Танец драконов

— Такой ты нравишься мне куда больше. Эмили поймала в зеркале его раздевающий взгляд и поправила метательные ножи на груди. Теперь, при свете раннего утра, в преддверии сражения со Стражами, антиванские чары на неё почти не действовали, так что вместо ожидаемой им ответной шутки она одарила Ворона долгим бесстрастным взглядом. — Поторопимся, — призвала она, заправляя амулет со светящимся в центре рубином за сорочку. От камня исходило ощутимое тепло, и артефакт, похоже, работал исправно. — Серьёзная. Принципиальная. Жестокая, — поёжился мужчина и исторг печальный вздох. Его пальцы, закончив ловко шнуровать сапоги, спрятали стилет за голенищем. — Вы, ферелденцы, веселитесь так редко. Эмили накинула куртку и, одёрнув края, вытащила из-под воротника длинные золотистые локоны. Решив не возиться с гребнем, обернулась и, отыскав среди простыней свою ленту, принялась подбирать волосы, изредка проходя пальцами по спутавшимся прядям. — Я беру дорого, — стягивая волосы в пучок, проговорила она, — но свою плату отрабатываю сполна. Зевран отвёл взгляд и, подхватив ремни портупеи, пристегнул их к доспеху. — До полудня ещё несколько часов, — заметил Ворон, избегая смотреть ей в глаза. — Времени у нас достаточно. Позади него, на прикроватной тумбе, виднелись остатки завтрака, который любезно занесла в их номер одна из девочек Эдлин. Эмили решила, что место её ночлега не прошло мимо внимания хозяйки «Трёх сосен», и не удивилась. Подхватив с пола рюкзак и закинув его за плечи, она перекинула плащ через руку и, готовая к отходу, остановилась напротив мужчины. — Учитывая, какой сброд ты нанял, его может оказаться недостаточно, — возразила она. — Non correre ad un appuntamento con la morte è una donna brutta, — обронил Зевран, поднимаясь с постели и завершая сборы. — Так говорят в Антиве. — И что это значит? — сморщив лоб, отозвалась Эмили. Её познания в антиванском были далеко не безграничны. Антиванец усмехнулся и подошёл к ней. — Что не стоит спешить на свидание со смертью и некрасивой женщиной, — пояснил он, приобнимая её за плечи. — Не знаю, как выглядят Стражи, — проворчала она, позволяя мужчине увлечь её за собой из номера, — но умирать я не собираюсь. Зевран остановился и бросил на неё проникновенный взгляд. Эмили, заметив это, встала рядом и посмотрела на него с интересом. Она не знала, что он в ней увидел, но мужчина вдруг положил ладонь ей на затылок и наклонил к себе. Поражённая, она затаила дыхание и напряглась в ожидании того, что последует дальше, но Ворон только коснулся губами её лба в каком-то отеческом жесте и отвернулся. — Как скажешь, sole, — спустя пару мгновений согласился он глухо, после чего закрыл за ними дверь комнаты. Вместе они двинулись по коридору. Эмили тряхнула плечами, сбрасывая неловкость момента, а затем снова обратилась к Ворону: — Как ты их выследил? Зевран на мгновение прислонился к стене, пропуская поднимавшуюся по лестнице официантку, а затем сам принялся спускаться. — Я направлялся в Лотеринг, — наконец заговорил он, и его взгляд показался ей отрешённым, — где Стражей видели в последний раз. Оттуда они вполне могли двинуться на восток, в сторону Бресилиана, так что я на всякий случай расспрашивал в тавернах и деревнях, заодно набирая людей. Пару дней назад мне повезло натолкнуться на гнома, торговавшего неподалёку, — он помолчал, заправляя за ухо светлую прядь волос. — Стражи спасли его и сына от порождений тьмы, и они путешествовали вместе некоторое время, пока те не ушли искать долийцев. — Безнадёжное дело, — прокомментировала Эмили, спускаясь в главный зал. Она, выросшая в Гварене, который Бресилианские леса окружали с трёх сторон, знала о долийцах не понаслышке. Их кланы постоянно кочевали с места на место, нигде надолго не задерживаясь, между собой практически не сообщались, а связь с миром людей поддерживали только через торговлю с избранными ими «шемленами». Такой тактики поведения эльфы придерживались как раз для того, чтобы выследить их