Танец драконов

— Тут пусто. — Так посмотри на других полках. — Некуда смотреть. Здесь ничего нет. Нигде нет. — Не может быть… — Ну так приди и сам поищи! Раздражённый вздох и шаги. Лёгкие кожаные туфли протопали совсем близко от неё. Сурана сжалась между книг. Неужели обувь чародеев может производить столько шума? И неужели кто-то может ходить так тяжело и не стесняться этих громких звуков? Однако маг по ту сторону стеллажа, казалось, не задумывался о том, сколько внимания привлекает. Вокруг был полный хаос, опасность поджидала за каждым углом, а он опускал ногу на плитку так, словно надеялся раздавить камень под своей подошвой, сокрушить его прочность, напомнить ему его место. Словно он тут хозяин. Хотя теперь все они, должно быть, чувствуют себя наравне с храмовниками. Те тоже вечно громыхали латами, повергая её в ужас и заставляя съёживаться, где бы она ни была и что бы ни делала. Прямо, как сейчас. — Убедился? — ехидно спросил первый, когда шаги наконец смолкли. Латы хмыкнули. — Тут слой пыли такой, будто месяц не убирали. Если их забрали, то уже давно. Ещё до Остагара, наверное. — Ну и как мы их найдём? По кишкам Суини, растянувшимся по всему Большому Залу, можно многое сказать о его образе жизни, но погадать по ним, куда делись книги, не получится. Закрыв рот ладонью, она подавила вскрик. Бедный старик… Последние десять лет он был практически бесполезен: его подводило зрение, подводила память, подводили колени и спина, а от ворчливых замечаний и нудных нравоучений случалось выть даже ей, Суране, — но он проработал в библиотеке почти сорок лет, он никогда не издевался над ней и позволил ей выполнять его работу. Он был беззащитен. Но это никого не остановило. «А чего ты ждала? Что маги Круга окажутся меньшими чудовищами, чем отступники-малефикары? В реальном мире и в башне, и за её пределами слабый умирает, нищий голодает, а наивного клеймят за его доверчивость… Пора бы уже свыкнуться с мыслью, что все, кого я знала здесь, мертвы или превратились в одержимых. Так что облачи сердце в железо, Сурана. Разучись думать, помнить и чувствовать. Затаись. Стань слепой, глухой и бесшумной. Стань мышью. Стань призраком башни Кинлох, как делала это прежде. И, может, тогда ты выживешь…» — Должны были остаться записи. Ехидный фыркнул. — Этот вонючий злыдень собственной бороды не видел и подтираться забывал. Нет у него никаких записей. — А кто говорит о старике? Он уже давно ничем тут не заведует. Поди, и не знал, что эти талмуды вообще кто-то брал — в отличие от своей ищейки… Она не вздрогнула. Не повела бровью, не сжалась. В конце концов, «ищейка» — самое безобидное среди её прозвищ. Госпожа Книжная Моль, Синий Чулок, Чокнутая Библиотекарша, Чернильный Нос, Клеймёная, Призрак Башни и прочие образцы изобретательности жестоких, пылких, юных умов. Время смешало имена, лица и голоса насмешников, слило их в единый призрачный рой, но иногда она слышала: «Сурана дышит тебе в затылок, когда ты читаешь учебник. Сурана высосет тебе мозг, если тронешь страницы жирными пальцами. Суране не нужен любовник: Сурана спит со словарём. Но это и к лучшему. Всё равно на неё никто не взглянет». — Ни за что не поверю, что эта отпустила бы книги о магии крови, не сделав тысячу пометок и не доведя ученика до исступления. Она опустила взгляд на регистрационный журнал, раскрытый на середине. Тот лежал поверх стопки книг высотой в половину её роста. Расчерченные вручную графы пестрели названиями, именами, номерами стеллажей, полок и карточек, в которые она заносила информацию о перемещениях. В этих карточках — целая история. Всякий ученик, старший маг или чародей, бравший экземпляр в