***
— Итак, господин Малфой, сегодня я принесла для вас тест. Только прошу, не отвечайте как в прошлый раз. Конечно, огромное слово «херня» на весь бумажный лист — это тоже некий способ ответа, но всё же по нему я могу судить лишь о вашей агрессивности, не более. — Не могу вам ничего обещать. Невысокого роста худенькая женщина, имевшая страсть к украшениям и длинным разноцветным юбкам, работала психотерапевтом, психологом или психиатром. Малфой слабо интересовался этой терминологией, самое главное — приставка псих. И он на полном серьёзе считал себя конченным сумасшедшим. — В этот раз я буду задавать вопросы вслух, — сказала женщина как ни в чём не бывало. — Вы будете отвечать сразу. Не задумываясь. — Это обязательно? — Ему не улыбалось сидеть здесь дольше положенного академического часа. — Иногда мне кажется, что вы ходите ко мне не за помощью, а за получением рецепта на сильные транквилизаторы. — Колёса — это главное, вы правы. — Мне приятно, что маггловские методы не вызывают у вас больше отчуждения, как в самом начале нашей терапии, но всё же есть и альтернативные варианты. — Я так понимаю, отвечать придётся. — Придётся. Малфой разлёгся на кушетке, закинул ногу на ногу и закрыл глаза, чтобы мерцающая лампа его не раздражала ещё сильнее, чем сама мисс Оливия, что-то пишущая в своём идиотском блокноте. — Качества, которые Вы больше всего цените в женщине? Парень приподнялся на локти, наградив врача взглядом, полным презрения, но та и бровью не повела, склонившись над своим перечнем вопросов для тестирования подопытных крыс, как он подумал. — Преданность. — Ваше любимое занятие? — Курить. — Скудно как-то. — А в вашу работу входит перебивать? — вырвалось у него прежде, чем получилось скрыть собственное раздражение. — Вполне. — Тогда я люблю отделять верхний слой вафли от нижнего и кормить голубей. — Очень остроумно, на мой взгляд. — На её лице не дрогнул ни один мускул. — Думать. — Что? — Записывайте, моё любимое занятие думать и сокрушаться от моих дрянных мыслей. Женщина черкала в блокноте очень долго и это явно было не просто слово «думать», поэтому Малфою стало даже интересно, что такого он из себя представляет, раз его ответ расписали на целый бумажный лист. — Ваша самая характерная черта? — Жажда быть для кого-то необходимым, — сказал он настолько равнодушно, насколько умел. — Что Вы больше всего цените в ваших друзьях? — Отношение с пониманием ко мне, причём их… — Парень явно задумался, желая объяснить сложные вещи простым языком. Его характер настолько вспыльчив, что спокойствие стоит дороже галлеона. — Что является Вашим главным недостатком? — Неспособность любить. Оливия замедлилась, смотря на пациента, но тот даже не подал признака неловкости, словно обсуждал с ней рецепт бабушкиного пирога. — Ваша идея о счастье? — Думаю, она не настолько велика, чтобы её обсуждать. Это скорее даже низменная мысль. И озвучивать её будет ошибкой, боюсь расплескать. — Ваша идея о несчастье? — Потерять родителей. — Пальцы сжали кушетку, и его глаза открылись, ослепляемые белым свечением лампы. — Каким бы Вы хотели быть? — Настоящим. Делать и говорить то, о чём я думаю. — Ваш любимый цвет? — Чёрный. Всё вокруг чёрное. — Сейчас вы смотрите на белую лампу, она тоже чёрная? — Если её разбить, то свет погаснет, и всё станет чёрным. Врач почти раскрыла рот, но, плотно сомкнув губы, приступила к поискам другого вопроса. — Ваш любимый цветок? — Роза. Женщина опустила листок от своих глаз и посмотрела на него поверх очков. — Что? — Он покосился на неё. — Просто для такого неординарного человека как вы, и роза? — Вы опять подозреваете, что я отвечаю нечестно? — Малфой наигранно оскорбился. — Роза, потому что порезы и кровь. — Если не собой, то кем бы Вам хотелось быть? — Серийным убийцей. — Вы говорите это ради того, чтобы я вам выписала рецепт на таблетки? — Возможно. — Тогда я не учту этот ответ. Малфой закатил глаза, собирая всё своё спокойствие в кулак и мысленно ударяя по её очкам. — Ваше любимое имя? — Его не произносят. И да, это не Волдеморт, это хуже. — Оно хотя бы мужское или женское? — Женское. — Это имя вашей девушки? — Это имя просто девушки. Вы логичная. — Способность, которой Вам бы хотелось обладать? — Умение восстанавливать память