* * *
На невольничий рынок Вэон заявился позже, чем хотел. Намного позже. Во всем было виновата Тара, которая вчера отказала ему во встрече и перенесла ее на сегодня. Из-за этого не вышло повидаться со старым знакомым. Он бы без проблем продал хороших рабов со скидкой, не пришлось бы ни на кого давить, а теперь точно придется использовать право организатора игрищ закупиться нужным количеством «мяса» по той цене, которую он посчитает за них справедливой. Проще говоря, Вэон спокойно может забрать бесплатно столько рабов, сколько захочет, но это сильно скажется на отношениях с работорговцами. Даггарт всячески старался их не обижать, а они, в свою очередь, платили тем же: лучший товар сначала предлагали ему, а уж потом — остальным, если он вдруг откажется. Поэтому он никогда не злоупотреблял своим положением. И только в этот раз без этого никак не обойтись. Совет Четырех поставил их в довольно неудобное положение. Добровольно никто не согласится в прямом смысле скармливать своих мирадонов горному великану. Это слишком невыгодно. Но Вэон все равно пришел вовремя, даже опоздав. Возле помоста собралась огромная толпа покупателей. Уорд всегда собирал больше всего народу. Он работал только с проверенными работорговцами, которые почти всегда привозили отменный товар, который было не стыдно показать. Дружба с ним стала своеобразным гарантом качества. — Перед вами не просто человек из другого мира, а человек, победивший в кулачном бою Раз-Два. Да-да, того самого, мастера трактирных драк, который еще ни разу никому не проигрывал. Не верите мне, спросите у него лично. Он как раз сегодня здесь. Не даст соврать. «Иномирцы... — растерялся Вэон, — настоящие…» Невозможно счесть, сколько всего трактатов, книг, заметок, дневников и много чего еще прочитал о них, не говоря уже о многочисленных легендах и историях, услышанных им во время путешествий… Но ему еще ни разу не доводилось встречаться с иномирцами. Маги не врали: Лотион действительно добыл камень работорговца и открыл Врата. Это невероятно. В последний раз их открывали незадолго до Великого взрыва, после которого магия стала покидать мир. — А вот этот красавчик, — Уорд показал на трехглазое существо с рогами и довольно внушительных размеров, — сокрушил могучего Рорка одним ударом. Спросите Раз-Два, он собственными глазами видел их бой. Рорк… До боли знакомое имя… Кажется, он был мирадоном, но потом какой-то купец умудрился договориться с владельцем школы и выкупил его, сделав личным телохранителем. Вроде бы дело было так. Вэон не особо хорошо помнил эту историю, Рорк больше выступал на закрытых игрищах для богатых, где проигравших в любом случае ждала смерть. Ставки там были куда выше, как и награды. Только не все владельцы школ готовы были так рисковать. — ...и всего четыреста динге за двоих! — радостно объявил Уорд. Толпа взорвалась. Не всем пришлась по душе цена за двоих рабов. Вэон и сам посчитал ее уж слишком большой, несмотря на то, что перед ними — иномирцы. Возможно, рогатый стоит того, а вот человек явно нет. Ну победил он Раз-Два, — что с того? Любой бы мирадон с этим справился не хуже. В общем, сомнительное решение. — Покупаю! — выкрикнул кто-то. Собравшиеся неожиданно затихли, завертели головами в поисках того, кто так легко решил расстаться со своими деньгами. — Четыреста за обоих? — деловито спросил зверолюд-шакал. — За обоих! — радостно подтвердил Уорд. — Тогда беру! — объявил во всеуслышание Сахжар. Владелец второй по популярности и силе школы мирадонов. — Кто даст больше? — Я! — Вэон пошел вперед, к помосту. Несмотря на то, что здесь собрались весьма уважаемые и не последние жители города, они почтительно расступались перед ним. — Я забираю их! — Забираешь? — недовольно прорычал шакал. — И за сколько же? — За триста динге, — улыбнулся Вэон. — И эта последняя цена. Уорд непонимающе уставился на него. — Тебе их никто за такую цену не продаст, — самодовольно усмехнулся