***
Я, Двалин, сын Фундина, троюродный брат Торина, молчаливая тень за левым плечом узбада, там, где должны стоять бесы — Память и Разум, там где должны говорить Сердце и Рассудок, но нет — там молчу я. И нет такой силы, чтобы заставить меня говорить за последних или уйти за первых. Только право остановить тех, кто пытается подменить или запутать тех и других. Только право остановить Торина, который не боится ничего и никого, кроме них. Точнее — кроме себя, ибо он сам — первый враг своему разуму и своей памяти, и первый раб своему сердцу и рассудку. И сейчас, глядя снова и снова на измученное после плена лицо друга, на следы побоев и пыток, я спрашиваю себя: какой ещё пласт его памяти я должен похоронить в себе, от каких ещё воспоминаний стать ему щитом, так и не узнав их в подробностях, лишь догадываясь, что с ним было, что произошло там, где он был без меня? Отблески походного костра пляшут на лицах и фигурах, устроившихся среди камней, делая тени резче, а ночь за пределами круга света — ещё темнее. Запах трав из котелка дурманит и успокаивает, хотя я же точно знаю, что костёр — это верх неосмотрительности, ведь по нашим следам идёт погоня… Мало того, обоим моим спутникам это известно не хуже, чем мне, но пока ничего нельзя поделать. Пока Торин не сможет самостоятельно передвигаться и выдержать хотя бы один дневной переход — о дальнейшем бегстве не может быть и речи. То есть, хотя бы до завтрашнего вечера. И следопыт это тоже понимает. И тем не менее продолжает варить какие-то травки с запахом, который сводит с ума и делает ночь темнее и прозрачнее одновременно… Вот, наконец, готово. Аури просит разбудить Торина и разливает взвар по кружкам. Самую большую — узбаду. Торин обжигается, но безропотно пьет и тут же засыпает… Я вопросительного смотрю на человека — он только кивает и подносит к губам свою кружку. Что ж, пока он не подводил нас ни разу, не обманывал и по мере сил помогал. Рискнем довериться и в этот раз. С каждым глотком как будто пребывает сил и совершенно не хочется спать. Я удивлён, но дунадан машет рукой, пошли мол, и скачет по камням в сторону выхода из расщелины. Делать нечего — тороплюсь следом. Тот шепотом излагает свой план… Я возвращаюсь один через пару часов, уставший и измотанный. Меня ещё и немного лихорадит. Орки слишком любят питать ядом своё оружие, а пара-тройка новых порезов, где меня пусть не сильно, но всё-таки достал их клинок, здорово саднят. Следопыт ушёл и увёл погоню в другую сторону, а я ещё какое-то время кружил по окрестности, посыпая следы травяным порошком, наспех натёртым из каких-то пряных трав тем же Аури. Теперь у нас должно появиться время на то, чтобы восстановить силы, а потом уйти обратно, уже не опасаясь, что нас снова догонят враги. Я устраиваюсь спать в паре шагов от спящего Торина. Теперь вроде можно: следопыт, да поможет ему Махал и все остальные иже с ним, видать действительно увёл погоню далеко. Сон как-то больше похож на бред, но в подробностях повторяет один из давних разговоров с Торином: — Я же люблю тебя, Двалин, безумно, бесконечно, только ты моя жизнь и судьба! — он пылок и страстен, сапфировые глаза почти полыхают синим огнём… — Но я же тоже тебя люблю, — но не договариваю, что мне не очень понятна такая страсть и безумие, что я больше подчиняюсь его желаниям и прихотям, принимая его условия наших отношений. Он мой брат, друг, король… — Ты тоже моя судьба! Тут не кривлю ничуть, но, кажется, имею в виду нечто иное, нежели он: Торин — моя судьба, но не данная мне свыше, а выбранная мною самим, сознательно и после долгих раздумий. Он смеётся моим словам, но смех этот наполнен горечью… — Я не о том… Ты же знаешь, что раз в жизни гномы встречают свою истинную любовь. Это — как гром среди ясного неба, как молния, поражающая тебя на месте, когда в одну секунду ты вдруг понимаешь, что вот он или она — перед тобой, в ком заключается весь смысл твоей жизни, кому ты безоговорочно и сразу готов отдать свою душу, тело, жизнь, кем ты безумно желаешь обладать или принадлежать ему… И не важно, мужчина это или женщина… Волшебная молния Махала не разбирает пола и возраста… Я понимаю. Наконец-то я понимаю… Он боится, безумно боится, что эта молния