О чём молчит Двалин...

       Как у нас водится, старшие дети начинали обучаться когда им было положено. В срок, определённый опытом, обычаем и целесообразностью нашего народа. А вот младшие — как придётся. Чаще всего приходили на занятия за компанию со старшими, старательно делая вид, что они ничем не хуже. Так и сейчас за столом слушали Балина семнадцатилетний Фили, двенадцатилетний Кили и ещё пара ребятишек промежуточного возраста. Скорее всего им придётся ещё раз рассказывать и объяснять многое из того, что они сейчас услышат, но убедить маленького гнома в том, что ему рано посещать занятия, до которых дорос его старший брат… Хммм, по себе помню, много азов пропустил, потому что слишком намного младше был. Теперь вот втихаря хожу, Балина слушаю. Вроде как и за порядком слежу (хотя Балин и сам оплеух надавать сможет, ежель кто баловаться вздумает). Брат обещал сегодня про тактику войн рассказать, ну, и… Мне ж надо будет как-нибудь Торину обосновать, почему лучше учить Фили обращению с метательными ножами и мечом, а Кили — с луком и стрелами, а не с боевой мотыгой, молотом или топором.       Хорошая идейка, кстати. Если Фили и Кили не страдают обычной для гномов близорукостью, а отличаются, наоборот, острым глазом, то почему бы именно это их качество не использовать с наибольшей выгодой? Торин сам великолепный мечник и весьма неплохой стрелок, ему ли не знать, как часто можно решить исход боя издалека, не подвергая основной отряд опасности? Да и Кили… Не гоже ему молотом махать. И мускулатура не та, и склад характера. Быстрота и неожиданность зачастую бывают важнее силы… На этом и остановимся. Даже если дети начнут ныть и хорохориться, что мол не слабаки, и дайте им настоящее гномское оружие, то если уж я Торина убедю, нет, убежду, нет убеждю… Тьфу, балрога тебе в пятку, смогу если я Торина убедить, то этих и подавно. Талант должен быть использован по назначению. О как сказал, аж самому понравилось, теперь можно и с узбадом говорить.       Блаженно улыбаюсь: утро вечера мудренее, речь заготовлена, осталось устроиться поудобнее и спокойно досыпать ещё пару часов. Поворачиваюсь на бок и… Кровать внезапно обрывается, и земляной пол оказывается жёстким и неровным, а древко одного из топоров, лежащих под лавкой, упирается в ребра. Балрога едрить в колено! Действительность вламывается в сознание почти с ноги, так сказать, по-королевски, распахнув обе створки в парадную залу, оглушая храпом и сопением моих сотоварищей по этому походу, запахами этого странного дома, молока, потных портянок (твою мать, опять Бифур в соседях!), стрекотом сверчков и топотом и рычаньем, слышным с поляны неподалёку от частокола, которым окружен дом. Наш не слишком радушный хозяин, оказавшийся оборотнем и тем самым огромным зверем, от которого нам пришлось удирать и прятаться в его же собственном доме, всё-таки приютил нас на ночь, накормил и напоил, но не потому, что посочувствовал нам, а потому, что не любит орков больше, чем всех остальных, вместе взятых. Ну, и в обмен на хорошую длинную историю нашего похода. Разумеется, не всю.       Темнота полнилась и плескалась через края звуками, как будто вокруг нашего пристанища пляшут сотни медведей. Вон, недорослику тоже не спится, пытается незаметно выглянуть в окно, до которого не достаёт. Ничего у него не получается, в конце концов хоббит бросает это дохлое дело и со вздохом и скрипом отправляется спать на выделенную ему охапку сена. По соседству с Торином. Ну и хрен с ними. Хотя и несколько обидно. С другой стороны сам виноват: при распределении мест для спанья сам же на лавку попросился — на жёстком и ровном спину положить. Все равно правда болит, зараза, но хоть не так сильно.       