Сахжар. — Уорд, я их беру. — Если я захочу, я заберу их бесплатно, — спокойно ответил на выпад надоедливого владельца школы Вэон. И добавил как можно громче, надрывая глотку: — В исключительном порядке по праву организатора игрищ покупаю четырех рабов за двести динге! Цена окончательная! Было видно, как моментально побледнел Уорд. Он, видимо, уже успел посчитать, сколько только что потерял денег из-за этого. Ничего, переживет. Вэону нисколько не было жаль его. Теперь пусть донимает Совет Четырех, может они ему возместят убытки. Или просто пошлют его. В любом случае, каждый выживает как может. Уорд все равно не обеднеет. Больше всех бесился Сахжар. Он сверлил Вэона гневным взглядом, втайне, наверняка, желая ему самой мучительной смерти. У них уже давно вражда. Следующим организатором игрищ должен был стать он, а Совет Четырех неожиданно выбрал Даггарта. Кто-то из Коллегии магов посоветовал им обратить на внимание на молодого и еще неопытного владельца школы мирадонов. Вэон, конечно же, знал, кто именно. К архимагу прислушивались абсолютно все. После этого Сахжар всячески и не без удовольствия вставляет им палки в колеса. Он хуже назойливой мухи. На остальных Вэону было плевать. И так понятно, что сейчас его поступок привлек слишком много внимания. Опять начнут гулять всякие слухи. Сахжар обязательно постарается. Неожиданно Вэон застыл как вкопанный. Он готов был поклясться, что только что в толпе видел Лотиона. Его лицо мелькнуло буквально на секунду. Острый взгляд, который его одарила их эльфийская природа, все равно успел зацепиться за знакомый шрам в виде креста. «Неужели и он здесь?..» — опешил от слишком дерзкой мысли Вэон. Лотион бы не стал так рисковать. Как-никак, Совет Четырех назначил отличную награду за его голову — две тысячи динге. На эти деньги можно спокойно открыть свою школу мирадонов и купить с десяток дешевых рабов или трех хороших. Поэтому соваться туда, где чуть ли не каждый охотится за твоей головой — безумие. Вэон еще раз пробежался взглядам по лицам. Нет, походу, показалось. Странно, ему уже давно не мерещились призраки прошлого. Это точно к беде. По крайней мере, по их поверьям. Убрав руку с рукояти меча, Вэон протиснулся сквозь толпу к помосту. Надо поближе разглядеть товар, который он собирался «приобрести», и выбрать двоих оставшихся рабов. Даже жалко скармливать иноземцев горному великану. Но сейчас им нельзя упасть лицом в грязь. — Ну что, Уорд, показывай мне свой товар, — сказал Вэон, взобравшись на помост.Глава 7. Новая версия, черновик
15 июля 2019 г. в 15:49
Тихо скрипнули половицы. Томас невольно вздрогнул, хватаясь за края ванны, обернулся и, кажется, услышал, как стукнулась об пол челюсть. В комнату вошли две эльфийки в очень откровенных нарядах, почти ничего не прикрывая. На всякий случай он зачерпнул руками воды и плеснул себе на лицо. Девушки не пропали. Они как стояли, прижимая к себе полотенца и что-то еще, так и продолжали стоять, настороженно и с некоторой опаской разглядывая его.
«Ну и в чем подвох? — задумался Малкольм. — С какого перепугу к какому-то рабу будут присылать таких красоток?»
Одна из эльфиек подошла к ванной, присела, положила рядом полотенца, флаконы с разноцветными жидкостями и другие вещи, что-то спросила, взглянув на него.
— Не понимаю, — растерянно промямлил Томас, зачарованно смотря ей прямо в холодно-серые глаза.
Она махнула рукой второй девушке. Та осторожно подошла, встала на колени рядом с ванной и с педантичной аккуратностью разложила примерно тот же набор вещей, что и первая. Потом эльфийка взяла в руки флакон с розовой жидкостью, налила немного себе на руку, растерла. Малкольм внимательно следил за ней. Или не за ней. Только сейчас до него дошла вся пикантность ситуации. Лицо тут же запылало, словно в комнате неожиданно стало жарко. Он смущенно отвел взгляд, а руки инстинктивно прикрыл причинное место, несмотря на то, что из-за пены ничего не было видно.
