Не совсем Гарри Поттер и тайная комната

«Дорогой отец!» Драко придирчиво осмотрел корявые буквы. И это-то он пишет? Будущий Лорд Малфой должен иметь идеальный почерк, а не эти каракули! - Какая же у тебя не тренированная рука, Гарри, - почти ласково произнес Малфой. В последнее время слизеринец стал замечать, что все чаще и чаще он разговаривает с Поттером. Все бы ничего, но Гарри уже вторую неделю лежал в больничном крыле полностью парализованный. Драко чувствовал свою вину в том, что случилось. Ведь если бы он не ушел тогда из библиотеки, с гриффиндорцем было бы все в порядке. Мальчик каждый день посещает своего знакомого, проводя время у его кровати до позднего вечера. Многие не понимают его, осуждают и плетут интриги. Но ему все равно. Уже все равно. Драко готов был волком выть от одиночества. Рон и Гермиона так и не хотели с ним говорить, а остальные гриффиндорцы будто не замечали знаменитого мальчика. Создавалось впечатление, будто их специально подговорили. Другого объяснения слизеринец-гриффиндорец не находил. Драко всегда был подозрительным и во всем искал подвох. Возможно, из-за этого тогда, в больничном крыле, к его телу никто и не пришел. Поттер тогда еще спросил его… Драко больно сжал челюсть. Он снова вспомнил о нем. О смешном мальчишке, что сейчас находится на грани жизни и смерти. Ну почему, почему он чувствует вину?! - Вдох, выдох, вдох, выдох. Фух. Малфой сжал в руке начатое письмо и сильно смял. Не будет он писать отцу. Не хочется. Он виноват – он все сам и исправит. Будет штудировать библиотеку с рассвета и до заката, вдыхая многолетнюю пыль, утопая в различных книгах и гробя свое зрение. Но не общение с отцом. Нет. Все равно тот ничего не расскажет, лишь позлорадствует и пойдет докладывать Воландеморту. Тот подумает, что Поттер мертв, и начнется такое, что даже и в страшным снах никому не снилось. Брр… «Так, не надо о плохом, лучше пойду, навещу Гарри.» Неизвестно, когда Драко смог произнести имя своего бывшего врага. И почему, тоже, неизвестно. *** Панси рыдала. Рыдала так, как никогда раньше. Ее возлюбленный, ее Драко, возможно, умрет. - Не-ет… н-ну п… пожал… луйста, - умоляла девчушка незнамо кого. Она просто надеялась, что ее услышат. Когда она полюбила этого засранца? Наверное, с самой первой встречи. Ее привлекало все – от внешности до ума. Правда, его озлобленность и манера разговора немного напрягала, но разве это важно для влюбленной по уши девчонки? Она любила его таким, какой он есть, и сейчас, когда Драко стал казаться ей намного лучше, все закончится? Нет, так не может быть! Казалось, хрупкое девичье сердце не выдержит этого. Потерять свою первую любовь, не успев насладиться ею? Это жестоко и больно. Панси каждую минуту просила, чтобы с Малфоем все было в порядке, чтобы он поправился, но диагноз мадам Помфри буквально убил все ее надежды. Лишь настойка из корней мандрагоры может вернуть ее любимого слизеринца к жизни, но они (мандрагоры) как назло даже не цвели! Зачахли в один момент, все разом, будто кто-то наложил на них проклятье. Паркинсон уже ненавидела этого человека. Она обязательно выяснит, кто за всем этим стоит, но для начала навестит любимого однокурсника. *** Драко аккуратно присел на стул рядом с койкой гриффиндорца. Поттер лежал все в той же позе, не сдвинувшись не на миллиметр. Малфой, едва касаясь, провел рукой по груди мальчишки, там, где должно быть сердце. Ни-че-го. Ни одного удара, ни одного слабого намека на жизнь. Было странно смотреть на себя со стороны, такого холодного и… окаменевшего. Наверное, все думают, что у него нет сердца. Сейчас эти люди ликуют, потому что в его груди действительно не бьется столь важный орган. Из-за этого Драко становилось еще тревожнее – а жив ли Поттер? Ему было страшно. - Привет, Гарри. Как дела? Малфой глупо улыбнулся и закрыл лицо руками. - Знаешь, я ведь еще надеюсь, что ты мне ответишь. Оживешь и посмотришь на меня. Можешь даже накричать, ударить, все что угодно, только очнись! Не бросай меня одного, слышишь?! Драко перевел дух. Он был уверен, что Поттер его слышит. - В школе творится что-то необъяснимое. Каменеют грязнокровки. Посмотри, ты видишь? Ты должен их спасти! Вставай, хватит лежать! Все думают что я – это ты, и ждут от меня героических подвигов. Но я не могу! Я не такой, как ты! Я бы никогда не стал жертвовать своей жизнью ради кого-то другого, тем более, ради грязнокровок. Тебе, наверное, неприятно это слышать… Из зеленых глаз полились слезы. - Знаешь, твои друзья очень сильно обиделись на меня. Они не разговаривают со мной. Мне неуютно на твоем факультете. Пожалуйста, вернись, я не хочу оставаться один! Я знаю, ты меня слышишь! ТЫ СЛЫШИШЬ, НО НЕ ЖЕЛАЕШЬ МНЕ ПОМОЧЬ! Драко разрыдался. Слезы катились по щекам, щекоча нос и увлажняя губы. Он их не смахивал, позволял просто катиться. - Прости, я не должен был на тебя кричать. Извини, но мне уже пора. Надо еще написать домашнюю работу. Твою, Гарри, - слизеринец слабо улыбнулся. – Я делаю это ради тебя. Вот видишь, я могу быть хорошим другом. Драко был настолько увлечен своим монологом, что даже не заметил, что сзади него кто-то стоял уже минут пять. - То, что ты говорил – всхлип – это правда? Малфой подскочил как ужаленный. В полуметре от него стояла заплаканная Панси Паркинсон. - Что именно ты слышала? Панси ответила сразу: - Все. Драко съежился. - Будем считать, что ты этого не слышала. Забудь. И да, это правда. Я – Драко Малфой.