свои грязные руки, был отражён соответствующим образом. «Ты правильно делаешь, что не веришь. Истина важнее личных интересов одного человека или даже всего народа. Знания, которые содержатся в этих книгах, должно сохранить. А значит, сохранить нужно сами книги. Но, даже если сделать это не удастся, они не канут в небытие: останутся записи, которые расскажут, что с ними случилось». Первый Чародей придерживался иного мнения. Его просьба немало её возмутила, строгое лицо — напугало. Уничтожить любые записи об избранных им экземплярах? Скрыть все следы их пребывания в библиотеке? Ради чего? И где, во имя духов, он собирался хранить сами книги? Наверняка в каком-нибудь тёмном, затхлом сундуке или в сырых пещерах, где плесень, крысы и пауки привели бы их в негодность… «А всё же он — Первый Чародей. И мой наставник, к тому же. Он знает, что делает, и мне следует подчиниться», — сказала она себе тогда и послушно уничтожила соответствующие карточки, замазав чернилами записи в регистрационном журнале. Эта мазня… расстроила её ещё больше. Магия бы сработала чище, оставила бы страницы аккуратными и красивыми, и Сурана охотно бы обратилась к ней… Если бы не жила в башне, полной магов. Которые магией пользоваться умеют. С таким же успехом можно было запереть журнал в шкатулке и отдать её вооружённому отмычками взломщику. Ночь, последовавшая за этими событиями, была одной из самых долгих в её жизни. Она всё тянулась и тянулась, а Сурана ворочалась, мяла простынь и никак не могла найти удобную позу. К счастью, ни возня, ни шорохи не были чем-то непривычным в общей спальне магов, переживающих все прелести взросления, — иначе другие ученики сразу поняли бы, что на душе у неё нечисто. К моменту, когда заявились храмовники, она уже смирилась с тем, что не сможет уснуть, и лежала неподвижно, глядя в потолок. Ночь за окнами была тёмной и безлунной. Хлынувший в открывшуюся дверь поток света широкой жёлтой полосой лёг на пол и ряд двухэтажных коек. Несколько учеников поморщились, зашевелились и поспешили перевернуться на другой бок. Сурана осторожно повернула голову. Может, это пришли за ней? Может, выполнив просьбу Первого Чародея, она доказала, что готова к Истязаниям? Из дверного проёма тем временем выросла чья-то длинная тень. Она скользнула вперёд, и свет позолотил завитки волос на затылке храмовника, в то время как лицо его погрузилось во мрак. Суране, однако, не требовались ни свет, ни её острое эльфийское зрение, чтобы рассмотреть черты лица: она воспроизвела бы их даже с закрытыми глазами. Узкое лицо, высокий лоб, прямой длинный нос. Выступающий подбородок со временем отяжелеет, мощные, низко сидящие над глазницами брови сделают взгляд золотисто-карих глаз строгим и выразительным, линия губ станет жёсткой и суровой, кудри потемнеют, и тогда девушки, которые сейчас подсмеиваются над юным, робким, застенчивым Калленом, однажды томно вздохнут о сильном, уверенном Командоре. Сонный голос Солоны Амелл вырвал её из размышлений. Каллен вышел из спальни, чтобы она могла одеться, а магесса, посидев какое-то время на краю постели, втиснула ноги в туфли, тихо шаркнув ими по камню, неспешно натянула робу, подобрала волосы и только тогда последовала за ним. Когда шаги их стихли в коридоре, Сурана также облачилась в мантию и послала виспа, чтобы отвлечь дежурившего снаружи храмовника. Проскользнув, никем не замеченная, в библиотеку, она прихватила чернила, пергамент, форму для карточек и спряталась в каморке Суини. Там, в углу, подсвечивая себе волшебным огоньком и разгрызая твёрдое овсяное печенье, она восстановила записи, но убрать к остальным не решилась. Каморка Суини, в