Спартак — воин иного мира. Том I

    В середине дня Томасу наконец-то удалось разглядеть цель их путешествия поближе и получше — это действительно был город, раскинувшийся по равнине на десятки миль вокруг. Большую его часть окружала могучая и с виду неприступная каменная стена. За ней любой почувствует себя в полной безопасности. На квадратных башнях мельтешили маленькие силуэты дозорных, а возле ворот, где сходилось большинство дорог с этой стороны в одну, образовался затор из повозок и жителей этого мира. Внутрь, похоже, не пускали без тщательной проверки.      Взгляд скользнул дальше по стенам, пока он не наткнулся на величественную крепость, чьи башни, как могучие великаны, гордо возвышались над всем городом. Их остроконечные пики, казалось, разрезали плывущие по небу облака. Но внимание Малкольма привлекло другое: одна из башен была намного выше и имела совсем другую форму, более квадратную, со смотровой площадкой, откуда, судя по всему, видно не только весь город, как на ладони, но и окрестности. Это могло бы ничего не значить, вот только чутье настойчиво подсказывало, что неспроста она выделяется на общем фоне. Далеко неспроста. Картина в голове пока еще не складывалось во что-то вразумительное, слишком много деталей не хватало, чтобы она обрела целостность.      И одной такой недостающей деталью стало не менее величественное по сравнению с крепостью, но поражающее своими размерами сооружением — амфитеатр. Томас в этом был уверен на сто процентов. Перед ним самый настоящий амфитеатр, прямиком из документальных фильмов, которые ему доводилось видеть. Внешне здание очень сильно походило на полуразрушенный Колизей, где в свое время проводились знаменитые гладиаторские бои и звериные травли. Только выглядело оно куда впечатляюще, чем те останки былого величия одной из самых могущественных и великих империй, существовавших когда-либо, и всяких компьютерных проекций, в которых пытались детально воссоздать легендарный амфитеатр.      Теперь не осталось никаких сомнений: Малкольм далеко не первый человек, попавший в этот мир. Задолго до него были и другие, из других эпох и стран. Это же невероятно! Как сильно люди из его мира повлияли на этот? Надо будет быть повнимательней, вдруг он еще наткнется на что-нибудь знакомое.      Томас несказанно обрадовался тому, что сейчас шел пешком, а не в телеге, потому что спуск со склона, на который они взбирались целую вечность, выдался еще тяжелее. Здесь дорога представляла из себя сплошные ухабы, колеса повозок только так и подпрыгивали на них, трясясь во все стороны. Его бы попросту укачало. Рогатый же не стал выходить из клетки и превратился в камень.      «Везет же ему», — позавидовал Малкольм.      Чем меньше оставалось до города, тем громаднее он становился. Со склона невозможно было в полной мере оценить его истинные размеры, а вот оказавшись внизу… Томас удивленно присвистнул и было чему: все это построили руками, а не при помощи машин, кранов и прочих благ технологичного мира. Примерно так он представлял себе города далекого прошлого — внушающими трепет, огромными и неприступными.      Подъезжая к воротам, Малкольм заметил, что стражники-зверолюди бросали на них любопытные взгляды. Впрочем, не только они. Все внимание было приковано к нему и к рогатому. Тот, правда, как обычно — пропускал все веселье. И, наверное, к счастью, потому что Томасу это «веселье» не пришлось по душе: на них глазели, как на диковинных существ из других миров, который привезли только с одной целью — удивить народ. Нет ничего приятного в том, чтобы быть экзотическим экспонатом. Но еще хуже осознавать, что его будут продавать именно как экзотическим экспонат. Так точно продадут подороже.      Пока с самым главным работорговцем разговаривал один из стражников, другой вальяжной походкой подошел к телеге с клеткой. Он окинул рогатого скучающим взглядом, задумчиво хмыкнул и повернулся к Тому. Его наружность несколько впечатляла: у волка отсутствовал один глаз — от верхной брови до левой щеки шел длинный, уродливо затянувшийся шрам. Осклабившись, он сначала осмотрел Малкольма с ног до головы, а в конце еще и принюхался. От этого еще больше стало жутко.      