Но невозможно отрицать тот факт, что обе невероятно красивы. Та, что посмелее, выделялась правильными чертами лицами, тонкими, изящными губами и холодно-серыми глазами, а та, что поскромнее, мощными бедрами, как у спортивных девушек в его зале, талией и забавно вздернутым носиком. Ну и мило торчащих ушей. Они почти полностью были сокрыты волосами, из-за чего можно было разглядеть только острые кончики.
Чем дольше Томас разглядывал их, тем больше возбуждался. Он уже почувствовал, как кровь прилила совсем не туда, куда бы ему сейчас хотелось. Очень сложно оставаться спокойным, когда одна красивая девушка трет спину мягкой щеткой, а вторая — руки и грудь.
В общем, он никогда не забудет эту ночь. И то, что ему пришлось пережить под конец, потому что девушки заставили его встать. Нельзя отметить и то, как нежны и ловки были их пальцы. После всего, что с ним приключилось, это стало приятной отдушиной. Малкольм прекрасно понимал, что они просто придавали ему товарный вид, чтобы их хозяева могли продать его подороже.
Но какая разница?
Сейчас он хотел расслабиться и получить удовольствие, поэтому позволял им делать с собой все, что вздумается, пока это приятно. А это было очень приятно. Ничего подобного Малкольм в жизни не испытывал. Они были так нежны с ним, так ласковы, что в какой-то момент мозг отключился, а вместе с ним куда-то исчезло и стеснение с неловкостью, мешающее расслабиться до конца. Даже его подружки в постели вели себя не настолько чувственно, как эти две эльфийки.
Под конец они заставили Томаса одеться. Тяжелее всего оказалось перебороть стеснение и неловкость, которое вернулось в тот же миг, как он вылез из ванной. Невероятно сложно натянуть штаны под пристальным взором двух прекрасных барышень. Но только стоило ему справится с этим и буквально сразу обрел былую уверенность в себе. Все-таки штаны — сила.
Выйдя в коридор, там его ждал старый знакомый зеленокожий, с которым у него не заладились отношения. Он что-то сказал эльфийкам, те покорно склонили голову, робко кивнули и ушли. Орк грубо схватил Томаса под руку, потащил вперед. Сила его хватки впечатляла. Чувствовалось, что он даже не напрягался. А ведь Малкольму пришлось бы стиснуть пальцы, чтобы сжать с той же силой. И при том — хорошенько так стиснуть, словно от этого зависит чья-то жизнь.
«С ним бороться нельзя, — отметил он. — Задавит.»
Но и драться сейчас крайне глупо. Не стоит портить отношения с тем, кто может разрушить твою жизнь одним щелчком. Они могут продать Томаса кому-нибудь похуже, чем тому треклятому эльфу-извращенцу.
Зеленокожий подвел его к двери, которую сам же открыл ногой, и бесцеремонно затолкнул внутрь. Малкольм чуть не врезался в деревянную табуретку. Кто вообще додумался поставить ее посередине комнаты? Орк громко хлопнул дверью и с противным скрежетом задвинул тяжелый засов. Вышло довольно шумно. Наверное, половину таверны точно разбудил.
— М-да-а-а, — разочарованно протянул Томас, осмотревшись.
Голые стены без окон, деревянная кровать с ужасно потрепанным подобием матраса из непойми чего, табуретка, которая, оказывается, без одной ножки, и больше ничего. В дешевых отелях номера и то получше. Но так ли это важно сейчас? Нет. После стольких дней в дороге он невероятно сильно соскучился по обычным удобствам. Одна из них — кровать. Надоело спать на голых досках и земле, чувствуя каждый бугорок, камушек или кочку. Именно поэтому стоило Малкольму лечь и устроится поудобнее, как тут же вырубился.