настигнет меня, но не он окажется предметом моей страсти и любви, той самой, всесокрушающей и сметающей любые доводы разума, о которой тайком шепчутся и мечтают все гномы от подростков до стариков, даже если эта любовь будет невозможна, запретна или её объект уже влюблён в кого-то другого… Он боится, что такая любовь, настигни она меня, уведёт меня в другие объятья, ибо ей невозможно противиться, или заставит меня страдать рядом с ним. Или заставит его ревновать. А ревнив он как… как… как тысяча балрогов, похоже, это самое близкое сравнение. Именно так. Бред прерывается легкими и аккуратными прикосновениями и глотком холодной воды. Я отчётливо слышу голос Торина «Уффф, наконец-то жар спадает» — и жадно пью. Открываю глаза. Давешние порезы все ещё болезненны, но саднят уже не так, видимо, яд был не из самых сильных. Есть не хочется, но Торин заставляет меня все же съесть кусок дичи. Догадываюсь, что последний, но это уже не важно. Главное, что пока я кружил по лесу, успел заблаговременно разжиться дичью и набрать в ручье неподалёку воды в обе фляги. До вечера ещё хватит. А уж голодать нам особо не привыкать, хотя что-что, а поесть мы любим гораздо больше. И всё же, есть пока время отдохнуть, потому что, хочу я этого или нет, но идти я сейчас не в состоянии, да и Торин ещё слаб. Он это тоже понимает, не торопит меня и не торопится сам. Я вижу, что его что-то гнетёт, но не решаюсь спросить. Ещё немного, и он сам всё расскажет… Ну, он и рассказывает. Разумеется, не всё. Оказывается, какому-то большому вождю из дальних северо-восточных вастакских племён нагадали, что его род прекратит существование из-за правнука Трора. Они долго искали, кто это, из какого клана, в которых землях, и как раз нашли. Потом отправили послов к местным оркам с дарами и оплатой, а по пути заключили союз с каким-то кланом из рода Черновласов. Обычно гномы не воюют друг с другом, даже если не поддерживают отношений, но этот клан стоит несколько особняком. Даже в Войне Последнего Союза Черновласы выступали на стороне Врага. У Торина с их узбадом старые счеты, ещё с молодости, когда он победил на межклановых турнирах борцов, хотя тот был старше и опытнее. Никто так и не понял, как это Торину удалось, но отношения с тем кланом у нас вообще не сложились. Они даже попытались на нас тогда напасть, но это ни к чему не привело. Я тоже видел взгляд их узбада, когда они покидали всеобщий лагерь. Теперь-то я могу представить, чего он хотел от Торина, ибо часто замечал такое же выражение его глаз, когда он смотрел в мою сторону и думал, что я не вижу. Разумеется, Торин мне в этом не признаётся никогда. И я ему этого не скажу. Никогда. Зачем? Что-то я задумался, отвлекся… О чём там речь? Ах, да, мальчишки. Сейчас это самое главное. Отвечаю: — Да, Торин, я все понял. Я буду стеречь и оберегать Кили так же, как и тебя…11 глава
16 июня 2014 г. в 18:33
Это было невыносимо, но я обязан был оставаться. Пусть вероятность нового прорыва орков в наши коридоры была ничтожно мала, а что они вдруг найдут дорогу в верхний зал — и ещё меньше, пусть здесь нет чужих, только несколько женщин и дети, включая принцев, но они ни в коем случае не должны были оставаться без охраны, пусть даже она состояла только из трёх гномов, способных держать оружие. Ну хорошо, двух с половиной, поскольку Онри был ранен. Время от времени я все же спускался на предыдущий уровень проверить обстановку поблизости, но видимость была почти никакая — дым совсем не рассеивался. Приходилось только ждать.
Я считал про себя шаги и коридоры, которые проходили Аури и Флои, примерно прикидывал, сколько времени уйдёт на создание этих, как сказал следопыт, петард. Сейчас они, пожалуй, должны их уже закладывать вблизи ворот. И у бокового входа, через который до этого орки проникли внутрь горы.
Ага, не ошибся. Альс вернулась. Бедная девочка снова наглоталась дыма и теперь откашливалась и отплевывалась не меньше моего. Ну, главное, что вернулась. С запиской от Флои. Он просил срочно принести оружие ко входам, потому что заподозрил что-то неладное, заметив какое-то движение на стороне, занятой тварями. Оставив детей на попечение Глойна и Онри и взяв топоры, я ушёл к воротам. Оказалось вовремя.
