О чём молчит Двалин...

      Состояние Торина оставляло желать лучшего. Таркун то и дело хлопотал вокруг него, мял какие-то травки, раскуривал дым, что-то шептал. Глоин кое-как перевязал раны чем было, а было мало чем, поиздержались мы в пути, и только тихо ругался, что не к месту, да не ко времени. К обеду орлы принесли пару баранов и ещё какой-то дичи. Никогда б не подумал, что птицы могут быть такими гостеприимными, но факт остаётся фактом: нас не только спасли из совершенно безвыходной ситуации, но и дали возможность отдохнуть и подкрепиться в безопасном месте, даже разрешили развести огонь для приготовления пищи. Правда надолго расположения их предводителя к Таркуну не хватит. Слишком уж нас много.        Уже почти вечер, а Торин до сих пор не приходил в сознание, хотя чуть-чуть обнадеживало уже то, что не лежал замертво, а метался в бреду. Может, хоть к утру придет в себя, а там уж орлы обещали отнести нас подальше отсюда в нужную нам сторону. Только бы очнулся… Вроде очень уж серьёзных ран нет, но бит он основательно. Да и измотан изрядно за последние дни пути. Столько шли, столько сражались, а ели последний раз перед тем, как в плен к гоблинам попали. Сегодняшний день нам как подарок. Если б узбад ещё не был ранен. Не нравится мне, что он в бреду всё время с Фрерином разговаривает, не к добру это.       Младший брат Торина, погибший ещё в нашей юности при Азанулбизаре, приходил редко, только во сне и исключительно перед или во время серьёзных передряг. Или в бреду после тяжёлых ранений. И только ближайшим родичам. Торину, мне, Балину. Вот и сейчас к Торину явился. Не нравится мне это, но ничего не поделаешь, только ждать, когда бред пройдёт. Я не заметил, как и меня сморило, только костёр затрещал глуше, ночь стала гуще, а далёкий вой — тише…        Фрерин пришёл незаметно, просто вдруг сел рядом, достал трубку, не спеша набил табак, закурил. Спросил ровным голосом, словно на днях беседовали и расставались ненадолго:        — Ну, не надумал?        — Нет, и не надейся. Я не тороплюсь ни к Махалу, ни куда подальше.        — Но это же будет настоящий, самый великий подвиг! Ты прославишься в веках. И сможешь вернуться в любое время и в любое место. Даже в сейчас. Мы будем владеть Временем. Почему ты не хочешь присоединиться ко мне?        — Зачем? У меня здесь дела. Я никуда не тороплюсь. И я нужен им, — я кивком показал в сторону Торина и племянников, чутко дремлющих чуть поодаль, готовых проснуться при любом подозрительном шорохе или слишком уж тяжёлом вздохе дяди.        — Ну, я ж и не тороплю. Могу подождать немного. Махал позволил мне взять с собой в поход к Пескам Вечности моих родичей, кто пожелает.        — Ну, так и подожди, — я пожимаю плечами нарочито безразлично, подозревая, что наконец-то узнаю, почему Фрерин уговаривает нас не дожидаясь, когда мы предстанем перед Махалом. — Прибудем в его Чертоги, там и решим.       Фрерин замялся, значит, что-то тут не так, есть в его визитах какой-то подвох. Отвечает не торопясь, медленно подбирая слова, как-будто спугнуть боится:        — Нельзя, когда уже предстанете. Вы должны согласиться ещё здесь, пока живы. Тогда Махал не возьмёт вас в Чертоги, из них нет выхода.        — Неужели ты хочешь снискать славы Там потому что не смог получить её здесь? Или ты хочешь возвращаться в Средиземье столько, сколько вздумается, лишь бы наверстать то, что не смог прожить, погибнув в юности?        — И наверстать и приумножить, Двалин, значительно приумножить! Я не зря проводил в библиотеках больше времени, чем мой брат и уж тем более чем ты! Я замыслил это ещё в те времена! Понимаешь?! Не всякий благородный кхузд сможет выбрать этот путь, не всякий из выбравших получит разрешение Махала, не каждому из тех, кому разрешено, позволено взять с собой спутников, но только равных по крови и происхождению!       — Так ты поэтому приходишь перед сражениями или в сложные времена? Чтобы успеть получить наше согласие до нашей гибели? Фрерин, ты безумен!       — Ну, не более, чем любой другой член нашей семьи, включая, кстати и тебя, иначе б не приходил к тебе. И к Торину с Балином. Да и к Глойну тоже. Только пока не согласился никто, а времени мало осталось… — Последняя фраза вырвалась у него случайно и была сказана тихо и грустно, и всё бы оно ничего, но от следующих слов меня бросило в жар. — Вот только на молодое поколение надежда и осталась.       — Ты не посмеешь! Им ещё жить да жить! Впереди Эребор, надежда нашего народа!       — Во-первых, именно Эребор! Нет, не подумай, я очень хочу, чтобы вы вернули нашему народу его дом, но там ещё надо выжить. А во-вторых, почему «им»? Ему! У меня лишь один племянник, и мне нет дела до этой девчонки, которая даже не чистокровная гномма, пусть в её жилах и течёт наша кровь! Я даже не уверен, примет ли Махал её в своих Чертогах.       — Откуда ты знаешь?! — не был бы лысым, волосы б дыбом встали, но Фрерин только издевательски хохотнул:       — Не боись, не скажу никому, это дела вас, живых, меня они не касаются. Сами разбирайтесь, но Фили я уговорю…       Вот уж дудки. Уговорит он его, как же. Если Кили не последует за братом… Но Фрерин как-будто услышал мои мысли…       — А ты, пожалуй, прав, кузен, если мой племянник не пойдёт со мной, придётся сманивать девчонку. Она со своими мечтами о великих победах за любую иллюзию обеими руками ухватится, а Фили за сестрой ринется. Даже в самое гиблое…       — Что значит, что у тебя осталось мало времени? Куда тебе торопиться, если ты и так мёртв? У Фили впереди длинная жизнь!       — Кто тебе сказал? У вас впереди трудный и опасный путь, множество бед и тяжёлых битв. Вам всем ближайшего месяца на всю жизнь хватит, уж поверь мне! Соглашайся, и всё будет не зря!       — Я верю, что всё и так будет не зря. И я не собираюсь изменять своей судьбе и доле нашего народа. Если мы уходим к Махалу, — значит, так тому и быть. И потом, ты не думал, что твоя затея может провалиться? Что тогда? Я тоже читал легенды о Песках Времени, пусть и не так внимательно. Я не хочу вечно скитаться бесплотным духом в несуществующей пустыне. Я бывал в паре существующих, — это не те места, где стоит проводить вечность.        — Так ты боишься?! Ха! Вот уж не думал, что тебя испугают трудности, опасности и риск! Ты идёшь отвоёвывать Эребор у дракона без надежды, гарантий и армии! И ты говоришь мне о бессмысленности риска, когда на кону ход истории? Двалин, опомнись! Соглашайся!       — Нет. Уходи, Фрерин. Возможно, ты прав, и каждый из нашей семьи безумен, но не настолько. И не приходи больше. И не смей сманивать племянников.       — Ну, уж тут ты не властен, — усмехнулся он, — у меня есть ещё две попытки, и я не собираюсь отступать!       — Двалин, брат, проснись! — кто-то сильно тряс меня за плечо, оказалось, Балин. — Торин очнулся, тебя требует. Сейчас завтракаем, и орлы нас отнесут к Карроку.       — Да? Спасибо, брат, сейчас иду. Я поднялся, разминая затёкшую спину, голова ещё гудела. Ночной разговор никак не шёл из головы.       — К тебе Фрерин давно приходил? — спросил я, лицо брата мгновенно помрачнело:       — В пещере перед пленом был.       — С собой звал?       — Звал. Но я отказался. Совсем.       — Про то, что у него время на исходе, говорил?       — Говорил. Да я и сам высчитал. До марта у него срок, до марта. Только б к мальчишкам не сунулся. Фили, конечно, рассудительнее будет, но и его можно шантажировать. Если, упаси Махал, ему младшего удастся уговорить…       — Их надо предупредить. Срочно, до следующего привала. Иначе при первом же удобном случае, даже если рана будет не смертельной, но достаточно тяжёлой, — и Фрерин утянет их к себе.       Наедине с Торином переговорить не удалось. Он завтракал в компании мальчишек, Таркуна и хоббита. Только перехватил мой взгляд, слегка улыбнувшись и чуть заметно кивнув, мол, понадобишься скоро, держись ближе. И всё.       