Не сломаться

- Дикон, мальчик мой. Я же просил тебя, не приходить ко мне с парадной стороны, - тихо, но твердо упрекнул кансильер. – Помнишь же, я говорил тебе, через Кривой переулок для меня безопаснее. Юношу передернуло, но он справился с волнением. - Говорят, там становится всё опаснее для одиноких прохожих. Висельники. - Мальчик мой, так и надо, чтобы ты был один. Лишние свидетели нам не нужны. А опасность – Окделлы ведь не должны бояться. Дик кивнул. - Я очень недоволен тобой, Дикон. Очень. Ты принес присягу убийце отца. Но ладно, для дела Талигойи даже полезнее, чтобы ты находился в Олларии. Меня больше беспокоит то, что ты принимаешь от него помощь. Я слыхал, он вылечил тебе руку, дает тебе деньги… Это так? - Да. - Но он не поручает тебе никаких обязанностей, ничему тебя не учит. Это очень плохо. Посмотри на своих сверстников. Часто ли ты видишь на улице либо в злачных местах Валентина или Северина? Нет, наверное. Потому что они учатся у своих эров. Даже граф Килеан чему-то учит своего оруженосца, хотя не обязан делиться знаниями с такой юной дрянью… - Эстебан не дрянь, - возразил Дикон и тут же осекся. - Вот видишь, мальчик мой – ты уже заступаешься за навозника. Ты падаешь всё ниже и ниже. Ты как игрушка для своего эра. Будь осторожен с Вороном. Особенно когда он пьян. - Но, эр Август… - Рокэ Алва развратил Джастина Придда. Неужели ты хочешь, чтобы и тебя постигла такая же участь?... - Нет! – Дик вздрогнул от страха и отвращения. Он, конечно, верил эру Августу и осознавал, что Ворон развратник и мерзавец. Но не мог представить себе, чтобы эр Рокэ делал с кем-то вещи наподобие происходивших в подвале. До такого Алва не опустится, это чересчур… - Да, мой мальчик. Алва никогда и ни о ком не заботится просто так, - скорбным тоном уверял кансилльер. – Если ты будешь доверять ему, он опозорит и обесчестит тебя. - Я не доверяю ему, - вздохнул Дик. «Я не знаю, кому вообще я должен верить, а кому – нет!... Но эр Август друг отца, я не могу, не могу сомневаться в нем». Кансильер продолжал говорить о чести и о благе Талигойи. «Я не достоин всего этого», - думал Дик. – «Я грязный, меня обесчестили, я трусливое ничтожное создание, потому что принял помощь от навозника, позволил ему помешать мне покончить с этой никчемной жизнью». Он уже не чувствовал той легкости и полного доверия, что было в его общении с другом отца до того ужасного вечера. Теперь он боялся, что эр Август узнает о насилии и позоре, и все Люди Чести узнают и отвернутся. … - Тебе пора, Дикон. Я провожу тебя. Когда открылась дверь черного хода, Дик почувствовал, как к горлу подступает знакомый противный комок. «Нет, я не должен бояться. Окделлам ничего не страшно. Подумаешь, какой-то переулок. Я же дворянин, меня не должны тронуть». Он понимал слабость и хрупкость всех этих аргументов, и все же сделал шаг вперед. Дверь за ним захлопнулась. Всё. Обратно хода не было. Скорей бы. Скорей бы добраться до безопасного места, до таверны, где он оставил Баловника. Юноша шел, делая вид что не боится, однако внутри всё замирало. Примерно на половине пути ему встретился тот самый отвратительный тип, который в Фабианов день указывал на него пальцем и смеялся. - Красавчик! Приятно видеть тебя в наших краях… Кажется, прошлый раз тебе очень понравилось, хочешь повторить? - Ты меня с кем-то перепутал, - холодно ответил Дик, стараясь не выдавать своего страха, и ускорил шаг. Ведь эр Август настаивал, убеждал ни с кем не спорить и не драться, потому что наследнику опального герцога не сойдет с рук даже самая пустяковая драка. - Тебя ни с кем не спутаешь, бляденок! – тип нагло заржал и скрылся в каком-то невзрачном домишке. Дик остановился, тяжело дыша. - Окделл?! Ты можешь объяснить мне, какого ызарга ты опять шатаешься здесь один?! - А ты что, следишь за мной? – огрызнулся юноша. - Если даже и так – то похоже, что не зря… Счастье этого урода, что он так быстро смылся. Иначе я бы задал ему пару вопросов… - Эстебан выглядел взъерошенным и злым. – Но какого, вот какого зверя ты… - Я навещал знакомого человека. - Того самого?! Друга отца?! Ты дурак или притворяешься?! - У меня есть долг. Тебе-то такое понятие незнакомо. - Дурак ты, Ричард! Какой же ты дурак… - Эстебан прижал его к себе. – Я ненавижу тебя, знаешь, как я тебя ненавижу, скотина, свинья ты неблагодарная! Дик хотел было вырваться из объятий, но не смог… руки так привычно обхватили друга, пальцы вцепились в его плечи. Эстебан как-то неуклюже ткнулся лицом в его шею, продолжал шептать что-то – горячее дыхание согревало, возвращая если не покой и уверенность, то хотя бы их тень. - Отпусти меня… нет, не отпускай… - Окделл, ты бы хоть определился. - Я не могу. Я не хочу. Мне опять снились эти сны… Эстебан, я так не могу, мне страшно, я не хочу ходить этими жуткими трущобами, но я должен… - Придурок! Сам себя в неприятности втягиваешь. Пойдем. До таверны они добрались вместе. Эстебан заказал кэналлийского. Дик сидел за столом, тупо разглядывая свой бокал. Колиньяр выпил чуть-чуть вина и, собравшись с мыслями, начал: - Тот человек, которого ты встретил – один из тех, кто поймал тебя тогда? - Наверное… - пробормотал Дик. – Я не видел их лиц. - Береги себя. Что-то подсказывает мне, они не оставят тебя в покое. - Не знаю. К их столу подбежал оборванный мальчишка, протянул Дику записку и убежал. Юноша развернул листок дешевой бумаги. Послание гласило: «Тебе лучше расстаться со своей жалкой жизнью по своей воле. Иначе все узнают, что ты не герцог Окделл и потомок святого Алана, а грязная подстилка». Дик побледнел. Эстебан выхватил записку из его рук, молча прочел и сказал: - Так я и думал. Похоже, дело намного хуже, чем я предполагал. Дик, тебе надо рассказать обо всем монсеньору. - Нннет… я лучше умру! - Дикон, не смей. - Я никогда не смогу сказать эру Рокэ…. - Тогда я поговорю с ним, - сказал Эстебан, и, заметив растерянность Дика, добавил: - Только если не буду в силах защитить тебя сам. Не бойся и береги себя. А я не допущу, чтобы такое случилось с тобой еще раз.