отличие от зала и архивной части, долгие годы была ей недоступна и оставалась так захламлена, что даже просто брошенный на пол предмет мог считаться хорошо спрятанным. Сурана, однако, решила не рисковать. Отыскав просторную щель в дверном косяке, она обернула бумаги особой тканью, которая должна была защитить их от сырости и грызунов, и спрятала туда. Там они оставались и поныне. «К счастью», — решила Сурана, слушая, как удаляются приспешники Ульдреда. Теперь даже если они завладеют регистрационным журналом, то не найдут того, что их интересует. Едва ли их это остановит, но, может… задержит? Оставшись в тишине и одиночестве, она вернулась к прежним занятиям. Место «Справочника духовных деятелей» было в самом верху стеллажа, на второй полке, и Сурана обернулась в поисках лестницы. Вокруг были только книги, сложенные в высокие стопки с интервалами в пару футов. За пределами стеллажей виднелись ящики со всяким мусором, который валялся здесь, пока она не принялась наводить порядок. Им она тоже займётся. Когда закончит. «Мусор — ещё не худшее», — содрогнулась девушка, думая о телах. У неё было слишком мало воды и чистящих средств, чтобы вывести кровь с дорожек, которыми был укрыт пол в библиотеке, и эти пятна — засохшие, багровые, прикрытые исписанными бумагами — и полосы там, где пришлось вытаскивать мёртвых чародеев и учеников, напоминали ей о том ужасе, который она пережила в первые дни. Отвернувшись, Сурана осторожно отложила книгу в сторону и прикрыла глаза, подавляя позыв к рвоте. Пальцы, нырнув в карман мантии, нащупали там несколько кусочков хлеба. «Венадаль. Тяжесть от лёгшей на колени кошки. Запах чернил. Капли дождя на оконном стекле. Прикосновение атласа к коже». Образы приходили и уходили один за другим, послушно отзываясь на её призыв и усилие воли, приносили успокоение и забвение, а Сурана жмурилась, скатывая мякоть в шарики и отправляя в рот, и глубоко и медленно дышала. Прежде она не знала, как справляться с этими приступами: не было нужды учиться. Теперь же с каждым днём у неё получалось всё лучше. Встав с колен и подождав, пока пальцы перестанет колоть, она вышла из книжного ряда с латунной табличкой «B» и неслышно двинулась вперёд. Ноги её — без обуви, в одних только чулках — плавно опускались с пятки на носок, не производя никакого шума. Немного шуршала мантия, но и этот звук был так тих, что тонул даже в почти абсолютной тишине библиотеки, не говоря уже о башне в целом, где какой-то звон, скрип, стук, скрежет раздавались и спустя две недели после трагедии. Проходя мимо очередного ряда, Сурана наконец заметила прислонённую к стеллажам лестницу. Она ринулась вперёд, как вдруг заметила какое-то колебание в Завесе. Ещё не существо, а лишь образ, идея, извращённый кем-то или чем-то замысел промелькнул между полками, преодолевая истончившийся барьер между физическим миром и переменчивым миром Тени, превозмогая саму свою изменчивую сущность и обрастая материей. Магесса отшатнулась. На мгновение — испугалась, запаниковала, потеряла контроль над мыслями и, засуетившись, едва не кинулась бежать. Потом разгорячённого разума приятной прохладой коснулось напоминание: «Разве я не предусмотрела появление демонов в библиотеке? Разве не продумала план действий на этот случай?» Утвердившись там, где стояла, она осталась ждать. Спустя минуту беспрерывных колебаний демон материализовался. Похожий на большой сгусток расплавленного металла, залитого в змеевидную заготовку, он плавно изогнулся, качнулся назад, а затем двинулся на неё. Казалось, что дорожка, по которой он скользил, должна была воспламениться от соприкосновения с воплощённым Гневом, однако