О чём молчит Двалин...

       Довольно продолжительное время у нас было спокойно. Даже у Торина почти не случалось вспышек гнева и бешенства, а в племянниках он души не чаял. И с превеликим удовольствием возился с ними, в том числе, когда Дис иной раз отпрашивалась на ярмарку в соседнее поселение. Правда, тогда эти самые племянники вообще вытворяли что хотели. Особенно, младший, Кили. Он устраивал целые скандалы, но всегда добивался своего: чтобы с ним непременно поиграли, дали сладостей, рассказали сказку или ещё что-нибудь. Разумеется, в этом случае и более сдержанному и серьёзному Фили перепадало, и иной раз мне казалось, что Кили специально так старается, за двоих, в том числе, и для брата. Хотя с Балином и Флои, как с личными наставниками Фили, дети вели себя не в пример лучше. И пусть от меня им доставалось гораздо чаще, это не имело ни малейшего значения. И никакого сладу с этим баловником и шалопаем Кили не было. Хотя можно было воспользоваться его бесконечной добротой, вот уж этого качества у малыша было хоть отбавляй.       Правда, каждый раз после того, как Торин очередной раз ловился на проделки или задумки младшего принца, доставалось от узбада мне: дескать, я теперь его наставник, нянь, хранитель его высочества, и не зря ли он мне это всё доверил? Вроде, Балин и Флои с Фили лучше справляются. Время шло. Каждый занимался своим делом, и казалось, что так будет и дальше.        Фили неожиданно начал проявлять чрезвычайно стойкий интерес ко всевозможным ножам и кинжалам, даже втихаря пытался учиться их кидать, для чего перетаскал у матери почти всю кухонную утварь и столовые приборы, так что столовое серебро для больших приёмов от него пришлось запирать. Кили, даром что был помладше, ничуть не отставал от брата в количестве и качестве проделок. А иной раз, и превосходил.        Особенно примечательным (на фоне перепрятанных вещей, свитков, чернильниц, и, один раз, даже моих топоров — и как только упёрли?!) был один случай. Вечер был тих, тёпел и спокоен. Я даже забрал мальчишек у Дис прогуляться по горам, заодно погонять их, да и самому размяться немного, что, впрочем и удалось. Сочтя, что мальчишки вполне неплохо позанимались, я сел в стороне на солнышке, наблюдая за их играми и не заметил, как задремал… Ненадолго. Мы вполне успевали к ужину.       Войдя в общую залу, я долго не понимал, что же вызвало такой смех, а затем и просто всеобщий хохот. Даже Торин смеялся аж до слез. Только поздно вечером, уже придя к себе, выяснил, в чем дело.          Оказалось, что эти сорванцы, причём, заводилой в этот раз, как оказалось, был Кили, сбегали домой и стащили у Дис краситель для ткани. Синий. Как раз под цвет татуировок на моей лысой (стараниями Фили) голове. И, пока я спал, эти оболтусы выкрасили мне бороду. Торин удержал меня от порыва пойти и надрать им соответствующие места, но за Дис всё же послал. Впрочем, безрезультатно. Это был самый стойкий краситель, и отмываться ему следовало не менее полугода.        Первые несколько дней было особенно сложно: приходилось терпеть кучу шуток и насмешек, Фари и одному из его братьев, особенно разошедшимся, даже пришлось элементарно набить морду, после чего издеваться в открытую не рисковали. Но продлился этот период недолго. Буквально через несколько дней пришлось идти к Низинам, где опять появились орки. И всем стало как-то не до того. А когда через месяц мы вернулись, в Синих горах принимали гостей от клана Широкозадов. К началу приёма я с дороги не успел, только ближе к концу, почти уже перед началом пира, но войдя в зал был очень удивлён оказанной мне встречей.       А она была неожиданно тёплой. Обычно же моё место во время переговоров и всяческих посольств в тени, чуть слева, за плечом Торина, но тут, когда я вошёл в зал, он вдруг встал мне навстречу и, мало того, подошёл, обнял и представил гостям как ближайшего друга и родича. А потом усадил рядом с собой. Я всё недоумевал, как это удостоился подобного обращения, но во время пира один из членов посольства, сидевший рядом со мной и проявлявший не меньшее уважение, объяснил, в чем же дело.        