Пираты Карибского моря. Сокровище Джека Воробья

      Помимо «Конкорда», отплывающего вдаль от «Великолепного», отплывал и восхитительный корабль «Черная Жемчужина»; за последний год команда «Жемчужины» разбрелась: одни матросы застряли на Тортуге, другие уже освоились на корабле Гектора Барбоссы, некоторые вообще покинули пиратский образ жизни или вообще саму жизнь. Если бы не Эния, которая никогда не была склонна к конфликтам и старалась решить все мирно и, грубо выражаясь, адекватно, эти два корабля никогда бы не пришли к общему мнению и ни за что не поделили бы между собой команду, курс и ту же смесь. Произошло так, что Велласкес велела мирно разделиться пиратам на две команды: на тех, кто желает остаться с Джеком, и на тех, кто волен поддерживать Гектора. Вот бы выпендрились Барбосса или Воробей, если у кого-то из них оказалось бы больше добровольцев. Но вышло так, что матросы, не подгоняемые криками капитанов, а уверенно чувствовавшие свою защиту перед самим маршалом Испании, спокойно размышляя, выбрали свой путь.       - А ведь славно, когда на тебя не вызверяются. Сразу мысли чистые и соображаешь лучше, - потирая свои руки, говорил Раджетти своему другу, смущенно бросая на Энию добрый взгляд.       - Так ты уже решил, в чьей команде хочешь быть? – нервно спросил Пинтел.       Пинтел сердился, что его друг никак не может выбрать своего капитана, хоть и сам еще не знал, с кем остаться. Он, опершись о борт «Великолепного», хмурил взгляд, искривляя губы в гримасе усталости.       - А ты к кому хочешь? – немного заикаясь, спросил Раджетти, - может, к Барбоссе? Джек – славный капитан, но возится долго, да и нерешительный. Что-то задумает, а ты потом думай, что у него на уме.       - Зато Джек не выстрелит в тебя, дабы проверить, смертный ты или бессмертный, - вспоминая старую историю, проведя ладонью по груди, пробурчал Пинтел, - а Гектор, гляди, ради дочери в праведники пропишется.       - Нет, Гектора не изменить. Слыхал, как орал сегодня на нас? – вспоминая случайную взбучку Барбоссы, напомнил Раджетти, – нет, с Джеком все-таки веселее. Он хоть и чудак, а все же добряк.       Оба друга прекрасно понимали, что им по пути с Воробьем. Гектор хоть и обрел дочку и поделился со всей командой своим сентиментальным прошлым, а все же Раджетти был прав – Гектора уже не изменить. Он до конца жизни останется грозным, уверенным и решительным пиратом. По пути с Барбоссой таким пиратам, как строгому и сильному Гордону – африканцу с кривым шрамом на лице. Так и случилось, что с Гектором остались самые жесткие пираты - те, которые не боялись угроз Гектора и которые поддерживали его политику. Команда Джека была под стать ему: шустрые, юморные - те, которые выбирают приключения, а не грабеж.       Когда команды были сформированы и каждый находился на борту своего корабля, три прекрасных и могучих судна отправились прочь от острова цыган, каждый по своему курсу. «Великолепный» взял курс на север, а «Жемчужина» и «Месть королевы Анны» - на юг – к полюсу парадокса: к полюсу самых истощающих жарищ и самых пробирающих морозов.       В гавани блуждал ветерок, и, отплывая от острова, оба корабля были подхвачены им и шустро выведены к горизонту. Отойдя на приличное расстояние от острова цыган, суда попали в полный штиль. Корабли сравнялись в ожидании ветра. К бортам подошли капитаны. К одному из них приблизилась Эния. Она увидела, как оба сверлили друг друга гордыми взглядами. Правда, у одного, у Джека, взгляд был с ноткой иронии, а у другого – ее отца - взгляд был строгий и вдвойне гордый. От подобного ей хотелось посмеяться, закатив устало глаза, но взамен она мягко улыбнулась.       - А что же это, Гектор, ты не пускаешь в ход весла? – спросил Джек.       - Хм. А ты почему?       - Штиль надолго не затянется… шанс тебе даю, - дразнил Гектора Воробей.       - Премного благодарен, но мне шанс не нужен. Если ты не заметил, то это я даю тебе шанс, не пуская в ход весла. Мой корабль легче и, подхваченный парусами, он обгонит «Жемчужину».       