Не сломаться

Чтобы было сладко, Чтобы было больно, Чтобы каяться потом… (с) Рокэ попытался вырваться из хватки, но даже из захвата израненной руки освободиться не смог. - Поговорим без свидетелей? – спросил Манрик, будто не обращая внимания на то, как дергался Алва в его руках. - Поговорим, - кивнул Ворон, и они направились в его палатку. Происходящее начинало всё больше интересовать его. Всё же Леонард чем-то зацепил его. И до ранения было интересно играть с этим живым, слишком эмоциональным человеком, так наивно как для своего возраста пытающимся показать себя. Было забавно вытягивать на поверхность все чувства, на которые тот был способен. А уж после Дарамской битвы Манрик стал меняться так, что Рокэ определенно положил на него глаз. Щенок начал вырастать в матерого волка. Видно, задумавшись, Алва немного утратил контроль над собой… всего один миг – но и этого Леонарду было достаточно, чтобы повалить его на походную койку и самому лечь сверху. - Играешь со мной? – спросил рыжий, будто прочитав его мысли и нахально переходя на «ты». – Я как кукла, да? Можно дергать за ниточки… Или нет, даже не кукла… Знаешь, как ты со мной обращаешься? Как с насекомым! Вот как деревенские мальчишки поймают жучка и тыкают в него веточками или пальцами. И – а что будет, если ему оторвать лапку? Поползет, не поползет?.. - Смотри, чтобы я тебе крылышки не пообрывал, жучок, - засмеялся Рокэ. - Крылышки мне уже родители постоянно обрывают, - горько ответил Леонард. – Я для всех ничтожество, да? А для тебя – даже еще хуже, чем просто ничтожество? - Ну почему, - неохотно протянул Ворон, - если бы у тебя не было задатков и талантов, я бы не тратил на тебя время. Леонард горячо и жестко прикасался к нему, срывая с него одежду. - Рокэ, ты жестокая и бессердечная тварь, тебе этого никто не говорил? А я ведь даже таким тебя люблю… сволочь… - Ты забываешься, - сквозь зубы процедил кэналлиец. Но Леонард грубым поцелуем-укусом заставил его замолчать. Рокэ по-прежнему пытался вырваться, однако с удивлением понял, что в какой-то мере происходящее ему нравится. Никто еще не обращался с ним так – не пытался завоевать, подчинить… Все прогибались под него и этим надоедали. Удивительно, как только этому нахалу пришло в голову… Он застонал, цепляясь за плечи Леонарда, извивался под его телом – дразнил, то поддаваясь, то вырываясь снова. Эти прикосновения и поцелуи были больше похожи на сражение, чем на любовь. Манрик прикоснулся пальцами к его губам. - Оближи. В ответ Рокэ укусил его. - Тварь закатная! – Леонард ударил его по щеке. – Хочешь, чтобы я тебя трахнул так, без подготовки? - Твоей неопытности это не поможет, - выдохнул Рокэ, но всё же принялся облизывать пальцы любовника. Жесткие прикосновения, растягивающие, грубо поддразнивающие и не дающие покоя. Ворон хрипло стонал, извиваясь под Леонардом, и сдавленно закричал, когда пальцы сменило напряженное естество. - Ох… какой ты… давно у тебя никого не было вот так? – прошептал рыжий. - Давно… больно… отпусти… - Нет. Не отпущу… Было больно. Очень. И всё же какое-то извращенное удовольствие скрывалось в этой боли. Не надо быть сильным, не надо быть непобедимым… Можно отпустить все эмоции, которые раньше были спрятаны где-то глубоко-глубоко. А Леонард тоже сволочь… Как он только угадывает, как надо прикоснуться и что сделать, чтобы всё тело горело от жара, удовольствия и желания, чтобы еще, еще, еще… Это так приятно, когда можно на время отпустить власть и почувствовать себя полностью беззащитным… Перед глазами темно-алая пелена. Огонь. Вспышка. Будто взрыв… А затем – расслабленность и лень, так хорошо и тепло, и хочется спать… А Леонард прижимается, ластится, шепчет что-то глупое, кажется «прости, люблю, я не хотел сделать тебе больно…». Ничего. Пусть будет так…