Выходить наружу опасно, но отлить-то надо, не в доме же, ну, да я аккуратно, незаметно… Тихонечко…       Впрочем, на вольном воздухе рёв и топот медведей за частоколом и вовсе оглушающий, но никто меня не заметил, хотя, если честно, и я никого не видел. И не увидел бы, если, уже возвращаясь обратно в дом, не услышал, точнее, почуял, чье-то присутствие, сдобренное сбивчивым горячим шёпотом. Конечно, кто бы ещё это мог быть, как не принцы. Сумасбродство, неосторожность и самонадеянность доведут их когда-нибудь до большой беды, хоть и лучшие они, во всем лучшие… Только если Торин прознает или ещё кто, — не спасёт это их, ой, не спасёт… Момент уж больно не подходящий, как бы чего не вышло, и вздохи все громче и жарче, и… Только б не проснулся больше никто…       Уффф, все, можно себя обнаружить и гнать отсюда обоих в шею. Что толку, что морды виноватые? «Дядь Двалин, прости, мы больше не будем (я прям поверил, ага), мы в следующий раз больше бдительности проявим» (вот лишь на это и приходится рассчитывать)… Послал в дом, только обходным путём, чтоб не напоролись ни на кого больше. И так шуму много подняли. Судорожно перевожу дух, сворачиваю обратно за угол и сталкиваюсь нос к носу с Торином. Настороженным, с горящими глазами… В пару секунд мы с ним оказываемся на месте предыдущей парочки. Что с того, что он ещё не вполне оправился после боя с варгами и орками? Торин неожиданно настойчив, но ласков, даже странно, после того как в Ривенделле он старательно избегал встреч со мной наедине. Только однажды, когда я сам сбежал к нему из своей комнаты от греха подальше после несуразных признаний Ори… Но чтоб сегодня… Явно что-то не так, и распален он уже, горяч и неистов. Краем уплывающего в сторону чего-то там сознания догадываюсь, почему и из-за кого, но тут же одергиваю сам себя, мол чья бы корова. По крайней мере он не видел тех двоих, что занимались примерно тем же здесь же до нас.       Звезды августовские, яркие. И стрекот сверчков уже громче топота медведей за частоколом. Чёрные с проседью пряди разметались по моей груди, плечам, лицу. Пытаюсь сдуть хотя бы с носа, наматываю на палец… Не выдерживаю молчания первым:       — Неужели тебе так приглянулся этот взломщик?       — Не поверишь, сам удивлён. Есть в нем что-то такое, чего нет ни в ком из наших. И в тебе, не обижайся, тоже нет. Не могу пока объяснить, что именно.       — Тебя именно это и тревожит? То, что ты не можешь объяснить?       — Меня сейчас тревожит ещё кое-что. Почему ты так спокоен. Правда, Двалин, почему? Мы только что сходили с ума друг по другу, я тебе говорю, что, кажется, мне нравится ещё кто-то, а ты совершенно спокоен. Это не похоже на тебя.       Ну, на это мне есть что ответить, даже врать и изворачиваться не придётся:       — Привык, наверно, — пожимаю плечами я. — Или ты думаешь, что я ничего ни о ком не знал, начиная с того же Флои?       — Знал, значит… В морду бы тебе дать. Или вздохи Ори таки не оставили тебя равнодушным?       — Ага, — соглашаюсь легко, так же легко отвечаю, — а ещё очень вдохновило предупреждение Дори о моей битой морде, если я вдруг случайно его младшего брата обижу как-нибудь. Не то чтобы меня это когда-либо пугало, но не радует совершенно.       — Насмешил. Но не ответил. — Торин повернулся, слишком резко приподнявшись на локте, видимо, сам не ожидал, только скрежетнул зубами от боли.       — Ты б так не дергался, не то рану разбередишь. В дом пошли, не ровен час кто проснется или хозяин вздумает вернуться раньше времени. Завтра длинный день.       — Сегодня, — буркнул он в ответ, — уже сегодня.       Уже почти на самом пороге он резко останавливается, так что я почти налетаю на него, хорошо хоть, что с ног его просто так не собьёшь, и Торин со всей дури прижимает меня к косяку. Его лицо так близко, что черты расплываются перед моими глазами, в ушах шумит, а сердце ухает в пятки… И сквозь эту бурю до сознания, наконец, добирается его шёпот:       — Мне страшно, Двалин, слышишь? Мне безумно страшно… Наш поход… Я сон видел, плохой сон… Всё гораздо хуже, чем мы думали, и удача далеко не так очевидна, как пытался уверить Таркун. Дай мне слово, а лучше поклянись, что ты спасешь Фили и Кили любой ценой, слышишь? — Любой! Даже если придётся выбирать кого спасти их или меня — ты спасешь их. Я знаю, ты сможешь, точнее, только ты и сможешь… Так надо, Двалин, верь мне. Я знаю, что говорю, так надо. И не утешай, не сыпь лживыми обещаниями, что все будет хорошо, не тешь напрасными надеждами, просто поклянись, что сделаешь это, прошу тебя! Если хочешь — приказываю!..