Зато утро выдалось весьма неожиданным. Началось оно опять же с лязганья металла и противного скрежета засова. Этот кошмарный звук моментально лишил Томаса сна. Вот прямо ни в одном глазу. Дверь тихо приоткрылась. Он ожидал, что в комнату войдет снова тот орк, но — нет. В этот раз вместо зеленокожего к нему в гости заглянул эльф. Двигался незнакомец грациозно и несколько манерно, как аристократ. Женственности его облику придавал пестрый, слегка вычурный, не лишенный элегантности наряд, подчеркивающий стройную фигуру, и распущенные длинные волосы до лопаток. Острые, чуть-чуть грубоватые черты лица только усиливали этот образ.
— Guten Tag! — бодро сказал эльф.
Малкольм удивленно уставился на него. С ним действительно только что поздоровались на немецком?
— Salve? — вопросительно спросил незнакомец на странной смеси из итальянского и латинского языка.
— Привет, — нерешительно ответил Томас.
— У тебя странный акцент, — заметил собеседник, подражая студентам из Кембриджа. Малкольму как-то доводилось с ними общаться, когда вместе с родителями ездил в Лондон. Да-да, они не просто путешествовали, а еще присматривали ему университет. Думали, что поездка поможет как-то пошатнуть его уверенность. Не тут-то было.
— Это у тебя странный акцент, — огрызнулся он.
— И произношение другое, — задумчиво отметил эльф, поглаживая двумя пальцами подбородок. — Нигде не упоминалось, что есть другие разновидности английского языка. Ты англичанин?
— Нет, — сухо бросил в ответ.
— А кто?
— Американец.
— А-ме-ри-ка-нец? — медленно повторил незнакомец, словно пробуя на вкус новое слово.
— Да, это очень долгая история, — объяснил Томас. — А кто тебя научил английскому?
— Никто, — гордо сказал собеседник. — Я сам научился, много читал записей разговоров с неким Толкином.
— С Толкином? — недоверчиво усмехнулся Малкольм. — Серьезно?
— Да, сэр Джон Рональд Руэл Толкин, — без запинки и с идеальным произношением пояснил эльф. — Он научил нас английскому, а мы взамен — квендерину, нашему языку.
Томас удивленно присвистнул. Он сам много раз пересматривал трилогию «Властелин колец», снятую по книгам Толкина, но никогда бы не подумал, откуда именно черпал вдохновение известный писатель. Выходит, ему довелось побывать в этом мире и вернуться обратно. Как такое возможно?
«Или это мой мозг придумал такую красивую историю, — подумал Малкольм. — А почему нет? Вон как удачно легла, не придраться. Не зря же в Лондон ездил».
— Я — Аллис, — представился собеседник. — И теперь твоя судьба в моих руках.
— Эм? — непонимающе покосился на него Томас. — Эт как?
— На тебя положил глаз Лотион. Помнишь такого? Нет? Эльф со шрамом на лице.
Малкольм бегло взглянул на затянувшийся порез на ладони.
— Такого помню.
— Раз-Два сказал, что ты умудрился при разговоре с ним оскорбить его.
— Это вышло случайно, — признался Том. — Я подумал, что он человек.
— Ух, — покачал головой Аллис. — Теперь я могу точно сказать, что ты нажил себе опасного врага, иноземец. Он не успокоится, пока не отомстит.
— Спасибо. Обрадовал.
— Готовься, скоро за тобой придет Раз-Два, — предупредил на прощание собеседник. — Сегодня мы поедем на невольничий рынок, где я постараюсь продать тебя как можно подороже.
— Значит, меня ждет судьба раба? — мрачно спросил Малкольм.
— Да, иноземец. Именно такая судьба тебя и ждет. Советую оставшееся время потратить на молитвы своим богам. Их помощь тебе не помешает.
На этом Аллис удалился, закрыв за собой дверь. Как только повисла тишина, Томас медленно встал, походил по комнате, переваривая услышанное, остановился возле деревянной стены. И ударил. Ударил со всей силы, не жалея костяшки. Ударил так, словно перед ним — заклятый враг. Ударил, потому что не знал, как иначе выпустить бурлящий в нем гнев от бессилия. Кулак пронзила острая, отрезвляющая боль. Нет, гнев никуда не делся, теперь он просто оседал неприятным осадком на душе.
