Танец драконов

Ночь застала её в наименее ожидаемом для неё самой месте: в спальне Врен. Изящная, обитая жёлто-зелёным шёлком с вышитыми по нему летящими чёрными ласточками софа, которую чародейка определила ей для сна, оказалась широкой и мягкой, но очень уж короткой. Только повернувшись на бок и согнув колени, Сурана кое-как уместилась меж двумя подлокотниками. «А всё ж не мне жаловаться на неудобства, — решила она, свернувшись под коричневым шерстяным одеялом. — Здесь, по крайней мере, мягко, тепло и безопасно. Первый Чародей и оставшиеся живые маги — все, кто ещё не примкнул к Ульдреду — этого лишены. Ни поспать, ни умыться, ни залечить раны, ни даже поесть нормально они не могут». Сурану это огорчало. С тех пор как она, к восторгу своему, заметила выходящего из кладовой Овэйна, вопросы питания волновали её особенно остро. Измождённые лица Каллена и Ирвинга так и стояли перед глазами, а ведь есть ещё выжившие, которые держат оборону перед спальнями учеников. Чем питаются они? Вздохнув, она перевернулась на другой бок и прислушалась. Тишина в Башне никогда не бывала абсолютной. Даже самой глубокой ночью здесь можно было услышать лязгающих доспехами дежурных храмовников, сопящих и ворочающихся учеников, завывание ветра, дребезжание стекла, звуки шагов на верхних этажах и ведущиеся шёпотом разговоры. «Круг никогда не спит», — говорили те, кто здесь обитал. Сурана не знала, можно ли теперь говорить о существовании Круга в Кинлох Холде, но спали действительно не все. До неё доносились шуршания, шорохи, стоны, приглушённые коридорами и этажами крики. За спиной задорно потрескивали сжираемые пламенем поленья в каменном зеве камина, тоскливо поскрипывала повисшая на одной петле дверь в соседней спальне. Сурана вслушивалась во всё это многообразие звуков и силилась услышать хоть что-нибудь из большой кровати под окнами, где спала чародейка, но Врен, если и дышала, то делала это очень тихо, и если и мучилась совестью — то всё равно не ворочалась. «Спит ли она вообще, в самом деле?.. — затаив дыхание, она прождала ещё несколько минут. — Наверняка. Врен не из тех, кто будет страдать бессонницей». О себе она такого не могла сказать. Режим, который ученики Круга вырабатывали годами регулярных ранних отбоев, после двух недель, проведённых в каморке Суини, совершенно сбился. Там, в полной темноте, освещать которую она не стала из соображений безопасности, не имея понятия, какое сейчас время суток, Сурана то сидела, закрыв уши ладонями, в углу в ожидании, когда смолкнут взрывы и истошные крики обитателей Башни, то на долгие часы забывалась глубоким болезненным сном. И теперь, несмотря на ночь за окном и общую усталость, провалиться в сон уже не получалось. Сдавшись, Сурана перевернулась на спину и, уставившись в потолок, принялась перебирать события этого вечера. Когда она в сопровождении Врен и десятка других сообщников Ульдреда добралась до лаборатории на первом этаже, за которой начинались подземные кладовые помещения, чародейка открыла большие двойные двери ключом из своей связки и отправила магов вперёд: проверять тоннели на предмет возможной опасности. — Не вздумайте ходить поодиночке, — напутствовала она их в конце. — Кто знает, что может прятаться в тех коридорах. — Разве не все демоны в Башне подчиняются Ульдреду? — спросила Сурана, когда они снова остались вдвоём. Врен вскинула на неё тяжёлый взгляд — диковинную смесь из подозрения, злости и откуда-то взявшегося разочарования — и сжала челюсти. — Не пытайся, — она поспешно отошла от входа в подземелье и остановилась в глубине комнаты. Голос её звучал отчётливо, но тихо. — Не пытайся найти слабые места в положении Ульдреда. Тебе всё равно не удастся его