остальным. Особенно некоторым, особенно когда я ни черта не забываю. — Вы хотите разжиться амнезией? — Было бы неплохо. Услуги Обливиэйт вы предоставляете? На серьёзном лице врача заиграла улыбка, но она опомнилась и уткнулась дальше в бумаги. — К каким порокам Вы чувствуете наибольшее снисхождение? — Уныние, гордыня, тщеславие, ненависть, жестокосердие. Вы хотите заглянуть в мою внутреннюю гниль? — Не сегодня. — Прекрасно. — К чему Вы испытываете отвращение? — К нежности. — Ваша мать не окутывала вас надлежащим вниманием? — Мне не пять лет, я думал вопрос сексуального характера. — Я… — Щёки Оливии раскраснелись. — Дальше, пожалуйста. — Ваше состояние духа в настоящий момент? — … — Малфой, вы меня слышите? Ваше состояние духа в настоящий момент? — А я уже ответил. — Значит, я не расслышала. — Нет-нет. Вы правильно расслышали, оно именно такое. — Он замолчал, подбирая слово. — Никакое. — Ваше любимое изречение? — Не ссы против ветра. — Малфой! — Пальцы, спрятанные в множестве колец, захлопнули блокнот. — Пишите, пишите. — Я думаю, на этом стоит закончить, весьма многозначительная точка. — Тогда я пойду? — Он соскочил с кушетки и потянулся левой рукой за ручкой, чтобы расписаться в больничном листе, на что Оливия потянула бумагу на себя и вырвала у него из-под пальцев. — Вы ведь не левша. — Вы меня просто пугаете столь точными фактами. — Что у вас с правой рукой? — Она выжидательно уставилась на него, в надежде услышать подробный ответ. — Ничего. Порезался, когда готовил ужин. Выйдя из-за стола и направившись к Малфою, она протянула свою руку ему навстречу, всем своим видом показывая, что пациент должен сделать то же самое. Королевское терпение Оливии иногда поражало самых отъявленных психопатов, и она наконец получила то, чего хотела: перебинтованная рука с красными подтёками на повязке была у неё в ладони. — Вы готовили ужин из собственной руки? — Нежные тёплые пальцы притронулись к распухшей ране. — Просто так вышло. — В какой уже раз? — Женщина отпустила его руку и медленно вернулась на своё рабочее место. Порывшись в бумагах, отыскав свои заметки, она, даже не открыв их, заговорила. — Вы режете себе руки, пару раз ломали пальцы на обеих руках, один раз ваш друг привёл вас сюда в состоянии пограничном самоубийству. Но вы ведь не хотите умирать, верно? — Откуда вам знать? — Вы пытаетесь задушить что-то внутри себя. — Это домыслы. Спокойствие в голосе Оливии давило на него. Столь отвратительной игнорирующей его выпады женщины он никогда в своей жизни не встречал. — Скажите, волшебная палочка у вас с собой? — Она дождалась, когда тот кивнул и продолжила. — Вы можете залечить эту рану в любое удобное время, так? — Я это и хотел сделать сегодня вечером. — Он начал понимать к чему клонится разговор, это ему не очень-то нравилось. — А почему не сейчас? Он хотел что-то ответить, но ничего едкого на ум не пришло. Осознание чужой правоты было для него катастрофически-недопустимым, поэтому он оскорбился. — Срывов не было уже месяц, что послужило такому поступку? — Хватит. — Или кто? — Её пробирающий взгляд заставил Малфоя почувствовать обыск в собственных мыслях. — Или. — Вам нравится срывать на себе зло. И если вы будете это отрицать, то в скором времени от вас ничего не останется. — Пфф… Бред. — Мне кинуть в вас учебником с терминами? — В себя кинь! — Его голос сорвался на крик, прежде чем он смог почувствовать едкую ненависть, подступившую к глотке. — Значит, вам даже неинтересно понять, что с вами происходит? Малфой двинулся к дверям, его рука уже тянулась к дверной ручке, когда женщина вновь заговорила, заставив его остаться. — Возможно, достаточно недавно вы испытали нечто невообразимо жуткое, поистине терзающее ваше внутреннее мировоззрение. То, что не можете отпустить. Такие действия, которые вы совершаете, переключают ваше внимание с этого неприятного события на другую боль, более лёгкую: физическую. Не секрет, что душевная боль в разы сильнее физической. Ваше внутреннее переживание настолько огромно, что вы предпочитаете заместить его истязаниями собственного тела. Это ваш личный наркотик от всех проблем. — Наркотик. — Парень произнёс это издевательским тоном, развернувшись к умиротворённой физиономии Оливии. — Да что ты понимаешь? Наркотик, твою