было невозможно, а потому затея Стражей успеха не предвещала. — Если только не знать, где искать, — уточнил Зевран, сдавая ключ Эдлин. — А Стражи знают. Деревенские рассказали мне о клане, который вот уже несколько месяцев обитает на окраине леса. Они вышли из таверны. Эмили прищурила глаза, привыкая к дневному свету. Ледяной ветер швырнул ей в лицо ворох желтоватых листьев, заставляя увернуться. Пробивавшееся сквозь тучи солнце слепило прямо в глаза. Нанятые Зевраном бойцы уже грузили ящики с инструментами и наполненные песком мешки в телегу; ещё несколько не занятых делом наёмников, прислонившись к стене, лениво обсуждали предстоящий бой. Ни Калдера, ни Тириэль видно не было. Эмили оставила Ворона отдавать распоряжения, а сама отправилась за Мятежницей. Сапоги скользили на мокрых пучках травы, когда она шла по направлению к конюшне. Влажные от росы сучки гнулись, но не ломались под её шагом. Ветер доносил звуки и запахи близкого отсюда Бресилиана. Эмили не торопилась. Слова Зеврана не на шутку её встревожили. Из отчётов разведчиков она знала, что Стражей осталось двое: Алистер, бывший церковник, бывший воспитанник Эамона, бывший конюх, рекрутированный в орден меньше года назад, и магесса из Круга, имя которой она не помнила. Серым Стражам ученица Логэйна не доверяла, но допускала, что эти двое, в виду их недолгого пребывания в рядах Стражей и той атмосферы самопожертвования и героизма, которая окружала орден, могли не успеть избавиться от иллюзий и искренне верили в свою миссию по спасению человечества от угрозы порождений тьмы. Эмили попыталась поставить себя на их место: что ей, как последнему представителю ордена, призванного остановить Мор, могло понадобиться от долийцев? Вариантов было немного. Первый и самый очевидный заключался в поиске союзников. Долийцы не принимали участия во внутренних склоках и политических дрязгах, они не устраивали Священных походов и их не интересовали войны с другими государствами, но порождения тьмы были общей угрозой. К тому же, Эмили слышала, существовали договоры, которые не просто рекомендовали, а обязывали все расы и народы Тедаса оказывать Серым Стражам помощь в борьбе с Мором, однако с окончания последнего Мора прошло более четырёхсот лет, и вряд ли орден доверил бы столь важные документы младшим членам. Без бумаг же и должной мотивации эльфы могли и отказать им. Кроме того, Стражей в лагере долийцев могла интересовать их особая, эльфийская магия. Отчёты о битве под Остагаром приходили странные. Эмили уже знала, что Алистер и новенькая из Круга были как раз теми, кого Кайлан отправил зажечь сигнальный огонь для войск тейрна. Однако на свой вопрос о том, как именно Стражам удалось спастись из башни Ишала прежде, чем волна порождений тьмы захлестнула её до самой вершины, внятного ответа она не получила. Некоторые солдаты утверждали, что видели гигантскую птицу, вылетевшую из окна башни с грузом в когтях — как раз перед тем, как твари окончательно её захватили. Их слова Эмили тогда посчитала не более чем отголоском тех рассказов о грифонах и их всадниках, что до сих пор будоражили воображение простых обывателей. Но теперь… ей было известно о том, что далёкие от Церкви долийские маги продолжали практиковать забытую в стенах Круга звериную магию, позволяющую оборачиваться и волком, и птицей. Что, если своим спасением Стражи были обязаны именно ей? Наконец, существовала вероятность, что у эльфов они искали убежища. В Лотеринге Стражи наверняка успели столкнуться с охотой на своих собратьев, а долийцы не зря славились скрытностью. И хотя эти любители природы едва ли захотят привлечь в свои леса охотников за головами, окончательно сбрасывать этот вариант со счетов Эмили не стала. «Лучше бы им сесть на корабль и отплыть в Орлей или Вольную Марку, — вздохнула она, заходя в конюшню. — Там им самое место». Мальчишка Эдлин уже выводил Мятежницу из стойла. Невысокая, подласая, сноровистая, она не производила впечатления боевого скакуна, однако была