этого не произошло, словно пламя внутри него что-то сдерживало. Дождавшись, когда он приблизится, Сурана переместила ногу левее и отступила. Демон развернулся, двигаясь вслед за ней. Пятясь, ускоряя шаг, не отрывая от противника напряжённого взгляда, она продолжала его заманивать, пока слева не показалась табличка намеченного ею стеллажа. Отступив ещё немного, магесса остановилась и вскинула на всякий случай руки, готовая защищаться. Этого, однако, не потребовалась. Не успело существо достигнуть ряда «S», как на ковре под ним проступили какие-то знаки и образованный ими круг вдруг вспыхнул зелёным. Движение демона замедлилось. Воздух вокруг сгустился, стал в сотню, в тысячу раз плотнее. Будто увязнув в нём, он замер на месте. Не медля ни секунды, Сурана усилием воли направила волну телекинетической энергии к врагу. Воздух снова вспыхнул. Кольцо вокруг демона ощетинилось прутьями сжимающейся дробящей темницы. Тело его всколыхнулось, изогнулось, огненные прожилки налились пламенем. Потом созданная ею ловушка схлопнулась, последовала очередная вспышка, и демон исчез. Судорожно вздохнув, она опустила руку, которой прикрывала лицо, и уставилась на чёрное пятно на ковре. Она сделала это. Она, ученица, сразилась с демоном и отправила его обратно в Тень. А ведь она не стихиарий, не боевой чародей, даже не сильный маг. Ученица! Видел бы это Ирвинг! Кто, как не он, убедил её, что она не готова к Истязаниям, а потом вызвал Солону Амелл? А ведь она младше её, Сураны, на два года. Как бы исказилось его лиц… — Хорошая работа. Для ученика. Резко обернувшись, она испуганно отшатнулась. Чародей Врен, опустив сцепленные в замок пальцы на мантию, стояла возле выхода в другой зал, от которого начиналась лестница на второй этаж. В тёмно-каштановых волосах, собранных в рогалики у основания шеи, виднелась проседь. Глаза — эти голубоватые осколки льда — не содержали даже намёка на эмоцию. Ей было немного за сорок, однако щёки оставались круглыми и румяными, руки полными, а шея подтянутой. Должно быть, вошла, пока она сражалась с демоном. «Вошла — но не приблизилась. Хотя застать меня врасплох не составило бы труда. Неужели она… не хочет, чтобы я считала её угрозой?» Врен тем временем переместилась немного вправо и носком туфли подцепила дорожку, отшвырнув её в сторону и обнажив каменный пол. — Никогда не видела, чтобы кто-нибудь задействовал руны подобным образом, — протянула она задумчиво, всматриваясь в узоры, начерченные мелом. Сурана переминулась с ноги на ногу. Что ей делать? Бежать? Некуда. Попытаться заманить чародейку в другую ловушку, а затем поискать укромное место? А если не получится? Сейчас магесса не нападает, но она видела, как Сурана расправилась с демоном и не купится на тот же трюк. Просто промолчать? Пусть слова женщины и не звучали, как вопрос, Суране показалось, что она ожидает ответа. «Она так спокойна и уверенна. Маги, которые прячутся от демонов и приспешников Ульдреда, выглядят иначе». — Я позаимствовала идею у гномов и Усмирённых. Они чертят руны на камне, металле, дереве, наделяют их необходимыми свойствами. — Верно. Но они используют лириум. — Потому что не владеют магией. Взгляд Врен стал заинтересованным. — Надеюсь, ты предупредишь меня, если я подойду слишком близко к одной из них. Сурана промолчала. Мышцы уже сводило от напряжения, но разве она могла расслабиться? Здесь, с ней? «Она — сторонница Ульдреда. Она может убить меня… как только получит то, за чем пришла». К счастью для неё, чародей не стала требовать ответа. Всё равно, кроме лжи или неприятной правды, она ничего бы не услышала. — Ты навела порядок, — она обвела библиотеку