О чём молчит Двалин...

      Я иногда уходил в горы. Один. Вроде как на охоту (ну, бывало, мелочь какую в самодельную ловушку и поймаю — мясо лишним не бывает), иногда — проверить посты и лёжки для часовых, зачастую — вроде как в разведку, да и просто размяться или побыть в тишине.       Горы тоже были опасны, но людей, что приходили к Торину, я опасался больше. Только в прошлом месяце на него было два покушения. А пробрались они к нам под видом купцов, что шли на север, и покупателей на местные самоцветы. Особенно вторые мне сразу не глянулись: высокие такие, скуластые, и лица наполовину повязками закрыты. По моде истерлингов с далёкого юго-востока. Может, они и есть. Балрог их разберет.        Не зря они мне не понравились: ножи метать умели как мало кто из наших может, но Торин не пострадал, а мальчишек я заранее в зал переговоров не пустил, как знал (да что говорить, чем меньше видят принцев всякие пришлые, тем спокойней на душе). Ну, досталось от нас им знатно. Живыми не ушли. А от одного я даже трофей получил. Он единственный был не в турбанке, или как там этот кус ткани на башке у них обзывается, а в шапке с ушами, такая меховая, и уши ещё под бородой можно завязывать. Наверно, от ветра или чтобы их не надрали за проказы какие-нибудь. Я ее Бофуру и подарил, а то вечно по ушам получает, оболтус. Скоро уж совершеннолетие, а он все с мелюзгой в догонялки по коридорам носится, взрослых гномов с ног сшибает.        А вот погода нынче хорошая, тихая. Может, на склоне где поблизости бегают, а не в чертогах…        Ну, так и есть, вон они, на травке, в прятки играют, носятся, веселятся… Веселятся? Носятся?        Я как почуял недоброе, побежал по тропе к террасе, как навстречу мне из-за камня прямо под ноги кубарем вылетел запыхавшийся Фили:        — Дядь Двалин!!! Там!!! Там… Следом за ним, держась за руки выскочили и остальные, в неразберихе и не разобрал, трое или четверо, на руках у Альс заливался рёвом вовсе уж маленький Гимли. Впереди, было слышно, громко кричал Бофур (вот, только вспомни его!). Перемахнув через груду камней, я увидел, наконец, что же произошло: Бофур, подбадривая себя громкими криками и вооружившись дубиной, отступал в сторону обрыва, противоположную той, в которую убегала малышня, а на него с рычанием наступал огромный черный медведь. Ещё чуть-чуть, и схватка была бы неминуема, впрочем, как и славная геройская смерть нашего весельчака…        Недолго думая, я с разбегу прыгнул на спину медведю, крикнув ещё (до сих пор не понимаю, как успел, да и что Бофур меня понял — тоже, считай, чудо!), чтобы он уводил детей домой. Он успел прошмыгнуть мимо нас с медведем, по пути подхватив на руки споткнувшуюся Альс и Гимли с уже разбитым носом. Медведь было развернулся бежать за ними следом, но я его задержал.          До этого раза я с медведями так близко никогда не сталкивался. Оказалось, что бороться с ним ничуть не легче, чем в одиночку схватиться с варгом. А этот ещё и матёрый был. Не знаю, как мне это удалось, но из последних сил у меня получилось-таки свернуть ему шею чуть раньше, чем он свернул бы мою — примерно на пару мгновений. Не знаю, сколько длилась наша борьба, но из-под мёртвого медведя выбираться сил не осталось совсем. И если б я не услышал крики бегущих к нашей террасе других гномов, что всё же удержало меня в сознании, то, может, и не выбрался бы уже, но…         Рядом со мной упал маленький камешек, следом ещё горстка таких же. И ещё… Шум, устроенный бегущими на помощь гномами, похоже, вызвал обвал, готовый вот-вот начаться. Я бы и не вылез из-под туши, почти ничего не соображая от боли в помятых зверем рёбрах и спине, раны же на плечах и ногах от когтей даже не замечая. Так бы, возможно, и погребло меня тут, под обвалом… Но, всё же попытавшись оглядеться, увидел между валунов спрятавшегося насмерть перепуганного Кили. Или он во время нападения медведя был с другой стороны от тропы и не смог убежать с остальными, либо… О, Махал, какая разница!  