Было время третьей стражи, самый тёмный час незадолго до рассвета. А орки были верны себе и как раз готовились напасть. Вот только первая группа приблизилась к краю площадки, как наконец сработала одна из петард — следопыт что-то там такое придумал, чтобы можно было успеть отбежать и укрыться за камнями прежде, чем эта штуковина вспыхнет. Полыхнуло красиво, с разноцветными искрами, но оркам не понравилось. Ночная тишина взорвалась изумленным воем и воплями боли. Относительный боевой порядок смешался в безотносительную неразбериху, где испуганные и обожженные твари только мешали друг другу. Аури удовлетворенно кивнул и перехватил свой топор. Тут же взорвалась вторая петарда, чуть подальше, и с боевым кличем мы втроём ворвались в скопище орков.
Эту атаку мы отбили вполне удачно: ни один не прорвался внутрь, многие полегли под нашими топорами, многие убежали, некоторые даже покалечили друг друга, что, впрочем, не мудрено — в темноте и всем скопом они больше мешали друг другу, чем оказывали значительное сопротивление.
Вот только на еще одну возможность заложить пару подобных подарков рассчитывать более не приходилось. Орки заняли круговую оборону и на любое движение с нашей стороны отвечали стрелами. К сожалению, третья петарда не сработала.
Тем временем к оркам подтянулись свежие силы. Человек слегка приуныл, я, честно говоря, тоже. Следующий бой точно не будет таким же лёгким, да и мы уже несколько подустали. Пожалуй, следовало отступить и запереть за собой всё, что можно. И что нельзя — тоже. Вот только бежать до входа надо было пусть по небольшому, но открытому пространству, и большой вопрос, удастся ли. И, словно в детской сказке, спасти нас могло только чудо. Конечно, случилось оно в самый последний момент. Когда орки уже рванули в новую атаку…
Тут-то и произошло то самое чудо. За спинами разъярённых тварюг грянул боевой клич хирда Огнебородов, и первое бледное рассветное зарево сверкнуло на лезвиях топоров кхазад.
Когда солнце взошло, всё уже было кончено. Гномы стаскивали трупы орков в кучи подальше от входа, проверяли все выходы вентиляционных шахт, разгребая завалы дров и всякой гадости вокруг них. Врата Торина были широко открыты. Едкий дым, наконец, начал выветриваться из коридоров. Да и шахты на нижние ярусы уже открыли.
К полудню вернулись и те, кто гнал орков после боя до реки, и наши вместе с Балином и Дис и прочими спасёнными гномами. Брат был изрядно потрёпан и избит, но в остальном вполне себе цел и почти бодр, у орков не было времени заняться им как следует. Дис была испугана, но вроде невредима. Первым её вопросом было «Где Торин?» Час от часу не легче. Торина со спасёнными из плена не было. Балин же сообщил, что как только они с узбадом попали в лапы этих тварей, Торина скрутили, связали и куда-то увели, после чего его никто не видел. Подмога во главе с Фроггом прибыла как нельзя более кстати -ещё до полуночи, чтобы не дать оркам заняться пытками брата (уже собирались) и за ночь разгромить основной лагерь.
Собратья Аури тоже были невредимы, они дрались вместе с нашими плечом к плечу, как и он сам — вместе с нами. Кхазад обошлись почти без потерь, за исключением часовых, нескольких гномов, не успевших вовремя выбраться из коридоров, и четырёх убитых непосредственно в бою. С нижних ярусов вообще никто не пострадал, именно они-то и успели послать гонцов за помощью в пещеры Огнебородов, благо, это не слишком далеко, если знать потайные ходы в сторону окрестностей Ногрода, оставшихся ещё от наших предков с Первой Эпохи. Но куда, тысяча балрогов, исчез узбад?!
Аури о чём-то разговаривал со своими. Волновался, отчаянно жестикулировал, чем очень сильно отличался от своих старших спутников. Даже я заметил, насколько они были не довольны его словами. В конце концов Эрм Тор махнул рукой и, резко развернувшись, зашагал ко мне.
— Мои друзья видели следы тех, которые увезли вашего короля, но наш путь лежит в другую сторону, поэтому они не пойдут с вами. Они и так уже помогли настолько, насколько могли. Но я бы мог остаться и пойти по следам. Вот только выходить надо прямо сейчас и быстро. Иначе не успеем догнать.