Беседа орка и стражника длилась недолго, но весьма продуктивно. Их пропустили вне очереди, заставив других потесниться. Возражать никто не стал. Проехав через ворота, они сразу попали на широкую улицу, ведущую вглубь города. «Цивилизация, — несказанно обрадовался Томас, ступая по аккуратно вымощенной из камня дороге. — Как я по тебе скучал». Даже не верится, что после всего пережитого ему удалось добраться до нее живым и невредимым.      Улицы были запружены народом, стражниками, повозками, телегами и каретами. Все куда-то спешили, неслись, бежали. Кучерам приходилось надрывать глотки, крича на зазевавшихся прохожих, чтобы ненароком на них не наехать. «Почти как дома», — отметил Томас. Один из работорговцев спрыгнул с лошади, взял ее под уздцы и зашагал рядом с ним. Караулил. Но сбегать Малкольм не собирался. Не видел смысла. Без знания языка он все равно в одиночку долго не протянет. Либо умрет от голода, либо нарвется на неприятности, либо схватят стражники и посадят в тюрьму. Слишком сомнительные перспективы. Кто знает, что бы с ним сделали те зверолюди, с которыми они встретились по дороге, если бы не орки. И знать, как ни странно, нисколько не хотелось.      Чтобы отвлечься от не очень веселых мыслей, Малкольм не без интереса принялся разглядывать двухэтажные каменные здания, которые, на первый взгляд, ничем не отличались друг от друга. Но приглядевшись к ним, он понял, что ошибался. Одни окна были затянуты шкурами животных, вторые чем-то непонятным желтовато-красного оттенка, а третьи — толстым мутным стеклом, через которое абсолютно ничего не было видно. И только в паре домов имелись нормальные по современным меркам окна с прозрачно-гладким стеклом, украшенные любопытными узорами, гербами или небольшими картинами. Этого же добра хватало и на каменных стенах. Они тоже отличались друг от друга сложностью и мастерством исполнения — от грубых, выдолбленных на скорую руку символов до сложных, впечатляющих своих изяществом рисунков, вырезанных с невероятной аккуратностью и точностью.      «Все богатые, что ли, одинаково себя ведут?» — меланхолично скривился Малкольм.      Взгляд зацепился за диковинное растение, обвивающий небольшой одноэтажный дом подобно плющу. Нежно-розовые цветы мягко покачивались на ветру вверх-вниз, словно стараясь загипнотизировать любого, кто осмелится залюбоваться ими. Ловя их легкие движения взглядом, Томас вдруг услышал необычайно сладкий аромат, от которого немного закружилась голова, а тело налилось приятной теплотой. Все проблемы, терзающие его разум, резко отошли на второй план, уступив новым ощущениям. Когда он в последний раз испытывал это странное, почти незнакомое чувство блаженства и умиротворения?      Цветы необычного растения продолжали покачиваться в незамысловатом ритме. Малкольм не в силах был отвести взгляд от прекрасных бутонов, благоухающих столь божественным и успокаивающим ароматом. Внутри все тянулось к ним, хотелось прикоснуться пальцами к диковинной красоте этого мира, проникнуться ею. Из мягких, но цепких лап наваждения Томаса вырвал мощный толчок в спину. Он чуть носом не клюнул землю, но рефлексы не подвели. Они сработали быстрее, чем мозг успел сообразить, что к чему. Это хорошо, значит, еще не все потеряно.      Том осторожно выпрямился, но на цветок не рискнул взглянуть. Побоялся. И так на душе дурно. Он только что пережил нечто неземное, нечто великолепное, нечто… Нечто невероятно прекрасное! Из-за чего возвращение в реальность давалось с огромным трудом. Опять придется мириться с этой серостью вокруг. Как вообще можно жить в мире, который настолько скучен и безрадостен?      Очень скоро они свернули с главной улицы и стали петлять по городу. Малкольм почти не смотрел, куда они идут: все отходил от странного, навеянного диковинным растением состояния. Потихоньку ощущения нереальности отступало, иллюзия идеального мира, которая прочно засела в голове, начала трескаться и рассыпаться. С каждой минутой она все больше воспринималась уже как сюрреалистический сон наяву, как краткий миг, когда что-то волшебное застлало взор, подменив настоящее миражом. Но самое важное — это чувство утраты, оно наконец-то перестало терзать Томаса.      Еще он понял, что только на него подействовало так растение. Орки вообще не обратили никакого на него внимания. Рогатый до сих пор притворялся статуей. И сами горожане вели себя так, словно это обычный цветок.      «У них, наверное, иммунитет к нему, — пришел к самому логичному выводу Томас. — Он наверняка бы подействовал и на рогатого, если бы не обратился в камень».      В нос ударил резкий запах навоза, перегноя и свежескошенной травы. Откуда-то раздалось глухое лошадиное ржанье. Орочий вождь исчез в трехэтажном здании. Малкольм окинул его скучающим взглядом. По сравнению с остальными оно было внушительного размера, но не для него. Он, как-никак, житель совсем другого мира, в котором подобные дома считаются нормой. Ну чем может впечатлить вполне обычная для средневековья постройка человека из двадцать первого века? Правильно, ничем. Вот крепость или стены — это да, это действительно удивительно. Или тот же амфитеатр, похожий на Колизей. Да на самих жителей куда интереснее смотреть, чем на какие-то здания.      Через десять минут показался орочий вождь. Он что-то сказал своей правой руке, которому Томас собирался когда-нибудь отомстить, как представится подходящий случай, тот передал это остальным. В этот момент как раз два крепких зверочеловека открыли широкие ворота конюшни, куда орки завели своих четвероногих питомцев. Туда же поместились и телеги. Помещение было довольно просторное, ухоженное, несмотря на стойкий и неприятный запах лошадиного пота, навоза и много чего еще.      Малкольм справедливо полагал, что сейчас его затолкают обратно в клетку к рогатому, но нет. Пока все занимались своими делами, один из зеленокожих стоял рядом с ним и держал под руку, словно до этого он несколько раз пытался сбежать. Не тут-то было. Бежать просто некуда и бессмысленно. Он не суровый выживальщик, как Беар Гриллс, который вытворял просто невозможные вещи. Тот всегда придумает, как выбраться из абсолютно любой ситуации. Сложно представить, что этого человека вообще хоть что-то может смутить или заставить паниковать. А вот Томас не такой. Он не смог придумать ничего умнее, чем просто ждать своей участи.      Орки потыкали рогатого всем, чем можно было, но так и не смогли заставить его вернуться в нормальное состояние. Махнув на него рукой, они закрыли клетку и оставили одного сторожить существо. Томаса же, напротив, повели вглубь таверны. Не осталось никаких сомнений, что здесь собираются путешествие во всей страны. Или королевства? Он даже не знал, какой здесь царит уклад. Как вообще можно выжить в мире, о котором ни черта не ведаешь? Так же легко нарваться на неприятности, просто нагрубив кому-нибудь влиятельному. Или нарушить закон.      Они неспешно шли по длинному коридору с кучей дверей. На стенах висели масляные лампы. После тонувшей в мраке конюшне здесь было непривычно темно, Томас даже щурился первое время, пока глаза не привыкли. Немного погодя он услышал нарастающий гам, музыку и пение. Эти звуки становились все громче и громче, пока его не протащили мимо массивной двери, за которой как раз и происходило все веселье. Теперь точно не осталось никаких сомнений, что это — таверна.      В скором времени он полностью в этом убедился. Они подошли к одной двери, тоже массивной, железной и скрипучей до невозможности, куда его без особых церемоний затолкали внутрь. Там стояла круглая железная ванна, до краев наполненная водой, а на тумбочке возле входа аккуратной стопкой была сложена новая одежда, ничем не отличающейся от нынешний. Ну, может, в тысячу раз чище и от нее не разит въевшимся в ткань потом. В общем, это было, наверное, самое вежливое приглашение помыться, на которой в принципе способны зеленокожие. Он явно понимал, что к нему неспроста так относились. И наверняка к этому как-то причастен тот эльф-извращенец.      — Эльф-извращенец, — вслух повторил свою мысль Малкольм. — Это уже какая-то порнопорадия, а не серьезное фэнтези.      Но пока он был не особо против такого отношения к себе. Все лучше, чем если бы его подгоняли плетью или постоянно били. Осталось только придумать, как не попасть в лапы шрамолицого.      Мылся Том долго, обстоятельно, старательно счищая грязь и пот, а после улегся в ванную, подложил под голову мягкое полотенце и провалился в темную-темную бездну, где властвовал покой, а рядом с ним гордо восседала тишина. Впервые за долгое время ему просто ничего не снилось.     