перехитрить — ты только подставишь себя и других магов под удар, — её лицо вдруг исказилось отчаянием. — Хотя наши жизни и так теперь зависят только от тебя! Глухой отчаянный стон, стремительный взлёт длинных рукавов чародейского одеяния, и Врен, приложив ладонь ко лбу, с тяжестью обессилевшего вдруг человека оперлась о стол. — Неужели… всё напрасно? — зашептала она, прикрыв глаза. Сурана смотрела на всё это в замешательстве. Перед ней разворачивалась сцена, которую она не понимала и которую, как ей казалось, не должна была видеть. Собственное присутствие в этой комнате вдруг показалось ей святотатством: ощущение, которого она никогда не испытывала в местной часовне, где, преклонив колено перед благим ликом Андрасте, просила Пророчицу позаботиться об отце и деде. «Что мне делать? — переминаясь с ноги на ногу и чувствуя себя предельно глупо, думала она, пока Врен, опустив голову и неровно дыша, приходила в себя. — Что вообще делают люди в такой ситуации? В прошлый раз, когда она вышла из себя, она хотя бы злилась, а теперь… растеряна? — удивление Сураны выросло. — Стоит ли мне… подойти и похлопать её по плечу? Или что-то вроде этого?» Опустив руку в карман, она нащупала чистый платок и, медленно приблизившись, протянула его чародейке. Врен удивлённо посмотрела на него, потом перевела не менее удивлённый взгляд на эльфийку. — Я найду выход, — не зная, что ещё сказать или сделать, промолвила Сурана. — Как обещала. Врен тихо и как-то грустно усмехнулась, сжимая ткань платка в ладони. — Хорошо бы… Но, надеюсь, ты не ждёшь, что Ульдред тоже сдержит обещание? — она снова повернула к ней лицо, и от её затуманненого взгляда Суране стало неуютно. — Как же демон внутри него? Разве соглашение, которое мы заключили, не считается сделкой? Снова смешок: на этот раз злее. Взгляд чародейки прояснился, и, отойдя от стола, она выпрямилась. — Ученики, — проворчала она. — Будь это в самом деле сделкой, твоё тело бы тебе уже не принадлежало. Хотя, — тут ей пришлось задуматься, — случай, надо признать, необычный. Демоны гордыни по праву заняли место самых умных в иерархии. Проходя через Завесу, они не сходят с ума, не поддаются гневу или алчности, зато быстро осваиваются и подчиняют себе окружение. Теперь, когда у него есть тело, для него есть смысл обрести свободу, чтобы увидеть тот мир, о котором они все так грезят… Но это не значит, что тебя не проведут. Те, что не присоединятся к Ульдреду, может, и останутся здесь, но превратятся в одержимых. Или погибнут от внезапно обвалившегося потолка. Или сойдут с ума после вмешательства магии крови. Так или иначе, но приспешники Ульдреда найдут способ обойти условия этого договора. Они не позволят вам жить прежней жизнью. — Они? — переспросила Сурана, пропуская остальное мимо ушей. — Не «мы»? Стук пульса в крови стал оглушительным. Мир сузился до размера бледных голубых глаз чародейки, до двух морщинок между полукружиями её бровей, до трепещущих крыльев носа. В холодном воздухе лаборатории внезапно повис вопрос — и куда более важный, нежели тот, что был задан. Вопрос этот, пусть не озвученный, пусть только читающийся между строк, был, между тем, понятен им обеим. Пальцы Врен ненадолго выхватили и отделили один из ключей на связке. — Я тебя предупредила, ученик, — отвечала она с ледяным спокойствием. Отпущенный ею кусочек металла, звякнув, снова присоединился к остальным. — А теперь — что тебе нужно в этом месте? Ощутив боль и стиснение в груди, Сурана сделала вдох и только тогда поняла, что всё это время не дышала. Со злостью и разочарованием она окинула лабораторию взглядом. Ещё одно поле боя. Перевёрнутый, скалившийся многочисленными ножками стол, стоя на боку, явно служил обороняющимся