— Ты согласен быть нашим проводником?
— Да, только у нас совсем нет времени. Переходы будут длинными и быстрыми, надо идти налегке. Они уже обогнали нас на сутки, да и идут быстрее, чем умеет ваш народ.
— Тогда пойдём. Я соберу отряд…
— Нет. Не больше двух человек, ну, — он слегка замялся, — гномов, то есть… Нам ещё придётся прятаться от их разведчиков…
И всё-таки мы вышли вдвоём. Чертоги Торина гудели как растревоженный улей, но говорить о походе хотелось отнюдь не со всеми. К тому же, следовало соблюсти секретность. Я никак не мог избавиться от мысли, что имело место предательство, поэтому вполне осознанно предупредил только Флои и старшего брата. Балин не был сейчас способен на дальнюю и изнурительную погоню, а Флои оставался за главного вместе с Глойном. Кто-то должен был стеречь принцев. Перед уходом Балин меня так же известил, что именно мальчишки, помимо узбада, являлись целью всего нападения. Правда, будучи в плену, он не успел понять, почему. Аури (снова этот Аури, такое чувство, что он либо послан нам самим Махалом в эти странные времена, либо тот ещё шпион, но очень хочется верить всё-таки в первую версию) вызвался допросить одного из пленных, что повыше рангом, только попросил дать ему в помощь пару гномов покрепче и поспокойнее.
Это нас задержало, но ненадолго, а то, что смог узнать человек (уж как он добился вразумительных ответов от орка — я не интересовался), было весьма кстати. Во-первых, нападение и вправду было хорошо организовано. Не орками. Во-вторых, среди нас был предатель. Из числа кхазад. И он остался среди нас. В-третьих, за Торина было заплачено отдельно. Его похищение было выгодно кому-то ещё третьему, или же тому, кто хотел смерти юных принцев. Вот незадача: Торин, узбад одного из самых сильных кланов и прямой потомок Дурина, нужен живым, а принцев-полукровок с весьма сомнительным правом престолонаследия обязательно следовало убить. Явно тут что-то нечисто. И непонятно, что. Зато Торина есть все шансы отбить обратно, а вот с мальчишек ни в коем разе нельзя глаз спускать. Короче говоря, эту обязанность я и препоручил пока старшему брату и Флои.
Когда мы уже ушли и следопыт по каким-то ему одному ведомым знакам искал правильное направление, я всё-таки не выдержал. Теперь уже моё любопытство побороло обычную сдержанность, хотя, что скорее, вопросы были отчасти продиктованы мерами безопасности:
— Скажи, Аури, ты ведь поругался со своими, чтобы пойти искать Торина. Почему ты это сделал, ведь ваши вполне обоснованно полагали, что уже с лихвой расплатились и за нашу помощь, и за наше гостеприимство?
Я едва поспевал за его размашистым шагом, и, надо признать, изрядно запыхался. Гномы выносливы в дальних переходах, но не в таком же темпе! Поэтому, когда он резко остановился, озадаченный моим вопросом, я налетел на него сзади, едва не сбив с ног. Ich… Ещё и извиняться пришлось. Хотя есть время перевести дух, пока он ответит.
— Я первый раз вижу короля, который согласился бы обменять себя на жизнь своих подданных. Это, может, и не слишком правильно, но я восхищён им. Мою мать, дочь очень знатного рода из числа потомков Верных, тоже похитили. Вместе ещё с несколькими женщинами. Но наш предводитель не рискнул их отбить, не подвергнув при этом серьёзной опасности остальных. Может быть, он был прав, но она погибла в страшных мучениях, и я не могу этого забыть. Поэтому я помогаю тебе. Как только мы сможем его спасти, я сразу покину тебя, чтобы присоединиться к своим. А так-то, да, ты прав — мы уже расплатились за вашу помощь.
Следующие два дня прошли в таком же темпе. Следопыт шёл, я бежал, кляня про себя все тёмные и светлые народы, свою самонадеянность, ториновское благородство, и прочее, и прочее. Вслух не мог — поскольку и без того запыхавшийся от бега, боялся окончательно сбить дыхание. Два привала за день и короткие ночёвки всё же позволили нам догнать орков довольно быстро. Аури был прав: будь нас больше, мы не смогли бы угнаться за ними и за четыре дня, но теперь приходилось думать, как спасти Торина вдвоём, без какой бы то ни было помощи.