Разговор вышел познавательным и неприятным. Томас давно успел позабыть имя того эльфа-извращенца. Но с сегодняшнего дня оно точно прочно врежется в память. Лотион. Нельзя забыть своих врагов. И теперь он, похоже, знает имя орка, с которым все жаждет поквитаться. Раз-Два. Вроде бы Малкольм где-то уже слышал это имя. Но где?
По ту сторону двери загремели засовом. Томас отошел вглубь комнаты и, оперевшись спиной на стену, сложил руки на груди. Жалобно скрипнули петли. Что же, Аллис не соврал: за ним пришел Раз-Два. Тот самый орк, которому он желал отомстить. Просто идеально. Теперь он знает его имя. На губах заиграла победная улыбка. Как-никак, это был прогресс. Через Аллиса Малкольм собирался немного узнать об этом мире. Надо будет постараться поговорить с ним до того, как его продадут.
Дальше все шло по привычному сценарию. Томаса вывели из комнаты, протащили по коридорам таверны, выпнули на улицу, а там запихали в телегу, где столкнулся с рогатым, который, как ни странно, не обратился в камень. Он с любопытством осматривался, вертел головой, пару раз даже зацепил своими рогами Малкольм. Ему это, конечно, не понравилось, но кто рискнет что-то сказать трехглазому чудовищу, обладающего невероятной силой? Только самоубийца, а он не из таких.
Первое время они ехали по тесным улочкам, пока не выбросились на местный рынок. Как Том это понял? Вокруг бродили десятки, если не сотни горожан, разговаривающих на разных языках. Одни носили пестрые одеяния, вторые одевались неброско и практично, третьи пытались сочетать несочетаемое — яркость с простотой, а четвертые… Счет можно вести до бесконечности. В какой-то момент Малкольм осознал: он запутался во всем этом многообразии, ведь кроме самих жителей здесь еще стояли десятки лавок с продуктами, тканями, травами и прочим барахлом. Не обошлось и без бойких зазывал, уверенно выкрикивающих что-то на своем языке, тем самым привлекая внимание к своему товару.
Они с огромным трудом миновали рынок. Им в прямом смысле пришлось протискиваться через толпу, чтобы случайно ни на кого не наехать. Томас удивило другое: хоть он и привлек кучу внимание к себе, никто из горожан не спешил уходить с дороги. Как будто всем было плевать на работорговцем.
Немного попетляв по городу, они наконец-то выехали на площадь с помостом, позади которого выстроилось два ряда рабов, закованных в цепи. Около двадцати разных существ — зверолюди, орки, парочка эльфов. Некоторые стояли гордо подняв подбородок, другие же — с низко опущенными головами, всем своим видом выражая покорность и смирение.
Вокруг невольников вертелся Аллис. Томас не сразу узнал его. Он долго к нему приглядывался, пока не уловил знакомые плавные, слегка манерные движения и жесты, словно специально выставлял на показ свою аристократичность. Возле самого помоста собралось тоже немало покупателей. Их одежда поражала воображение яркими, невообразимыми цветами, порой таких ядовитых оттенков, что хотелось зажмуриться, лишь бы не видать этого, а также дорогими украшениями в виде сеточки мелких бриллиантов или цепочки крупных драгоценных камней, красиво переливающихся на солнце. Малкольм еще ни разу не видел настолько пестрых нарядов, буквально кричащих о статусе носящего.
Телега плавно остановилась поодаль от помоста. Тучный коротышка с длинной, аккуратно заплетенной в две косы бородой кивком поприветствовал Раз-Два. Они обменялись всего парой фраз, после чего подошли к клетке. В этот раз пристально разглядывали не только рогатого, но и Тома. Коротышка, который очень напоминал гномов из «Властелина колец», задумчиво поглаживал бороду, внимательно их рассматривая. Немного погодя к ним присоединился Аллис, который только и успевал, что раздавать команды направо и налево.