баррикадой. Пара неподвижных ног, выглядывавших из-за столешницы, свидетельствовала, однако, о бессилии любых укреплений перед объединённой мощью демонов, одержимых и магов крови. Следы сражения проступали и в разбитых стеклянных дверцах шкафов, и в подпалинах на полу и стенах, и в осколках филактерий, и в пятнах от разлившихся токсичных жидкостей. Вместе с опрокинутыми стульями, разбросанными инструментами, раздавленными ингредиентами и следами крови они рисовали мрачную картину недавнего прошлого, которое ещё очень не скоро сможет кануть в небытие, изгладившись из памяти уцелевших свидетелей этой трагедии. Потерев ладони о бёдра, Сурана подавила в себе желание убраться и прошлась вдоль длинного стола, внимательно рассматривая оставшееся оборудование. — Мне потребуются кое-какие инструменты: особые щипцы, кисти. Специальный раствор и ванночки, чтобы промыть карты. Они сильно пожелтели, успели покрыться многовековой пылью, местами повреждены. Так что прочесть их будет непросто. — Рецепт раствора тебе известен? Она кивнула. — Чародей Суини последние несколько лет плохо видел, так что раствор за него готовила я, — Сурана сжала в руках коробочку с высушенным, растёртым в порошок кровавым лотосом и задумчиво подержала. — В нынешних условиях это было бы невозможно. Но, к счастью, я готовила про запас. — «Как там было? Недружелюбный Морок?» — Щипцы в верхнем ящике того шкафа. Врен нехотя направилась к указанному месту, а Сурана, обогнув ещё одного убитого, поспешила к платяному шкафу. «Хожу среди мертвецов. И сплю среди мертвецов. И ем. Может, мы все давно уже умерли, но просто пока не знаем об этом?» — Надеюсь, ты не влюблена в того кудрявого юношу-храмовника? Сурана распахнула дверцы, и из глубины гардероба, куда маги вешали столь необходимые при работе с зельями фартуки, на неё испуганно воззрились две пары больших синих глаз. — Это было бы крайне глупо с твоей стороны, — гремя содержимым ящика, продолжала вещать Врен. — И речь не о правилах: они успешно нарушались с самого основания Кругов, а магическое сообщество всё равно всего лишь пополнялось младшими членами. И это в крайнем случае. Ничего не слыша, Сурана уставилась на два образца младших членов магического сообщества. Мальчику на вид было не больше девяти, жавшейся к нему девочке — и того меньше. Вдвоём они едва умещались в этом шкафу, и на затравленных, явно родственных лицах, царило выражение мрачного выжидания и обречённости. «Как… как знакомо, — застыв в проёме, подумала она отстранённо. — Когда же… когда я могла видеть такое же лицо?» — Ты девушка умная. И чувствительная. От отношений ты захочешь понимания, эмоциональной близости, разговоров. И я не о какой-то светской болтовне; я об интеллектуальных беседах, о разговорах по душам. Что из этого ты получишь от храмовника, чьё образование ограничивается строчками из Песни Света, а интересы — заточкой меча и полировкой доспехов? Доспехи, верно. У того храмовника, что спас её от Рошанара, нагрудник был отполирован до блеска. Когда он, заметив среди крови и трупов ребёнка, опустился перед ней на колено, в зеркальной поверхности металла она увидела собственное лицо. «Такое же напряжённое. И не ждущее после случившегося ничего хорошего». Установив с обоими детьми зрительный контакт, Сурана прижала палец к губам, а затем взяла с боковой полки филактерию с раствором. Напряжение не исчезло из их глаз и поз. Мальчик всё так же обнимал свою вероятную сестру за плечи. Взгляд девочки продолжал перебегать с лица Сураны на её свободную руку в какой-то тупой тревоге, но ни единого звука не последовало. — Ты слышишь? — голос Врен раздался совсем близко. — Близость с этим юношей не принесёт тебе радости. Одно