Во время нашего небольшого похода нам удалось отбить у орков захваченных ими в плен нескольких женщин и детей гномов. Как водится, помогли им добраться до более крупного и лучше укреплённого поселения клана, ну, оказали посильную помощь в лекарском деле и в починке укреплений, пострадавших во время совместного недавнего налета орков с какими-то  ещё союзниками, воспользовавшихся временным отсутствием основных сил дома. Ни тем, ни другим мы, разумеется,  не привыкли давать спуску, и, при их следующем налете, который случился как раз во время нашего присутствия, бежать после битвы смогли только случайно уцелевшие, которых остались едва ли единицы. Поскольку у нас были  ещё и свои цели похода, то мы быстро покинули эти места и отправились по своим делам, так и не узнав, что произошло потом.       Хирд Широкозадов вернулся домой вскоре после нашего ухода. Они просто не успели вовремя добраться до своих из-за слишком разлившейся реки, затопившей все ближние броды. Орки же были верхом на варгах, а люди на лошадях, потому легко ушли от погони и даже успели совершить два налета на посёлок. В первом повредили укрепления и захватили пленных, которых отправили с небольшим сопровождением на рудники в рабство (вот их-то мы и освободили), а во втором уже попали на нас.        Мы хоть и не слишком дружны с этим кланом, но перед лицом общего врага, да и просто в беде, своих родичей бросать было негоже…       Так вот, Широкозады выловили сбежавших от нас тварей и устроили им тщательный допрос, пытаясь дознаться, почему они напали и точно выяснить, чей именно клан из Синих Гор пришёл им на помощь (надо сказать, что мы не очень рассказывали о себе и наших целях).       Оказалось, что их самих орки выслеживали долго, и само их отсутствие явилось следствием ловушки, устроенной орками и людьми с Севера. Но узнать, кто именно был во главе хирда, так своевременно оказавшего им помощь, у них так и не получилось. Потому что и уцелевшие люди, и жалкие орки в один голос с ужасом твердили о каком-то неистовом гномьем демоне с разрисованной лысиной и синей бородой. По косвенным признакам глава хирда догадался, что речь шла о гномах из Эребора, нашедших приют в Синих Горах, но синебородого гнома он не знал и очень хотел познакомиться с ним лично, дабы выказать тому свою признательность за спасенных из орочьего плена жену и дочь.       А потом ещё Широкозады переловили сбежавших орков, но не всех, потому что когда месяца через три мы опять были вынуждены выслеживать очередных тварей, те, завидев меня, бросились удирать от нас сразу с воплями о синебородом демоне. Это решило вопрос о насмешках над моим необычным видом и заодно заставило меня через месяц снова выкрасить бороду.         И, кстати, не только меня, хотя с синей бородой больше никто не ходил, зато с зелёными и жёлтыми были в избытке. К тому же оказалось, что лет пятьсот назад гномы нашего рода тоже красили бороды в разные цвета, жаль, что мы так и не узнали, почему.       А сегодня мальчишки чуть не утонули. Точнее, Кили чуть не утонул. За каким они полезли купаться в полдень — ума не приложу. Хотя нет, приложу. Не иначе как на спор. Не знаю только с кем, но ведь их пори не пори — а все одно обидчика не выдадут. Уважаю, конечно, но я б подбившему принцев на такое дело тоже бы зад надрал. По меньшей мере. Как бы то ни было, а опасности мальчишки подверглись немалой. Ну, ладно, взрослые вилы-русалки детям-гномам ничего не сделали, так, поигрались, пощекотали и все. Вовремя охранные татуировки от водяниц сделал, прям как знал. Торин сомневался ещё, нужны ли. Но потом-то — полуденник появился. И Кили чуть не утащил. Еле мы с Фили отбили от чудища. Ишь, девчонку выискал. Единственную из всех.       И везде и всюду лезут первые. Надо, правда отдать им должное, не только в шалостях. В учёбе Фили, конечно, впереди. Кили не скажу, что лоботряс, но иной раз и ленится, и балуется, да мелковат ещё, скажем прямо. Зато старший — истинный наследный принц. Торин на него не нарадуется, и Дис им особенно гордится. В общем-то, и я рассчитываю сейчас именно на его ответственность и любовь к брату, что подобных выходок не повторится.        