взглядом. — Почему? Вопрос поставил Сурану в тупик. Что значит, почему? Для чего люди вообще наводят порядок? — Здесь было грязно. Всё было залито воском… и кровью. Книги валялись на полу — без системы, в ужасном состоянии. Некоторые экземпляры сгорели; чтобы восстановить другие, потребуются недели кропотливой работы… Ей показалось, что Врен улыбнулась. Губы её остались неподвижны, глаза — холодными, и всё же Сурана почувствовала нечто в изувеченной жестокими убийствами и прорывами демонов Завесе. Теперь, когда она была так тонка, её связь с Тенью усилилась во сто крат, и чувства и эмоции окружающих отзывались в ней звонким эхом. — Я и забыла, какие вы, ученики, невинные… порой, — голос чародейки прозвучал глуше прежнего. Она сделала шаг ей навстречу, но Сурана вздрогнула и отшатнулась. Остановившись, Врен быстро взяла себя в руки и заговорила: — Я ищу книги. Мои… коллеги… уже приходили за ними, но ничего не нашли. Они полагают, что кто-то забрал их. И, поскольку ты, ученик, едва ли допустила нечто подобное, не оставив соответствующих записей, я спрашиваю тебя: что тебе известно об этом? Переведя взгляд на ковёр, Сурана принялась с энтузиазмом исследовать геометрические узоры. «Если не стану отвечать, меня убьют. Попытаюсь солгать, меня наверняка раскроют — и убьют. Так что заставляет меня колебаться? Высокие идеалы? Преданность моему наставнику, Первому Чародею? Неужели победа над демоном настолько ударила мне в голову, что я верю, будто могу что-либо изменить, сохранить… что? Здесь ничего не осталось». Она попыталась поднять глаза, ответить Врен твёрдым взглядом, но шея её задрожала, словно от тяжести слов, которые Сурана готовилась произнести, а лицо дёрнулось, сводимое судорогой. Опустив голову, она почувствовала ком в горле. «Ну вот. Теперь, даже если я скажу правду, мне всё равно не поверят. Соберись, идиотка! Скажи уже хоть что-нибудь, если хочешь жить». — Их изъяли, — выдавила она с трудом. — Давно. Я не знаю, где они теперь. — Кто распорядился? — Первый Чародей. Ирвинг, — Сурана сжалась, не отрывая глаз от пола, ожидая удара в любой момент. — Он счёл их нахождение в открытом доступе слишком опасным. Думаю, он уничтожил книги. Или спрятал там, где ни один маг до них не добрался бы. «Перестаньте их искать, — хотела она сказать и не посмела. — И оставьте меня в покое». — Я должна убедиться, — донёсся до неё непреклонный голос Врен. Сурана ждала, что сейчас она вскипятит её кровь, переломает заклинанием кости или натравит на неё демона, который сделает за чародейку всю грязную работу, но ничего не произошло. Ничего не происходило так долго, что эльфийка осмелилась оторвать глаза от пола и проверить, не ушла ли женщина вовсе. Она не ушла. — Ступай за мной, ученик, — распорядилась она, убедившись, что завладела вниманием Сураны. — Поможешь отыскать эти экземпляры. Воображение нарисовало страшные картины, которые она наверняка увидит по пути в кабинет Ирвинга. Оглянувшись, Сурана бросила беспомощный взгляд на стеллажи и видневшуюся сквозь полупустые полки лестницу. — Со мной ты будешь в большей безопасности, нежели здесь. Она сильно в этом сомневалась. Но выбора не было. Подъём на второй этаж не был высоким: узкая винтовая лестница едва ли насчитывала больше пятидесяти-шестидесяти ступенек, — но икры обожгло ещё на полпути. Примерно тогда же они наткнулись на первое тело. Это был один из молодых магов, недавно прошедших Истязания. Зрачки его широко распахнутых глаз смотрели прямо на Сурану. Он полусидел на ступенях, прислонившись к стене: должно быть, спускался на первый этаж, когда что-то ударило его в спину. Стёртый камень сохранил кровавый отпечаток его