только горе. Сурана захлопнула дверцы шкафа перед самым носом у чародейки. — Что вы знаете о близости? Врен, казалось, удивилась. Сделав едва заметное движение, будто желая отшатнуться, она, тем не менее, удержалась. Только в бледных глазах, обращённых к ученице, появилась тень немого укора. — Явно больше, — пихнув щипцы к её груди, промолвила она, — чем дерзкие, юные особы могут себе вообразить, — и двинулась своей скользящей походкой к выходу. Едва успев перехватить искомый инструмент, Сурана бросила последний взгляд на шкаф и поспешила за ней. И снова чародейка вырвалась далеко вперёд, оставив ей недружелюбный вид своей прямой, как доска, спины. И снова между ними воцарилось молчание, нарушить которое Врен не хотела из-за бурлившего в ней гнева, а Сурана — за неимением слов, могущих его унять. «Похоже, я всерьёз её задела», — решила она после того, как бросившегося им наперекор восставшего мертвеца чародейка смела таким мощным энергетическим потоком, что он, пролетев через весь зал, напоролся на прутья каминной решётки, да там и остался. В этой гнетущей атмосфере они добрались до кухни на первом этаже. Рассмотрев имеющиеся там подносы, Сурана сочла их слишком маленькими, а потому неудобными для промывки карт. Врен, к счастью, вспомнила о больших и не очень глубоких чанах для стирки белья, которые в башне имелись в большом количестве, и свой выбор они остановили на них. Заглянув в прачечную, где Сурана ещё раз — теперь уже очно — одобрила выбор ёмкости и оставила щипцы и раствор, они вернулись в лабораторию к уже поджидавшему их Ехидному. Взъерошенный и раздражённый, он с нетерпением устремился им навстречу. — Гнездо! — он широко взмахнул руками: возможно, показывая размеры находки. — С огромными, мерзкими пауками. Некоторые ещё и ядовитые! Заметив на рукаве покрытую сажей нить паутины, он с отвращением и негодованием отбросил её и снова посмотрел на Врен. — Пострадавшие? — Двое мертвы. Ещё четверо, возможно, будут мертвы к утру. Я в порядке, — поспешил заверить он с почти что трогательной убеждённостью, что его благополучие заботит кого-то из присутствующих. — Остальных нужно осмотреть. Чародейку это, казалось, и правда озаботило. — Отведи меня к ним и возвращайся наверх за помощью, — она оглянулась на Сурану. — Тебе, я полагаю, путь знаком? Получив в ответ утвердительный кивок, Врен спустилась вслед за Ехидным в подземелье, и уже на первом перекрёстке они с Сураной разошлись по разным коридорам. Поскольку кладовыми помещениями в подземелье пользовались редко, для их освещения использовали не волшебные фонари, а горящее масло. Простые деревянные подставки с чашами усеивали весь путь до старого архива и все остальные пути, она знала это, тоже. Свет они давали тусклый, а само горящее масло наполняло тоннели прогорклой, плохо выветриваемой вонью, но Сурана этого почти не замечала. Как ни милы ей были чистые библиотечные полки с раз и навсегда установленным порядком для книг, путешествие по тёмным, извилистым коридорам, каждый из которых мог привести её в новую, ещё не изведанную ею пещеру с самым невероятным содержимым наполняло Сурану трепетом и предвкушением встречи с Тайной. Возможность снять с неё покров, смахнув многовековую пыль с полок и рундуков, соприкоснуться с хранящимися там артефактами и древними свитками манила… Но чародей Суини всегда был где-то поблизости с точными указаниями, не дающими рукам и воображению разгуляться. А теперь уже собственное чувство долга, а не удар его посоха не позволит удовлетворить то жгучее любопытство, что неизменно пробуждалось в ней при спуске в подземелье. Свернув вправо, она остановилась перед похожим на молочный дым барьером. — Aperto, — она провела ладонью вдоль