The chronics of spirit

На Лухане ни грамма спокойствия. Сейчас ему, кстати, совсем не спятить. Он перерывает собственные письма, каждое с пометкой: «я зависим». Бездушные буквы, но всё равно берут за живое. Ему хочется сорваться, пробежаться по голым улицам и фотографировать трещины домов, трагедии жизней или чужие моря волнения. Но он не может, потому что у него самого случилась трагедия и он не знает, как дальше жить. Серьёзно. «Как я мог её потерять». Это уже даже не вопрос, это укор самому себе. Он сидит на коленях, собирая осколки воли. Ледяными её кусочками выкладывает знакомый портрет. Но беда в том, что он - не художник, он - поэт. Он может только выцарапывать строчки. Лухан дико смотрит в зеркало, в котором, как ему кажется, мерцает силуэт за зеркальным, беззвучным криком. Он чувствует, как леденеют пальцы – сквозь них бежит мечта, немея. «Так даже лучше», - шепчут стены, и Лухан знает, что ни черта так не лучше. Фотография пропала. И, казалось бы, какой пустяк. Но для него эта потеря равна утрате самого себя. - Верните её мне, ведь вы же знаете, где она. Лухан бьет кулаками в пол, он плачет и чувствует, как сердце разъедает боль. Но он может захлёбываться своим отчаянием - стены ничего не скажут, заставить их говорить невозможно. Так проходит несколько дней, и Лухан, совсем обессилев от поисков, ждёт того самого момента, когда ему станет хотя бы немного легче. Он ждал и до этого, когда же углы фотографии затупятся и перестанут полосовать его бедное сердце, а теперь фотография и вовсе пропала. Тягучая боль сквозняком тянется из открытого окна и прошивает нервы, обострённые болью. Хуже ничего не могло бы и быть, но Лухан даже не представляет, как же глубоко он ошибается. Стены замолчали, и эта оглушающая тишина делала ещё больнее, потому что вместе с ней возвращались воспоминания, взрываясь мрачными красками и рисуя запечатлённый образ в голове. И Лухан понимает, что не выдержит и секундой больше в своей комнате, нужно срочно бежать, к цветам Чондэ, на улицу, куда-нибудь. Он ищет убежища у ночи, смотрит, как в очередной раз падает Крис, слышит странную песню русалки Мина, и всё равно ему тревожно и тихо. Всё ещё почему-то тихо. И вот, когда кажется, что спасения нет, когда он садится на траву, чтобы немного передохнуть, перед ним появляется Кай, и в его руках кукла, кукла с полароидной улыбкой, ярче которой ничего не придумаешь. Кай молча отдает её и исчезает. А Лухан гладит теперь уже свою куклу по голове, тихо приговаривая: «Я знал, что ты существуешь, я буду беречь тебя».