Гектор провел рукой по рукоятке шпаги, и паруса «Конкорда» волнующе заиграли по безветренному воздуху. Это был четкий знак Барбоссы на то, что «Конкорду» не нужен ветер, ибо этот корабль волшебный. «Глупые и бессмысленные упрямые споры,» - подумала про себя Велласкес. Ей было вовсе не до соревнований. Эния хотела уже как можно скорее добраться к месту скопления гарпий. Она сердито нахмурилась и сказала:       - А что, если один применит волшебство, а другой весла, спор прекратится? Уже сил нет стоять на месте.       - Эния, дорогая, мы не спорим. У нас переговоры, – отозвался Джек.       - То есть, вы с места не сдвинетесь? – спросила Эния и, когда два капитана взглядом дали ей понять, что их спор – святое и они не сдвинутся, она фыркнула, - куда подевался этот чертов ветер? – и удалилась быстрыми сердитыми шагами.       Гектор и Джек проводили ее недоуменными и даже в какой-то степени виноватыми взглядами, но, когда обернулись друг к другу, вновь гордо позадирали носы и продолжили впустую спорить, ожидая ветра.       Как и говорил Джек, ветер вновь заиграл в воздухе, и оба корабля ринулись вперед. Конкорд отставал, но глупо было предполагать, что «Жемчужина» сильно обгонит корабль Гектора. Расстояние между ними было невелико. К тому же, Гектор подгонял "Конкорд" с помощью магии, ибо не мог допустить, чтобы Джек добрался к месту назначения первым. Дочь, конечно, за справедливость, но Гектор никогда не был справедливо расположен к Воробью.       Курс был взят, и Джек, откопав в трюме бутылку с ромом, поднялся на палубу и, замотав посильнее лоскуток потрепанной ткани на своей ладони, глянул на прекрасный восход, улыбнулся сам себе и задумался. Одна за другой, мысли переполняли его разум, и он, поправив на себе треуголку и примяв усы, обернул свое утонченное и загорелое лицо к отдалившемуся «Конкорду». Джек понимал, что может заставить свой корабль мчаться куда быстрее, но ему не хотелось, чисто душевно не хотелось отдаляться далеко от «Мести королевы Анны». Ему было пусто и одиноко в данный момент, и даже ром, все еще такой же любимый и желанный, не мог заполонить эту пустоту. Джеку не хватало одного человека здесь, на борту «Жемчужины». Ему было жутко и невыносимо тоскливо внутри, но внешне он улыбался в сторону «Конкорда», и в его прищуренных и задумчивых карих глазах играла искра насмешки над самим собой, над тем, что он покорен и повержен, но не телом, а душой.       Все еще не пьяный, Воробей хмельной походкой спустился в капитанскую каюту. У двери он отчего-то остановился, открыл ее и, галантно поклонившись кому-то воображаемому, вздернул рукой, которой держал бутылку с ромом, и пригласил этого воображаемого войти. Ром мягко издавал плескающиеся звуки при ударах об стекло бутылки, и этот звук словно протрезвил Джека. Воробей потупил взгляд, закатил глаза, зажав недовольно губы, и сказал: - Не хочешь? Ну как хочешь. Я сам зайду, а ты оставайся здесь. С кем разговаривал Джек – непонятно. Он даже в каюту вошел, огибая чей-то невидимый силуэт. Воробей, пританцовывая, прошел к столу, и было видно, с каким желанием он хотел плюхнуться в кресло: какая-то усталость и слабость одолели Джека. Он поставил бутылку на край стола и, схватив спинку кресла двумя руками, отодвинул его. Кресло, царапая ножками деревянный пол, издало неприятный звук, к которому Джек давным-давно привык. Но вот к коту, который бесстрашно дрыхнет на его капитанском кресле, Воробей совсем не имел привычки. От неожиданности Джек аж вздрогнул и влепился спиной в стенку, расширив глаза до предела; бутылка на краю стола, случайно задетая капитаном, упала и шумно разбилась, раскидав стеклянные осколки почти по всему полу. Но коту было хоть бы хны. Его не спугнули ни Джек, ни разбившаяся бутылка; он преспокойно лежал, лишь сонливо приоткрыв янтарные глаза, которые направил на Джека. От кошачьего взгляда Воробью стало совсем не по себе; с минуту помолчав, пират, наконец, произнес дрожащим голосом:       - Брысь! – кот не реагировал на него.       - Какого черта ты здесь делаешь? Забыл, где твоя хозяйка? – нервно прижавшись к стенке, ворчал Воробей. – Как ты вообще сюда попал? – «Вплавь, что ли?» - мысленно предположил Джек.       Животное, словно читая мысли капитана, с какой-то иронией посмотрело на него и, спрыгнув со стула, подбежало к Джеку. От подобного Воробей аж ногу приподнял, согнув в колене. Казалось, что Воробей хотел слиться со стенкой. Кот бесстрашно приблизился к капитану и, замурлыкав, начал тереться об его опущенную ногу. Джек, сильно зажмурив глаза, скривился, словно на него направили дуло пистолета, но через время, когда до него дошло, что кот его - о боги - не сожрет, осмелился опустить на пушистого свой взгляд. Все еще недоверчиво глядя на кота, Воробей немного набрался храбрости и, вспомнив о Велласкес, которая когда-то спокойно гладила на своих руках это чудо, сказал:       - Что, Джек, ты решил вступить в ряды моей команды? - Воробей присел на корточки. - Надо сказать Гектору, что у меня на одного больше в команде, - ухмыльнувшись, не сводя восхищенного взгляда с пушистого, заявил капитан.       - Что же ты хозяйку с собой не привел? – не веря тому, что он произнес подобную фразу, спросил Джек.       Кот мурчал, обтираясь о неподвижные пальцы рук Джека. Воробей, почувствовав ласку кота, заиграл ладонью в его мягкой шерсти и, погладив того по голове, сел на пол, протянул вперед ноги, оперся спиной о стенку, взял кота на руки и сказал:       - Ладно с Велласкес, ты мне вот что скажи - ты своего паршивого тезку не прихватил с собой? – имея ввиду мартышку-воришку Гектора, гладя кота, спросил Воробей. Кот мурчал, и это Джек воспринял для себя, как ответ «нет» от животного.       Кот Джек мигом заснул на руках Воробья, а сам Воробей, прижав теплый и пушистый комок к животу, понял, что ему стало менее одиноко. Этот кот был словно частью Энии. Не зря Джек сейчас сидел на полу, глядя в окно, и думал о Велласкес.       "Какого дьявола морского я мчусь за напрасным сокровищем? Нужно разворачиваться и забыть этот год, как страшный сон. Мало ли способов раздобыть бессмертие и вечное существование. Буддисты, кажется, что-то мудрили по этому поводу. Можно в Гималаи податься..." Джек дерзил сам себе в своих мыслях, но эти дерзости были бессмысленны. Он опустил взгляд на спящего кота, и, почесав того за ухом, вздохнул и произнес:       - А ведь я знаю, где сейчас мое сокровище. Мое сокровище плывет за мной, а я бегу от него, стараясь при этом держаться рядом. Такого еще не бывало - капитан Джек Воробей бежит от сокровищ. Теряю сноровку.       Джек все так же ощущал гигантскую долю страсти к приключениям и к свободе, но никогда он еще не признавал того, что не сможет ощущать свободы, будучи не в плену у кого-то. Ему хотелось бежать от Энии, словно от какого-то врага, который лишил его рассудка, но он не мог, ибо без нее ему было тоскливо и, если выразиться просто, неинтересно. Ему хотелось, чтобы она мельтешила перед его глазами, сердилась на его подколы и просто поддерживала в нужную минуту. Джек, сам того не подозревая и не желая, отдал Энии половину себя. Одной своей половиной он пьет ром, придумывает хитроумные действия, радуется, смеется, и эта половина ощущает это, а вторая, та, что у Энии, не имеет этих ощущений. Ей хочется вернуться к своей половине, соединиться с ней и стать одним целым. Но этого не произойдет, если Ванесса не будет с Джеком, ведь теперь без Велласкес этой половине мир не мил.       "Мне кажется, что я схожу с ума. Если произойдет что-то еще - что-то, чего я никак не буду ожидать, - я потеряю рассудок. Почему мне кажется, что я самый несчастный человек на свете?" - Ванесса сидела на ступеньке лестницы, ведущей на капитанский мостик. Она смотрела на корабль с черными парусами, который прилично отдалился от "Конкорда". Ужасные ощущения были внутри Ванессы. Боль, тревога... да, именно тревога била пульсом по ее венам. Мурашками эта тревога разливалась по всему ее телу. От любых мыслей ей хотелось заплакать и пожалеть себя. Но что же было у нее внешне? Уверенность, спокойствие. Все знали, что Эния переживает нелегкий период, но никому и в голову не могла прийти мысль, что ее нужно срочно обнять, сказать ей важные слова о том, что у нее будет и есть будущее, прекрасное будущее. Никто и представить не мог, как разрывает тревога ее душу. Если бы кто знал, сразу бы пожалел. Но внешне Ванесса была спокойна, взгляд ее был ровный и уверенный. Даже мысли ее не выдавали какие-то эмоции. Эния будто умерла внешне. А внутри?       "Принести Луису эликсир. Взглянуть в глаза королю. Ах, почему виновен Луис, а стыдно смотреть королю в глаза мне? Стыдно за Луиса. Мне стыдно перед вами, ваше величество, что Луис виновен передо мной. Что ваш сын навредил мне. Он стал таким из-за меня. Но я его не прощу... уже не прощу. Ваше величество, нашелся мой отец. Он пират. Мне не стыдно. Я счастлива. Война с французами приближается. Она все равно будет. Французы сами хотят этой войны. Я не могу ее остановить... Но я отправила к вам Альда с предательницей. Испанской империи удастся сохранить свою честь и величие. Пусть весь мир знает, что мы не провокаторы. Пусть весь мир узнает, кому нужна эта война, и каким подлым и лживым способом возмущали французы свой народ. Как теперь их люди и армия пойдут на войну - это позор для них. Люди Франции не виноваты, что правительство у них прогнило. Людям любой страны не нужна война. Война нужна лишь власти. Пускай теперь их власть оправдывается перед своим народом".       Эния остановила ход своих мыслей. Она взглянула на "Черную жемчужину", и вмиг мысли с еще более сильной тревогой полились по жилам маршала.       "Мой король. Я так запуталась. Неужели мне стал дорог тот, кто в ваших глазах рядом со мной будет казаться абсурдом? Он пират, без манер и аристократического чина... он... " - Эния улыбнулась, когда в ее глазах возник образ Джека. "Он капитан Джек Воробей. Как же я хочу отбросить все принципы и нелепости своего мира и сказать ему главные слова. Наплевать на все - как мне это сделать? Разве возможно наше будущее? Может, я и не доживу до следующего года? Может, меня казнят. А он? Господи, это же невыносимый гуляка и лгун. Он пьет много рома. Он странно разговаривает, а его поведение вообще оставляет желать лучшего. Но в нем столько благородства и ума. Когда он смотрит на меня, мне кажется, что я в сотни раз глупее этого разгильдяя. Слабее..."       Ванесса закрыла глаза, и перед ней встал образ капитана. А позади капитана были дворцы, аристократы, цветущая зелень садов, кареты. Слышался звук стука лошадиных копыт. Солдаты ее армии маршируют по площади, инквизиция, вечно преследующая ее. Больной, со взглядом, наполненным глупой ненавистью, Луис. Альд, донна Паула. Нотани и Паскуаль. Вся ее прошлая жизнь была позади Воробья, и Джек словно становился прозрачным. Она не хотела отпускать его образ, но ее прошлое словно прогоняло Джека, говорило ему: "Пошел прочь, уйди с пути Ванессы". Опять тревога. Опять ее мучает совесть перед королем. Опять ее вечные обязанности чина перед Испанской империей. Эния тяжело вздыхает, и ее лицо вновь принимает образ полного отсутствия эмоций.       Около трех дней понадобилось судам, чтобы добраться к месту, к которому был проложен курс. Что ж, сказать, что здесь был нереальный мороз - это ничего не сказать. Судорога пробирала просто до костей. Именно здесь, где, по идее, должно быть полно гарпий, наступала мертвая тишина. Самые морозостойкие сейчас находились на палубе. Остальные, позакутовавшись в камзолы и одеяла, сидели в трюме.       На палубу "Конкорда" вышла Эния. Она увидела отца, который стоял в той же одежде, в которой был одет и на острове цыган, но ни капли не дрожал; он чувствовал себя преспокойно, и этот пробирающий холод не смог даже снять румянец с его щек. Гектор внимательно всматривался в небо, затянутое сплошной серой тучей. Джек на "Жемчужине" был подобен Гектору. Он делал то же самое, что и Барбосса, но не подумайте - Воробей не кривлялся. Оба капитана были весьма озадачены. Эния понимала, почему они так себя ведут. Она, застегнув на себе все пуговицы испанской военной шинели, что туго облегала ее талию, поднялась к отцу на мостик. Высокий воротник прекрасно подчеркивал длинную шею Энии, а распущенные пышные вьющиеся волосы придавали ее образу невероятную грацию. Длинная, ниже колен, традиционно белая шинель маршала очень стройнила Велласкес, и Эния казалась в ней весьма воинственной. Жаль только, что шинель не могла полностью защитить от холода.       