одинаково незаменима и в схватке, и в длительном путешествии. Отлично справлялась в погоне и на охоте. За десять лет службы она ни разу не подвела свою хозяйку, и теперь, завидев её, издала короткое радостное ржание, похожее на похрюкивание. Рилан, держа кобылу под уздцы, скормил ей маленькое бурое яблочко и погладил по носу. Мятежница в благодарность за лакомство потёрлась мордой о его щёку. Эмили внезапно ощутила укол ревности: с ней кобыла на нежность и ласку не разменивалась. Конюх передал ей поводья, а сам выпустил из стойла тонконогого вороного красавца. Раздавшиеся сзади шаги возвестили о приходе хозяина жеребца. Эмили обернулась. — Готова? — Ворон уже стоял в дверях, завернувшись в плащ. Поверх него лежал тёплый шарф, который антиванец обернул вокруг шеи несколько раз. Эмили спрятала улыбку и кивнула. «Будь ты из Антивы, Ривейна или самого Сегерона, Ферелден переделает тебя под себя, Зевран. Иначе и быть не может». Вместе они вышли из конюшни и оседлали лошадей. Зевран, пристроившись справа от неё, пришпорил своего жеребца, и они тронулись в путь вслед за телегой. Грязь за ночь подмёрзла, сильно облегчив людям и лошадям их продвижение по дороге. Эмили надеялась, что они достигнут места засады быстрее, чем природа сбросит с себя ночное оцепенение и земля снова раскиснет под лучами солнца, сделав любое путешествие по просторам Ферелдена невыносимым. — Куда мы направляемся? — решила осведомиться она. — Недалеко. Нам на восток, через Имперский тракт, — отвечал Зевран, отпуская поводья и показывая направление рукой. — Наша цель примерно в лиге отсюда. Точнее не скажу. Как ты могла заметить, sole, — он улыбнулся уголком губ, — я не ферелденец. Я плохо здесь ориентируюсь. Эмили, перехватив поводья одной рукой, приложила ладонь козырьком ко лбу и проследила положение солнца относительно горизонта. — И Стражи будут там к полудню? — она прищурилась. — Откуда ты знаешь? — Торговец, — напомнил мужчина. Наклонившись, вынул бурдюк с водой из седельных сумок и сделал глоток. — Они договорились встретиться сегодня через два часа после полудня в той деревне, где я его встретил. Ещё вопросы? Зевран движением руки предложил ей выпить. Эмили отказалась. «Значит, всё-таки не убежище», — констатировала она. — Ты сказал, что я нужна тебе на замену тому ублюдку, Калдеру, — она бросила на него внимательный взгляд. — Чем он должен был заниматься? Мужчина сделал ещё один глоток, а затем заткнул бурдюк пробкой и убрал. — Калдер изготавливал ловушки. — Я не слишком хороша в этом, — нахмурившись, призналась ему Эмили и почти сразу услышала тихий смех антиванца. — Не беспокойся, sole. Всё уже сделано, осталось только расставить. Мне важнее другие твои навыки. Эмили, удовлетворившись этим ответом, кивнула и замолчала. Оставшийся путь они проделали в относительной тишине. Эмили чувствовала, что предстоящая схватка распаляет Ворона — его возбуждение передавалось и ей. Часть её, правда, ещё надеялась, что Стражи бежали из страны или встретили свою смерть в глубинах леса и ей не придётся нарушать прямой указ отца, но другая уже мечтала сразиться с ними. Покончить разом и со Стражами в Ферелдене, и с угрозой отцовской власти. Одержать верх над членами ордена, славившимся своим боевым искусством. Доказать Логэйну, что он неправ и только ей, Эмили, можно доверить дело такой важности. Да… это того стоило. Охваченная радостным предвкушением, она почти не замечала окружающего пейзажа, тем более что смотреть было особо не на что. Территория Южных Холмов, словно стремясь оправдать своё название, изобиловала холмами разного размера и растительности. Пучки трав на них сменялись редкими стволами сосен и берёз. Ближе к Имперскому тракту холмы облысели, и белый камень дороги стал виден на добрую милю вокруг. Узкий, продолговатый, уставленный по всей длине арками и статуями аламаррских воинов и тевинтерских магистров, он был похож на хребет огромного величественного животного, призванного напоминать о силе и могуществе породившей