Не сломаться

В ставке короля Бакны Первого толпилось много народу, царило шумное оживление. Ворон был изысканно одет, весь его вид выражал радость и готовность бороться и побеждать. Синие глаза ярко сверкали, алые губы казались распухшими от поцелуев, как будто накануне переговоров с Адгемаром он провел жаркую ночь. Впрочем, в пользу версии о жаркой ночи говорил и высокий ворот, да еще и шарф, закрывавший шею Первого Маршала. На расстоянии нескольких шагов от Алвы держался Леонард Манрик, чуть наклонив голову, будто нарочно, чтобы лучше было видно красноватый шрам на его лице. Молодой мужчина улыбался, радуясь то ли победе Талига, то ли своей личной. — Я слишком поздно узнал, — Адгемар горестно покачал серебряной головой, — кто был виновником нападений на Варасту. Объявленный братом моим Фердинандом вне закона Робер Эпинэ вступил в сговор с безбожными гоганскими ростовщиками и тайно прибыл в Кагету. Этот человек воспользовался нашим гостеприимством и наивностью и с помощью золота и лжи склонил на свою сторону нескольких бирисских вождей. Глупцы за моей спиной начали совершать набеги на Варасту, о чем я… Телохранители Казара подошли ближе и бросили к ногам Ворона головы бириссцев. Страшные предметы покатились назад и замерли у ног человека с седой прядью в черных волосах, которого охраняли несколько людей Адгемара. - Эр Робер… - прошептал Дик. – За что они с ним так?! Я уверен, он ни в чем не виноват… Эстебан цапнул его под локоть, будто опасаясь, что Окделл рискнет вырваться и защитить того, кого считает другом семьи. - Тише. Не дергайся. Если он действительно не виноват, может быть, герцог его и помилует. — Я надеюсь, мои объяснения брат мой Фердинанд сочтет исчерпывающими, — голос казара стал еще проникновеннее, — я понимаю — сейчас не время говорить о подобных вещах, но залогом нашей искренности может стать рука моей младшей дочери. Этери красива, она знает талиг, я растил ее в почитании нашего великого соседа. Брат мой Фердинанд женат на прекрасной Катарине из рода Ариго, но руку Повелителя Ветров не отягощает свадебный браслет. Я жду ответа Талига, ибо в его руках наша жизнь и наша смерть. Что скажет побежденным Проэмперадор Варасты? Алва ухмыльнулся. Его выражение лица напоминало вид игрока, уже сорвавшего солидный куш в игре, казавшейся безнадежной, но не намеренного остановиться на достигнутом. - Ваше Величество, мы говорим не о претензиях Талига. Талиг всего лишь пришел на помощь дружественной Бакрии. Я и моя армия – скромные подчиненные короля Бакны Первого. Ему и решать судьбу как этих переговоров, так и задержанного вами преступника. По тону, которым была сказана последняя фраза, становилось ясно, что Ворон не верит в виновность Эпине во всем, о чем говорил Адгемар. Дикон почувствовал затеплившуюся в сердце надежду. Эр Робер не может, не должен погибнуть… Он же почти единственный оставшийся в живых из рода Повелителей Молний. Снова перед глазами вспыхнули видения: эр Робер в каком-то странном то ли доме, то ли храме, предметы чужого культа, клятва, которую он приносит на незнакомом языке. Рыжеволосые люди, они настаивают, суетятся, требуют. И темная башня среди поля из алых роз. И закатное небо. Видение было настолько четким, что голова закружилась. - Дик… Что с тобой? Тебе дурно? - Нет. Сны наяву. Я расскажу тебе потом. Всё. Больше не получится ничего скрывать. Но только бы всё уладилось, только бы эр Робер остался жив! Голова кружилась. Дик не уловил большей части речей Адгемара и Бакны, и очнулся только тогда, когда телохранители казара подтолкнули вперед Робера Эпине, и тот упал, споткнувшись о камень, и ударился так, что носом потекла кровь. - Помогите ему, юноша! – приказал Алва. Дикон быстрыми шагами бросился к эру Роберу, стыдясь, что не успел сам подойти и помочь ему подняться. - Спасибо, Дикон… Не надо… Не рискуйте зря. Юноша перерезал веревки, протянул пленнику платок, помог ему сесть поудобнее, так, чтобы легче было