ладони; ещё немного крови скопилось в уголке приоткрытого в недоумении рта. Она выглядела свежей. Врен, заранее приподнявшая юбку, перешагнула через него не запачкавшись. Сурана остановилась перевести дыхание и прийти в себя. «Мягкость подушки после тяжёлого дня. Горячая ванна холодным вечером. Грубая дедушкина ладонь, треплющая волосы на затылке. Горьковатый запах сушёных лепестков Милости Андрасте в шкафу с постельным бельём...» Справившись с тошнотой, она опустилась возле парня на корточки. Пальцы потянулись к кусочку мела в другом кармане, но замерли, не достигнув цели. Мел не поможет. Осмотрев мага, Сурана отыскала рану от меча между лопаток. Кровь по краям подсохла, но, если надавить… Она закрыла глаза и зажала рот рукавом мантии. Ткань приглушила всхлипы, но её не было слишком долго. — Ученик? — шаги наверху замерли. Аура чародейки сверкнула нетерпением. Она решилась. Запустив пальцы в рану, немного поковырялась в ней, морщась от отвращения. Смочив как следует их кровью, нарисовала на лбу молодого мага руну, похожую на клеймо Усмирённых, и направила немного магии внутрь. Свет, разлившийся по контуру узора, когда она закончила, не был ярким, но он означал, что Сурана всё сделала верно. «Это не то, что нужно. Но это защитит его от демонов». Услышав сверху приближающиеся шаги, магесса поднялась на ноги и, стерев платком кровь с пальцев, поспешила навстречу. В последний раз Сурана была здесь две недели назад: их с Ирвингом занятие завершилось как раз перед Советом. Тогда она, прижав учебники к груди, шла в обратном направлении и с завистью рассматривала двери в спальни чародеев и старших магов, лаборатории, классные комнаты, кладовые, предвкушая тот миг, когда сама поселится здесь. Конечно, на втором этаже не было библиотеки, но возможность жить и спать в огороженном мебелью уголке, который она сможет обустроить по собственному желанию, перечёркивала этот недостаток. Второй этаж был её мечтой. Теперь же ей приходилось напоминать себе, что с тех пор прошло только две недели. И что она по-прежнему в Башне: наяву, а не в одном из своих кошмаров. В библиотеке Круга были, среди прочих, художественные книги. Считалось, что даже они могут представлять интерес для научного исследования, поскольку сообщают исторические факты или, во всяком случае, отражают систему ценностей и взглядов, присущих эпохе и родине автора. На деле же эти книги были скорее глотком воздуха и связью с внешним миром для тех магов, кому в стенах башни виделись прутья темницы. Сурана проглатывала их не с меньшим жаром, чем учебную литературу. Но ни одна из прочитанных ею историй в своей беспощадности не могла превзойти реальность, ведь даже худшие из них были упорядочены и имели смысл. Реальность же, которую она видела до сих пор, была хаотична, непредсказуема и потому повергала в ужас. Так было и здесь. Здесь потрудились не только маги крови. Храмовники, демоны, одержимые, а также лояльные Кругу маги, втянутые в эти разборки против воли, вынужденные драться и защищать свою жизнь, сражались отчаянно и остервенело. Когда сторонники Ульдреда от разговоров перешли к действиям, они, возможно, не желая того, поднесли запал к пороховой бочке. Копившееся веками напряжение между магами и храмовниками, магами и Церковью, магами и другими магами — ибо магическое сообщество никогда не было едино — получило выход. Насилие породило насилие, хаос вызвал панику, а паника лишила возможности трезво мыслить. Понадобилось не много времени, чтобы гордившиеся цивилизованностью маги и церковники обратились к методам и идеологии, присущей их предкам больше тысячи лет назад. — Смотри мне в спину, ученик, — посоветовала