Ледяная буря разума

Саймон неспешно, но верно отдалялся от города и шел куда глядели глаза. Теперь спешить ему было некуда и он предпочел погрузиться в мрачную задумчивость. Мысли донимавшие его все последнее время, проникли в сознание и вопросы, повторявшиеся снова и снова, будто поставленные на репит, зазвучали как никогда громко и настойчиво. Саймону требовалось увязать все то, что произошло с ним накануне, иначе рассудок, он чувствовал это, покинул бы его окончательно. Что случилось с городом ? Неужели машина, сконструированная по его чертежам, дала сбой ? Где он допустил ошибку ? Что случилось с Бет ? Что это были за конфеты, которые он видел тогда на мониторе телевизора и почему он не видел их, когда спасался бегством из своего дома ? Почему так много жертв ? Что послужило причиной их гибели ? И что, черт возьми, творится с этой безумной планетой ?! Бредя дальше и не особо всматриваясь по сторонам, Саймон старался не обращать внимание на все те повреждения и разрушения города, которые встречались ему по пути. А зря. Тут было на что посмотреть. Дома покрылись причудливым узором крапинок и трещин, от дороги мало что осталось, небо по-прежнему было такое же хмурое и Саймону казалось, что будто железное покрывало накрыло город и не давало ему вздохнуть полной грудью. Витрины магазинов осыпались, обрушиваясь звонким потоком стекла на асфальт, из канализационных люков поднималась бурлящая токсичного вида жижа, издававшая смрад. На улицах было пустынно и лишь ветер раскачивал волосы Саймона, напоминая ему, что во всем это безумии и хаосе все же остался один живой человек. Людей он не видел, отчасти он был этому рад, так как эпизод с автобусом все еще давал о себе знать. Уж лучше так, чем смотреть на раскромсанные тела и головы. Пустынность. Разруха. И он. Один. Остаться последним человеком ? Хм, такая перспектива его явно не прельщала. А впрочем, весь этот пейзаж мог бы послужить отличной подоплекой для какого-нибудь романа –антиутопии, которыми в юности он так часто баловался. Герберт Уэллс запросто мог написать что-то подобное. Для пущей красоты и эпичности, на улицах не хватало расхаживающих машин –убийц или каких-нибудь зомби. Ничего похожего на летающие тарелки в воздухе не парило, а жаль. Было бы не так одиноко. Если он сохранил способность к самоиронии, то ,наверное, не все потеряно. На ум пришли еще какие-то фильмы и те сумасшедшие, над которыми он любил подшутить. Вспомнить хотя бы то, как люди бегали, суетясь в преддверии новой эпохи и ожидая апокалипсиса или конца света. Всех тех, кто верил в нашествие НЛО или внеземных цивилизаций. Как строили какие-то катакомбы и подземные убежища. Стоп. Точно. А что если именно эти люди и выжили ? Мысль молниеносной вспышкой озарила ум Саймона. Ну, конечно, о чем он вообще думал раньше ? Лихорадочно ум выдавал одну деталь за другой, собирая все это в один громоздкий эпизод, имеющий место быть в далеком прошлом нашего героя. А впрочем, это было и не так давно, если задуматься. Но каким безмерно далеким событием это казалось теперь, в свете новых событий ! Это было ещё до короны. Все тот же университет, который так любил вспоминать Саймон в своих дневниковых записях,вся та же молодость. Саймон был тогда совершенно другим. Веселым, беспечным, полным жажды новых свершений и … ужасно самонадеянным, как это часто бывает в юности.Такими же были и его пара-тройка приятелей. Мир был у их ног. Они звали себя «золотой молодежью». Кто-то был сынком богатеньких родителей, кто-то сам выбился в люди. Но всех этих разных людей объединяло одно – все они были безмерно влюблены в науку. Страсть Саймона к науке правда разбавлялась еще и любовью к музыке, которую он пронес через всю свою жизнь. У него даже была своя группа и он немного поигрывал на барабанах. В ту пору он и познакомился с Бет. Эта девушка сразу же покорила его свой искренностью и живостью. Она напоминала ему маленькую девочку, которой требовалась любовь и забота, как никому другому. О ней вечно хотелось заботиться, видеть её счастливые смеющиеся глаза или просто слушать её истории. Она была как раз из тех, кто выбился в люди сам, за что он её безмерно уважал. Сам он тоже был из небогатой семьи и прекрасно понимал какого это сводить концы с концами и знал какого это отказывать себе в чем-то желаемом ради семьи. Это делало их немного иными в их университетской среде, но все же был еще один человек из его "богатеньких" приятелей, кто сошелся с Саймоном как никто. Сэр Генри. На самом деле это было его университетское прозвище, данное ему от его друзей, за снобизм и легкий налёт аристократизма, который чувствовался везде. Рыжий Оскар Уайльд, не обделенный сарказмом и иронией своего прототипа, всегда с легкостью мой рассмешить кого-годно при это сохраняя невозмутимый вид. Но в душе, Генри был добродушным и очень искренним человеком, за что его и любили. Сын нефтепромышленника и красавицы- ирландки, юный Генри Бетсон, как и все ирландцы, будучи невероятно импульсивным