Сказать и услышать

Это помещение в самом нижнем ярусе Чертогов, с рядом узких окошек под самым потолком они, конечно, знали. Не знали только, почему с некоторых пор оно стояло запертым на замок. Однако сейчас дверь оказалась весьма гостеприимно распахнута. Двалин втолкнул их, одного за другим, в сумрачный зал, показавшийся после яркого дневного света полутемным. Прикрыл снаружи дверь, кому-то что-то сказал вполголоса. Потом решительно вошел в зал, притворил дверь уже у себя за спиной и, скрестив на груди руки, мрачно уставился на сжавшихся у стены и отчаянно цепляющихся друг за друга принцев. — Так и будем молчать? — спросил негромко. — Вы хоть понимаете, что натворили? Знаете, о чем шепчутся в каждом закоулке Чертогов?! Как вам удалось так прославиться?.. Нарочно, что ли, выставлялись?! Кили, не иначе как от страха внезапно осмелев, дернулся вперед: — А что мы натворили?! Убили? Ограбили? Городские ворота оркам открыли?.. Ну кому, кому мы плохо сделали?! Движение опережает мысль, но дать мелкому нахалу затрещину Фили все равно не удалось. Потому что Двалин успел отозваться раньше. — О Махал... Воистину, если не дал ты разума, то и прибавить не к чему. Кили, осленок упрямый, вы же братья. БРАТЬЯ, ПОНИМАЕШЬ ТЫ?! Мужеложство, кровосмешение — знаете, как по обычаю за такое наказывают?! А если еще и бесчестье королевского дома сюда же... Торин четвертовать грозился ту сволочь, которая смеет позорить его дом такими сплетнями, а выходит, что он вас казнить должен?! Это-то вы понимаете, щенки заигравшиеся?! — Так нас за этим сюда привели? — тихо спросил Фили, двинув-таки братцу локтем в ребра. — Чтобы... публичных казней не устраивать? Или...? Двалин распрямился резко, как от удара, со свистом втянул сквозь зубы воздух. И ответил... несколькими словами, но так, что оба принца враз присели. И услышали бы, наверно, еще много интересного, если бы за спиной Двалина не раздался новый голос. — Может быть, стоит объяснить ситуацию чуть менее красочными выражениями? Двалин, проглотив следующую фразу, повернулся к стоящему у дверей Торину. Тот качнул головой, запрещая говорить, и взглядом указал на выход. Двалин только шумно вздохнул и покинул зал, плотно прикрыв за собой дверь. Торин, очень спокойный и непривычно бледный, обратил взгляд на племянников. Просто стоял и смотрел, без особого выражения, знакомо сцепив руки за спиной. Ждал. Фили, торопливо сглотнув застрявший в горле ком, поймал за руку брата, потянул за собой — на пару шагов ближе к королю, этикет, балрог задери... — опустился на колени и бесцеремонным толчком заставил Кили сделать то же. Молча уставился в пол. — Я не за молчанием вашим сюда пришел, — тихо сказал король. — И времени на долгие раздумья у вас нет. Или я получу ДРУГОЕ объяснение того, что видел и о чем слышал, или вы проведете ночь у позорного столба, а завтра лишитесь голов. Фили успел воззриться на него, проверяя, не ослышался ли, когда от оцепенения очнулся Кили. — За что? — спросил он тихо, глядя на Торина снизу вверх. В глазах его уже закипали слезы, но сам он едва ли это замечал. — Если я люблю своего брата... что мне делать? Если проще в самом деле убить меня, чтобы заставить перестать чувствовать?! Торин медленно шагнул к нему ближе, наклонился — и сгреб взвизгнувшего племянника за волосы на макушке и затылке. Резко приподнял, едва не до хруста запрокидывая его голову. — Боль — тоже чувство, если ты до сих пор этого не заметил. И порой очень хочется перестать ее ощущать. — И, разжав пальцы, отшвырнул его прочь, в объятия старшего принца. Фили подхватил брата, не дав упасть, и тот, всхлипнув, ткнулся лбом ему в грудь. — Не надо, пожалуйста, — тихо произнес Фили, глядя на Торина поверх его головы. — Он же