Ради тебя

Соколова осторожно вошла в квартиру. Она была готова к чему угодно. Лисицын сидел в кресле и смотрел телевизор. Все бы ничего, но тот был выключен. Несложно догадаться какую передачу смотрел мужчина. - Костя! – позвала девушка. – Ты как? - Все нормально, - вынырнул из своих дум он. – Меня уволили с работы, лишили смысла жизни, отняли будущее. Так что можешь добивать. Хуже уже не будет. Ты уже меня не любишь, и нам надо расстаться? Легко! Дай пять минут собрать вещи. Хотя, нафига мне вещи, я и так обойдусь. В его голосе была неприкрытая ярость. Юля подошла и обняла каменное от напряжение тело майора. Тот сразу обмяк, дернул плечом: - Извини, ты тут ни при чем. Но ты уверена, что я тебе нужен вот такой. Неудачник. - Не говори глупостей. Ты мне нужен всегда. И ты не неудачник. Все обойдется. Но как бы Юле не хотелось, все становилось день ото дня хуже. Рогозина отправила Лисицына в отгулы на те две недели, что он должен был отработать по законодательству. Она понимала, насколько тяжело ему будет. Костя сидел целыми днями дома, пытаясь смириться, начать жить по-новому. Ничего не получалось. Он и не предполагал, что ФЭС так много значит для него. Все, что имело значение, было важно, доставляло радость – все это было ФЭС. И даже любовь он нашел в ФЭС! И это было особенно тяжело. Наблюдать, как она собирается на работу, как возвращается, полная эмоций и впечатлений. Юля считала необходимым подробно рассказывать обо всем, что происходило на службе. Она думала, что ему это интересно, важно. Не могла она принять его увольнение. Надеялась, что это временные трудности, все образуется, вернется. Его же ее рассказы раздражали, злили. Косте казалось, что без него все идет даже лучше, чем раньше. А значит, он и вправду балласт, от которого надо избавиться. Через неделю он сорвался, накричав на Юлю, обидев ее. Впервые за месяцы совместной жизни они легли спать, так и не помирившись. И каждый долго смотрел в темноту, переживая ссору. Утром, дождавшись, когда Юля уйдет на работу, Костя собрал вещи. Он решил пожить один, подумать, успокоиться. С ней, насквозь пропитанной духом ФЭС, ему было сложно. Но уйти вот так, не поговорив, было бы нечестно. Девушка этого не заслуживала. И он дожидался ее, готовя прощальный ужин. Соколова тоже весь день подбирала слова и аргументы, собираясь серьезно поговорить вечером с любимым. Ей очень не нравилось его настроение. Пора было прекращать страдать и начинать устраивать жизнь, искать работу. Она была готова помогать и поддерживать его во всем, но и он должен был хоть что-то делать. Открыв дверь квартиры, она поняла, что Костя хочет загладить свою вину перед ней. Вкусные запахи, витающие в воздухе, не оставляли сомнения в его намерениях. Она прошла на кухню и подставила щеку для поцелуя суетившемуся у плиты Лисицыну. Тот с облегчением чмокнул ее и жестом пригласил к столу. Ужин шел легко. Они разговаривали на нейтральные темы, старательно избегая всего, что могло бы касаться ФЭС. Перебрались в комнату, и тут Юля заметила собранную сумку. Немой вопрос повис в воздухе. - Я решил вернуться в свою квартиру, - начал неизбежный разговор Костя. – Так будет лучше. Я должен разобраться в себе. Я люблю тебя, но чувствую, как мы отдаляемся, становимся чужими. Я сам виноват в этом, срываюсь на тебя, кричу. Вчера вот…. Я неправ, но не могу ничего с собой поделать. Я боюсь, Юля, боюсь потерять то, что у нас есть. Я боюсь, что при такой жизни мы сами не заметим, как возненавидим друг друга. Юля изумленно молчала. Она готовилась совсем к другому разговору. Костя помолчал, ожидая ее реакции. - Я вчера впервые почувствовал злость на тебя, - тихо проговорил он и посмотрел в глаза. – Настоящую злость. Представляешь, что будет дальше: непонимание, раздражение, злость, злоба, ненависть. Однажды мы проснемся, посмотрим друг на друга и не почувствуем ничего кроме ненависти. Я не хочу этого. Я хочу думать о тебе только с любовью. - И для этого мы должны расстаться? – Юля смотрела непонимающе. - Не навсегда. Давай переживем это трудное время по отдельности. - Но…, - девушка почувствовала раздражение. Что он несет. Она же хочет поддержать его, помочь, посочувствовать, в конце концов. - У всех пар бывают трудности. Это не повод разбегаться. Мы вместе все преодолеем. Да как же она не понимает! Все же очевидно! Они преодолеют…. Но какой ценой!! Накатило уже знакомое раздражение. Костя сжал кулаки. Хорошо ей говорить, ей-то не надо доказывать себе и другим ничего. Ее не увольняли с работы, не рубили жизнь под корень. - Ты меня не слышишь! – в сердцах выкрикнул он. – Дело не в том, справимся или нет. Дело в