и не смотря на свое воспитание и манеры, полученные от отца, в конце концов, бросил учебу и ушел в моряки. Бетсон был великолепный математиком, инженером и с легкостью проектировал что угодно, но гены взяли свое. Однажды заявившись к Саймону, он громогласно заявил, что оставляет приятелям "пыльные лаборатории и библиотеки и тощих аспиранток и бросается навстречу фортуне". Сперва Саймон лишь усмехнулся и не поверил сэру Генри, сославшись на вчерашнюю попойку, но после был озадачен, увидев на следующее утро шкафы и кровать соседа пустыми. А рыжика действительно пленило море. Он объехал пол света и однажды встретив свою будущую жену в одном из многочисленных портов, остепенился и женился. У Генри родился сын и дочь, и он был безмерно счастлив. Только жена волновалась за него, каждый раз как тот уходил в море. Потом Генри и самому стало невыносимо оставлять жену и детей, и он нашел себе более-менее мирную работу: он стал работать на правительство. Связи у его семьи были обширными и очень влиятельными, поэтому получить сразу высокий пост не требовало труда. Жена была спокойна, дети были рядом, Генри казалось, что теперь всегда будет только так и что горести будут обходить их маленькое уютное гнездышко стороной, а большего ему для счастья и не требовалось. Жаль, что счастье оказалось таким недолгим и шатким. Одна поездка изменила всё до неузнаваемости. Одно неверное решение. Все как всегда. Они собирались с семьей съездить куда-нибудь отдохнуть, Генри и сам понимал, что не отказался бы от отдыха,особенно после всего того, что творилось на работе в последнее время. Жена взяла билет ему на годовщину их свадьбы и вот, они и дети поплыли бы на какие-нибудь песчаные берега, чтобы предаваться семейному счастью... Но на работе случился очередной завал и Генри горько сожалея о том, что не сможет отправиться в поездку сразу же, обменял билет на денек -два попозже. Стоя на пристани, он махал своим деткам и любимой Саре, мечтая о том, что вот уже скоро он вновь увидит их маленькие, милые сердцу головки и прижмет каждого к груди. Корабль попал в шторм. Море,занимавшее столь важное место в сердце Генри в когда-то лучшие годы его молодости, подарив ему незабываемые приключения и жену, теперь так же стремительно забирало свои подарки назад. Поговаривали, что это сломило его. Кто-то даже думал, что Генри тронулся умом. На работе его, занимавшего некогда высокий пост, сразу выгнали, боясь того, что этот сумасшедший станет опасным для общества или что, не отдавая себе отчет,он сболтнет что-то лишнее кому-то не тому. Кто-то даже думал, что гибель жены и детей, вовсе не была случайна, что Генри слишком много знал для штатского и в сове время даже имел доступ к закрытым госхранилищам... Но все это были лишь домыслы, правда была не известна никому. А если кто-то и знал, то они молчали, боясь за свою жизнь. Когда-то Саймон все же навещал Генри. Дело в том, что когда психика Генри пошатнулась,то мир для него перестал быть реальным, смерть жены и детей казалась ужасно нелогичной и ум больного человека не хотел мириться с потерей. Генри искал утешение во всяком бреде или околонаучных теориях. В жизнь Генри проник безотчетный страх. Ему мерещились заговоры и убийства, какие-то захваты. Поэтому он ,потратив остатки некогда огромного состояния своей семьи, начал строить подземный дом. Будучи в молодости гениальным планировщиком и инженером, это не составило ему большого труда. Это то и поразило Саймона, когда в один прекрасный день, он услышав в трубке голос Генри, просившего его заехать и помочь в проложении вентиляционных путей. Отказать другу было бы свинством, поэтому собравшись, он ,не раздумывая, сразу поехал к нему. Все было оборудовано по последнему слову техники и Саймон лишь с интересом и любопытством ученого расхаживал по подземному дворцу. Стиль и вкус, присущие Генри, также отчетливо чувствовались и в интерьере здания. Все сверкало чистотой и вовсе не походило на логово сумасшедшего. И лишь фотографии семьи напоминали о трагедии, случившейся в жизни этого человека. Этот сэр Генри не имел ничего общего с тем жизнерадостным, слегка самонадеянным и высокомерным весельчаком, которого знал Саймон. Теперь это была развалина,цеплявшаяся за прошлое, полная страха и загнанная в угол. Было невыносимо больно видеть своего друга таким, но как помочь ему Саймон не знал. Он никогда не был силен в человеческих взаимоотношениях. Выполнив скорее роль наблюдателя, чем советчика в установки вентиляции, Саймон удалился. Ему было больно и от того, что его когда-то сильный духом и несгибаемый обстоятельствами друг верил в такую ахинею и прятал себя от мира под землей. "Бедный, сэр Генри, кто же знал, что ты окажешься умнее всех нас, вместе взятых ?" -горько усмехнулся Саймон. Перенесясь из прошлого в реальность, он начал стягивать тяжелый рюкзак с занывших от боли плеч. Раскрывав толстый и потрепанный дневник и пробегаясь бегло глазами по исписанным странницам, Саймон все же отыскал нужный номер.