Поднявшись на мостик, Ванесса сразу заметила Джека, и ее дыхание участилось. Из ее рта вырывались дымки теплого светлого пара.       - Не пойму, - вдруг вырвалось у Гектора, - что за дела?       Ванесса поняла, что имеет ввиду ее отец, и сказала:       - Да, странно, что здесь такая тишина.       В чем же было дело? Наши герои ведь прибыли к месту, где скапливаются гарпии. А ведь известно, что там, где пролетает эта мифическая птица, гремит гром, бушует ураган и свирепствует погода. Но ведь вокруг неимоверное спокойствие и тишина. Это-то и напрягало всех.       - Может, мы не туда приплыли? - предположил Раджетти, находясь рядом с Гиббсом.       - Еще чего, - злобно сорвался старпом.       - Нет, мы прибыли туда, куда надо, - услыхав этот разговор, отозвался с другого конца корабля Джек.       - Где же тогда гарпии? - услышав Джека, спросил Гектор.       - Возможно, они наблюдают за нами? - предположила Эния, отчего почти всем на палубе стало как-то не по себе.       - Умеешь ты подбодрить, пупсик, - немного дрожащим голосом отозвался Пинтел.       - Эния права. Возможно, они наблюдают. Они не знают, что мы прибыли к ним, - сказал Барбосса.       Джек в этот миг задумался. Он запрокинул голову немного назад и, прищурив глаза, лениво посмотрел на мрачное небо. Он стоял гордо, положив руку на пистолет, засунутый за пояс. Немного поразмыслив, Воробей направился к самому носу "Жемчужины", доставая по пути свой флакон со смесью. Остановившись, он открыл флакон и всыпал немного блестящей пыли в ладонь. Остальным только и оставалось, как наблюдать за его действиями. Но никто не смел перебить его, остановить и даже спросить, что он делает. Все просто ждали итога.       Джек поднял ладонь с пылью перед собой и, посмотрев на небо, за мутью которого, кажется, промелькнуло несколько теней, содрогнув эту хмурую гладь, подул на порошок. Легкая пыль под сильным дуновением пирата тысячами мелких блестящих крупиц разлетелась в разные стороны, покидая территорию корабля. Даже в такую безветренную погоду под силой действия воздуха блестящая легкая пыль поднималась вверх.       Не успел Джек подуть, как вдруг, разрезая глубокую тишину, раздался жуткий птичий крик. За одним визгом последовал второй, третий, четвертый... Из-под полотна небесного вырвались гарпии и, словно падающий метеорит, без страха врезаясь в воду океана, мчались они к этой пыли и хватали клювами эти меленькие частицы, словно звери, хватающие свою добычу. Они бились, дрались, кричали друг на друга, не позволяя другим выхватить этой смеси больше.       У тех, кто находился на кораблях, был полный шок. Все с замиранием сердца ожидали момента, когда гарпии прекратят эту бойню. Птицы казались такими свирепыми и мощными, и их было очень много. В конце концов каждая крупица ими, словно стервятниками, была поймана и съедена. Уже только потом гарпии, зная, кто выпустил эту смесь в воздух, угрожающе скопились над Воробьем. Джек испуганно прижал смесь к груди, улыбнулся и, кивнув в сторону Энии и Барбоссы, сказал:       - У них это тоже есть.       "Дай еще! Высыпь больше... дай еще... еще больше!" - жуткими женскими голосами заревели гарпии.       - Девочки, увы, но на всех не хватит, - пожав плечами, сладким тоном произнес Джек.       В этот момент Гектор, заметив, как Эния вытащила из кармана флакон со смесью, спохватился и, вырвав у нее бутылочку, подошел ближе к борту и обратился к птицам:       - У меня тоже есть ваша целебная смесь, гарпии. Я знаю, что взамен нее вы можете пропустить нас в ваш рай. Я отдам вам весь флакон, если вы пропустите нас.       