Но выпорол на всякий случай обоих. Потом долго объяснял, как опасны затеи, подобные сегодняшней. Пока не поймал себя на мысли, что сорванцы уже не столько меня слушают, сколько замышляют что-нибудь ещё. Махнул рукой и отпустил их под присмотром Бофура деревянными мечами махать. На днях праздник, а у меня ещё подарки не готовы. Торину и тем же сорванцам.        Не люблю я, когда мне мешают, но говорить об этом пришедшему Флои — дело бестолковое. Потому что тактом и особым каким-то уважением он никогда и ни к кому не отличался, но, надо тут отдать ему должное, и просто для пустопорожней болтовни никогда не приходил. Во всяком случае, ко мне. Хотя и поздороваться лишний раз нужным никогда не считал.        — Подарки делаешь? — я б, пожалуй, даже удивился, если б он мне сначала «привет» сказал. Как будто не неделю назад виделись, а час назад за обедом.       — А что, заметно?       — Заметно, — протянул руку и взял один из кинжалов. — Хорошая работа для королевского оружия. Торину понравится. Это ведь для него как раз?        Я кивнул, угадал, мол. Флои продолжил:       — Это ведь для того, чтобы доспехи в ближнем бою пробить можно, не так ли? Только вдоль клинка чернение продли, а то тут основную сталь видно. Торин догадается, почему мифрил добавлен. Хотя ты молодец. А я не додумался…        Он молча продолжал вертеть оружие в руках. Наконец, одобрительно цокнув языком, сел на чурбан. Снова заговорил.        — Ты, Двалин, извини, но меня в тебе всегда удивляли одновременно и дальновидность, и редкое простодушие. Ты ведь кинжалы с умыслом делаешь. С каким?        — Потому что враги не чураются доспехов нашей работы и мифриллом не брезгуют. А в бою, сам знаешь…        — Знаю. Но только ли? Есть и другая сторона. Потому что не все друзья, кто ими кажется. Вот я и говорю, что ты с одной стороны редкостно прозорлив, а того, что под самым носом, и не видишь, близорук от природы во всех смыслах. Наш клан сейчас неплохо прирос, но в основном не за счёт нашего рода, а за счёт прибившихся к нам гномов. Морийских, например. Но не только. Есть и те, кто пришёл из кланов Черновласов и Камненогов. Кто перебежчиком, кто из изгнания прижился. И не все сами. А иной раз и на порядочных гномов находит помутнение рассудка, но не обычное боевое безумие, а тёмное и злое. И не всегда его можно узнать и остановить. И сегодня принцев не просто так по младости и глупости искупаться у омутов подбили. Может и не тот, кто поспорил, замыслил недоброе, но идею ему явно подкинули.        Мне приходила в голову подобная мысль, но чтобы поверить, что кто-то из гномов мог целенаправленно желать смерти Торину или принцам?! Похоже, я так и не избавился от своей юношеской наивности, которую мне ещё Торин приписывал. Или же смерти пока не хотели, но проверяли нас на прочность?        — Может и так, но проверка им удалась, — кивнул Флои, я, оказалось, спросил вслух. — Ты там появился весьма вовремя, иначе беды было бы не избежать, потонул бы наш Кили.       — Почему это Кили мог утонуть? — мы с Флои аж вздрогнули от неожиданности. В дверях кузни стоял Торин. И хвала Махалу, он услышал только последние слова.        — Так молодые еще, на спор в полдень купаться полезли у омутов, Кили за корягу зацепился, ну Двалин с Фили первыми успели, вытащили.       Как вдохновенно и легко у него получается! Я ж врать вообще не умею, так что Флои меня сейчас буквально спас. Но, пожалуй, пора принять участие в беседе. О, как раз Торин обратился ко мне:        — Я надеюсь, они поняли, что чуть не случилось?        — Они поняли, но я обнаружил другую печальную вещь.        — Это какую же? — встревожился узбад.        — Я становлюсь старым занудой…       Уловка сработала, хотя какая там уловка? — так, факт, но Торин чуть не пополам сложился в приступе хохота, Флои, хихикая, одобрительно хлопнул меня по плечу.       — Ой, насмешил, занудой он становится! Да ты, сколь я тебя помню, всегда им был! Ещё когда я после Азанулбизара раненый лежал, ты уже был занудой! Ой, насмешил… О, — он вдруг встрепенулся и потянулся к наковальне, — что это у тебя там такое?..       — Торин, ну сюрприз же! Был.        