Страж Печати

      Видимо, прямое попадание на больничную койку чуть ли не после каждого задания стало входить в плохую привычку Канэко. И в этот раз куноичи не изменила своим правилам: сразу по возвращении с миссии, Какаши с Ямато под белы рученьки привели брыкающуюся и пытающуюся отдавить хоть одному из джонинов ноги девушку в больницу Конохи. Не обращая внимания на попытки Кохэйри доказать, что все с ней в порядке, что она ни под какие техники не попадала, чакра у нее в норме и вообще она чувствует себя как огурчик, на что Шизуне, принимавшая Канэко в отделение, без намека на шутку обломала весь пыл Кэй, пообещав привязать ту к кровати, если она не перестанет вести себя, словно маленький ребенок. Оставив куноичи на попечительство помощницы Хокаге, Ямато и Какаши отправились на ковер к Цунаде. Так как миссия была провалена, и шиноби Конохи понесли потери в ходе ее исполнения, то принцесса Сэнджу была в скверном настроении, так что отчет обещал затянутся на долго. Так же к Хокаге были вызваны и члены седьмой и десятой команд.       Кохэйри сидела на подоконнике своей палаты и задумчиво смотрела в небо, которое уже стало темнеть, а на небосводе кое-где появились яркие огненно-оранжевые разводы от последних лучей солнца. Девушка давно бы уже покинула обитель ирьенинов, но благоразумно отказалась от этой идеи, ведь что бы ни говорила куноичи, а ее состояние оставляло желать лучшего, причем не только физическое, но и моральное. «Все слишком сложно и непонятно. События не укладываются в голове. Почему… Ээммм... Ну, ладно, буду называть его Тоби. Почему Тоби начал действовать именно так? Ведь за Девятихвостым раньше направляли Итачи с его акулоподобным напарником. В чем загвоздка этого дела? А, может, я слишком драматизирую, ведь точно не было известно, чем именно в свое время занимался Тоби. Но, насколько я помню, он не раз тайно навещал Коноху, а точнее могилу Рин и, как бы это не было бредово, свою могилу, – Кохэйри прижалась спиной к стене и закрыла глаза. – Странно, странно, слишком все странно, ттебайо! И почему-то мне кажется, что даже если бы у меня не вышло вырваться из его иллюзии, то со мной ничего ужасного не произошло бы». Резко соскочив с насиженного места, Канэко пару раз крепко похлопала руками по своим щекам, словно приводя себя в нормальное состояние.       – Так, все! А то голова сейчас взорвется! – Кэй прошествовала к своей койке и, проходя мимо висящего на стене небольшого зеркала, сама себе скривила смешную рожицу и показала язык.       Плюхнувшись на твердую поверхность кровати, куноичи взъерошила волосы и уставилась на часы, которые висели на противоположной стене. Стрелки уже отсчитывали последние минуты до начала нового часа.       – Семь часов вечера, – проныла Кохэйри, гипнотизируя старенький механизм. – Я уже есть хочу, даттебайо!! Словно в подтверждение слов рыжеволосой, ее желудок громко отозвался на всю комнату, оповестив о том, что девушка не ела с самого утра. Подтянув ноги к груди, куноичи перевела взгляд на дверь, в надежде на то, что она вот-вот откроется, и в палату войдет дежурный ирьенин и принесет поднос с едой. Шли минуты, дверь не открывалась, взгляд зеленых глаз становился все опаснее, а атмосфера в комнате – напряжённее. Стрелки на часах отсчитали еще несколько минут – у Канэко уже нервно задергался глаз, а желудок еще громче напомнил о себе, но дверь упорно не хотела открываться, а дежурный появляться с ужином. Казалась, что в этой странной игре в гляделки определенно побеждает дверь. Часы снова громогласно тикнули, оповестив об еще одной прошедшей зря минуте ожидания. И этот звук оказался последней каплей.       – Аааа!! Да сколько же можно-то?! – на первой космической слетев с кровати, Кохэйри пулей вылетела в коридор и помчалась в сторону поста, оставляя за собой шлейф поднятой в воздух крошки, которая отбивалась от бедного пола при каждом шаге.       В последний момент, еле успев притормозить, чтобы не снести и не разнести в щепки стол постового, Кэй все-таки умудрилась приобрести парочку синяков на ребрах от встречи с высокой столешницей. Куноичи уже было собралась высказать нерадивому дежурному ирьенину все, что она думает о его пунктуальности, как тут же закрыла рот, уставившись на зияющее пустотой место у поста.       – Эээ?! – Канэко пару секунд сканировала стул, где должен был восседать шиноби-медик, но от этого он из воздуха не сконденсировался. Весь запал девушки в момент будто рукой сняло. Опустив плечи и понурив голову, Кэй впала в пучины печали и тоски. – Да вы издеваетесь…       Вжившись в роль обморочной сомнамбулы, Кохэйри поплелась обратно в свою палату, распространяя на весь коридор вихри безысходности. Походя на неудачный опыт с техникой Нечестивого Воскрешения, куноичи даже не заметила вышедшего из одной из палат раннее искомого ирьенина, следом за которым «выплыл» Абурамэ Шино, как всегда закутанный в свой плащ по самые глаза, а сами очи скрывались за толстыми стеклами черных защитных очков.       – Канэко-сан, вам же нельзя вставать! – ирьенин бросился наперерез девушке, но прямо посреди дороги к Кохэйри, бедолагу буквально с ног свалила убийственная Ки.       – Халк хотеть есть! – провыла куноичи, уставившись на побледневшего паренька сумасшедшим взглядом. Ниндзя-медик, попавший прямо под дьявольский взгляд красных глаз, поспешил нацепить самую доброжелательную улыбку и в защитном жесте выставил руки вперед.       – К… Канэко… – заикаясь пролепетал в предобморочном состоянии медик, вжимаясь в холодный пол, словно бетонные плиты могли спасти бедолагу от кончины.       – Ситуация эта пугающая была бы, но не заметили опять меня… – монотонно проговорил Шино, из рукавов пальто которого тонкой ниточкой спускались мелкие черные жучки. – На этот раз не пройду мимо я. Пока рыжеволосая раздумывала, как лучше вмазать уже раз десять поседевшему пареньку-ирьенину сковородой из огненной чакры Кьюби, черные жучки Абурамэ знали свое темное дело и неплохо справлялись со своим заданием.       – Ты у меня сейчас познаешь великую боль! – отогнав мысль, что где-то она это уже слышала, Кохэйри возвышалась над парнем и размахивала пламенной сковородой прямо у его носа. Всю фигуру куноичи обрамляла темная чакра с яркими алыми лепестками, а прическа стала напоминать хвосты Демона-Лиса, извивающиеся в диком танце. И вдруг Канэко почувствовала, как что-то щекочет ее левую ногу. Брыкнув ногой, куноичи понадеялась избавится от чувства щекотки, но не тут-то было. Озадаченно нахмурившись, Кохэйри наконец соизволила посмотреть, что же происходит с ее ногами. В коридоре повисла звенящая тишина. Бедный медик изумленно уставился на рыжеволосую, и тут его лицо скривилось, и парень шарахнулся в сторону. Секунда, две, и… здание больницы Конохи сотряс дикий вопль раненного мамонта. А еще через пару секунд выбежавшие из своих палат и кабинетов люди созерцали преинтереснейшую картину: по коридорам здания, матерясь и отплевываясь, вихрем носилась Канэко Кохэйри, облепленная со всех сторон жучками, которые так же шлейфом тянулись за девушкой.       – Недооценивать не стоит меня, – Абурамэ Шино, загадочно сверкнув тонированными стеклами очков, медленно пошел к выходу из больничного корпуса.       На Коноху спустились первые сумерки, а в палате номер тринадцать на кровати возлежала девушка с ало-рыжими волосами и просто убийственным выражением лица. Изумрудные глаза сверлили дырки в сидящем на подоконнике джонине с непослушными вихрами пепельных волос, лицо которого скрывала маска, а на левый глаз был опущен протектор. Буровые работы на парня не имели ровно никакого воздействия – он так же продолжал вчитываться в ровные строчки очередного томика «Приди-приди, Рай!» (у него что, бесконечные запасы?!). Девушка нахмурила брови и, прищурившись, с удвоенным усилием принялась сверлить взглядом пепельноволосого, на что снова не последовало никакой реакции. Фыркнув, Канэко скривила губы и отвернулась к стенке. Но долго так пролежать Кохэйри не удалось, потому что спустя пару мгновений она снова повернулась к Хатаке.       – Да развяжи же меня наконец, даттебайо!! – взмолилась куноичи, состроив умоляющий щенячий взгляд, и вперилась в уставший серый глаз джонина, который соизволил оторваться от своей книжки.       – Хм… Дай-ка подумать, – Какаши легко спрыгнул с подоконника и, захлопнув томик в ядовито-оранжевой обложке, спрятал его в глубины подсумка с кунаями. Подойдя к изголовью кровати, капитан седьмой команды сложил руки на груди и задумчиво начал постукивать указательным пальцем правой руки по губам через слой маски. –Ты нарушила свой режим, довела до нервного срыва молодого ирьенина, разнесла пол на всем третьем этаже больничного корпуса и с балкона пятого этажа сиганула прямиком в бассейн…       – Ну откуда же я знала, что в бассейне нет воды? И вообще, я не виновата, это все жуки Шино, чтоб ему икалось! – возмутилась куноичи, заерзав в постели и состроив обиженную рожицу.       – Эхх… Незадача, – вздохнул Какаши и приложил правую руку ко лбу. – Тебе еще повезло, что после отчета у Цунадэ, я решил наведаться сюда и проверить как обстоят дела. И представь, каково же было мое удивление, когда прямиком в пустующий бассейн, мимо которого я проходил, летит и матерится неопознанный летающий объект, при ближайшем рассмотрении оказавшийся ни кем иным, как тобой. Если бы я не успел тебя поймать, то ты бы из простой палаты на пару месяцев перекочевала в травматологию, дурья твоя голова! Поэтому, – Хатаке окинул взглядом девушку, привязанную кучей веревок к койке, и, пафосно промолчав пару секунд, подняв вверх указательный палец правой руки, припечатал, – Да ни за что!       – Ты жесток, Какаши-сэмпай!! – запричитала Канэко, силясь выползти из пут, извиваясь на кровати как змея на раскаленной сковороде. Вдруг на лице девушки расцвела самая лучезарная улыбка, на которую она была способна. – Какаши, последний раз прошу, развяжи!       – Нет! – отрубил Копирующий ниндзя, усевшись на спинку соседней кровати и снова уткнувшись в свою любимую книженцию.       – Ну, как хочешь, сэмпа-а-ай, – протянула Кохэйри. Улыбка стала заговорщицкой, а немного освободившиеся пальцы рук незаметно сложили печати.       Вмиг из ниоткуда прямо перед Какаши появилось пятнадцать клонов Кохэйри. Но загвоздка была в том, что девушки обладали завидными формами, а самые интересные места прикрывал легкий туман. Девушки тут же стали приставать к зависшему на пару мгновений джонину, взяли его под руки, прижимались особо выделяющимися формами, а одна даже умудрилась поцеловать Копирующего в щеку.       – Ну пожа-алу-уйста, Ка-ака-аши-сэ-эмпа-ай! – с придыханием игриво заканючили клоны, все сильнее беря выпавшего из реальности джонина в обороты.       – Не…Но…Т…Ты…Ко…Ко…Кохэйри!!! – заикаясь, Какаши постарался выползти из захвата Гаремной Техники соблазнения в исполнении Канэко, но, ухватив одну из девушек за грудь и услышав довольно откровенный стон, пепельный блондин в момент залился ярким румянцем и, не выдержав такого напряжения, грохнулся в обморок, а маска, скрывающая лицо прилипла к коже, вобрав в себя кровь, фонтаном полившуюся через нос бедного джонина. Гаремная техника с легких хлопком рассеялась, а Кохэйри, силясь рассмотреть, что же произошло, извернулась в веревках и заглянула за край своей кровати. На полу куноичи узрела развалившегося Какаши, рядом с которым валялась его любимая книжка.       – Эээ… Сэмпай?.. – осторожно позвала Кохэйри шиноби, который решил подработать ковриком. Но от Хатаке не было никакого ответа. – Какаши… – ноль эмоций. – Хатаке, не помирай, ты мне нужен! – как о стенку горохом. – Твою ж за ногу, сэмпай! Приди в себя, я все прощу! – вместо ответа в палате запел сверчок. Рыжеволосая откинулась на постель и пару раз приложилась макушкой о пухлый бок подушки. – Ну где же я так нагрешила-то, даттебайо!!       Восклицание Кохэйри вырвалось в открытое окно палаты и устремилось к ночному небу, на котором огромным ледяным озером блестела полная луна. Над больницей пролетела настырная утка, и после утонувшего в ночи вопля одной куноичи, за окнами палат послышался уже давно заезженный крик птицы: «Идиоты! Идиоты! Какие же вы Идиоты!»       – Завались, гриль на палочке! – из палаты номер тринадцать прямо в утку полетел томик «Приди-приди, Рай!», а из окна свесился клон Кохэйри, злобно захихикавший, когда утка спикировала вместе с книжечкой Какаши прямиком в пустой бассейн. И, спустя пару мгновений, клон с хлопком развеялся.       – Эй! Ты куда, предательница? А развязать?! – новый вопль Кэй сотряс Коноху. – Ну, даттебайо же!!       