Птицы засуетились. Было видно, что они не горели желанием пропускать чужаков в рай, но, видя порошок в флаконе, буквально теряли разум.       - Эй, Гектор. У меня тоже есть эта смесь, если что! Так что, милые дамы, пропустите джентльмена - меня, в ваши сады первым...       - Хм, - прищурив глаза, Гектор сказал, - ну, гарпии, вам выбирать. У меня смеси в флаконе больше.       - Неправда, у нас равное количество, - возмущенно заявил Джек.       - Было, пока ты некоторое количество пыли не развеял по ветру. Напомнить, когда это было? Только что!       - Ах ты, черт старый! - фыркнул Джек.       Гарпии только и успевали, что смотреть то на Джека, то на Барбоссу. У Энии вообще голова разболелась, и слава Богу, что в этот спор вмешалась одна гарпия. Она подлетела к Джеку и приземлилась прямо перед ним.       - А что, если мы пропустим вас двоих - одновременно, вы отдадите нам два флакона?       - А что, так можно? - удивился Джек.       Гектор нервно закатил глаза.       - Нет, пропустите сперва одного! Нас, - сказал Барбосса.       - Нет, я согласен. Нас двоих, - заявил Джек.       - Эй! - сердито крикнула Ванесса.       - Оу, простите - троих.       - Да хоть всех вас, вместе с судами. В рай может зайти кто угодно, если мы разрешим, - сказала птица.       Гарпия, зашагав по палубе между матросами, устрашающе стукая когтями по деревянному настилу, сказала:       - Но вот выйти из рая сможет не каждый. Чтобы зайти туда, нужно умереть. Чтобы выйти, нужно быть чистым душой.       - Хм, ну, не так уж и плохо застрять в раю, - задумчиво произнес Воробей.       Гарпия устрашающе посмотрела на Джека и сказала:       - Рай не терпит долго грязные души и поэтому так измучает тебя, что ты решишь, что не в раю, а в аду.       Джек сделал лицо топором и, заморгав глазами, недовольно спросил:       - Что значит "тебя"? Это какой-то намек?       - Ох, да хватит трепаться, - возмутился Гектор, - ну что, мы договорились?       Одна из гарпий села на палубу "Конкорда", и та, что была на "Жемчужине", сказала:       - Договорились, - и протянула свою крылатую руку Джеку.       Джек, растерявшись, подал свою руку птице, но гарпия, рассердившись, пихнула ладонь Джека.       - Да не руку, флакон давай.       Вторая гарпия так же протянула лапу Гектору.       - А где гарантия того, что вы нас не обманываете? - спросила Эния.       Обе птицы переглянулись, и та, что была на "Жемчужине", скривилась, вздохнула, отошла от Джека и сделала лишь один взмах крылом, от чего морская гладь задрожала и раздался гром. Но гром прошел не через небо, а через воду.       Вся команда подбежала к борту, ибо за ним происходило что-то невероятное. На воде появилась широкая и длинная, словно без конца, полоса обрыва. Вода спадала в этот обрыв. Вокруг все шумело, будто происходило землетрясение. Спустя минуту, из этой полосы обрыва ровным слоем поднялась ледяная стена. У этой стены не было ни конца ни края. Казалось, что она достигла высоты неба; огромная неприступная стена из холодной ледяной материи, разогнала серость, которая растворилась в небесной синеве.       На кораблях все пооткрывали рты.       - Матерь Божья, порази меня насмерть! - вырвалось у Гиббса, который пытался рассмотреть высоту этой стены.       - Надо же, стена. И что дальше? - спросил Джек, делая вид, что совсем не удивился.       - Это ворота, - произнесла гарпия. - Вам только нужно пройти сквозь эту стену.       - Кабы головой не стукнуться, - сыронизировал Воробей.       Обе гарпии вновь протянули руки, и Гектор с Джеком, переглянувшись, отдали смесь птицам.       Капитаны двух кораблей не стали тащить за собой суда вместе с командой. Это ведь глупо. Никто не уверен в чистоте своей души и не стремится застрять в этом раю. Был опущен шлюп, на который спустились Гектор, Джек, Эния и преданный Воробью мистер Гиббс. Они подплыли к огромной стене, на фоне которой лодка с экипажем казалась мурашкой. К ледяной стене прикоснулся Джек и ощутил, как его рука проваливается в лед, как в растопленное масло. Уверенными движениями лодка прошла сквозь стену, забирая за собой тех, кого везла на себе.