Он разглядывал кинжалы, тихо и одобрительно бормоча себе под нос:       — О, золотое тиснение со львами, циркон в желобе, не иначе для Фили, королевский подарок, мал он ещё для такого, но, с другой стороны, принц же. А вот и для меня, с мумакилами, черненое, сапфиры где такие только достал, небось, из старых запасов, ещё из восточного похода. Так, а это для Кили, не иначе, с гранатами под цвет глаз и тёмным металлом, мдааа… Кудесник ты, мне нравится. Даже я бы такое не нарисовал…        — Торин, — Флои тронул его за плечо, — нам пора. Гонец должен прибыть уже.        Тот только кивнул, положил оружие на место, на прощанье, правда, сказав:        — О других подарках даже не думай. Доделай эти, они очень хороши. И надеюсь, что мальчишки по достоинству оценят.        Я перевёл дух. Хорошо, что не спросил, зачем в сталь добавлен мифрилл, и что означают орнаменты и письмена на лезвии. Вот только интересно, что именно заметил, а что — оставил на моей совести и доверии…        Вечером мы — я, Торин и Флои — были приглашены к Дис. По случаю удачного спасения младшего племянника. Ну, и в воспитательных целях тоже. Фили, сидя на коленях у узбада, болтал без умолку, восхищенно поглядывая на меня и чрезвычайно гордясь собой. Кили выглядел на редкость притихшим и скромным. Только сверкал глазищами из-под своих как всегда нечесаных косм. Наконец, Торин решил вернуться к воспитательному моменту и, грозно нахмурившись, спросил:        — Я надеюсь, вы больше не станете купаться у омутов?        Кили только энергично помотал головой, глаза были на мокром месте. И спрятался за спинкой стула, на котором сидел Флои.        — Не будем, честное слово, — заверил Фили, — и дядь Двалин тоже, наверно, туда больше не пойдёт.        — Это почему же? — бровь Торина удивленно поползла вверх.        — Ну, как же, дядь Двалин здорово вздул того водяного, который Килю чуть на дно не уволок! Да и я ему пяткой два раза по носу попал. Он, наверно, на нас теперь дюже злой!        — Так Кили пытался полуденник утащить? — Торин выглядел более чем озадаченным, Флои нахмурился. Я… Ну, что, я… Сидел ни жив, ни мёртв. Нам ли не знать, что полуденники пацанов не утаскивают?        — Ага, — безмятежно продолжал увлекшийся старший принц, — он самый. Страшный такой, лицо все зеленое, пупырчатое, прям как не лицо, а морда, и космы нечесаные хуже Килиных и в тине. Жуть!        — Чтобы полуденник мальчишек таскал?! Где это видано?!        — А что, — мальчишка даже обиделся, — у меня брат красивше любой девчонки будет! У него вон одни глаза — как звезды!        Все разом обернулись на Кили. Торин усмехнулся: «И впрямь, как звезды, поэт ты, однако». Рассмеялся. Все остальные следом. Кили засмущался и спрятался за меня, потом потихоньку залез ко мне на колени, но так, чтобы из-за стола его не было видно, распластавшись на пузе. А Фили вдохновенно продолжал:        — А может, он какой неправильный, полуденник тот? Мне вот как-то дядь Двалин сказывал, что такие неправильные бывают, мальчиков и девочек путают…        О, уста младенца! Сплошной конфуз и утечка секретных сведений! (Ну не рассказывать же, что надо было как-то объяснять мальцу, почему два взрослых гнома уединяются, тем более, таким образом, тем более, именно те, которых глазастый Фили таки углядел). А Флои сидит и давится смехом. Торин старательно пытается не показать никаких других чувств, кроме удивленного интереса. Дис, как на первой фразе старшего сына закрыла руками лицо, так и сидела. Торин сообразил первым:        — А ты у нас какой?        — А ты ругаться не будешь? А то дядь Двалин мне за это ухи уже драл…        — Не буду, — теперь уже и Торин еле сдерживается, Флои вообще ржет в голос.        — Я тут один раз за девчонками подглядывал…        — Один?! — возмущаюсь притворно я.        — Ну, три, наверно, — тут же соглашается сорванец, — так они мне больше понравились…        Ну, ладно хоть смутился. Не уверен, что не только для виду…        Но теперь уже смеялись все. Торин даже до слёз.        — Ладно, ругаться, раз обещал, сегодня не буду, — говорит он, наконец отдышавшись, — но больше не смей подглядывать! И слушайся Двалина впредь! А то и от меня дождешься…        Вечер заканчивается благополучно, но, Великий Махал, как же я устал! Безумно устал…