Орлы дождались конца нашей трапезы и позволили сесть на себя. Это было в сто раз удобней, чем когда нас несли по воздуху в когтях: и устойчивее, и теплее — можно было забраться поглубже в перья от ужасного ледяного ветра, и укачивало не так сильно. Я даже рискнул один раз посмотреть вниз. И пару раз по сторонам. Вот уж не ожидал от себя. Правда, и по воздуху никогда не летал, откуда ж знать-то, что так страшно? Хотя вон принцы и Бофур со своих орлов во всю башками вертят, того и гляди свалятся, оболтусы. Ну, да ладно, зато, может, чего путного по дороге углядят. Приземлимся, — скажут. Поскорее бы уже долететь, едрить его в коленку, лучше б день пешком тащиться, — и не укачивает. Хотя, нет, не знаю, внизу тоже не слишком безопасно. И с Торином ещё не переговорил. И с племянниками. Фрерин, чтоб его… Как же он вляпался со своей идеей о Песках Времени так, что даже Махал не смог его упокоить в чертогах предков? Молодой же совсем был, что ж такого умудрился натворить? Ну, да что сейчас говорить о былом? Надо решать сегодняшнее. Оно вон тоже как балрогов хвост — то ли о двух концах, то ли о девяти… Ой, вроде подлетаем, наконец-то.       Вершина скалы Каррок была плоской, поэтому орлы нас опустили на землю без особых проблем. Наконец-то. Мне казалось, что летели мы целую вечность, а на самом деле время ещё только шло к полудню. Погода выдалась погожей, солнечной, и видно было далеко-далеко. Только на западе громоздились Мглистые горы, со всех же остальных сторон шумело бескрайнее море леса, к югу ещё совсем зелёное, к востоку и северу сменявшееся пёстрым ковром, расцвеченным золотом и багрянцем, а совсем далеко к северу опять становящееся зелёным, только насыщенно-тёмным и вовсе уж густым, где лиственные леса постепенно переходили в тайгу, лишь серебристые ленты рек то и дело прорезали этот ковёр причудливым узором… И тут я ахнул… Там, на севере, почти на самом горизонте высилась одинокая гора… Точнее та самая, я, даже мы все, это поняли сразу, Одинокая, цель нашего путешествия. Я не знаю, сколько длилось оцепенение от вида Одинокой, по-моему, даже не заметил, как нас покинули орлы, но Торин первым пришёл в себя. Обернувшись, он поискал взглядом хоббита и подошёл к нему.       — Ты! Ты же мог погибнуть! И никто не посмел бы обвинить тебя в малодушии или трусости! Зачем ты полез не в свое дело?! Кинулся в бой, в котором бы точно не выжил! Я говорил, что ты — обуза? Что ты — никчёмный и ни на что не годный домосед, по ошибке ввязавшийся в чужие дела? — Я никогда так не ошибался!       Недорослик утонул в богатырских объятиях Торина, мне показалось, даже слегка шмыгнул носом, расчувствовавшись, но тут, пожалуй, я был этому рад. Как ни поверни, а Бильбо действительно успел первым, и его поступок был безрассуден, отважен и так или иначе, но спас жизнь Торину… Хотя, конечно, было досадно, не я встал между узбадом и его смертью, а это хоббитское недоразумение. Но чего уж там, мир в отряде и отсутствие напряжённости в отношениях между его членами, — это правильно, я был даже рад, что Торин нашёл в себе силы признать это. Ну, да как нашёл, так и взял снова командование в свои руки.       Спуск со скалы занял часа три, не меньше, несмотря на выбитые в камнях ступени, кстати весьма крутые. Видимо когда-то очень давно скала использовалась как наблюдательный пост, но с тех пор постройка на вершине превратилась в почти незаметные руины, а лестница местами обрушилась. Оказавшись на земле, мы снова огляделись, и тут уж Таркун изложил свой план на остаток дня. Мы должны как можно быстрее добраться до какого-то дома на опушке леса, где возможно мы получим приют на ночь. Мне не понравилась идея, в которой главным словом было «возможно». К тому же следовало идти не только быстро, но и осторожно, потому что по равнине рыскали сторожевые отряды орков. Принцы сверху, когда летели, насчитали три, Бофур же настаивал на четырёх. Что за существо живёт в этом доме, Таркун объяснять не стал, сказал, сначала добраться надо, но настойчиво рекомендовал говорить поменьше и не упоминать такие слова, как мясо, мех и золото…       Мы были уже поблизости, когда позади раздалось громкое, даже громовое, свирепое рычание. Оглянувшись, увидели, что на нас несётся огромный по всем меркам медведь, величиной, наверно, с пятерых обычных медведей. И побежали… Ворота были открыты, и мы влетели во двор. Створы были настолько огромны, что даже вшестером мы едва смогли закрыть их и задвинуть засов. Но и медведь не мог их вышибить, и теперь можно было отдышаться.