Они долго и нудно о чем-то беседовали. Больше всего говорили коротышка и Аллис, Раз-Два почти не вмешивался в разговор, изредка вмешиваясь в разговор. Но разок он сорвался и что-то очень злобно прорычал на своем языке, одновременно ругаясь и возмущаясь. Не надо знать орочий язык, чтобы понимать его. Этот урок Томас прекрасно усвоил, пока тесно «общался» с зеленокожими. Он уже по интонациям понимал, когда они ругаются, спорят, просят или требуют.
— Тебе повезло, иноземец, — сказал Аллис, оставив орка и гнома наедине. — Они сейчас торгуются. Раз-Два просит прикрыть от Лотиона. Я уже, конечно, договорился, но кто сказал, что цена окончательная?
— Своих же обманываешь? — почему-то нисколько не удивился Малкольм.
— Это бизнес, — холодно бросил собеседник.
— Ну ты и мразь.
— Что? М-ра-зь? Не слышал такого слова раньше. Что оно значит?
— Что ты ублюдок, — с удовольствием повторил Том. Он без труда подобрал более подходящее слово.
— Я запомню, — самодовольно улыбнулся Аллис. — Раз-Два рассказал нам, что ты хорош в кулачном бою. Его похвала говорит о многом.
— Это хорошо?
— Очень. Тобою может заинтересоваться владелец школы мирадонов или сам организатор игрищ. Они всегда ищут свежее мясо.
— Мирадоны? — в этот раз пришла пора удивляться Томасу незнакомому слову.
— На вашем языке гладиаторы, — снисходительно пояснил собеседник. — Твой народ редко удостаивается подобной чести. Кого попало в мирадоны не берут. Во многих из вас течет кровь рабов, а не воинов. Такой кровью позорно обагрять священный песок арены.
Малкольм снова почувствовал, как внутри пробуждается вулкан, готовый извергнуть раскаленный поток из гнева и ненависти.
— А ты, походу, трус, Аллис, — натужно процедил сквозь зубы он. — Говоришь такое человеку, сидящему за решеткой. А в лицо можешь?
— Не глупи, иноземец, — беззлобно усмехнулся эльф. — Не я твой враг, а Лотион. Без меня ты угодишь прямиком ему в руки. Это я легко могу устроить, уж поверь. Поэтому дам тебе бесплатный дружеский совет. Научись держать рот на замке раньше, чем наживешь себе много проблем. С твоей-то судьбой они тебе точно не нужны. Можешь не благодарить.
Томас ничего не ответил. Аллис был прав. Лишние проблемы ему сейчас не нужны.
— Скоро ваш выход, — любезно сообщил собеседник. — Вас двоих решили продавать вместе. Два по цене одного. Довольно заманчиво.
Рабов скупали с невиданным рвением: даже шопоголики так не набрасывались на товар в магазинах, как они на невольников. Малкольм боялся представить, какая жизнь ожидала тех, кого продавали в рабство богатым жителям города. Неизвестно, что они заставляли делать своих слуг в глухих стенах своих особняков. Но и помирать на арене — тоже так себе идея. Он ведь ни разу в жизни по-настоящему не дрался. То есть, дрался, приходилось однажды, ему тогда нос сломали и разбили губу, а он своему противнику выбил пару зубов и сломал челюсть. Как раз полгода отходил к Джиму, поэтому все, чему научился в зале, Том применил и на улице. Вот только он никогда в своей жизни не сражался за свою жизнь, осознавая, что стоит на кону. На ринге проигрыш — это просто проигрыш, но на арене — верная смерть. Здесь совсем другие ставки… И это пугает.
Из меланхоличный размышлений Томаса вывел нарастающий лязг металла. С каждой секундой он становился громче и громче, заглушая возгласы взбудораженной толпы богачей. К помосту подтянулись двое верзил, полностью закованные в латные доспехи. Ростом они были не меньше семи футов, из-за чего гном рядом с ними казался мелкой букашкой.
— Это кто? — осторожно полюбопытствовал Малкольм, ощущая неприятную пустоту в желудке.
— Те, кого точно не стоит злить, — спокойно ответил Аллис. — Они здесь на всякий случай. Раз-Два предупредил о твоем «друге». Нн одним ударом убил самого Рорка.