мать. — Малфой, вы можете в этом кабинете говорить и думать о чём угодно. Моё желание заключается лишь в помощи. Я хочу помочь вам. — Я тебе не пособие по психам. — Я такого не говорила. — Она протянула ему бумажку с рецептом. — Это всё бред. — Он схватил листок, почти порвав его. — Докажите мне, что я не права. Не приходите больше с увечьями и исцелите руку, сейчас, когда выйдите из кабинета. Если хотите, это могу сделать я. — Женщина достала волшебную палочку. — Не стоит утруждаться. Я сам. Прямо сейчас. — Он почти уже вышел за дверь. — До встречи через неделю. — Когда у вас появится желание снова поговорить? — Нет, когда мне понадобятся новые таблетки. Дверь хлопнула с таким грохотом, что бумаги на столе разлетелись от ветра в разные стороны.***
Грейнджер уже опаздывала, поэтому влетела в здание больницы куда быстрее, чем это позволяло приличие. Пробежав регистратуру, её окрикнула девушка-администратор, но она сделал вид, что не расслышала. Оказавшись в длинном белом коридоре, она немного сбавила обороты, зашагав как ни в чём не бывало, расправив плечи и приведя в порядок растрепавшиеся волосы. С начала и до конца коридора находились огромные французские окна, свет из которых разбавлял ощущение обречённого уныния. Именно в этот момент Гермиона поняла, что Рон в какой-то степени прав, называя её кабинет устрашающим. Почти согласившись в нелёгком споре с самой собой, что пора бы перекрасить стены, она увидела спину Малфоя, который что-то говорил Оливии и одной ногой уже вышел из кабинета. В момент шмыгнув за арку, она вжалась в стенку, слушая, как шаги раздаются в её направлении. Сердце буквально заколотилось молотом. Рукой она зажала рот, перекрыв кислород, когда парень прошёл мимо неё и, не обернувшись, замер на месте. В левой руке у него была палочка, которую он направил на раненую руку. Постояв так несколько секунд, Драко убрал палочку в карман, а покалеченную руку сжал в кулак и, двинувшись к лестнице, в секунду исчез. Прижавшись к стене, она почти ощутила ту боль, которую можно испытать, сдавливая обожжённую плоть. Зачем он это делает и почему не залечил такую кровавую жижу вместо своей ладони? — Вы тут от кого прячетесь? Голос Оливии заставил девушку подпрыгнуть на месте и почти умереть от инфаркта. Что же это за больница такая, где человека доводят до скоропостижной смерти? — Я потеряла кольцо, думала, оно куда-то сюда укатилось, но уже нашла. — Девушка покрутила серебряное кольцо на указательном пальце, которое оставалось на нём уже лет пятнадцать, так и не покинув ни разу. — Пройдёмте тогда. Время приёма уже началось. Зашагав по коридору и слушая, как стук каблуков отдаётся от стен в уши, она пыталась подобрать слова, чтобы как можно более беспечно расспросить о пациенте, который её интересовал теперь гораздо больше, чем желание мисс Оливии вылечить её от бессонницы. — А что это за молодой человек? — Где? — не сразу отозвалась Оливия, разгребая бумаги на столе и доставая розовый блокнот с инициалами Гермионы. — Тот, который выходил от вас минутой ранее. — Девушка сконфуженно смотрела себе под ноги, боясь поднять взгляд, чтобы не выдать любопытства. — Могу лишь сказать, что у него не бессонница. Расположившись на кушетке, где, возможно, только что… а это с вероятностью в 99,9 процентов лежал Малфой, она почти вросла спиной в этот белый, обтянутый кожей предмет. — Моя коллега из мира магглов презентовала мне одну занимательную анкету. Думаю, будет уместным опробовать её на вас. Если вы не возражаете. — Нет. Давайте попробуем. Расправившись наконец с разлетевшимися по всему кабинету бумагами, Оливия нашла ручку и приступила к уже заученным вопросам. — Качества, которые Вы больше всего цените в мужчине? На время в комнате возникла тишина. Мысли путались, представляя то Малфоя, то Гарри, то Рона и вообще всех мужчин, которые когда-либо заслуживали её внимания. — Надёжность, дерзость, сила. — Ваше любимое занятие? — Работать. — Вы, честно говоря, первая, кто так отвечает. — Я больше ничего другого не могу. Если вы забыли, я даже спать разучилась. Ручка скрипела по бумаге, и девушку это порядком раздражало, но не в её воспитании было перечить врачам, к тому же тем, которые имеют знакомство с её отцом. — Ваша самая характерная черта? — Быть