Врен. — И постарайся не споткнуться. Сурана постаралась. Но боковое зрение у неё было острым, а обоняние — ещё острее. Она не могла не видеть их. Сожжённых, выпотрошенных, разорванных на кусочки, пригвождённых мечами к дверям их спален. Могильный холод и разорванная Завеса замедлили разложение — запах был терпим. Запах, но не зрелище. В том, насколько изуродованными оказались их тела, был только один плюс: Сурана не узнавала лиц тех, с кем жила бок-о-бок почти четырнадцать лет. Что, впрочем, не мешало ей по цвету мантий, росту и комплекции различать тела совсем молодых магов и учеников. «Как они могут? После всего этого — как они могут продолжать сражаться? Когда схлынул гнев и закончилась битва, когда они увидели число жертв и что с ними стало, как они смогли убедить себя, что их цель, в чём бы она ни заключалась, перевешивает их злодеяния?..» Врен продолжала вести её вперёд. Спина её осталась прямой, а шаг ровным. Чародейка или ослепла, или впала в транс, или вовсе не имела сердца. «Или пробыла здесь слишком долго. Ведь привыкают же как-то те, кто сражается на войне, к вездесущей смерти». Сновавшие в коридоре и комнатах с сорванными с петель дверями демоны и одержимые не обращали на Врен внимания. Сурана, не смея отрывать взгляда от невидимой точки между лопаток чародейки, видела их только краем глаза. Теперь, когда вокруг не осталось живых существ, которых можно было бы убить, они казались сбитыми с толку. Демоны низшего ранга, они никогда не планировали дальше прорыва в материальный мир, который извратил их суть не меньше, чем когда-то голод или гнев. Когда первая волна страха прошла, она испытала жалость: как и другие маги Круга, обитатели Тени пострадали из-за Ульдреда и его союзников. А Врен всё шла и шла вперёд. Огибая вслед за ней этаж башни, Сурана, обхватив себя руками, пыталась справиться с дрожью. Камины давно не разжигали, а через разбитые кое-где окна проникал ледяной ветер, так что холод стоял невыносимый. Помимо него, эльфийку раздражали позвякивающие при каждом шаге Врен ключи, висевшие у неё на поясе. Раньше Сурана их не замечала, но теперь стук металла о металл был чуть ли не единственным звуком, который она слышала. Ближе к концу коридора это изменилось. В одном из помещений, за запертой дверью слышались сдавленные крики, треск дерева и звон стекла. Впервые за всё их путешествие Сурана отважилась перевести взгляд. — Не стоит, — предупредила её чародейка. И как ей только удаётся? Неужели и она различает эти колебания в Завесе? Наверняка. Ведь не может же Врен понимать, что она думает и чувствует. — Ты никому из них уже не поможешь. Сурана знала, что она права. И за прошедшие две недели до неё не раз доносились чьи-то истошные крики с верхних этажей. Но ещё никогда она не была к ним так близко. Когда они добрались до последней двери, крики стихли. В образовавшейся тишине оглушительно громко звякнули ключи. Вздрогнув, Сурана перевела глаза на Врен, снимавшую связку с пояса. Отыскав конкретный ключ, чародейка со скрежетом повернула его в замке, надавила, и дверь в кабинет Первого Чародея — возможно, впервые за две недели — открылась. Она и Врен остались в дверном проёме. — Если Ирвинг и спрятал книги, то здесь, — огласила женщина негромко. Комната перед ними, несмотря на высокие арочные окна, казалась тёмной и… тихой. Очень тихой. Такая тишина бывает в церкви в полночный час или в заброшенных домах. Сурана поняла, что задержала дыхание. И что идти туда будет неправильным. Слева от неё судорожно вздохнула Врен. — Не будем терять времени, ученик, — она вернула голосу властность. — Идём. Очень неохотно Сурана сделала шаг.