Так и не дождавшись, когда ее развяжут, Канэко все-таки заснула. А проснулась рыжеволосая от того, что на нее явственно кто-то смотрел. Продрав глаза, Кохэйри увидела, что находится в каком-то странном месте, где нет света, а только полная темнота. Оглянувшись, куноичи не нашла даже намека на свет в конце тоннеля. Глубоко вздохнув, Кохэйри сделала неопределенный шажок вперед, но ничего не произошло. Тогда она сделала еще шаг, затем еще и еще, а вскоре и вовсе перешла на бег, но темнота, окружающая девушку никак не хотела отступать. Паника волнами начала завладевать Канэко, сердце от животного страха уходило в пятки и отказывалось нормально перекачивать кровь по организму, из-за чего Кохэйри, казалось, вот-вот совсем замерзнет.       – Тебе от меня не скрыться, – из темноты девушку нагнал негромкий голос, пробирающий до костей. Кохэйри, от неожиданности оступившись, со всей силы грохнулась прямиком на то, что считала полом. Зашипев от засаднивших коленок, Кэй начала как загнанный в угол зверь оглядываться в поисках опасности, но так ничего и могла рассмотреть. И тут прямо над головой куноичи послышался какой-то шорох. Рыжеволосая резко развернулась и подняла голову, заглядывая в пространство над своей головой и уставившись прямиком в знакомый уже узор шарингана.       – Тоби, – непослушные губы еле прошептали имя невидимого противника.       – Увидимся, – тихий смех колокольчиками зазвенел по всему черному пространству. А место, где секундой ранее сиял кровавый Мангёку шаринган, завертелось образуя межпространственную воронку.       В этот момент Кохэйри словно разморозили, девушка сорвалась с места и бросилась со всех ног к воронке.       – Сто-о-о-ой!! Подожди-и-и!!       Еще немного и, казалось, что куноичи вот-вот догонит уже пропадающую воронку. Девушка сама не понимала, зачем она так рвется догнать этого человека, но ей упорно казалось, что она должна что-то сделать, и это ощущение с каждой встречей с человеком в маске становилось все сильнее и сильнее. И вот последний рывок, Канэко со всех сил отталкивается от земли и прыгает, протягивая руку к оставшейся миниатюрной точке воронки. Дотянувшись пальцами до края искажения пространства, Кэй в следующее мгновение затянулась вовнутрь. От неожиданности рыжеволосая закричала и резко подалась вперед. Почувствовав, что ей в грудь что-то впивается, Кохэйри распахнула глаза и уставилась прямо в голубые глаза, которые находились точно напротив глаз самой девушки. Вопросительно подняв бровь, Кэй постаралась сфокусировать нормально взгляд, но глюк в виде глаз небесного цвета упорно не желал проходить. И почему-то в них отчетливо виднелся черный узор Мангёку шарингана.       – Кохэйри, – смутно знакомый голос доносился до разума девушки, будто пробиваясь через толстый слой ваты, – Кохэйри, очнись!       Куноичи чувствовала, что ее плечи что-то сжимает, но никак не могла понять, что происходит. Узор никак не хотел исчезать и настойчиво горел в знакомых голубых глазах, в которых кроме черных линий просматривалось беспокойство.       – Так, иду на крайние меры… – сквозь вату до Кэй долетел отрывок сказанного. И тут правую щеку Канэко обжег сильный удар. Голова девушки от силы подачи резко качнулась влево, а ало-рыжие пряди, взметнувшись вверх, каскадом опали на горящую после удара щеку. Затуманенные глаза куноичи прояснились, и Кохэйри медленно повернулась на сбившейся подушке. Ясные зеленые глаза встретились с обеспокоенными голубыми.       – Кохэйри, ты меня слышишь? – грозно потребовал ответа серьезный голос, принадлежащий Минато Намикадзе.       – У меня перерасход чакры, а не глухота, – поморщившись от слишком громкого голоса блондина, девушка вжалась в подушку. – Но если продолжишь так орать мне в ухо, то скоро и оглохну!       – Ой, извини, – стушевался молодой мужчина и уже спокойно сел на край кровати. Сложив руки на груди, Минато внимательно осмотрел свою подопечную. – Ну, и что это вчера было? Невинно заморгав, куноичи лучезарно улыбнулась и, пожав плечами, хотела развести руками. Показав, что ничего знать не знает и вообще это не она, а во-он тот шиноби из пятого ряда шестого построения. Скептически изогнув бровь, Намикадзе молча продолжил смотреть на Канэко, от чего у рыжеволосой по спине табуном прошлись мурашки.       – Я больше не бу-у-уду, – вздохнув и повесив голову, протянула куноичи, для полноты картины шмыгнув носом.       – И не надо, – уголками губ усмехнулся Четвертый, подтянув к груди правую ногу и обняв ее руками, облокотился подбородком о колено. – Ты мне ребенка до нервного срыва доведешь когда-нибудь. Не девушка, а изверг какой-то!       – Ты это кого ребенком обозвал? – непонятливо уставилась на своего сэнсэя Кохэйри, забыв, что хотела начать ныть, чтобы ее наконец-таки развязали!       – Какаши, конечно же, – пожав плечами, отозвался Минато. Посмотрев на Кохэйри так, будто она спросила что-то до ужаса тупое.       Поперхнувшись воздухом, рыжеволосая закашлялась, стараясь за кашлем спрятать прорывающийся смех.       – Что? – Хокаге покосился на похрюкивающую куноичи.       – Кхм… Минато, а ничего, что этот «ребенок» сейчас старше тебя эдак на пару тройку лет, не? – с видом «О, Ками, с какими придурками мне приходится иметь дело» вопросила Канэко. Взгляд небесных глаз стал более серьезным и задержался на лице девушки.       – Кохэйри, для меня Какаши, Рин, Обито – все они были, есть и останутся не только учениками, но и моими детьми. Хоть они мне и не родные, но по-другому просто быть не может.       Сглотнув вставший поперек горла ком, рыжеволосая наклонила голову так, чтобы отросшая длинная челка скрыла за собой глаза, что заблестели от слез. Из-за чего-то слова Намикадзе задели Канэко за живое. И снова девушка в душе еле подавила встающее на ноги желание рассказать Минато и Какаши о том, что Обито жив. Нет, еще не время, да и ей самой надо разобраться в том, что за фигня происходит в этом мире. Задумавшись, Кэй пропустила тот момент, когда Минато оказался рядом с ней. В пальцах блондина сверкнуло острое лезвие куная, и в мгновение ока все веревки, сковывавшие тело куноичи, были разрезаны, и с глухим звуком упали на пол палаты. А острие, поблескивая под лунными лучами, уже прижималось к шее девушки, оставляя легкие царапинки, в краях которых медленно собирались маленькие бусинки крови. Изумрудные глаза широко распахнулись, и взгляд резко поднялся на нависшего над рыжеволосой блондина. Сердце Кэй пропустило несколько ударов. Минато медленно наклонился к затихшей куноичи, которая боялась лишний раз вдохнуть. Улыбнувшись уголками губ, Намикадзе кончиком языка слизал выступившие свежие капли крови с ранок на шее. Тело Канэко на такое действие мужчины ответило легкой дрожью, а губы судорожно схватили воздух. Отметив реакцию куноичи на свои действия, Четвертый осторожно прикусил травмированную кожу девушки и, тут же разжав зубы, прошелся по укусу горячим языком. Девушка напряглась и, зажмурившись, откинулась на подушку, а пальцы сжимали смятую простынь. Когда Намикадзе спустился чуть ниже, покрывая оголенную шею рыжеволосой легкими поцелуями, и снова прикусил нежную кожу Канэко, тут же зализав довольно заметные прокусы на коже, куноичи, застонав от боли, впилась в плечи Хокаге так, что пальцы рук побелели.       – Ми… Минато, что ты творишь, ттебайо?! – возмущено запротестовала Кохэйри, отталкивая молодого мужчину от себя. Но тонкие запястья куноичи были легко перехвачены ловким движением рук Намикадзе, и в следующий момент конечности девушки были прижаты к спинке кровати.       – Даже у моего терпения, Кохэйри, есть предел, – тихий голос Минато заставил куноичи поежиться. Намикадзе наклонился к краю кровати и уже через секунду потянулся свободной рукой к сжатым рукам рыжеволосой. И тут Канэко поняла, что Намикадзе наклонялся за куском веревки. Ибо шершавая поверхность канатика в этот самый момент уже стягивала запястья, прижимая их к холодной поверхности железных прутьев изголовья кровати. – Эта Гаремная техника… Наруто за нее еще получит! – Минато резко затянул веревку, и та со свистом завязалась в специальный узел. – А с тобой, – нечитаемый взгляд голубых глаз пригвоздил застывшую Кэй к постели. – Мы разберемся прямо здесь и сейчас.       «Бли-ин, вот же вляпалась! – мысленно надавала себе тумаков Кохэйри, понимая, что ждет ее сейчас кара за все хорошее. – Техника Гарема против Какаши – было уже слишком. «Отец» не на шутку рассердился!»       – Минато, – тихо позвав блондина срывающимся голосом, Куноичи хотела было добавить еще что-то, но ее перебил властный тон Намикадзе, и она предпочла заткнуться и слушать, ведь в таком состоянии она его еще не наблюдала.       – Послушай сюда, Кохэйри. Ты больше никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не будешь использовать эту дурацкую технику – это раз! – появившийся в руке Минато кунай молнией прошелся по скрывающей девичье тело больничной робе, одним движением рассекая ткань так, что вещь сама собой опала на постель рядом с куноичи. – Перестанешь вечно нарываться на неприятности – это два! – не успела Кохэйри и пискнуть, как кунай с подачи блондина, резким движением пройдясь по груди девушки и оставив легкий порез, рассек лиф, безвольной тряпкой улетевший куда подальше. Кохэйри дернулась, пытаясь прикрыть наготу, но привязанные к кровати руки мешали это сделать. Куноичи хотела было что-то возразить, но инстинкт самосохранения где-то в глубине души задергался, давая понять, что сейчас лучше тихо внимать речам разгневанного мужчины. – Перестанешь рисковать собой, и подставляться – это три! – последнее движение кунаем, и рыжеволосая лишается последней прикрывающей ее тело вещички, которая вместе с кунаем так же улетает куда-то на пол. Тем временем Минато, неуловимым движением отправив свой плащ полетать до ближайшего пункта приземления, стянул с себя водолазку, оставшись в чакропроводящей сетке-майке на голое тело. Намикадзе, скинув мешающее одеяло, словил руками колени начавшей брыкаться девушки и, разведя их, просто уселся между ее ногами. Кохэйри, не зная куда себя деть от стыда и безвыходности положения, с опаской посматривала на дверь в палату.       – Палата закрыта изнутри, – проникновенный голос Минато, раздавшийся слишком близко, заставил девушку вздрогнуть, а по всему телу пропустить маленький разряд тока.       – Минато, я… – но девушке не дано было продолжить начатое предложение, так как ей помешало говорить то, что ее губами нагло завладел Четвертый. Углубляя поцелуй, Намикадзе прижал куноичи к кровати и, прикусив губу девушки чуть ли не до крови, сжал правой рукой оголенную левую грудь. Задрожав, Кэй застонала и выгнулась, а связанные руки натянули веревки. Согнув ноги в коленях, рыжеволосая хотела было сжать ноги, но всего лишь сжала ягодицы блондина. Недовольно прорычав в поцелуй, Канэко уже решила показать свой норов и теперь в отместку прикусила Минато за кончик языка.       Приглушенно зашипев, Минато отстранился от Кэй и, опираясь на правую руку, пальцами левой вытер капельки крови с уголка своих губ. В глазах мужчины уже не было ясности мышления, а плескались животный инстинкт, похоть и желание. Лежащая под ним куноичи пыталась отдышаться, слизывая капельки крови уже со своих уст. Перед затуманенным взором девушки снова начала появляться уже знакомая красная пелена, которая означала, что девушка себя практически не контролирует. Жар с каждым ударом сердца все больше распространялся по телу, казалось, что она кожей ощущает каждое колебание воздуха в палате, от чего по телу Кохэйри пробежался возбуждающе-волнующий холодок. Минато, облизав пересохшие губы, наклонился к Канэко. Проведя пострадавшим от зубов рыжеволосой кончиком языка по припухшим после долгого поцелуя и прикусов губам Канэко, Минато слегка коснулся их своими. Запечатлев таким образом поцелуй, блондин начал мучительно медленно опускаться все ниже, покрывая поцелуями шею девушки, оставляя так же на нежной коже Кохэйри не только укусы, но и засосы. Каждое действие молодого мужчины сопровождалось тихими стонами, срывающимися с алых уст куноичи. Проложив дорожку поцелуев к груди Кэй, Четвертый, сжав левой рукой правую грудь девушки, пальцами стал сдавливать затвердевшую бусинку соска, а, тем временем, губами и языком начал играть с соском левой груди. Ощущение возбуждения с новой силой, словно цунами, накрыло Канэко. Застонав уже в голос и прошипев что-то в сторону Минато, Кохэйри, вывернув руки, вцепилась в веревку и, прогнувшись в спине, сжала коленями блондина так, что он рисковал обзавестись красивыми синяками на своем теле. А когда Четвертый еще и неуловимо прикусил сосок, то по всем мышцам тела куноичи, казалось, прошла сильная судорога, которая опустилась и обосновалась внизу живота, сводя ее практически болезненным желанием.       