его империи. «Трижды Тевинтер приходил сюда, чтобы владеть, — думала Эмили, вспоминая уроки истории, — и трижды объединённые племена аварцев, хасиндов и аламарри отбрасывали магистров назад. Они ненавидели друг друга, они воевали друг с другом, но когда другие приходили, чтобы повелевать ими, они становились рядом и прогоняли их прочь. Вот бы мы снова смогли объединиться…» В четвёртый раз им всё же удалось закрепиться, но они дорого заплатили за это. Тракт был одной из тех многочисленных построек, с помощью которых тевинтерцы пытались приспособить дикую ферелденскую землю для своих нужд . Возведённый для переброски войск и доставки припасов, он остался здесь, когда Империя уже оставила надежды завоевать эти земли. Остался, чтобы служить её врагам. Теперь, впрочем, он служил лишь беженцам. Бесчисленные их толпы, несмотря на ранний час, уже растянулись вдоль тракта. Крестьяне, ремесленники и солдаты спешили на север в надежде спастись от порождений тьмы и обрести новый дом. Почти все они были пешие, редкий мужчина или женщина имели повозку или хотя бы лошадь. Эмили смотрела на них с тревогой. Через полчаса телега впереди замедлилась и остановилась. Зевран справа от неё натянул поводья и спешился вслед за наёмниками. Оказавшись на земле, Эмили оглянулась. Место для засады Ворон выбрал неплохое. Узкая тропа меж двух лесистых холмов, позволявшая зажать отряд противника и окружить. Две относительно ровные площадки на пологих склонах, будто специально созданные для лучников. «С этим можно работать», — решила ученица Логэйна и, привязав Мятежницу, принялась за дело. Зевран разделил отряд на три группы. Первая занималась разгрузкой телеги и обустройством места засады, вторая отправилась подпиливать росший у дороги дуб, который должен был перекрыть Стражам путь к отступлению, третья помогала Эмили с установкой ловушек. Те представляли из себя в основном капканы и растяжки. Установив капканы у подножия холмов, откуда можно было попасть к площадкам с лучниками, и замаскировав их опавшими листьями, Эмили остановилась передохнуть. Разогнувшись, она оглянулась и заметила Тириэль. Отступница о чём-то беседовала с Зевраном, за её спиной с замотанной рукой, которую он прижимал к груди, маячил Калдер. Присмотревшись к ним сейчас, при свете дня, Эмили поняла, что они родственники. Зевран внимательно выслушал наёмницу, отдал какие-то распоряжения и, не обращая внимания на Калдера, вернулся к делам. Тириэль развернулась, собираясь уйти в том направлении, откуда должны были появиться Стражи; их с Эмили взгляды внезапно встретились. Губы отступницы тронула недобрая ухмылка. Отогнув большой палец, она провела им вдоль горла в жесте, который был понятен каждому, и удалилась. Эмили вздохнула. В копилку её проблем, звякнув, упала очередная монета. «В каком-то смысле я очень богата», — подумала она, возвращаясь к работе. Её помощники принесли ей бочки, заполненные рубленым железом, гвоздями, осколками стекла и прочими мелкими режущими предметами. Из боков бочек торчали затычки, между которыми на расстоянии восьми-десяти дюймов от земли предстояло натянуть тонкую проволоку. При её повреждении затычки вылетали из бочек, те взрывались и наносили всем поблизости огромный урон картечью. Эмили осторожно принялась за дело. Несмотря на то, что предыдущей ночью ей снова было не до сна, усталости она почти не чувствовала или уже не чувствовала. Предстоящая вскоре схватка придавала ей сил. Кроме того, Эмили понимала: даже с убийством Стражей её работа здесь не заканчивалась. Когда Логэйн заключил контракт с гильдией, его ученица рассчитывала, что Ворон будет работать один: подсыплет Стражам яд или прирежет их во сне. Репутация гильдии гарантировала полную секретность. Вместо этого антиванец отыскал самых обычных головорезов, чей язык развязывался уже после двух кружек эля. Позволить им после выполнения задания отправиться в ближайшую таверну, чтобы праздновать и похваляться своими достижениями, она не могла. С наёмниками