том, во что это выльется в будущем. С чем мы останемся в итоге. Пока все плохо, пока мы перестали слышать и понимать друг друга. Вот что ты сейчас чувствуешь? Только не ври себе! Он с удовлетворением заметил, как испуганно метнулся ее взгляд, как испуг сменился удивлением. - Во-о-т! – с каким-то злорадным торжеством протянул он. – Это начало конца. А я не хочу такого конца. Если нам не суждено быть вместе, то пусть хотя бы воспоминания будут светлыми. Лисицын был доволен. Он сумел отстоять свое мнение, доказать свою правоту. Нет, он не сбегал от своей женщины. Он боялся. Боялся, что она не сможет долго протянуть с ним, с неудачником. Пусть уж лучше уйдет сейчас, когда и так все плохо. А если вдруг случится чудо, и он сможет вернуться к прежней жизни, а она все..., не выдержит. Вот тогда он не устоит и сломается. Он где-то слышал странную фразу: «Будь самой горькой из моих потерь, но только не последней каплей горя». Сейчас это было про него. Юля была ошеломлена и подавлена. Как расстаться? Как по отдельности? В тоже время в словах Кости была какая-то правда. Ведь он и в самом деле в последнее время раздражал ее своим поведением. И злость на него тоже была. Но она чувствовала в этой правде какой-то изъян, что-то не то. Но что – понять не могла. - Хорошо. Ты ведь и без моего мнения обошелся, все сам решил, вещи собрал. Иди, я не держу. Только мне будет плохо без тебя. Лисицын поднялся, подхватил сумку: - Прости меня, но так будет лучше. Если все как-то образуется, и мы сможем быть вместе, то нас уже точно ничто не разлучит. Но пока лучше побыть по отдельности. Мне можно будет тебе звонить? Она лишь кивнула, чувствуя приближающие слезы. Костя, Костя, за что ты со мной так? Остаток вечера и всю ночь девушка провела без сна. И только когда серый рассвет неторопливо вполз в окно, пришло решение, простое и ясное. Чтобы Костя вновь обрел себя, стал прежним – ему необходимо вернуться в ФЭС. Чтоб он вернулся, нужно чтоб кто-то ушел. Уходить никто не намерен. Значит, уйдет она. Помнится, она утверждала, что готова на все ради него. Пришло время подтвердить слова делами. Соколова вскочила и схватила телефон. Сейчас она позвонит Рогозиной, все объяснит, все устроит. И только взгляд на часы – пять утра – несколько охладил порыв. Юля еле дотерпела до начала рабочего дня и сразу отправилась в кабинет начальницы. Говорила она сбивчиво, путано, перепрыгивая с одного на другое, но главное Галина Николаевна поняла: капитан готова оставить любимую работу, только бы Лисицын снова мог приступить к службе. Рогозина с нескрываемым уважением посмотрела на девушку. Она не смогла бы принести такую жертву даже ради любимого человека. Слишком большое место в ее жизни занимала работа. А ведь и у Юли большие планы и амбиции. И вот так вот сразу…. Ради чужого по сути человека. - Ты уверена? Не торопишься? Юля покачала головой. - Я на все для него готова, - повторила она фразу, которую твердила все утро. Рогозина постучала карандашом по столу: - А он готов? Он примет такую жертву? Об этом капитан не подумала. Она так радовалась найденному выходу, что совсем не думала о последствиях. Костя так болезненно реагировал на все связанное с его увольнением, что вполне мог отказаться и обвинить ее во всех смертных грехах. Меньше всего он хотел, чтобы его жалели. Как же быть? - Галина Николаевна, а можно сделать так, чтобы он ничего не узнал? Вы скажите, что ситуация изменилась, и он может вернуться. - А ты? - А я …, я просто исчезну. Юля с ужасом осознала парадокс ситуации: чтобы сделать любимого счастливым, она должна исчезнуть из его жизни. Женщины еще долго обсуждали сложившееся положение и возможные выходы из него. Да, все сходилось так, что Юле нужно было исчезнуть. Возможно на время, возможно навсегда. - Галина Николаевна, я прошу, сделайте так, чтобы он не смог меня найти. Пусть ребята ему не помогают. - Хорошо. Для всех ты перешла на работу в другое ведомство. И я не имею право на огласку. А вот с личными контактами разбирайся сама. Юля усмехнулась. Затеряться в большом городе несложно – сменить место жительства и номер телефона, и вот человек потерян для знакомых. - Я сдам квартиру, сменю телефон. Общих друзей вне ФЭС у нас с Костей нет. Думаю, это возможно. - Иди, улаживай дела. Лисицыну я позвоню ближе к вечеру. А завтра попрошу его не тревожить тебя. Скажу, что ты уехала в командировку на несколько дней. А что дальше – даже предположить не берусь. - Вы расскажите все ему, но только потом, - Юля сглотнула и выдавила. – Когда он меня забудет. Брови Рогозиной взметнулись, но она промолчала. Чужая жизнь – потемки. Нет у нее права судить ее.