Оставив в покое грудь девушки, так, чтобы она смогла наконец нормально вдохнуть свежего воздуха, Намикадзе отстранился. Устроившись поудобнее между ног Канэко, Минато осторожно одной рукой провел по горящей огнем коже левой ноги девушки и, еле соприкасаясь подушечками пальцев с ногой куноичи, опустился к левому бедру. Так же Намикадзе сделал и с правой ногой, только на этот раз практически у самого бедра четвертый впился в бледную кожу Канэко короткими ногтями, что не помешало оставить на бедре довольно заметные красные борозды, а сама Кэй, дернувшись, затихла в путах, наслаждаясь каждым прикосновением мужчины, от чего напряженные мышцы живота снова и снова сводило. Немного подавшись вперед, блондин, наконец, крепко обхватив бедра куноичи, приподнял девушку. Встав на колени и пододвинувшись вперед под Канэко, Четвертый сел и осторожно опустил рыжеволосую себе на колени, а затем всего одним движение отправил ноги Кэй себе на плечи. Оказавшись в такой замысловатой позе, полностью открытой перед Минато, до затуманенного желанием мозга откуда-то из глубин начала прорываться одинокая мысль о том, что девушка должна вот-вот сгореть от стыда, но, не добившись от мозга куноичи никаких ответных сигналов, мысль махнула на все рукой и ретировалась в неизвестном направлении. А тем временем, устроившись между ног девушки поудобнее, придерживая Кэй за бедра в таком положении, молодой мужчина приступил к новой ступени истязаний. Горячий и влажный язык Намикадзе осторожно коснулся клитора девушки и тут же, нажав на пульсирующую бусинку, отправился в исследования глубин естества девушки. Кохэйри же, прикусив губы, чтобы не завыть на всю больницу, задергалась в своих импровизированных наручниках, раздирая веревками кожу на запястьях и впиваясь ногтями в свои же собственные руки. А ноги Кохэйри словно заново свело судорогой. От того, что вытворял Минато с помощью языка, иногда добавляя и зубы, несильно прикусывая клитор девушки, Кэй просто с ума сходила. Ее губы уже давно были искусаны и истерзаны, на ладонях от ногтей остались глубокие ранки, а кровь в венах, как и чакра в системе циркуляции, казалось, вот-вот закипит. Разгоряченные тела парня и девушки реагировали на мельчайшие прикосновения и ласки.       Когда шаловливый язычок Намикадзе в очередной раз совершил свою прогулку в истоки Кохэйри, куноичи задрожала всем телом, перед глазами взорвался миллиардом звезд фейерверк, и она, чуть не ломая к чертям собачьим прутья спинки кровати, издала очень громкий пошлый стон.       – Минато… – умоляюще срывающимся голосом протянула рыжеволосая, сжимая пальцами железные прутья. Усмехнувшись, Намикадзе перед тем, как отпустить ноги Кохэйри и прекратить изощренную сладкую пытку, снова коснулся, практически невесомо, кончиком языка горячего и возбужденного клитора девушки и тут же прикусил его, вырвав из губ Кэй еще один громкий стон. Отпустив, наконец, девушку, Минато победно улыбнулся. Сняв ноги Канэко со своих плеч, парень опустил задрожавшие конечности куноичи слева от себя. Сам же, нависнув над Канэко, припал к искусанным губам требовательным поцелуем. Во время сего действа в своем подсумке наткнувшись на кунай, Намикадзе одним движением разрубил веревки, связывавшие руки куноичи. И, буквально в следующий момент, был повален на спину, а сверху на нем восседала Кохэйри, ало-рыжие волосы который диким водопадом ниспадали на груди на спину, прижимая вмиг отобранный кунай к шее блондина. Поалевшие глаза из-под челки внимательно смотрели на глубоко дышащего парня, отслеживая каждое поднятие грудной клетки, перетянутой чакропроводящей майкой-сеткой. Глаза девушки отмечали каждое изменение в Намикадзе, будь то приоткрывшиеся припухшие губы с запекшейся уже у краев кровью, или расширившиеся зрачки, когда Канэко склонялась к лицу Четвертого и, проведя острием куная по щеке блондина, слизала выступившую на свежем порезе капельку крови. Страстно