следовало разобраться. Многим, разумеется, предстояло погибнуть в предстоящей схватке. Но, даже выживи они все, Эмили готова была выслеживать их и убивать так долго, как только потребуется, чтобы уничтожить всех. И, конечно же, она не могла оставить в живых Зеврана. Амулет у неё на груди нагрелся. Эмили осторожно взяла его пальцами и подержала, пока он не остыл. «Вороны — мастера скрытности», — повторяла она себе. Ей же нужна была гарантия, что она сможет отыскать его, где угодно и как угодно. Даже, если придётся прибегнуть к магии. Покончив с ловушками, Эмили поднялась и осмотрела место засады ещё раз. Площадки для лучников показались ей слишком открытыми; у Стражей же, судя по отчётам, было как минимум двое магов. Пользуясь своим привилегированным положением, она приказала наёмникам натаскать мешков с песком наверх и сложить их один на другой, возведя что-то вроде стены, за которой можно будет укрыться и из-за которой легче будет отстреливаться. Когда со всеми приготовлениями было покончено, солнце уже успело преодолеть полуденную черту. Эмили, отыскав Зеврана, сообщила ему о результатах. Тот сидел на опрокинутой телеге и не спеша точил меч. Выслушав её, он отложил оселок в сторону, протёр лезвие от образовавшейся мелкой стружки и смазал маслом. — Хорошо, — кивнул он, поднимаясь и убирая меч в ножны. Отстегнув от пояса мешочек с золотом, бросил его Эмили. — Вот твоя плата. Можешь уезжать. Её рука автоматически поймала мешочек. Кожа приглушила звон монет, но их звяканье всё равно прозвучало оглушительно громко в воцарившейся тишине. — Что ты сказал? — переспросила она, решив, что ослышалась. — Твоя работа здесь окончена, — ледяным голосом повторил антиванец. — Уезжай. Эмили схватила его за руку прежде, чем он успел уйти. — Ты нанял меня, — тихо проговорила она, крепко сжимая пальцы мужчины и подходя к нему вплотную, — для драки. Зевран остановился, развернулся. Обхватив правой рукой её затылок, приблизил её голову к лицу. — Сегодня утром, — начал он, понизив голос, — ты сказала мне, что не собираешься умирать. Тебе нравится жить, ведь так? Но если ты останешься здесь, если не уедешь прямо сейчас, погибнешь, как и все, — убеждённо проговорил мужчина. Отпустив её лицо, медленно растянул губы в грустной улыбке. — Non correre ad un appuntamento con la morte è una donna brutta, cara, — тихо напомнил он. Эмили внезапно поняла. Драка вместо тихого убийства, легкомысленность, с которой Ворон подошёл к выбору наёмников, его обещание запомнить их ночь до самой смерти и то, как неторопливо он собирался на встречу со Стражами. «Ведь на свидание со смертью и некрасивой женщиной не торопятся, да, Зевран? — с ненавистью думала Эмили. — Ты не собирался выходить живым из этой схватки». От гнева, разочарования и собственного бессилия её почти трясло. «Всё напрасно. Всё, всё было впустую!» Эмили пыталась взять себя в руки и не могла. В какой-то момент злость на Ворона достигла своего пика и, сформировавшись в нечто единое и цельное, нашла себе выход. Она выбросила правую руку вперёд. Звук пощёчины был похож на щелчок кнута. Несколько наёмников разом обернулись на него. Зевран не обратил на них внимания. Он не стал её останавливать или прижимать ладонь к щеке, которая уже начинала краснеть. Голова его от удара качнулась в сторону и вернулась на место. Медовые глаза взглянули на женщину спокойно и без упрёка. — Почему? — тихо, сквозь зубы процедила Эмили, думая о минувшей ночи. — Я привык срывать удовольствие там, где удастся, — невозмутимо ответил антиванец, — и не требовать от жизни больше, чем она может мне дать. Ты проделала хорошую работу, Эмили, — признал мужчина. — Но просить тебя остаться со мной сейчас было бы эгоистично. — Других ты не отпускаешь, — заметила она. — Они нужны мне, чтобы заманить Стражей в ловушку и спровоцировать их на драку, — пожал плечами Зевран. — Тебе же сегодня утром я обещал, что ты не умрёшь. Эмили отстранилась. Она было собралась предложить всё отменить, перенести