* * *

     Они сидели в просторной комнате для важных гостей, в которой стояла роскошная двухместная кровать, небольшой стол и три стула. Два из них принес с собой Раз-Два, сегодня к ним должен был присоединиться старый товарищ, без которого в этот раз никак не обойтись. Он поможет наладить контакт с человеком и привлечь нужных персон к иноземцам. Нигде так не решали связи, как на невольничьем рынке.      Родд от души стукнул железным кубком по столу, громко рыгнул и сказал радостно:      — Нет ничего лучше дворфского пойла. На вкус дерьмо полнейшее, но как же бьет по голове!      — Ну да, — отстраненно ответил Раз-Два. К своему кубку он даже не притронулся.      — Вижу, ты и вправду решил меня бросить, — перешел сразу к делу собеседник. — Я прав?      — Я тебя не бросаю, — скривившись, поправил его Раз-Два. — Отхожу от дел. Надоело рисковать своей шкурой, хочу спокойной жизни.      — Потянуло к быту наших предков? — горько усмехнулся Родд, наливая себе еще пива.      — Нет ничего зазорного сменить меч на плуг, в моем-то возрасте.      — Не начинай. Мы оба знаем, что не это тебя подкосило.      — А что же?      — Твое поражение человеку, — холодно отрезал Родд. — И не смей отрицать, что это никак на тебя не повлияло.      — И не стану, — устало ответил Раз-Два. — Я уже давно задумывался осесть в Архейме и сменить меч на что-нибудь более достойное.      — Что может быть достойнее меча? — повысил голос собеседник. — Мне не понять твой выбор, Раз-Два. Нельзя забывать, кто мы.      — Ну и кто же мы?! — неожиданно для себя взорвался Раз-Два. — Обычные работорговцы, а не какие-то там славные сыны наших предков. Я никогда не забывал, кто мы есть на самом деле, а ты, Родд, похоже, всю жизнь мнил себя кем-то другим. Кем-то, кем никогда не являлся. И даже не смей упоминать наших предков! Ты давно перестал чтить их. Я — нет.      — Ты понимаешь, с кем ты сейчас разговариваешь? — угрожающе прошипел Родд.      — Да. А ты?      В дверь громко постучались. Раз-Два встал, отодвинул засов. В комнату мягко скользнул худощавый эльф в пестрых одеяниях, которые обычно носят богатые археймцы. Его длинные волосы были аккуратно собраны на затылке в хвост, из-за чего лицо казалось острее обычного.      — Давно не виделись, Аллис, — поприветствовал гостя Раз-Два, обменявшись с ним крепким рукопожатием.      — И я тоже рад тебя видеть, — дружелюбно улыбнулся он и обратился уже к Родду: — А ты как, старина?      — Потихоньку, — ответил тот сухо.      — Присаживайся, — жестом пригласил Раз-Два. — Надо одно дело обговорить.      — Два, — поправил Родд.      — Как скажешь.      По настороженному взгляду Аллиса нетрудно было догадаться, что он уловил в голосе обоих напряженные нотки. Отодвинув стул от стола и мягко сев, он подождал, когда Родд нальет ему пива, и с нескрываемым удовольствием опустошил кубок одним залпом.      — Жажда замучила, — извиняющимся голосом сказал Аллис, поставив на стол пустой кубок. — День выдался долгим и тяжелым. Так что за дело?      — Тебе как — с подробностями или без? — оживился Родд.      — Комната защищена? — только и спросил тот.      Раз-Два молча кивнул.      — Тогда с подробностями будет повеселей, — едва заметно улыбнулся Аллис.      — В общем, слушай, — начал Родд. — Не так давно, перед началом посевов, к нам пришел Лотион. Сам. Посреди ночи. С камнем работорговцем. И с выгодным предложением. Так он это назвал и бросил на стол два тугих кошеля. Тысяча монет.      — Тысяча, мать его, монет? — перебил Аллис, удивленно округлив глаза. — Ты серьезно?!      — Серьезно, — подал голос Раз-Два. — Я трижды лично пересчитывал. Убийцам нельзя верить на слово.      — Тысяча монет… — мечтательно протянул тот. — Да я бы из борделя вылез раньше, чем потратил эти деньги. И что он хотел взамен?      — Чтобы мы открыли Врата при помощи камня, — продолжил Родд. — И привлекли внимание Всевидящего и Коллегии.      — И всего лишь, — нервно усмехнулся Аллис. — Это же просто чертовски выгодное предложение! Надеюсь, вы не продешевили? Тысяча монет — это жалкие крохи по сравнению с тем, что вас ждет, если вами всерьез заинтересует Всевидящий вместе с Коллегий.      — Мы согласились, — мрачно произнес Раз-Два. За их долгую, продуктивную дружбу он впервые был безоговорочно согласен с Аллисом.      — Да чтоб мой член отвалился! Вы совсем спятили!      — Это еще не все, — нахмурил брови Родд. — Нам удалось два раза открыть Врата. И оба раза через них прошли иноземцы.      — Вот теперь поподробнее, — заинтересовался Аллис. — Кто именно прошел?      — В первый раз какое-то существо с рогами и тремя глазами, способное превращаться в камень. А во второй раз человек.      — Человек? А ты случаем не знаешь, на каком он языке говорит? Я знаю только несколько человеческих языков. Но ни разу не практиковался. Это скорее так, для общего развития, ну и девочек впечатлять. Они любят умных парней.      — Мы не знаем, — пожал плечами Раз-Два. — Поэтому ты здесь. Нам нужны твои знания, Аллис.      — Ух, я уже сгораю от нетерпения, — радостно потер руки он. У него даже глаза заблестели. — Всегда мечтал встретиться с иноземцем-человеком.      — Завтра встретишься, — пообещал Родд. — Теперь обсудим кое-что еще. Нам нужна небольшая помощь с Лотионом. Мы с ним не совсем мирно расстались.      — Не совсем мирно — это как?      — Мы пытались его убить, — прямо сказал Раз-Два. — И нам это не удалось.      — Зачем? — удивленно воскликнул Аллис. — Нет никого лучше Лотиона. Иметь такого врага… Парни, вы реально продешевили. За тысячу монет столько проблем нажили.      В этот раз Раз-Два счел нужным промолчать. Уже поздно что-то доказывать или искать виноватых. Не только Родда ослепила жадность. Его тоже. Он не стал отговаривать. Не стал настаивать. Привел для виду пару аргументов, чтобы совесть была спокойна, мол, я пытался, не вышло, и больше ничего не сделал. А ведь если бы действительно попытался настоять… Не пришлось бы тогда хоронить своих. Во всем виновата их жадность. Раз-Два слишком сильно желал уйти на покой при деньгах, не хотелось ни в чем нуждаться, а Родд — разбогатеть, купить особняк в богатом районе Архейма и зажить, как настоящий высокородный. Его никогда не волновали предки, гордость воина или что-то там еще. Он лишь прикрывался этими словами, чтобы остальные слепо шли за ним и беспрекословно выполняли любой приказ. Неспроста же Кадгар сделал Родда своей правой рукой — тоже купился на его фальшивые речи и благородные стремления.      — Вот поэтому нам нужно твоя помощь, Аллис, — без особого энтузиазма сказал Родд. — Он не простит нам выходку. И пообещал забрать человека. Мы и так из-за него потеряли нескольких наших. Сейчас мы не можем позволить себе остаться без выручки.      — У тебя и так есть тысяча монет, — напомнил собеседник. — Зачем тебе больше?      — Раз-Два собрался на покой, — прикрылся им Родд. — Это деньги нужны ему, чтобы на первое время ни в чем не нуждаться.      Сам Раз-Два нисколько не верил в его слова, но… и обличать не собирался. Своя доля от продажи иноземцем ему причитается за помощью с камнем работорговцев. Никто из них не знал, как обращаться с ним, чтобы открыть Врата, а он знал. За это надо сказать спасибо предкам, которые из уст в уста передавали легенду о первом орке-хранителе. И о том, как именно они работают. Его народ слишком почитал этого великого, но безымянного героя. Раз-Два не верил в эти сказки, до того дня, пока не открыл Врата при помощи камня.      — Все, постарел? — спросил серьезно Аллис.      — Похоже на то, — тяжело выдохнул Раз-Два. Без этих денег ему и вправду будет сложно, а так хотя бы первое время сможет протянуть, пока не найдет подходящую для него работу, поэтому он все-таки решил промолчать. — Я проиграл человеку. Он сумел меня одолеть в кулачном бою.      — Это возможно? — недоверчиво прищурился Аллис и перевел взгляд на Родда.      — Возможно, — кивнул он. — Не веришь мне, спроси у Клыка. Тот своими глазами видел их стычку.     — М-да… Так и быть, помогу. Не за бесплатно, конечно. Придется кое-кого попросить о помощи. Он лично не знаком с Лотионом, но знает нужных людей, которые выйдут с ним на связь и попробуют убедить его не трогать вас и ваш товар. Не обещаю, что из этого что-то может выйти. Этот засранец обидчивый. Все, кто посмел перейти ему дорогу, давно покоятся на кладбище. Кроме его брата.      — Я буду премного благодарен, Аллис, — с довольной ухмылкой проговорил Родд.     — Знаю, Родд, знаю.      На этом серьезные разговоры закончились и начались другие, веселые и приятные, которые обычно протекают под дворфское пиво. Все-таки сегодня было выпить за что: за встречу, за приезд, за то, что вообще остались в живых после встречи с Лотионом. И за скорый уход на покой Раз-Два. За это они пили чаще всего. Родд нуждался в Аллисе, а Аллис дружил чуть ли не всю свою жизнь с Раз-Два, поэтому он всячески делал вид, будто тоже является его товарищем. Вот только Раз-Два понимал — все это нужно, чтобы получить желаемое, а потом они разойдутся. Каждый своим путем.      «Я только за, — подумал он, опустошив только третий кубок. — Наконец-то заживу свободно, а главное — спокойно».

