Алфавит: коты-воители

Царапан сидит у пещеры Пестролистой, сощурив глаза. В лагере Грозовых котов он еще никогда не был, но ему интересен, скорее, не он, а пещеры целительницы. Сколько они не встречались на границе, каждый раз она отмахивалась от вопросов о ее "профессии", о связи со Звёздными предками, и начинала говорить о чем-то своем.  Царапану очень горько, что его отправили именно сюда. Но он знает, что его, только его Пестролистая строила глазки новенькому в их племени, жалкой домашней киске, как его там? Огоньку... Сумрачный воитель старается всё время напоминать себе об этом, но легче не становится. Нисколечко.  — Царапан? — слышится на пороге пещеры голос, который бы он никогда не спутал с каким-то другим. В нем есть нотки удивления, но он пропитан нежностью и любовью. — Пестролистая, — шепчет он, прижимаясь к ней и вдыхая сладкий запах. Наверное, последний раз. — Я не могу без тебя... — он сплетает хвост с урчащей от ласки кошкой и незаметно выпускает когти.  Вдруг шею пронзает боль. Ужасная боль, словно только что Чудовище Двуногих проехало по ней. Он с ужасом смотрит на хлещущую алым дождем кровь, а затем поднимает глаза на Пестролистую... — Ты... Ты знала? — хрипит он. Лапы подгибаются, кот падает и заваливается на бок. Всё еще жив. — У меня... — у любимой из глаз прозрачными бусинками капают слезы на каменный пол пещеры. — Мама... Говорила... Звёздное племя... Видение... — целительница сейчас не в силах произносить связанные предложения, впрочем, как и он. — Я... Смогла победить... Любовь... — шепчет она, захлебываясь рыданиями, и падает на пол рядом с воителем.  Последнее, что видит Царапан — выпущенные когти Пестролистой, измазанные в его крови. Он закрывает глаза и проваливается куда-то... Сейчас ему всё-равно — Звёздное племя или Сумрачный Лес. Боль в шее отпустила, ему достаточно и этого. Грозовая целительница подползает к любимому и утыкается носом в его шерсть, чувствуя себя глупой влюбленной дурочкой. Дурочкой, которая погубила того, кого любит.  — Извини, милый... — шепчет она, глотая слезы. — Прости... Может, Царапан и извинит. Но вот сама Пестролистая никогда не сможет простить себе того, что сделала.