на другой день и переиграть, но вовремя вспомнила, что в глазах Ворона она всего лишь наёмница. Настойчивость с её стороны вызвала бы у него подозрения, а раскрывать себя ученица Логэйна не собиралась. — Знаешь, что я об этом думаю? — протянула она, сдаваясь. — Ты врёшь самому себе. Всякий, кто хочет жить моментом, ни на что не надеясь и ничего не прося, должен обладать смирением. У тебя его нет, Ворон. Не знаю, что произошло с тобой, но ты жалеешь об этом. Хочешь наказать себя. Думаешь, что заслуживаешь смерти. Но есть одна проблема, — Эмили сделала паузу и улыбнулась. — Ты любишь жизнь не меньше меня. Ты привык жить красиво и брать только лучшее. Вот, почему ты не выпил яд, не бросился на нож и не полез в петлю. Вот, почему ты поехал в другую страну, чтобы умереть от рук легендарных Серых Стражей. Вот, почему эту ночь ты провёл со мной, а не с Тириэль. Зевран, дослушав её, ухмыльнулся. — Это комплимент мне или тебе? Эмили отвязала Мятежницу и вскочила в седло. — Никаких комплиментов, Ворон, — крикнула она, пристёгивая мешочек с золотом к поясу и беря в руки поводья. Её лицо выражало досаду. — Сплошное разочарование. Эмили обвела взглядом наёмников, которые, вернувшись на позиции, старательно изображали, что ничего не происходит, и, пришпорив Мятежницу, пустила кобылу вскачь. Лицо Зеврана с приклеенной улыбкой мелькнуло и исчезло, деревья и холмы смазались, белый камень тракта снова замаячил впереди. Достигнув его, она взяла вправо, в направлении Денерима. Мятежница, успевшая за ночь восстановить силы, неслась легко и без понуканий. Эмили была только рада: она собиралась добраться до Логэйна так быстро, как только сможет, чтобы сообщить последние новости. «Если отец и на этот раз ко мне не прислушается, придётся действовать самостоятельно», — решила Эмили. Она преодолела уже больше лиги, когда удар чудовищной силы вдруг выбил её из седла. Эмили пролетела добрых четыре фута и шлёпнулась в грязь спиной. Голова её сильно ударилась обо что-то. Эмили уже было приподняла её в надежде увидеть того, кто нанёс ей удар, но тут сознание её помутилось, и она провалилась во тьму.

***

Сознание возвращалось к ней рывками. Грань между сном и явью вдруг исчезла или стала слишком тонкой, чтобы можно было с точностью определить, где она: в Тени или у тракта. Завесы перед глазами лопались одна за другой, пока она наконец не открыла глаза. Изображение перед ней шло цветными пятнами. Небо и земля, казалось, поменялись местами и упорно не хотели возвращаться в своё привычное состояние. Эмили упрямо тряхнула головой, однако движение отозвалось такой чудовищной болью, что она благоразумно решила его больше не повторять. — Эй, Сэлден! Кажется, она шевельнулась. Голос мужчины прозвучал глухо, будто доносился из-под толщи воды. Эмили казалось, что она и правда тонет. Веки налились свинцом и опустились сами собой. Мысли увязали в густой пелене, окутывавшей её мозг. Вялые, тягучие, жидкие, они едва ворочались в голове и никак не могли сформироваться в нечто связное. Сознание ускользало назад, в сосущую тьму. Она уже почти потеряла его вновь, как вдруг рядом зачавкала грязь и чей-то тяжёлый сапог врезался в её ребра сбоку. Боль была такой сильной, что она с трудом подавила крик. В горле что-то забулькало, рот заполнил металлический привкус. Дышать стало трудно. «Ребро. Сломано», — поняла она и окончательно пришла в себя. — Уверен? — послышался ещё один мужской голос, теперь уже рядом с ней. — По-моему, сучка сейчас преставится. «Ну уж нет», — рассердилась Эмили. Плащ, в котором она рухнула в грязь, отчасти скрадывал её движения. Пальцы нащупали кончик стилета и медленно потянули из рукава. Она хотела бы открыть глаза, чтобы оценить силы и расстановку противников и спланировать атаку, но склонившийся над ней мужчина сразу бы это увидел, а выдавать себя раньше времени ей не хотелось. — Обыщи её, Сэлден, — крикнул первый мужчина. Судя по голосу, их отделяло как минимум четыре ярда. — У неё должно быть золото. Эмили