завесы, позволяя древним магическим механизмам распознать в ней мага. Барьер, призванный защитить помещение от проникновения демонов и животных, дрогнул; завеса расступилась, и Сурана вошла внутрь. Её окружила глубокая тьма, в которой не слышно было ни звука, ни запаха. Единственным, что она ощущала здесь, было лёгкое движение воздуха из хитро спрятанной строителями-гномами вентиляции. С помощью него и личной памяти Сурана быстро установила местоположение чаш и подожгла масло. Желтоватый свет озарил ряды длинных пыльных стеллажей, заполненных широкими неглубокими ящиками. Некоторые выглядели заметно лучше и новее остальных. Сурана знала, что они появились здесь по инициативе Суини. До его прихода документы, оставшиеся в Башне после авваров, пылились на вершинах стеллажей, где никому не было дела до их сохранности. Старший чародей первый попытался навести в них порядок. Его стараниями эти документы обзавелись собственными ящиками, а в книге учёта появились указания на их местоположение. Он даже занялся реконструкцией и описанием найденных им документов, но карты для него не представляли никакого интереса. Суини не верил, что они могут содержать важную информацию. А теперь, как и сказала Врен, от них зависели жизни всех, кто остался в Башне. Пройдя в нужный отсек, она принялась за поиски. Работа эта была не из быстрых и не из лёгких. Снимая по ящику за раз, она относила его на стол перед стеллажами и внимательно осматривала содержимое. Благодаря всё тому же Суини она имела дело не со свёрнутым в трубу и затвердевшим в этом положении пергаментом, распрямление которого требовало особенно аккуратного обращения и было чревато повреждениями и нарушением целостности, а с пергаментом уже прямым, лежащим между другими чистыми листами бумаги, оберегающими его от пыли, влаги и выгорания. Ей попадались самые разные карты. Как аккуратные, с чётко прорисованными линиями и расписанной легендой — должно быть, созданные гномами — карты границ старой Империи, карты направлений расселения племён аламарри, маршрутов построенного тевинтерцами Имперского тракта или мест сражений войск Лутия Гномьего Сына с племенами Морриганʹнан. Так и явно любительские, выполненные углём или чем-то похожим, неизвестно как сохранившиеся наброски холмов, лесов и ручьёв, где крестиками, вероятно, были отмечены места для охоты или же местоположения враждебных существ. Соприкосновение с историей так увлекло её, а ходьба и перетаскивание ящиков с полок на стол и обратно так разогрели, что Сурана почти не замечала стоявшего в пещере холода. Методично просматривая содержимое ящиков, она думала о Суини, Ирвинге, Каллене и обнаруженных ею детях. Последние беспокоили её особенно сильно. Сурана так много времени проводила в библиотеке среди ровесников и старших магов и так мало смотрела по сторонам в общей спальне, что порой совершенно забывала, что в Круге вообще есть дети. Их тела, к счастью, ни разу не попадались ей ни в библиотечном зале, ни по пути на вершину башни, чтобы как-то напомнить о себе. А сама она, озабоченная другими вопросами, о них просто не вспомнила. Теперь же мысль о том, что столь юное и беззащитное существо могло стать свидетелем всего этого… Нет, это неправильно. Она тоже кое-что видела: что-то, что предпочла бы не вспоминать, — но Круг забрал её из того тёмного логова, где обитали чудовища; Круг ввёл её в общество таких же, как она; Круг дал ей возможность стать достаточно сильной, чтобы противостоять врагам. Вот чем он должен быть. Чем он снова станет, если чудовища уберутся отсюда. Вскрыв очередной ящик, Сурана взяла в руки ворох плохо читаемых чертежей. Первые пять, похоже, представляли крупномасштабный срез каждого этажа