Тройной водоворот

Ну, вот, твоя мрачность опять распугала всё кафе? Ты хоть иногда думаешь, о том, что пугаешь людей, Кьёко? – брюнетка со стуком отодвинула стул и присела напротив, подперев кулаками подбородок. - Прости, Моко-сан, — быстро отреагировала Могами, решив, что поклон лишний, ибо она точно стукнется лбом об стол. – Просто выдался тяжёлый день. - Как проходят уроки пения? – уклончиво поинтересовалась подруга. - Ужасно. Рейно и Фува поменяли мелодию на некоторые песни, но это нам совершенно не помогло. Стоит мне открыть рот в присутствии посторонних, как голос превращается в жалкую пародию на кряканье, — ещё больше погрустнела Кьёко. - То есть, всё дело в том, что ты не можешь петь на публике? – неожиданно озвучила темноволосая то, что Кьёко не могла понять сама. Да, именно так и было! Она ведь специально, сидя, в своей комнате этой ночью снова и снова пыталась пропеть мелодичный романс в нужной тональности. И у неё получилось! Рыжеволосая просияла, схватив подругу за руку, и выдергивая из-за стола: - Идём, Моко-сан, у меня есть идея. Проворчав нечто среднее между «как всегда» и «мне стоило помолчать», девушка всё же позволила подруге утащить её за собой, успев, прихватит сумочку. Петляя по безграничным коридорам агентства, молодая актриса с упоением рассказывала, как у неё получилось спеть ещё накануне ночью, когда она была уверена, что её никто не услышит. По словам Кьёко, объяснялось всё тем, что однажды в детстве, она должна была выступать перед родственниками Фувы, когда они отмечали семейный праздник. Ей тогда было десять, когда мать Шо попросила её исполнить песню перед гостями. Тогда, ей часто говорили о довольно красивом голосе, который стоит развивать. Но приличной японской девушке, не престижно петь перед большой публикой – только в кругу семьи. Тогда её учили быть хорошей хозяйкой и воспитывали как супругу для Фувы, способную всегда быть ему опорой. Но в тот праздник всё было иначе – ей разрешили спеть перед гостями. Да, родители Шотару любили её как свою дочь, но не упускали случая хвастануться перед другими. - И что? – не выдержала брюнетка, когда Могами замолчала, лихорадочно роясь в сумочке. Они уже успели зайти в раздевалку, отдела люби меня, и теперь Кьёко как безумная перерывала содержимое своей сумочки: - Перед тем вечером, я познакомилась с Корном, - пустилась объяснять Могами. – Он тогда и дал мне тот камешек, чтобы я не так боялась. Корн был единственным перед кем я могла петь, не боясь ничего. Когда он находился рядом, я словно вообще переставала всего бояться. Если б он смог сейчас быть рядом, у меня стопроцентно получилось… - Кто такой Корн? – прозвучал от дверей голос Рена. Кьёко застыла в полусогнутом состоянии, унимая дрожь в коленках, и напрочь отказываясь поворачиваться на голос. - Её старый знакомый, - мило улыбнулась Канаэ. – Что-то вроде талисмана от всех болезней, да, Кьёко? - Угу, — кивнула рыжеволосая, наконец, отыскав вожделённый камушек. – Уф, нашла. - Это всего лишь кусок хрусталя, Кьёко-чан, я говорил тебе уже, — непонятно из-за чего разозлился Тсуруга. - Пусть так, — упрямо надула губки девушка. – Но с ним мне спокойнее. - Прекрасно, — кивнул мужчина, и удалился хлопнув дверью. Недоумённо переглянувшись, подруги уже синхронно посмотрели на кусочек хрусталя. - Ну, спой мне, красна девица, — шутливо попросила брюнетка. - Не знаю, получится ли… - Ты же сама говорила, что этот камешек придаёт тебе смелости. Так вот, перестань бояться и вдохни полной грудью. Давай, у тебя получится, я в тебя верю! Могами глубоко вдохнула, набирая полные лёгкие воздуха и до боли сжимая кусочек хрусталя в руке, начала тихо напевать уже заученные слова песни: - Когда ты смотришь на меня, Сквозь сотни лиц, миллионы улиц, Мне хочется сбежать туда, Где только ты меня целуешь. Где нас скрывает темнота И тишина в восходе солнца… Где только ты моя весна И только нам сверкают звёзды. Когда ты смотришь на меня… Девушка замолчала и открыла глаза, отмечая сильное удивление на лице подруги: - Моко-сан? Так, плохо, да? - Дура, ты! – вскочила Канаэ, хватая подругу за руки. – Да ты изумительно поёшь! Пусть кто-то только посмеет сказать, что это не так, я лично оторву ему все конечности! - Но ведь… - И никаких «но», Кьёко Могами! – прервала актриса. – Ты сейчас берёшь этот свой камешек, прячешь его в кулак и смело двигаешь в студию, так как обед почти закончен. И только попробуй мне не порвать там всех, я сама потом тебя порву! - Я не… - Нет, ты пойдёшь! Ты же не хочешь, чтобы я на тебя обиделась? – надавила на больное место Котонами и Кьёко, сжавшись, как котёнок, угрюмо кивнула. – Вот и славно. Я после работы буду ждать тебя у выхода, и мы пойдём отмечать твой триумф над Шотару. - Какой триумф? – не уловила Кьёко. - Когда ты ему споёшь, то обязательно поймёшь какой. А теперь, марш работать. И не забывай, я верю в тебя.