услышала скрип коленных суставов и чьё-то кряхтенье. Мужские руки отогнули край её плаща и принялись шарить по телу. Сэлден не слишком торопился с поисками золота. Его зловонное дыхание она ощущала у себя на шее и лице. От отвращения её тошнило, но она заставила себя сдержаться. «Мне бы только отвлечь одного из них», — взмолилась она, вытащив наконец стилет из рукава. Спасение пришло с неожиданной стороны. Откуда-то слева раздалось знакомое возмущённое ржание, Сэлден отвернулся, и Эмили, вскинув правую руку, вонзила лезвие ему в горло. Мужчина забулькал и стал заваливаться набок. Нанеся для верности ему ещё один удар, Эмили с трудом поднялась и огляделась. — Строптивая ты сука! — закричал первый мужчина, держа поводья взбрыкивающей Мятежницы. Одет он был, как и первый, в лохмотья, в левой руке виднелся обычный — не боевой — топор. Эти двое, похоже, были из тех беженцев, что пробивали себе путь на север разбоем и насилием. — Ты ответишь за это! Эмили бросилась ему навстречу. Плащ с налипшими на него комьями грязи отяжелел и затруднял движения. Она, не думая, отстегнула его и выхватила второй кинжал. Её противник повернулся к ней и, выпустив поводья, замахнулся топором, но сделать ничего не успел. Оставшаяся у него за спиной Мятежница взвилась на дыбы и ударом копыта раздробила ему хребет. Мужчина пронзительно закричал и рухнул наземь. Следующий удар настиг его в затылок, став последним. Когда кобыла убрала ногу, на черепе мужчины осталась вмятина в виде её подковы. Эмили с любовью посмотрела на Мятежницу. Мысленно пообещав ей много-много яблок, она уже собиралась запрыгнуть в седло, когда услышала сзади ещё чьи-то шаги. Её последний противник вынырнул из-за деревьев с дубиной в руках. Она рванулась в сторону, и удар, нацеленный ей в голову, пришёлся по спине. Эмили в очередной раз почувствовала, как сместилось сломанное ребро, и, сплюнув кровь, вонзила кинжал мужчине в бедро. Мужчина закричал, дёрнулся, и дубина на этот раз опустилась ей на плечо. Боль была такой, что перед глазами на мгновение засверкали звёзды, но она удержалась. Подтянувшись на кинжале, который всё ещё торчал в левой ноге противника, Эмили воткнула стилет ему в живот и провернула. Кровь беженца смешалась на лице с её собственной кровью и слезами. Мир потонул в его пронзительных криках и ржании Мятежницы. Эмили трясло — от собственной боли и от предсмертной агонии противника, на котором она повисла. Она не помнила, когда он наконец затих и когда чья-то мягкая морда ткнулась ей в шею. Кожу защекотало от тёплого влажного дыхания, перед глазами мелькнули поводья лошади. Эмили ухватилась за них и, опираясь на кобылу, поднялась. — Хорошая девочка, — прохрипела она и остановилась, переводя дыхание. Воздух выходил из неё со свистом, и ничего хорошего это не предвещало. Она с трудом осмотрела себя. Помимо боли, которая исходила от свежих ран, она ощутила ноющую и как будто ненавязчивую боль во всей левой верхней части туловища. Эмили сдвинула в сторону твёрдую от засохшей крови рубаху. На груди и плече розовело несколько маленьких тонких шрамов. Все они выглядели так, будто с момента ранения прошёл как минимум месяц, однако ещё этим утром их не было. Взгляд Эмили случайно коснулся амулета на её груди. Рубин, раньше горевший в центре камня, погас. Сам артефакт казался холодным. «Убили», — отстранённо решила Эмили и отпустила рубаху. Она слишком устала, чтобы чему-то удивляться или о чём-то сожалеть. Собравшись с силами, Эмили вытащила из тела мужчины кинжал и стилет и, срезав поводья у лошади, взобралась в седло. Мятежница, взволнованная такой свободой, дёрнула головой. Успокоив её лёгкими поглаживаниями, Эмили привязала себя к седлу и, осев, сжала бока кобылы пятками. — Давай, девочка, — прохрипела она ласково, хлопками подсказывая лошади направление. — Не подведи. Мятежница развернулась и пустилась галопом, разрезая воздух сильным стройным телом. Последним, что Эмили видела, были комья грязи, вылетавшие из-под её копыт.