтобы прийти в себя, и под этим предлогом продолбал школу. Все головняки и постэффекты, подаренные скрижалью, просто задвинул в сторону. Потом разберусь, если само не пройдёт! Сейчас нужно действовать резко.       Призыв был освоен за нефиг-нафиг! В два дня. Проще чем почесаться.       Паккун торговался, как самая распоследняя сволочь. Вот когда я пожалел, что невнимательно читал Договор. К согласию мы пришли не сразу, но за творожный пудинг нахальное животное согласилось помогать втайне от Какаши.       Операцию наметили на послезавтра. План был проще некуда: приходим, отправляем почту, уходим. Перевоплощаться я не умел, но когда меня останавливали подобные мелочи? Можно ведь переодеться.       Я выбрал образ и соорудил соответствующий наряд. Сложнее всего было найти достаточно поношенную одежду. Кое-что я спас практически из помойки, а ветхий соломенный дождевик слямзил у пугала и слегка подлатал своими силами. Старичок-паломник получился на загляденье. Пусть и карликовый.       На голову я хотел надеть тэнгай, но понял, что с ума сойду – смотреть на мир через корзину! Ограничился глубокой дорожной шляпой и паломническим шарфом на всю морду, означающим, что дедушка соблюдает строгий пост. Напрочь забинтованные руки старомодно спрятались в рукавах хаори. Мохнатый дождевик сделал меня похожим на ходячий стог (вернее на низенькую копёшку), а вершиной преображения стала обувь! Кожаные таби и высоченные гэта.       Походка сама собой превратилась в стариковскую: неуверенную, шаркающую и косолапую. Попробовал бегать – сложно. Не представляю, как крестьяне умудряются в них работать на залитых водой полях, я бы непрерывно падал на задницу.       Пришлось просить помощи у Майто. Моим закидонам он никогда не удивлялся – своих хватало.       Увидев, что я ковыляю к нему на тренировку на двух скамейках, Гай обрадовался и тоже приволок странного вида обувку. Неподъёмные сандалии, сделанные полностью из железа и скованные цепью. С виду эти гэта сильно напоминали вериги. Оказалось – нет, чисто воинский тренажёр, развивающий силу. Мне такие пока нельзя – поломаюсь нафиг. Зато можно однозубые тэнгу-гэта для ловкости и равновесия. Здоровская штука, вроде ходулей! Вот только на дело я в них не пойду.       Гай показал, как следует правильно перемещаться на моих “котурнах”, а его рассказ об отшельниках ямабуси навёл меня на мысль – взять палку. Подчеркнуть образ старика, так сказать.       Изображать немого карлика мне не хотелось, и проблему писклявого детского дисканта я решил творчески. На пузо под одежду приспособил мешок для Паккуна, который и будет моим голосом. Пёс болтает, как записной дедан, со всеми специфическими старческими оборотами, да ещё и с подходящей хрипотцой, а то, что голос идёт из живота, кто там разберёт?       Вся информация, которую я хотел передать Шисуи, уместилась в три письма.       Ах, что это были за письма! Исполненные загадок и тревожных намёков. С минимумом текста, зловещей мозаикой рисунков, вырезанных знаков и хаотичных мазков кроваво-красных чернил. Смысл первого сообщения читался вполне отчётливо. У вас есть внешний враг, который несёт раздор и обман! Не поддавайтесь на провокации. Ищите союзников! А иначе смерть! И твоя тоже. Но ты можешь попытаться что-нибудь сделать. Пока есть время. Начни действовать, если не хочешь, чтобы всё закончилось… Жутковато получилось, на самом-то деле.       Я полагал, что в каждом гакуре существует свой аналог “Чёрного кабинета”, отвечающий за досмотр корреспонденции всяких неблагонадёжных личностей. Поэтому внешний пакет был адресован Военной полиции Конохи, а внутри лежал тщательно запечатанный конверт с указанием имени конкретного получателя. Но даже если письмо попадёт в чужие руки – Учиха всё равно не смогут пришить ничего внятного. Непонятные угрозы? Да. Шифр? Несомненно. Ну и всё.       А в том, что Шисуи поймёт скрытое предупреждение, я не сомневался. Он, вообще, понятливый.       Условный день. Условное время.       Призыва я дожидался, сидючи в дупле дерева, на манер принцессы Кагуи. Чтобы меня заметить, гипотетическому наблюдателю пришлось бы подняться на дерево и заглянуть прямо в узкую щель. Ну, или использовать додзютсу. В любом случае он был бы удивлён.       Хоп!       На месте меня встречал Паккун… и, неожиданно, Булл! Я немедленно полез обниматься.       – Вот мой любимый пёс! С каждым разом всё больше и больше!       Польщённый гигант клыкасто ухмыльнулся, а мелкий Паккун ревниво засопел. Пока я переодевался, подельники отчитались:       – Шиноби поблизости нет. Мы проверили.       Нужный нам посёлок отличался солидными размерами, проходным расположением на тракте и наличием почтового двора. Сначала я собирался отправить письмо из Травы, но Паккун заверил, что без проблем перейдёт любую границу, и никакие человеки ему не помешают. В итоге мы выбрали селение на севере Хи-но-Куни.       – Как выгляжу?       – Настоящий старикан! – восхитился пёс. – Даже пахнешь похоже.       – Тогда залезай, – я расстегнул напузный мешок, чтобы он мог забраться.       Паккун долго вертелся, выбирая положение, но всё-таки угнездился. Я немного попрыгал, опёрся на палку и сгорбился. Со стороны наверняка казалось, что у меня изрядное брюшко.       – Тебе оттуда видно?       – Сойдёт! Мне главное запах.       Булл остался следить за нами с холма.       