Голограмма

Что-то постоянно вынуждало Чонина противиться счастью. Что-то сковывало его душу, сердце. Но, если мы чувствуем жаркое пламя любви, то сомнения должны таять, они должны быть забыты, стерты в порошок, они должны быть сломаны под гнетом столь сильного чувства. Но Чонин полагал, что первым сломается он, а не его надоедливая боязнь. Кай часто думал, что, возможно, ему было бы проще, если бы он был голограммой, а не КенСу. Так ведь легче, да? Тогда ты не будешь страдать так же сильно, как настоящий человек? Тебя можно запрограммировать, и ты ничего не сможешь почувствовать.. Но почему тогда Су плачет от досады и выглядит это слишком реалистично? Почему он вообще плачет? Обычные голограммы не настолько чувствительные, обычные голограммы не умеют так тонко ощущать все грани человеческой души. По всей вероятности, ДиО не мог являться обычной голограммой, да? Чонина всегда бесило, когда было столько вопросов и при этом ни одного ответа. И на самом-то деле.. Да. Думать ему не идет. **** В последние дни у КенСу было чертовски хорошее настроение, а Кай, наоборот, был несколько меланхоличным и задумчивым. Су пытался исправить такое положение дел. Кажется, у него получалось. КенСу и Кай сидели наверху, в библиотеке. Чонин обожал читать (соответственно и Су тоже). Только книги у них разные. У Кая это всегда были толстые старые книги, ветхие, но все же надежные. Его папа всегда говорил о таких вот книгах "любимая старина". И попадал он в яблочко столь верным высказыванием. Су в силу некоторых, понятных всем обстоятельств не мог читать обычные книги. Поэтому для него папочка создал голографические версии того же. Чонин иногда просил читать ДиО ему вслух. Потому что у КенСу волшебный голос: глубокий и проникновенный. Его отголоски волнами расходились по всему телу, заставляя расслабиться и просто тонуть в наслаждении. Но сейчас эти волны чувственности не радовали Кая. Потому что Су говорил без умолку, весь во власти своего настроения и вернувшейся страсти, проговаривая все слова с каким-то особым, ласковым оттенком. Он с мучительной нежностью смотрел на Чонина. В уголках его губ таилась улыбка. На щеках у него расцвели розы от того, что он был весь переполнен высшими и глубочайшими чувствами, исходящими из самого сердца. Су был уверен, что оно есть и у него тоже. У тебя есть великий источник блаженства, умей только почерпать из него. - Чонин-а~ Ты ведь меня не слушаешь, да? - беззлобно спросил ДиО, болтая ножками. Как обычно. Он сидел на столе, потому что стулья двигать голограммы еще не умели. - Чего?.. Ах. Нет, нет. Я тебя слушаю. Просто.. Задумался чуток, - Кай слегка смешался от такого вопроса. Он не поднял свой взор на КенСу. Вот только у него была достаточно бойкая голограмма, которая требовала хоть толику внимания к себе. Су встал на стол и зашагал по нему к Чонину. Пару бумажек упало на пол, но, скорее всего, это никто и не заметил. - Хеей. Чо-нин-а~ Хватит так много думать. Я же говорил, что тебе не идет, - Су наклонился к Каю и улыбнулся ему свей озорной улыбкой. В его глазах плескалось веселье. А еще никто не заметил блики. Похоже, люди никогда не замечают разительных перемен. - Ты в последнее время такой веселый. Прямо-таки искришься счастьем. Это на тебя так не похоже.. - Чонин все же взглянул на Су. От его взгляда становилось как-то не по себе. Он слишком живой. Он стал слишком живым. КенСу выпрямился и важно зашагал по столу в противоположную сторону от Кая. Он сцепил руки в замок у себя за спиной и чуток вздернул носик. - Чонин, Чонин, Чонин, - ДиО отрицательно закачал головой. - Что-то вы нынче тормозите, сударь. Это как раз-таки в моем стиле. Просто хандра прошла и настало время радости! - он всплеснул руками и дурашливо улыбнулся. Додоша совсем как ребенок был. И это приобретенное качество. Даже Кай это понял. - Хах, - на лице Чонина была глуповатая улыбка. - Хорошо. Возьму на заметку. Дио откинул волосы со лба маленькой белой ручкой, какими бывают ручки только у девочек-подростков (у Кая свой фетиш, ладно?). КенСу еще недолго прогуливался по столу. Потом он спрыгнул с него. В тишине разразился глухой стук и скрип деревянного пола. - Что-то бухнуло, - недоуменно сказал Су, помолчав. Он оглянулся на Кая. Тот пребывал в ужасе. Мысли у него лихорадочно заметались в голове. Наконец-то. Наконец-то он заметил. Тень. Чонин резко вскочил и стремительно направился к КенСу. Он подошел к нему вплотную. На его лице так по-детски отражались страх и благоговение. Он весь пришел в волнение. У обоих сердца заклокотали от морозившего предчувствия чего-то многозначительного. Кай медленно поднял руку, намереваясь провести ей по щеке Су. На секунду он помедлил, не решаясь прикоснуться, ведь.. Такого не могло было произойти, да? Ведь не могло? Снова в голове были лишь раздражающие вопросы, остающиеся без ответов. А еще помехи. Снова визуальные помехи. Никакого тепла от прикосновения. Никакого прикосновения. В этот момент КенСу почувствовал пустоту внутри себя. Не было там никакого сердца. Все враки. Все самообман.