Картины, карты и часы

Есобу снится домик посередине леса, маленький и незаметный. Его хозяин – хрупкий парень с темно-вишневыми волосами и резким взглядом; он представляется Чунменом и впускает Есоба внутрь. Есобу холодно и страшно, он заблудился в лесу, о чем сбивчиво рассказывает Чунмену, пока тот заваривает ягодный чай. Внимание Есоба привлекают многочисленные полочки по всему периметру комнаты, застекленные, а внутри – много-много маленьких часов. Их тиканье слабо доносится до Есоба, пока в нос ударяет насыщенный запах ягодного чая. Чунмен выглядит усталым, Есоб не лучше, они сидят некоторое время молча, пока Есоб не интересуется родом занятия Чунмена. - Ты коллекционируешь часы? - Нет, совсем нет, - у Чунмена грустная улыбка. – все гораздо тяжелее. - Зачем тебе тогда столько? Чунмен оглядывает полочки и печально вздыхает. - Я храню жизни. Есоб смотрит непонимающим взглядом, а потом встает, чтобы рассмотреть часики поближе. Все показывают разное время, тикают несинхронно, а под каждым написано имя. Чунмен оказывается сзади, чем пугает немного, а потом достает из кармана связку ключей. - Каждые часы – чья-то жизнь, - говорит он, открывая стеклянную дверцу. – когда приходит время, мне следует их останавливать. Я покажу. Есоб хочет запротестовать, но не успевает – Чунмен берет в руки часы с именем «Ен Чунхен»; они чувствуют его руки и тикают громко, словно кричат о помощи. У Есоба пересыхает горло, а чай начинает проситься наружу. - Не надо… Чунмен смотрит грустно, гладит часики, словно успокаивая, и качает головой. - Нельзя не остановить. - Почему он? – голос Есоба хриплый. Чунмен прислушивается к тиканью. Тик-так – «не убивай». - Тяжелая история. Он так тебя любил, что поставил на кон свою жизнь вместо твоей, - и с этими словами отключает механизм мягким движением руки. Есоб отступает на шаг, путаясь в вязком воздухе, и ловит взгляд Чунмена – «прости?» А потом просыпается на влажной от слез подушке. На полке испуганно-громко тикают часы, его часы, а Чунхен больше не приходит домой.