Я испугался не на шутку, даже умудрился рывком сбросить с себя зверя, и, стараясь увернуться от камней побольше, уже не обращая внимания на мелочь, рванулся к Кили, подхватил его на руки и рванул со всей мочи в сторону от спуска, вверх по склону, где,  как я надеялся, ещё можно было убежать под прикрытием выступа на скале. На тропу и террасу уже неслись большие валуны, и возвращаться было никак невозможно.        Я еле успел увернуться от огромной глыбы и нырнуть под нависшую скалу. Теперь можно было и отдышаться. Кили прицепился ко мне как репей, можно было не опасаться, что свалится, ну, ежели только со мной вместе. Мимо с грохотом катились камни. Короткий путь к чертогам был отрезан. Даже если камнепад и закончится скоро, идти по осыпи, да ещё с ребёнком, я не рискну. Значит, придётся выбираться козьими тропами. Ну и ладно. К ночи, пожалуй, должны успеть. Наверно. Смущало только, что рука, которой я поддерживал мальчишку, была в чем-то теплом и мокром. Мне-то точно не нужно было объяснять, что это могло значить. Так что следовало по пути ещё к ручью свернуть, осмотреть мальца, да и мне раны промыть явно не мешало.        Ох, и не люблю я горные тропы в преддверии сумерек. К ручью мы спустились, когда солнце должно было уже зайти, а хотелось бы и раны промыть еще при свете. В чертоги, пожалуй, доберемся вообще под утро. Если повезёт. Кили тоже успел получить свое от медведя. Там, на террасе, в суматохе, просто не было времени, а тут… Я заставил его снять портки, чтобы осмотреть хотя бы, насколько серьёзно медведь ободрал ему бедро (хорошо, пацан шустрый, успел, видать, откатиться к камням, да и Бофур — сообразительный малый), сразу не поняв, что ж он такой стеснительный-то и явно не по возрасту… Великий Махал, от моей безумной догадки голова закружилась больше, чем от ран, полученных от медведя и во время камнепада. Пожалуй, на сегодняшний день, да и ночь, большего потрясения я могу уже не ждать. И надеюсь, что больше ничего и не случится, потому что сил моих уже, похоже, больше ни на что и не хватит.        Ну, хоть тут уже все обошлось. Правда, в чертогах царила паника. Ну, как же, лучший друг и воин узбада и младший наследный принц погибли под обвалом, поэтому сказать, что нам были рады — это ничего не сказать. Я сразу сдал Кили в руки рыдающей Дис и только попросил разбудить и послать ко мне в комнату Глойна. После чего незамедлительно был оставлен в покое и даже помещён под охрану, дабы мой покой никто, кроме Глойна и Дис, нарушать не смел. Приятно побыть героем немного. Только немного. Потому что быть больным, побитым и подранным героем жуть как неприятно и больно.        После той гадости, которой отпаивал меня Глойн, боль отступала, и нужно было бы уже и начать обдумывать предстоящий разговор с Дис, который обещал быть неприятным, но был так необходим, но вместе с болью куда-то улетучивалась способность связно мыслить, и в ближайшие дни я ещё не был способен даже хорошо подумать, потому что… Ну, не способен и всё. Вот отлежусь немного. Кили уже пятнадцать лет. Одним днём раньше, одним позже… Пока сидит дома под замком, ничего не случится. Наверное.        Я долго выбирал время, чтобы иметь возможность поговорить с Дис наедине. Она старалась не приходить, когда я был совсем один. Как и тогда, когда я отлёживался после боя с варгами в ущелье, она приносила поесть и исправно каждый день пекла мои любимые печеньки. А пока я извелся донельзя, даже Торин заметил, что я чем-то озабочен, а это было вовсе ни к чему. Торин мог знать, но делать вид, что не знает, мог знать и признать, но просить о молчании. Но если он не знает… Последствия могут быть непредсказуемыми, и брать на себя ответственность за произошедшее… Хотя, если он когда-нибудь узнает, то придётся врать, что я не знал, вот только он вряд ли поверит: врать-то я не мастер… Но сначала надо поговорить с Дис. Ей в любом случае будет нужна помощь и поддержка и кто-то, кто будет защищать и следить, чтобы эта тайна выплыла как можно позже…        И я всё-таки дождался. Торин был вынужден съездить на южные заставы в сторону Ногланда, Балин его сопровождал. Дис пришла в своё обычное время, и тут уж такой шанс упускать было нельзя.        