* * *

    В таверне Смердящий эльф» Вэона встретил сам хозяин — огромный широкоплечий орк с длинными заплетенными косами, которого очень часто путали с мирадоном. Он провел его в маленькую комнату, где как раз сидел «ищейка» — зверолюд-лис, профессионал в своем деле. Его так и звали — Ищейка. Как любой бродячий, своего настоящего имени он либо не помнил, либо просто не ведал. Среди них это было нормально, поэтому чаще всего они пользовались порой странным и чересчур вычурными прозвищами.      Дверь за Вэон тихо закрылась. Он посмотрел на зверолюда, который поприветствовал его ленивым кивком, обошел стол и сел напротив.      — Пива? — из вежливости предложил Ищейка. — Или эльфийского вина?      — Не сегодня, — хмуро ответил Вэон.      Зверолюд пожал плечами, мол, как хочешь, допил содержимое деревянного кубка и, отодвинув его, устало сгорбился. Подозрительным было то, что правую руку он так и не положил на стол. Все это время она была где-то внизу, под столом, как будто специально прятал ее.      — Ты что-нибудь разузнал про Лотиона? — как ни в чем не бывало спросил Вэон. Но его не покидало странное, полузабытое чувство тревоги, которое буквально требовало обратить на что-то внимание и к чему-то приготовиться. Вот только на что и к чему?      — Да, — прошептал в ответ Ищейка. — Он просил передать привет     Одним стремительным движением зверолюд вытащил кинжал и резанул от себя. Он почти достал до горла Вэона. Но помешал стол. Вэон в ту же секунду вскочил с места, опрокинув его. Грохот. Ругань. Ищейка отшатнулся назад, запнулся об скамью и упал. Он перекатился, встал. Вэон как раз успел отодвинуть стол к двери. Это должно ненадолго задержать подмогу, которая наверняка уже спешила на помощь. Лотион слишком хорошо знает его, чтобы посылать за ним только одного.      — Сколько вас? — прорычал Вэон, наступая на Ищейку. Тот перехватил кинжал другим хватом, встал в стойку. — Не хочешь говорить? Твое дело, сдохнешь молча.      Он с ходу рубанул снизу-вверх, обнажив меч. Клинок со свистом рассек воздух. Ищейка нырнул вправо, ударил кулаком. Вэон отпрыгнул назад. И вовремя. Убийца сразу же полоснул кинжалом, целясь в живот. Движение было короткое, стремительное, почти незаметное. И все из-за кулака, который закрывал обзор.      Вэон описал клинком восьмерку, описал дугу сверху-вниз. Ищейка шагнул вперед, собираясь отвезли лезвие кинжалом. Но просчитался. На полпути Вэон неожиданно отвел руку назад и выбросил вперед. Острие меча впилось в зверолюда. Оно вошло неглубоко, не смертельно. Этого было достаточно, чтобы усмирить пыл.      — Где Лотион, ублюдок? — натужно процедил Вэон. Ищейка обхватил лапой меч, попытался вытащить его из себя. — Опять молчишь?      Дверь попытались открыть, но она с громким стуком врезалась в стол. Из образовавшейся щели появилась голова трактирщика. Когда он увидел Вэона, то исчез с криком:      — Он еще жив!      Времени осталось мало. Вэон повернулся к Ищейке, ухмыльнулся и от души ударил другой рукой по эфесу меча. Клинок тут же вошел глубже. Зверолюд захрипел, задергался, одежда вокруг раны потемнела. Из пасти потекла тонкими ручейка кровь.      — Ты… — прохрипел Ищейка.      Но Вэон не дал ему договорить. Он дернул меч назад. Крутанулся. И рубанул сплеча. С чувством. Со всей накопившейся злостью. Так, словно перед ним стоял сам Лотион. Клинок без труда рассек плоть. Только и было слышно, как с глухим стуком упала на пол голова Ищейки.      — Я же сказал, — сплюнул он. — Ты сдохнешь молча.      Трактирщик протаранил дверь плечом и стол с грохотом отлетел в сторону. Вэон быстро поднял с пола кинжал зверолюда, повел плечами. Вслед за зеленокожим в комнату вбежали еще двое. Оба — степные волки, потрепанные жизнью. Оба — с обнаженными мечами. И оба — не понимающие, что здесь творится. В отличие от них Вэон не растерялся и пнул голову Ищейки. Пока они ошарашенно провожали ее взглядом, подскочил к ним. Удар. Волк упал на пол со сломанным носом. Взмах. Звон. Вскрик. Второй зверолюд отшатнулся, схватился за шею, пытаясь остановить брызнувшуюся из раны кровь. Трактирщик неуклюже отмахнулся мечом. Вэон играюче отвел клинок, слегка резанул по руке. Тот тут же бросил оружие на пол.      — Сколько вас? — мрачно повторил свой вопрос Вэон. И легонько ткнул орка острием. Это явно поможет разговорить его.      — Нисколько, — дрожащим голосом проговорил трактирщик.      — Не смей мне врать! Лотион никогда бы не послал вас против меня!      — Он и не послал нас.      Волк до сих пор лежал на полу, держась за нос, и тихо постанывал. Он уже был весь в крови. Всего лишь самую малость не рассчитал удар. Вышло сильнее обычного.      — А кто послал вас? — не понял Вэон.      — Никто, — сразу ответил трактирщик. И добавил спешно: — Клянусь словом Га’Ара!      Второй волк отсиживался на полу. Побледнел даже малость. Но скорее от страха, чем от потери крови. Вэон даже не достал до артерии. Так, осторожно покоцал, чтобы припугнуть. Что-то было в них такое, из-за чего он вдруг решил пожалеть их. Не так себя ведут хладнокровные убийцы при виде отрубленной головы. Совсем не так, как они. Те никогда не теряются — не важно, идет все по плану или нет. Они всегда сохраняют спокойствие.      — Тогда зачем?.. — растерянно спросил Вэон.      — Ищейка хотел угодить Лотиону и примкнуть к Приходящим, — уже уверенно сказал орк. — Это он все придумал. Сказал, что нам не придется драться. Мы просто-напросто должны были помочь отнести труп. Ну и на всякий случай никогда не мешает пара крепких ребят.      — Ну да, вижу, какие вы ребята крепкие. Я прямо впечатлен.      — Ребята-то мы крепкие, трусливые только.      — Оно и видно, — усмехнулся Вэон.      — Ты… убьешь нас? — нервно сглотнул орк, взглянув краем глаза на отрубленную голову.      — А надо? — задал в ответ резонный вопрос.      — Э-э-э, нет.      — Ну и все тогда.      С этими словами Вэон спрятал меч обратно в ножны. И просто ушел. Он, конечно, слышал, что Лотион возглавил Приходящих в ночи. Но не думал, что это правда. М-да, вот и называется, сходил проведать своих ищеек. А ведь он всего-то хотел попросить их разузнать об маге, который приручил горного великана и великодушно подарил его Совету Четырех для игрищ. Ну и спросить, что слышали чего нового об Лотионе. Он не собирался прекращать свои поиски, пока не поквитается с ним.      На невольничий рынок Вэон сегодня, походу, не успеет. Это не страшно, завтра там побывает, сейчас для него важнее всего понять, кто именно играет против них. Тара точно должна была что-то слышать. Она никогда не приходила к нему на встречу с пустыми руками, а вот с ценными подарками — всегда. И именно с теми, которые ему были нужны больше всего.      «Надеюсь, Тара еще в здравом уме, — подумал Вэон, выходя из таверны. — Теперь она мои единственные уши по ту сторону. Не хотелось бы потерять такую ценную бродячую».