остановить кровь. - Эр Робер, - еле слышно прошептал он, - я помогу вам сбежать, если что. - Нет. Дикон, пожалуйста, будь осторожен. Не делай глупостей. Я всё равно далеко не уйду, и… - Но мы должны хотя бы попробовать! Эпине твердо повторил: - Не рискуй. Моя жизнь немногого стоит, у меня никого не осталось. А у тебя мать и сестры. И друг, который беспокоится о тебе… это же друг, тот юноша, который стоял рядом с тобой? Дик не знал, что ответить. Но ничего сказать он и не успел – подошли бакраны и приказали вести пленного на суд. Трудно было сказать, виновен Эпине или нет, но на допросе он вел себя смело, и когда его спросили, признает ли он, что совершил преступление, он ответил: — Я делал то, что должен, и я ни в чем не раскаиваюсь, но лишь Создатель знает, было это Добром или Злом. Бакна торжественно произнес: — Я сужу этого человека на земле Бакры и по закону Бакры, так пусть великий Бакра решит его судьбу. Наш закон прост. Кровь убитых обвиняет, а Бакра судит. Обвиненному на голову кладут плод абехо, обвинитель должен его сбить. Он может быть лучшим стрелком и не желать убийства, но Бакра направит его руку, и он убьет. Он может впервые взять в руки лук, но Бакра направит его руку, и он собьет плод. Если плод абехо будет сбит, обвиненный оправдан, если он умрет, он виновен, если выстрел пропадет, испытание повторится. И так каждый день, пока Бакра не примет решение. Сын Ветров, ты — кровь Талига, и ты — обвинитель. — Я понял, — усмехнулся Алва. — но я не стреляю из лука. Согласится ли Бакра на пистолет? — Смерть может принять любое обличье. — Отлично, — Рокэ вынул оружие, — Робер, молитесь Создателю, чтоб Бакра рассудил по справедливости и покарал истинного виновника бед Талига и прочих бед, настоящих и будущих. «Это безумие!» - подумал Дик, и пересохшими губами зашептал молитву. Эстебан молчал и делал вид, что ему всё равно, но его лицо было белым как снег, когда он наблюдал, как на голову Эпине кладут алый плод, похожий на яблоко. - Да свершится чья-нибудь воля, - пьяно засмеялся Ворон и, не целясь, нажал на курок. Раздался выстрел. По лицу Робера потекла красная жидкость. Сок ягоды. И тут же послышались испуганные крики кагетов. Адгемар Кагетский лежал с окровавленным лицом на земле. Он был мертв. * Той же ночью Эстебан и Дик пробрались в палатку, отведенную Эпине. - Эр Робер, вы еще не спите? - Разве уснешь после такого… - грустно улыбнувшись, ответил Иноходец. – Дикон, почему ты пришел ко мне? И кто это с тобой? - Эстебан мой друг. И даже больше. Нас связывает клятва на крови. - Эстебан? – переспросил Робер. – Не могу припомнить, наследника кого из Людей Чести так зовут. - Я не Человек Чести, а навозник, - резко сказал Колиньяр. – Впрочем, с той клятвой, которую я дал, я рискую стать чужим и тем, и другим, но это слишком долгая история. Поэтому перейдем к делу. Дик, что ты хотел сказать и почему нам обоим? Дикон вздохнул и рассказал о своих снах-видениях, связанных с гоганскими ритуалами. Пока он говорил, Робер Эпине заметно менялся в лице, то краснея, то бледнея. Наконец речь юноши закончилась. Со вздохом Робер признал: - К сожалению, это правда. Когда я ввязывался в это дело, я просто хотел помочь Альдо, я думал, что действую на благо Талигойи… Но похоже, у гоганов были свои планы. Когда меня судили, я подумал, что, наверное, они втянули меня в эти интриги, чтобы погубить. - Эр Рокэ говорил, что в последние годы было слишком много попыток уничтожить наследников четырех великих родов, - сказал Дик. – Похоже, что это правда. Вас втянули в интригу, которая могла погубить. На эра Рокэ было множество покушений. Семью Валентина опозорили. Меня шантажировали и не раз пытались убить. - Тогда в опасности и Альдо, он ведь Ракан, - с горечью ответил Робер. – Хотя, слава Создателю, на его жизнь пока покушались всего один раз, и то, мне кажется, слуга, который подсыпал яд в торт, служил Олларам, а не гоганам или кем бы ни были противники Четырех и Одного.