Башни. Шестой рисовал всё здание в перспективе, ещё один предлагал несколько вариантов купола с длинным шпилем, на следующем красовался связывающий Башню с берегом мост… Заметив движение в проёме, она с трудом отвела взгляд от чертежей и посмотрела вперёд. Шагнув под высокий свод пещеры, Врен тяжело оперлась о стену и вытянула ноги. Лицо её выдавало сильную усталость. В глубине зрачков тугим кольцом свернулось бессилие. — Ну как? Врен помедлила. — Одного удалось спасти. Трём другим… пришлось закрыть глаза, чтобы прекратить агонию, — скрестив руки на груди, чародейка замолчала. Медленно перевела взгляд на пергамент в её руках. — Надеюсь, ты достигла больших успехов. — Кажется, я нашла, что нужно, — кивнула Сурана. — Теперь нужно отнести наверх и обработать. — Завтра, — тряхнула головой Врен. — Уже почти полночь. Нам всем нужно отдохнуть как следует. Она с трудом скрыла удивление. — Я думала, времени мало? — Верно. И именно поэтому вызванные усталостью или спешкой ошибки недопустимы. Больше Сурана спорить не стала. Окинув взглядом стол с разложенными на нём чертежами, вздохнула и принялась по одному укладывать их обратно в ящик, не забывая подкладывать чистые листы. Чародейка, опустившись на стул поблизости, какое-то время молча наблюдала за её работой, подпирая правую щёку рукой, а потом вдруг спросила: — Неужели тебе никогда не хотелось выбраться отсюда? Увидеть своими глазами мир, о котором так много читала? Свободной рукой Сурана приподняла со лба волосы и коснулась белёсых шрамов под ними. — Люди, которые это сделали, внушили мне некоторое отвращение к этой мысли. — Внешний мир это не только маги крови, — осторожно заметила Врен. — Верно. Ещё это эльфийские гетто, работорговцы и рабовладельцы, продажные стражники, алчные дворяне, опустившиеся крестьяне, люди равнодушные и малодушные. А также то, что они делают, прикрываясь чьим-нибудь благом. — Разве в этом месте не опасно? Убрав последний чертёж в ящик, Сурана закрыла его крышкой и постояла, переводя дыхание. Она чувствовала всем своим профилем зоркий взгляд чародейки, но смотреть в ответ избегала. — Случившееся — только сбой в системе, — проговорила она наконец очень тихо. — Исключение из правил. Несчастный случай, который больше не повторится. Шорох чародейского одеяния и движение справа возвестили о том, что Врен поднялась со стула. — Ошибаешься, — голос женщины раздался над самым ухом. — Всё, что произошло, логично вытекало из сути этой системы. И это случится снова, если система не изменится. К тому моменту, когда она решилась оторвать взгляд от деревянной крышки, чародейка уже покидала пещеру, и Суране ничего не оставалось, кроме как сунуть ящик под мышку, погасить пламя в чашах и, возобновив действие барьера, последовать за ней. На выходе из подземелий им случилось столкнуться с группой магов, ведущих под руки одного из собратьев. Его одеяние зияло прорехами, края которых успели загрубеть от крови и ещё какой-то жидкости. Грудь туго стягивали бинты; они же белели в усеивавших рукава и юбку дырах. Бледный, как полотно, из которого нарезали эти бинты, маг еле плёлся с той помощью, что ему оказывали. На краткий миг Сурана прониклась жалостью. — Не забудьте сменить повязки, — наставляла Врен, прежде чем обойти всю группу. — Через шесть часов. Как учила, Лестер. Сурана вдруг вспомнила и кабинет Ирвинга, и чародейку, загнавшую её в угол и заинтересовавшуюся шрамами, и облегчение, которое принесло прикосновение мягких рук. Вспомнила, с какой поспешностью та бросилась к пострадавшим от укусов, и сознание внезапно озарила весьма очевидная мысль: «Так вот, кто вы такая, чародей Врен. Целительница». Была ли в таком положении дел какая-то ирония, она не смогла