просто напуган. И от страха... еще не то может сказать. — Тогда говори ты, — прежним, жутко бесцветным тоном бросил король. — Найдешь более убедительное... оправдание? Фили чуть заметно покачал головой, продолжая обнимать за плечи всхлипывающего Кили. — Мне не в чем оправдываться, мой король. Я люблю брата, у меня нет никого ближе и важнее... Но мы не любовники. Клянусь. На миг стало невозможно тихо. Фили не опускал взгляда, не тот был момент. Торин должен был понять, что он говорит правду, что все их преступление — просто глупое желание подразнить друг друга и окружающих, что нельзя же вот так, сразу и... — Хорошо. — Торин, кажется, вздохнул с некоторым облегчением. — Продолжай. Объясни, что я только что видел в зале? — Это... из-за меня. — Кили выпрямился, освободившись из объятий брата, стер со щек следы от слез. — Меня просто злило, что Фили никак не отвечает на мои... признания. Хотелось его подразнить. Ну и... я не ожидал, что нас увидят и... — Снова ты пытаешься лгать, — тихо проговорил Торин. — Не пойму только, кому. И зачем. Говори, наследник, у тебя получается лучше. — Кили все уже сказал. — Теперь голос Фили упал почти до шепота. Как же трудно оказалось обо всем этом говорить... — Неуместная шалость и неосторожность. Это непростительно... и мы заслужили наказание. Но неужели же смерть?.. — Нет, — спокойно отозвался Торин. Снова чересчур спокойно. — Не больше, чем те, кто решил вашей неосторожностью воспользоваться. Что ж, порочной связи между вами нет, значит, все не так плохо. Но сплетни о ваших подвигах родились не сегодня. И за то, что дали повод для подобных подозрений, вы будете наказаны. — Чем же?.. — шепотом спросил Кили. Торин взглянул на него: — Это я решу после того, как выслушаю мнение Совета старейшин. Ваш проступок — не детская шалость. Обычаи и законы наши вы уже должны знать. Думайте. Больше он ничего не сказал, развернулся и неспешно покинул зал. Принцы, не сговариваясь, разом повскакали на ноги и кинулись к захлопнувшейся двери. Увы, расслышать, что именно говорилось по ту сторону, не удавалось, даже если прижаться к массивным доскам ухом. Фили первым выпрямился и отошел от двери. Кили со вздохом последовал за ним. — Что же теперь делать? — спросил вполголоса. — А ничего теперь не сделать. — Фили махнул рукой и сел прямо на пол у стены, не обращая внимания на несколько скамеек у других стен и по углам. — Ждать, терпеть и впредь быть умнее. — Фили, — совсем тихо проговорил Кили, сев с ним рядом и обхватив руками колени. — Я боюсь. Что с нами будет? — Выбор невелик. Если дядя не лишит нас титула и родового имени, то публичное унижение нам не грозит, на позор не выставят и не казнят. Значит, выпорют... с поправкой на возраст. — Фили, это не смешно! — Я и не шучу. Для этого существует ведь не только мамин ремень. Ты видел, как кнутом бьют? Скоро не только увидишь. Вон на той стене знаешь, что за приспособление? Кили молча уткнулся лбом в колени. Дурень, ругнулся про себя Фили, с братом в общем зале обжиматься не боялся, а теперь... Впрочем, когда-то нужно начинать учиться держать лицо. Принц все-таки, хоть и раздолбай. Хотя насчет кнута — действительно не смешно. Кили, будто вспомнив о чем-то, выпрямился. Зашарил по карманам. — Вот... возьми. На его ладони лежал кисет. Пустой, Фили как раз собирался его наполнить, когда Кили вздумалось порезвиться. Что ж, порезвились. Оба. Хорошо порезвились... Он молча взял кисет и сунул себе в карман. — Глупо... Глупо как все, — проговорил рядом Кили. — Да. — Фили... может, дядя нас еще пожалеет? — Вряд ли. — Тогда зачем нас тут заперли? Ну, выдрали бы уже и отпустили домой... И не пугай меня, с кнутом здесь все равно никто по-настоящему управляться не умеет. Чего тогда ждать? Фили вздохнул, не очень желая озвучивать свою догадку. — Кое-кто умеет... ...