Здесь было заметно прохладнее, чем в Конохе. Висящая в воздухе морось и зябкий ветер делали мой наряд удивительно к месту. До посёлка я плёлся вдоль убранных полей, опираясь на кривоватый посох и костеря про себя раскисшую дорогу. Входил в образ. Паккун пригрелся у меня на животе и уютно посапывал.       А войдя в ворота деревни, я огляделся и понял, что подготовка, как обычно, оказалась гораздо сложнее самой работы. Местные занимались своими делами, не обращая внимания на случайного прохожего. Несмотря на паршивую погоду, несколько женщин возились у реки, полоща длинные пряди чего-то белого. Коренастый мужичок подносил корзины с новым материалом и уносил стираное. Группа парней суетилась во дворе добротного двухэтажного дома – загружали повозку. Старичком-коротышкой заинтересовались только пара детей, но подойти не решились.       Паккун шёпотом командовал мне, куда идти.       Почта имела просторный жилой дом, свою конюшню и сараи. Контора выделялась крышей из фигурной черепицы и табличкой Почтовый двор Курода. Внутри было пусто, если не считать двух девиц разного возраста, но совершенно одинаковых с лица. Меньшая помчалась за отцом, а старшая попыталась скрасить моё ожидание, предлагая то чай, то трубочку табака, то присесть и дать отдых ногам – “вот подушка, извольте, пожалуйста”, но Паккун был стоек.       – Спасибо, деточка, у меня пост, – вежливо хрипел пёс.       Почтительная девица огорчённо кланялась и тут же выдумывала новый способ услужить. Бодяга продолжалась до тех пор, пока не появился запыхавшийся почтовый работник.       Паккун не подвёл и важно продиктовал нужный адрес. Я проставил свою поддельную печать на упаковке. Выбранное имя не слишком вязалось с содержимым письма, но показалось мне подходящим. По большому счёту, я ведь ничего не хочу от Учиха, только помочь. Вот пусть знают – это Окури. Безвозмездно, то есть даром.       Я обстоятельно раскланялся с почтовиком и его дочками. Теперь дорогу через холмы следовало повторить в обратном направлении.       Зато дождь закончился. И даже кусочки голубого неба проглянули.       Хатаке Какаши в ожидании       База на границе Огня и Звука не была рассчитана на такое количество народу, удобство тоже оставляло желать лучшего, но никто не жаловался. Теснота – мелочи, по сравнению с тем, что можно отдохнуть вволю. После заполошных месяцев подготовки расслабленный ритм ожидания казалось слегка неестественным, но в повторении тренировок не было никакого смысла. Все на своём месте и знают, что делать. У каждой команды есть маршрут и цель. Требуется только сигнал.       Вот его-то и ждали. Сообщения о том, что Орочимару вернулся в своё гакуре.       Мы распределили дежурства, время для сна, разминок и прочего – команда облегчённо выдохнула и завернулась в спальники, а командир принялся слоняться по коридорам. Никаких зловещих предчувствий по поводу задания у меня не было, просто спать не хотелось. Перед следующей комнатой я помедлил.       Большинство здешних клетушек вовсе не имело дверей, но мы приспособили циновки и одеяла в качестве занавесок. Эта была отдёрнута, показывая, что здешний обитатель не прочь разделить своё уединение.       Внутри угнездился лежак из оружейных ящиков, притащенный откуда-то стол и пара чурбаков, изображающих стулья. В широкой миске, выстланной мхом, спала жаба. Джирайя писал, пристроив тетрадь на колене. Перо ненадолго замирало и снова пускалось в путь по бумаге. Вид у писателя был сосредоточенный и довольный, а я впервые задумался, каково ему пришлось. Тщательно, месяц за месяцем, готовить убийство бывшего друга. Никому не показывать своих переживаний. В том, что они есть, сомневаться не приходится. Отшельник – человек сердца.       – Ты так на меня смотришь, Какаши, что я начинаю дымиться.       – Прошу прощения.       – Эх! И почему ты всегда один? Хоть бы раз привёл с собой кого-нибудь вдохновляющего… – Джирайя разочарованно вздохнул и тут же оживился. – Эй! А ведь у тебя в команде есть ладная девочка?       – Юхи Куренай. Приказать ей помочь вам вдохновиться, Джирайя-сама?       – Олух! – в меня прилетел скомканный листок. – Какое ещё вдохновение по приказу?! Не выдумывай глупости!..       Я поймал и бережно припрятал выброшенный черновик.       – Не терпится прочитать вашу новую книгу, сенсей.       Джирайя подобрел.       – Ладно, входи. О чём ты хотел поговорить?       На самом-то деле ни о чём. Просто поражался, какие штуки откалывает жизнь. Моё собственное отношение к Орочимару представлялось запутанным клубком противоречий. Его эксперименты – изуверство. Совершивший это – нелюдь. Больная тварь, вроде беды или проклятия…       Но ведь есть ещё мелкий.       – Почему Орочимару это сделал?       – Что именно? – уточнил Джирайя.       – Опыты на людях… – меня больше интересовало, как он превратился в чудовище, но начать я решил с чего попроще.       Отшельник тоскливо вздохнул.       – Страх смерти, я думаю. Наша война слишком затянулась, Какаши. Орочимару всегда был восприимчивым и деятельным. Если что-то не получалось, он пробовал снова и снова, по-другому… Но тут перед ним встала стена – люди умирали, несмотря на все его старания. Он пытался сломать эту стену, а сломал собственную человечность.       Ма-а… кажется, Джирайя не захочет брать своего друга в плен.       Ну, для меня это к лучшему. Оборвать все связи между Сёши и его создателем! Давно пора!       Жаба встрепенулась в своей тарелке.       – Он прибыл!