Нет, с места в топку я предпочел не прыгать. А то обидится и сбежит, ещё чего не хватало. Следует не торопиться и быть очень гостеприимным. Прямо как в шахматах. А вообще она красивая. И добрая. О, кстати… Отличное начало:        — И что не я на тебе женился?        — Да кто б тебе позволил? — она рассмеялась.        — Ну, я ж породовитей Одги буду. Да и постарше.        — Ну уж нет, — ее немного забавляла тема, но она с сомнением покачала головой. — Да я не про отца. Если уж он согласился на Одги,  то на партию с тобой я его б точно уговорила. Торин бы не дал. Он же ревнив как сотня балрогов. Мы с Фрерином даже в детстве на тебя лишний раз покоситься не смели при нем.        — Это как? — тут я изумился. — И почему ещё тогда? Она присела на край кровати и, понизив слегка голос, тоном заправского заговорщика стала рассказывать.        — Ты по тем временам совсем  маленький был. Понимаешь,  Торин был самый старший, но как бы тяжело мы ни жили, всегда был кто-то, кто за нами присматривал. Торин же хотел быть главным и единственным. А тут — ты. Под ногами путаешься, на одежде висишь и никого не слушаешься, да ещё и в драку всё время лезешь. Ну, Торин тебе пару раз сдачи надавал, а ты не испугался. Вот он и стал с тобой возиться. А потом и вовсе стал считать личной собственностью. Так что шансов у тебя не было. Да и у меня тоже, — она улыбнулась, легко и светло, но немного грустно…       Интересно. Мои воспоминания начинались примерно с того момента, когда я восседал на шее будущего узбада, вцепившись в его вьющуюся шевелюру, и гордо смотрел на своего старшего брата и задиристого Фрерина свысока, будучи вне их досягаемости. Этими воспоминаниями я и не замедлил поделиться, чем очень повеселил Дис, и она, забывшись, села ближе, чем обычно. Я перехватил ее руку и не дал отдернуть. По крайней мере, уже не сбежит от разговора.        — Ну и ладно. Зато у тебя вон какие замечательные дети…        — Да уж. Очень замечательные. Если б Фили не начал кидать камешки в проходящего под обрывом медведя, и ты, и Кили сейчас были бы намного целее, — вздохнула она. — Теперь боится тебе и Бофуру на глаза показаться. А ведь ему сейчас столько же, сколько было мне, когда ты родился…        — Зато Кили так похож на тебя. Вернее, похожа…        Хотя тут я слегка приврал. Нифига не похожа. Не было у нас никого таких скуластых и черноглазых. Одги вообще был блондин. А вот Фили — вылитый Фрерин, точно в нашу родню. Ну, да отвлёкся я, не о том речь. А о том, что Дис вздрогнула и побледнела.        — Ты… Откуда ты знаешь?! Давно? —  она смотрела на меня полными слез глазами, в которых испуг переходил в ужас.        — Не важно. Тогда и узнал, когда выбирались оттуда. Лучше скажи, знает ли Торин, и кто ещё посвящён.          — Никто. Только Глойн, он же роды принимал… Ты не знаешь, наш отец тогда дал разрешение на мою свадьбу с одним условием. Что, если у меня будет дочь…        — Это знаю — он мне говорил.        — А про клятву, что Торин ему дал?        — Тоже. Поэтому он очень хотел, чтоб у тебя только мальчики были.        — Да, но я не клялась! — о, вот и истинно королевские нотки. — И ты ему тоже не скажешь! Потому что если он узнает, то клятву придётся выполнять.        — Но всё равно же выплывет…        — Пожалуйста, Двалин, может, обойдётся! Пусть вырастет, потом сама решает. А то ты не знаешь, какой муж из брата? Ты же поможешь? Проследишь?..        — То есть, ты хочешь, чтобы между этой клятвой и Торином встал я?        — Да! — О, Махал, какой умоляющий взгляд, полный слез. Ну почему я не могу ей отказать, даже зная, что мне это не сулит в будущем ничего хорошего? Одни неприятности. Или даже не одни…