решить. Врен влекла её всё дальше: через лабораторию в коридор и вверх по лестнице. Едва успев на пороге бросить новый взгляд на казавшийся тихим платяной шкаф, Сурана задумалась о том, что будет, если кто-то вдруг решит открыть его. «Там ли ещё те дети? Чем им помочь? Как незаметно вытащить оттуда? И куда потом спрятать?» От обилия забот, вопросов и проблем голова шла кругом. Сурана вынуждена была признать, что решение Врен взять паузу и отдохнуть — самое верное. Ни на какую работу, будь то промывание чертежей или поиск другого выхода, сил просто не оставалось. Запустив руку в карман, где ещё лежали хлебные шарики, Сурана поняла, что и есть ей больше не хочется. Ей вообще больше ничего не хотелось, кроме тишины, покоя и времени для самой себя. А потому, когда чародейка, остановившись у одной из спален на втором этаже, назвала её своей, и, приоткрыв дверь, предложила Суране зайти, она не удивилась. Да и чему тут, в самом деле, удивляться? Врен ей не доверяет. Разумеется, она постарается держать её поближе к себе, чтобы присматривать за ней и контролировать её действия. И она, Сурана, со своей стороны ничего не сможет с этим сделать. «Во всяком случае, пока». Воспользовавшись настойчивым приглашением, она оглядела ту комнату, в которой теперь оказалась. Наравне с мебелью массивной, крепкой, прочной, составлявшей основу для всего интерьера Башни, спальню Врен уставляли и предметы куда более тонкие и изящные. Софа, туалетный столик, большое овальное зеркало, подставка для книг и множество маленьких резных шкатулочек и таинственных баночек, казалось, прибыли прямиком из гостиной аристократа. На их фоне аналогичные предметы из общих спален, библиотеки и лаборатории стали казаться Суране убогими, топорными и громоздкими, однако чародейке каким-то образом удалось расставить их и украсить так, чтобы они спокойно сочетались между собой. За всеми этими роскошными вещами, за яркими цветами, среди которых жёлто-зелёный, персиковый, коричневый и алый с кремовым составляли большинство, за в высшей степени прагматической расстановкой мебели, угадывался вкус и характер хозяйки комнаты. «Эта комната и в самом деле её. Большая редкость для Круга». Пока Сурана осматривалась, чародейка закрыла и заперла дверь на ключ, разожгла огонь в камине и вытащила из шкафа одеяло. — Софа в твоём распоряжении, — поведала она, и закономерный, связанный с происхождением всех этих вещей, вопрос остался у Сураны на языке. — Если захочешь умыться, в тазу за ширмой осталась чистая вода. Там же, на крючке, найдёшь и полотенце. Но переодеться здесь не во что и медлить со сном я не советую. Не воспользоваться такой возможностью было бы просто глупо, и Сурана с удовольствием умыла лицо, обтёрла влажным полотенцем тело и заплела заново волосы, вплетая в косы мамины атласные ленты. Когда вечерний туалет был завершён, и она наконец вышла из-за ширмы, Врен уже лежала беззвучно в постели, и чародейское одеяние висело на вешалке. Суране ничего не оставалось, кроме как последовать её примеру и попытаться заснуть. Но сон не шёл. Устав разглядывать потолок, она приподнялась на локте и взглянула на ночное небо за окном. Не успела Сурана осознать, который сейчас час, как пол верхнего этажа вдруг сотрясся от оглушительного удара. Послышался звон разбивающегося стекла, загрохотали падающие с большой высоты тяжёлые предметы, а затем, впервые на её памяти, на краткий миг в Кинлох Холде наступила полная тишина. Сурана вздрогнула. Дальше всё происходило очень быстро. В один миг Врен проснулась и резко подскочила на кровати, а Башня огласилась целой какофонией новых звуков. Под грохот открывающихся дверей, топот шагов, под гул ведущихся на повышенных тонах разговоров