облизавшись, куноичи наклонилась к самим губам Минато и заключила их в страстный поцелуй с железным привкусом крови. Вскоре майка-сетка улетела куда-то к плащу Хокаге, а девушка, усевшись на бедрах возбужденного мужчины, для убедительности еще и немного поерзав, услышала тихий полувсхлип-полустон и улыбнулась, не прекращая легких движений на уже болезненно возбужденном блондине, куноичи провернула на пальце кунай и, зажав ручку метательного оружия, облизав губы, острым как бритва лезвием коснулась своей груди. Наблюдая за реакцией Минато, тело которого пробивала мелкая дрожь, а руки судорожно сжимали бедра Канэко, девушка, не прекращая двигаться, медленно провела острием куная по своей груди и так же медленно опустилась вниз по животу, в то же самое время свободной левой рукой лаская свою левую грудь. Когда же кунай оказался внизу, совсем рядом с животом Минато, куноичи, проведя кончиками пальцев, очертив свою фигуру, спустилась уже второй рукой к подрагивающему животу четвертого. Перехватив кунай обеими руками, куноичи одним резким движением распорола ремень вместе со штанами Четвертого. Откинув куда-то в сторону оружие, которое с глухим звяканьем пропало где-то у противоположной стены палаты, Кохэйри привстала и стянула с бедер Намикадзе лишнюю стесняющую одежду, так же отправив ее в полет куда-то к кунаю.       Устроившись на ногах Минато, Канэко потянулась к губам блондина и, закрепив поцелуй, снова опустилась к паху мужчины. Не успел Намикадзе выдохнуть, как его голубые глаза распахнулись, пальцы скомкали и так уже пострадавшую простынь, а из покрасневших губ сорвался удивленный стон, ведь парень даже не подозревал, что Кэй начнет делать это. А Канэко в этот самый момент, облизав головку давно уже стоявшего как кол члена Четвертого, осторожно взяла ее в рот, легонько придерживая сам член блондина правой рукой, а левой опираясь о его ногу. Заключив головку в плен, девушка взяла ее поглубже в рот, не забывая при этом и про язык. Каждое движение кончиком и каждая ласка, что дарила блондину девушка, сопровождались на этот раз уже приглушенными стонами со стороны Намикадзе, который, откинувшись на подушке, очень правдоподобно изображал выкинутую на сушу рыбу. Минато понимал, что еще несколько поступательных движений или пара ласк с помощью языка, и он просто не выдержит такой пытки. Поэтому, когда Канэко в очередной раз практически выпустила его член изо рта, проведя языком по уздечке, блондин резко встал и, схватив дрожащими руками куноичи за плечи, отстранил ее. Сжав пальцами Кэй, Четвертый потянул ее на себя, и они вместе завалились на многострадальную кровать. Завлекая куноичи в требовательный и жаркий поцелуй, мужчина практически сразу подмял ее. Не разрывая поцелуя, блондин приподнялся и, поставив колено между ног девушки, развел их в разные стороны. Разместившись между ногами Кохэйри, которая прижималась к нему всем телом и крепко обнимала за плечи, Намикадзе, одной рукой удерживая бедро девушки, а второй крепко сжимая плечо рыжеволосой, резким сильным толчком вошел в Кэй. Канэко громко застонала, покрепче обвив ногами бедра мужчины и впившись ногтями ему в плечи, да и сам Минато был возбужден настолько, что не сдерживал своих стонов. Каждый толчок сопровождался сумасшедшим фейерверком бешено танцующих звезд перед глазами, сердца обоих грозились вот-вот пробить грудные клетки, словно бешеные разряды молний проходили по телам молодых мужчины и девушки. Никто не хотел сдаваться под напором второго, поэтому ведущий постоянно менялся: то Кохэйри окажется сверху на Минато, изображая наездницу, то через некоторое время Минато легким движением менял кардинально ситуацию, прижимая куноичи к кровати и страстно целуя ее, совершал уже переставшие быть осторожными глубокие и властные толчки. И вот, когда за окном уже появились первые намеки на рассвет, Минато снова придавил Кохэйри к постели и, жадно целуя, не выпуская из захвата бедра девушки, сделал еще несколько мощных толчков и ощущая, как в спину вонзаются ногти Кэй, в последний раз вошел глубоко в девушку и, утопая в океане наслаждения, они кончили с секундной разницей, и оба сбились со счета, в который раз за ночь это произошло.