дурой. — Это, простите меня, как? — Женщина сняла очки и протёрла стекла краем юбки, поспешно надевая обратно, как будто боясь не найти потом Грейнджер. — В любых ситуациях я веду себя нелепо. — Это не одно и то же. — А по-моему, одно. — Что Вы больше всего цените в ваших друзьях? — То, что они рядом со мной. То, что никогда не предают. — Она вспомнила, как Рон подставил её и собственную сестру перед Малфоем, но тут же прогнала эти мысли воспоминанием о том, что натворила сама. — То, что они любят меня. — Что является Вашим главным недостатком? — Скучать по прошлому. — Ваша идея о счастье? — Быть рядом с тем человеком, с которым невозможно быть. — Такое вообще реально? — Это личное, — пробормотала девушка, подложив руки под голову, принимая, насколько это возможно, максимально удобную позу. — Ваша идея о несчастье? — Потерять родителей. Тут Оливия порылась в блокнотах и достала какой-то то ли голубой, то ли синий, размерами точь-в-точь как её собственный. Как девушка ни пыталась считать инициалы, кому именно он принадлежит, всё стало тщетно, когда пальцы раскрыли его и перекинули страницы по кольцам держателя. — Какой бы Вы хотели быть? — Смелой, не бояться ничего. Вот хочу я, например, нет, наверное, это лишнее. — Почему же, давайте говорите, мне интересно. Хотя бы просто как женщине и вашей хорошей знакомой. — Вот хочу я поцеловать человека, просто так, даже если он этого не ждёт, и никто вокруг не ждёт. Было бы здорово наплевать на мнение окружающих и на мнение этого человека, а просто взять и сделать. Улыбка на лице женщины выражала полное понимание. — Ваш любимый цвет? — Белый. Хочу как можно меньше чёрных цветов в своей жизни. — Ваш любимый цветок? — Тот, который подарил дорогой человек. Неважно какой именно, главное, от кого. — Если не собой, то кем бы Вам хотелось быть? — Одной женщиной, которая спит с небезразличным мне человеком. — То есть вы не желаете быть собой? Вам без разницы кто вы, главное, с кем? — Всё верно. — Вы уверены, что не сможете, простите, — женщина заговорила чуть тише, — удовлетворить выбранного партнёра гораздо лучше, чем та, с которой он сейчас? — Я не знаю. Я даже не уверена вместе ли они сейчас. Но если да, то это меня ранит. Повисла неловкая пауза, но Гермиона дала понять, что больше не хочет этого обсуждать. — Ваше любимое имя? — Его имя. — Способность, которой Вам бы хотелось обладать? — Умение восстанавливать память окружающим. Особенно одному человеку. Женщина отложила листок с вопросами и снова начала сравнивать два блокнота. — Что там такого? — К каким порокам Вы чувствуете наибольшее снисхождение? — поспешно кинула врач и продолжила сравнивать блокноты. — К измене. — Вы снова о своём избраннике? — Она оторвалась от бумаг и сочувствующе посмотрела на собеседницу. — Вам не кажется, что он не может изменять вам, даже не зная о ваших чувствах? Однако вы его заведомо прощаете за это? — Я не хочу об этом. — К чему Вы испытываете отвращение? — К насилию. — Ваше состояние духа в настоящий момент? — Потухшее. — Ваше любимое изречение? — Я не хочу его называть, боюсь, оно уже тогда не будет только моим. Женщина закрыла блокнот и, сцепив пальцы рук между собой, заботливо взглянула на девушку. — Как обстоят дела с вашими снами? — Всё в порядке. — Навязчивые образы больше вас не беспокоят? — Нет. — Вы это говорите для того, чтобы я передала вашему отцу о выздоровлении? — С чего вы взяли? — С ваших тёмных кругов под глазами и с того, что вы зевали раз пятнадцать, лёжа на кушетке. Или я настолько скучная? — У меня нет навязчивых видений, всё правда нормально. Я не спала из-за другого. — И этим вы со мной не поделитесь? — Не сегодня. — Что ж, тогда я принесу ваши таблетки. Закончим курс и будем надеяться, что всё действительно, так, как вы хотите нас заверить. Оставшись один на один с блокнотами, ручками и мигающей лампой, Гермиона боролась с желанием заглянуть в записи того человека, с которым её сравнивала мисс Оливия. Поискать блокнот Малфоя ей не пришло в голову. Только её ноги коснулись пола и словно ведомые направились к столу доктора, как за спиной раздался шорох, и она, спрятав руки в карманы, обернулась, натянув дежурную улыбку. — Вот. Пожалуйста. С этой фразой надежда узнать близкого человека разбилась.