чародейка всунула ноги в туфли, накинула поверх ночной сорочки халат и бросилась к двери. Напуганная, недоумевающая, чувствующая, что ещё немного — и от обилия самых страшных догадок и предположений у себя в голове она сойдёт с ума, Сурана поднялась следом. — Что это может быть? — спросила она в полной растерянности, пока Врен возилась с замком. — Оставайся здесь! — бросила ей чародейка и умчалась дальше по коридору. Сурана осталась одна. Замерев у дверного проёма, вслушиваясь в чужую беготню и чувствуя струящийся по ногам холод, она всё смотрела на тёмный прямоугольник коридора перед собой и не могла отвести взгляда. Что там происходит? Почему Врен запретила ей идти за собой? Почему бросила тут в одиночестве да неизвестности? Привычный страх — страх, не покидавший её ни в эльфинаже рядом со спивающимся отцом, ни в подземельях малефикаров во время их опытов, ни в Башне, какой она была до мятежа, ни в той Башне, какой она стала теперь, страх, о котором она почти забыла в последние несколько часов, — поглотил её без остатка. Обхватив руками худые плечи, Сурана, несмотря на исходящее от камина тепло, почувствовала, что дрожит. «Призову виспа. Или ещё какого-нибудь духа», — решила она. Но ещё до того, как это намерение успело оформиться в её сознании, из темноты коридора показалась пара больших синих глаз, и на порог спальни ступил девятилетний мальчик. — Это ты, — смесь ужаса и облегчения, — ты — тот ребёнок из шкафа! Она стремительно подалась вперёд, но, заметив страх на остром лице, остановилась и замерла, боясь спугнуть то ли видение, то ли человека. «Совсем как Врен там, в библиотеке. Неужели и у меня были такие же испуганные глаза? Наверняка…» Мальчик тем временем насупился, собираясь с храбростью, и очень серьёзно произнёс: — С тобой хотят поговорить. Ты должна прийти в часовню завтра, после заката. Опустись перед статуей и прочитай что-нибудь из «Песни Света», — он задумался, будто что-то вспоминая, и, вдруг расслабившись, с какой-то новой искренностью и отчаянием добавил: — Если у тебя не выйдет, он умрёт. Стараясь не совершать резких движений, Сурана опустилась на колено, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Кто — он? — Тот, кто нас защитил, — глаза мальчика блеснули вызовом. — Я рассказал ему о том, как ты нашла меня и Бет, но не выдала. Он думает, что, возможно, ты захочешь помочь. До Сураны стало понемногу доходить. — Это он устроил? — она подняла палец к потолку. — Он и Бет. Нам нужно было, чтобы ты осталась одна. «Не прикажи Врен мне оставаться в комнате, ничего бы у вас не получилось, — пронеслось у неё в голове, пока Сурана внимательно оглядывала ребёнка. — Похоже, я и правда им нужна». — За мной теперь постоянно присматривают. Не знаю, получится ли… — Он умрёт, — повторил мальчик с прежним отчаянием и вызовом. — Сам он, может, так и не думает, но я точно знаю. А если его не будет, кто тогда защитит Бет? «Создатель милосердный…» Сурана потёрла холодными пальцами лоб, отчаянно соображая. Как ей быть? Вдруг это ловушка? Какая-то извращённая забава Ульдреда? Или Врен. Потому она её и оставила? Конечно. Глупо было считать, что они поверили её отчаянному вранью о тайном выходе из Башни. Врен предупреждала её, чтобы она не пыталась идти против Ульдреда, и теперь, если они поймают её за руку… «А если нет? Один раз я уже побоялась выйти из своего убежища и упустила возможность встретиться с теми магами за барьером. Если снова струшу, потеряю, возможно, последний шанс обрести союзников. И если их не будет, кто тогда защитит Каллена и Первого Чародея?» Закрыв глаза, Сурана судорожно вдохнула. — Я приду, — пообещала она паре больших, преисполненных надежды глаз. — Я обязательно приду.