В то время множество гномов съезжалось в Синие Горы — под руку наследника Дарина. Приезжали семьями и кланами, просили встречи с королем и, получив дозволение, начинали устраиваться на новом месте. Фили, бывший тогда совсем мальчишкой, не помнил ни одного случая, чтобы Торин нашел повод отказать кому-то в таком разрешении. И странноватый на вид гном, приехавший в одиночестве откуда-то с юга, тоже не получил отказа. Фили тогда просочился в зал, где дядя принимал посетителей, и успел застать окончание разговора. — ...и мне не хотелось бы возвращаться к прежнему ремеслу там, среди людей. Но я благодарен тебе, узбад, и хотел бы отплатить добром за добро... и если будет нужда, я вспомню, чему обучен. — Ты полагаешь, у меня может возникнуть такая нужда? — Иногда без грязной работы не обойтись, кто-то должен делать и ее. Тебе ли не знать этого, узбад. — Я знаю. Я слышал твои слова, Нали, и я их не забуду. Торин наклоном головы дал понять, что беседа окончена. Пришелец — невысокий, коренастный, с густыми черными волосами и бородой, против гномьих традиций не знавших гребня и заколок, низко поклонился, отступая на шаг, потом повернулся и скрылся за сводчатыми дверями зала. Фили осторожно выбрался из своего угла. Торин, оглянувшись, увидел его и улыбнулся, но улыбка вышла непривычно печальной. Фили, помня недавно усвоенные уроки этикета — и втайне гордясь своими познаниями — подошел и поклонился, по всем правилам отставив на полшага ногу и приложив к груди правую руку. Получив ответный — королевский — поклон, разулыбался и, уже без всяких правил, подбежал и обнял дядю, ткнувшись носом в складки черного мехового плаща над кованым поясом. — Я соскучился, — сообщил, не расцепляя рук и глядя снизу вверх. — Я тоже. — Торин обнял его за плечи и — чуть заметная тень прошла по лицу — снова быстро глянул вслед ушедшему гному. — Но меня ждут дела, золотой. Ступай, скажи матери, что сегодня я приду к вам ужинать. — Правда?! — возликовал Фили. — Хорошо! Сейчас!.. — Но, вспомнив кое-что, остановился. — Дядя, а кто это был? — Нали? — Торин чуть пожал плечами. — Просто еще один гном, желающий жить в Синих Горах. Почему ты спрашиваешь? — Он... странный, — не найдя лучшего слова, проговорил Фили. — Мне даже как-то не по себе стало... — Не нужно бояться. Мало ли встречается странных... гномов, других существ... еще насмотришься. А Нали долго жил в городе людей, и отвык иметь дело с себе подобными. — Я не боюсь. Вот еще! — немедленно оскорбился юный наследник. — Тогда в чем дело? Фили подумал. Слов подходящих не находилось, видно, придется отложить этот вопрос на потом. Но, уже направившись к выходу из зала, он спохватился: — Дядя... а что это за ремесло, которым он не хочет заниматься? Кем он был в городе людей? — Помощником палача, — отозвался король, явно уже думая о чем-то своем... ...За прошедшие годы король призывал Нали всего несколько раз. Причины тому были непростые и вслух не обсуждались, об этом и знали-то далеко не все. Сейчас, сидя с братом взаперти и перебирая в памяти последние события, Фили все больше уверялся в том, что знает, кого увидит на пороге, когда дверь откроется. Слишком засела в памяти оброненная Торином фраза — «Те, кто решил вашей неосторожностью воспользоваться»... Видимо, шалость их оказалась вовсе не безобидной, а то, что у поступков бывают последствия, и что за них приходится отвечать, даже если в намерениях ничего такого не было, молодой наследник трона уже усвоил. Он ни за что не признался бы в своем страхе, но при мысли о том, что придется на своей шкуре испытать умение по-настоящему обученного «искусству» палача, его начинало мутить.