На мой взгляд неплохо было бы и подкрепиться, потому что тех мелких птичек, которых Аури успевал подстрелить изредка во время привалов, больше устраиваемых для меня, хватало, только чтобы не умереть с голоду. А если нам удастся вытащить узбада, то убегать придётся уже нам и с удвоенной скоростью, да ещё и неизвестно, в каком состоянии будет Торин. Голод в такой дороге — попутчик лишний, а силы бы не помешали. Но сейчас мы тихо прятались в зарослях чего-то ужасно колючего у края лагеря…
Лагерь состоял из четырёх ээээ…шатров, больше смахивающих на огромные шалаши. Самый вместительный стоял в центре, остальные располагались вокруг него. Судя по наличию охраны и по тому, что туда входили только те, кто носил всякие отличительные знаки типа красной тряпки на голове или на шее — таких, впрочем, было очень немного, — этот шатер предназначался для предводителя отряда. Скорее всего, Торина тоже держат там. Всего мы с Аури насчитали более тридцати тварей, было там и трое или четверо людей. Против нас двоих…
Охрана у них, конечно, так себе. Да и понятия о дисциплине тоже весьма относительные. Четверо часовых вокруг лагеря вообще были редкостные ротозеи, да и все, кто находился в самом лагере, тоже больше слонялись без дела или устраивали мелкие потасовки друг с другом. Дело близилось к ночи.
В конце концов, мы не тупее орков, и я не вижу причин, почему мы не можем использовать против них их же методы. В итоге, с наветренной стороны Аури развёл несколько костров, добавив в огонь каких-то травок для пущей вони и обилия дыма. Нам к этой дряни уже не привыкать, и в дыму мы ориентироваться научились… Потом я рванул напрямик к главному шатру, по пути кинув по факелу в ближайшие два поменьше, которые попались мне по дороге, а Аури под покровом дыма, словно смертоносная тень, выскакивал за спинами орков и сносил им головы, тут же снова исчезая в дыму.
А вот в шатре мне пришлось туго. Два человека (хорошо, что не все четыре, которых насчитал Аури) и один орк из числа опытных тварей оказались тяжёлым испытанием. Они гоняли меня по всему шатру, стараясь не подпускать к связанному Торину, лежавшему у очага внутри шатра. С трудом мне удалось справиться с орком (живуч, зараза, и вёрток!) и я добрался до Торина, успев рассечь его путы, выбираться из которых окончательно пришлось ему самому. Тем временем люди практически загнали меня в угол и долго продержаться против двух хорошо обученных, опытных и быстрых воинов я б точно не смог. Всё-таки что ни говори, а реакция и быстрота у нашего народа уступает человеческой, несмотря ни на какую выносливость и силу.
На помощь Торина рассчитывать не приходилось: у меня, конечно, не было времени рассмотреть и оценить его состояние, но про себя отметить, что ему досталось уже изрядно, я успел. Мои противники, впрочем, тоже не принимали узбада в расчёт, что меня и спасло. Потому что Торин, с трудом, но освободившись от веревок, тем не менее смог встать, после чего он просто запрыгнул на одного из противников и повис на его плечах. Пока он душил своего врага, я справился с последним. Торин что-то сказал мне, но в суматохе я то ли не расслышал, то ли не допонял смысла, но если это было что-то вроде благодарности, оно могло подождать.
Поджечь и этот шатер было делом нескольких секунд, и когда мы с Торином выскочили наружу, все вокруг исправно пылало и трещало. Орки носились с воплями и воем, раненые и обожженные, трупов под ногами тоже было достаточно, так что до края лагеря нам удалось добраться почти незамеченными. Но вот когда мы уже свернули к ущелью и нырнули в какую-то укромную расщелину, очень вовремя подвернувшуюся нам под ноги, в воздухе раздался оглушающий крик, полный ярости и злобы. Стало ясно, что они заметили побег.
Следом за нами в расщелину спрыгнул и Аури. Но быстро бежать дальше у нас не вышло. Видимо на то, чтобы помочь мне, и на пробежку от шатра до расщелины Торин израсходовал все оставшиеся силы и сейчас буквально висел на мне. Следопыт как-то неразборчиво и недобро помянул великую Тьму и всеблагой Свет и велел нам уходить, указав, в каком направлении можно укрыться. Сам же остался прикрывать наш отход.