— Тигра?
— Наверное. Мы несколько иначе зовем его народ. О, все, ваш выход.
К телеге, весело бряцая ключами, подошел Раз-Два. Он не без удовольствия открыл решетку и отошел в сторону. Томас послушно вылез. Рогатый тоже покинул тесную клетку вслед за ним. Приятно размяться после нескольких часов сидения в неудобной позе. Здешняя площадь тоже была вымощена камнем, не так хорошо, как главная дорога, но пойдет.
— На помост, — приказал Аллис. — К остальным.
Томас неторопливо поплелся к деревянному помосту, за что тут же получил небольшое ускорение в виде толчка в спину. Намек ясен. Он быстрым шагом дошел до маленькой лестницы и с ходу перемахнул через три ступеньки, сразу оказавшись наверху. Рогатый точь-в-точь повторил за ним. На долю секунды Малкольму показалось, что доски жалобно скрипнули, да и сам помост опасно заходил ходуном.
— Осторожнее, — шикнул на трехглазого Том.
На появление иноземцем толпа отреагировала крайне бурно. Они оживились, стали что-то кричать и спорить друг с другом. Все взгляды были прикованы к рогатому: это был его звездный час.
«Вы просто еще не знаете, с чем будете иметь дело», — ехидно подумал Малкольм.
Всех рабов на помосте заставили построиться в шеренгу. Вышло не сразу, потому что не все понимали то, что говорил Аллис и другие. Томас едва смог протиснуться между двумя орками. Все это время они как-то странно посматривали на него и жадно облизывали губы, словно видели в нем вкусный деликатес. Но когда к ним подошел трехглазый — в тот же миг успокоились, молча уступив ему место. Никому, наверное, не придется по душе, когда на тебя с откровенным безразличием смотрит, не моргая, нечто мало симпатичное. И при том в три раза больше тебя самого. Сильный всегда прав — универсальное правило, действующее везде.
На помост наконец-то забрался гном. Он вышел вперед рабов и обратился к нетерпеливой толпе богачей со слугами. Его грубый, басистый голос гулко разносился по площади. В нем чувствовалась сила и непоколебимая уверенность в себе, что, в определенном смысле, вызывало уважение. Здесь коротышка предстал в совсем другом образе. Там, когда он что-то обсуждал с Раз-Два, Томас видел и слышал в нем обычного торгаша, пытавшегося как можно выгоднее договориться, но тут. Именно тут ощущалась его деловая хватка.
Богачи молчаливо внимали каждому слову. Выражение на их лицах постоянно менялись. Из задумчивого — в удивленное, из удивленного — в заинтересованное. Нетрудно догадаться, что своей речью коротышка раскачивал лодку. Любой хороший продавец обязан уметь правильно преподносить товар. И он, судя по всему, делал это мастерски.
— Уорд продает вас, иноземцев, вместе, — тихо прошептал Аллис, который встал позади Томаса. — Два по цене одного. Заманчивое предложение. Сейчас он в красках рассказывает о невероятной силой твоего товарища, назовем его так. До этого он посвятил маленький кусок тебе. Представил тебя, как мастера кулачного боя. Никто особо не поверил, но это и не важно. Ты больше не идешь как довесок, а значит — цена за вас обоих оправданная.
Малкольм ничего не ответил.
Как только Уорд закончил свою пылкую речь, толпа взорвалась. Многочисленные голоса смешались в оглушительную какофонию, в которой невозможно было что-то разобрать. Гном нисколько не смутился. Он обернулся, нашел взглядом Аллиса и коротко ему кивнул.
— Да начнутся торги! — радостно прошептал он, выходя вперед.
Вот и настал тот час, которого Малкольм так боялся. Здесь и сейчас будет решаться его судьба, как бы пафосно это не звучало. «Может все-таки стоило помолиться?» — почему-то вдруг с сожалением подумал он. И тяжело вздохнул. Поздно уже молиться. Все, что ему остается — верить. Верить, что Бог за ним и так присматривает, без всяких молитв, ведь на то и он Бог? Ведь так? Да?