Вы поедете на бал?

Джоджи проснулся от сиплых бабулиных взываний к Мурлошке. У Джоджи трещала башка, саднило горло и от вчерашней блевотины кололо в желудке. На монохромном дисплее его дешевенького «Моторолы» высветилось время: полдень. «Баааа-лииииин! – обветренной ладонью обтер он потное худое лицо, - а че вчера было-то?» В его мутной голове поплыли воспоминания: двойка по истории, субботник, Февариния, наркота… Последнее, что он помнил, это как Февариния с видом восковой куклы падает на пол с остекленелым, пробирающим до костей взглядом расширенных зрачков. Джоджи просто взвыл от досады. Вот общаешься с человеком, угараешь с ним за гаражами, откровенничаешь, дрочишь на него, человек готовит тебе яишницу, сбегает к тебе со своей собакой… И вот этот человек в реанимации. Или на том свете. «Она всегда хотела жить, даже когда пыталась покончить с собой, - отрешенно думал Джоджи, машинально листая ее матерные, но смешные смс. – Я реально дебил, почему мы не отдали торч историку?! Кто меня за язык дернул предложить ширнуться?! - Джоджи вытер крупные слезищи тыльной стороной ладони, и, немного покумекав, решил: - Короче, я щас пойду на последний пятый урок, а потом поеду к Февариньке в больничку!» - найти больницу, где лежала Февариния, не составляло труда – в их Зажопинске была лишь одна больница, переполненная до отказа. Джоджи договорился с собой быть мужиком и не реветь, а собраться и пойти в школу. Только он вышел из комнаты, как его остановил бабушкин голос-детектор: - Внууущееек, а чойта ты не в шкооолее? - Мы во вторую смену, - ляпнул Джоджи, наспех чистя зубы пальцем (щеткой его сестричка додумалась вытереть пыль). - Яяяясноо, а твои мамка с батькой ух и ругалися на тебя, раза четыре поднять с кровати пыталися, но ты как покойничек спал! – почему-то жизнерадостно оповестила бабуля, высовываясь из комнаты своей сиреневой косматой гривой. – И братец твой, Ромулька, пообещал тебя… Как же он сказал… - напрягла склеротические мозги она. – А, вот, за ширялово в очко выдрать! Только я не поняла, шо такое ширялово и где ж он возмет очко, если у тебя очков нет? Шо, мои возьмет?! – испугалась дремучая бабуля, не разбиравшаяся в жаргоне. Тут из бабушкиной спальни вылез черный жирный Мурлошка и злорадно усмехнулся, поедая бабушкино печенье, которое придназначалось Джоджи или, на худой конец, его сестре! Джоджи понял, что сегодняшний день лучше перебомжевать, и, не позавтракав (в размороженом холодильнике были только остатки стухшего кефира), понесся на всех парах в школу. - Так-так, это кто же тут явился? – ехидно растягивая слова, осведомился историк. – Ага, Джоджи Макхрюк, ну проходи… И где ж ты на всех предыдущих уроках был? - Я… это… проспал, - оглядывая класс, молвил пунцовый Джоджи. Урок был совмещен почему-то с 9Г и 10А, и в набитом классе свободное место оставалось только около Джона, издевательски хихикающего над опоздальщиком. - Подвинься, жиртрест, - злобно бросил Джоджи, нехотя грохая на парту свой поэлетиленовй сиреневый пакетик с учебником. - Хэй, аккуратней с выражениями, - высокомерно ответил Джон, демонстративно выкладывая на парте границу ручками, отводя для своего нового соседа скудную часть. – Кстати, где Февариния? «Если я скажу, он начнет показушно отчитывать меня за беспечность. Это надолго», - прикинул Джоджи и обтекаемо пробормотал: - Не знаю, болеет, наверное… - У нее телефон недоступен, - чуточку взволновано пояснил Джон. – Впрочем, я ненавязчив, как и все американцы! – не применул вставить парень, запуская игру на телефоне и доставая из рюкзака колу. Урок же тем временем продолжался. Историк так увлекся рассуждениями на тему «что такое истина» (по его мнению, добро без зла – лох конченный, хотя даже дети знают, что свет – это самодостаточная фиговина, а темнота – всего лишь отсутствие этой самой фиговины), что не замечал вокруг себя отупелых ленивых детей, уткнувшихся в гаджеты, биллетристику и еду. Когда же все разошлись по домам, Джоджи, мучимый дичайшим чувством вины, поехал в больницу имени Ирода Распрекрасного, как тот завещал себя называть. В автобусе было очень душно. Нисан вообще довольно паршивенький месяц – в куртке уже жарко, а без нее еще холодно. Вонь оттаявшего мусора перемежается с убойным, тяжелым, навязчивым запахом цветов. На кривых дорогах – жуткие пробки, 9 баллов из 10! Автобусы забиты – пенсионеры ломятся сажать помидорки, молодежь – на вписки, а иудеи - получать прописки. Короче, езда в автобусе едва не стоила Джоджи не только одной тетрадрахмы, а жизни и мобилы. Но всему приходит конец, и кондукторша рявкнула: «БльницИмниИрдаРаспркраснго!!!!» Больница, надо отметить, выглядела не лучшим образом – пятиэтажное здание, вытянуто-лабиринтной постройки; по колоннам у входа пошли трещины, массивная деревянная дверь привлекала глаз своим оттенком гнили, а на ржавой табличке с большим трудом можно было прочитать своеобразный «никнейм» Ирода. Джоджи уверенно подошел к двери и дернул ее. Раз. И второй. И третий. Дверь не поддавалась, зато в окно высунулся… Ну, угадайте кто? Их школьный вахтер! - Вы?! – чуть не присел Джоджи, разинув рот. - Нет, королева Марго! – съязвил вахтер. – Чего долбишься?! - Я, это, к подруге, - промямлил парнишка. – К Феваринии Пилат, знаете такую? - Да как не знать, знаю, - хрипло хмыкнул вахтер. – Дочка прокуратора, да? Ее с передозом привезли, по-хорошему ее б в наркологию и психиатрию, но разве ж ее папаша позволит? Ему черный пиар не нужен, он втридорога заплатит, а доченьку свою в хирургию положит, типа аппендицит, - мерзко захихикал он. – Ну-ну, знаем мы, какой тут аппендицит… - А почему вы тут работаете, а не только у нас в школе? - Да я не только тут и не только у вас в школе, - прищурился тот. – Еще много где… Платят мало, везде платят мало, - его клык повис в безысходности. - Так вы пропустите меня? – заикнулся Джоджи. - Неа, - в гаденько-самодовольной ухмылочке расплылся вахтер. - Почему?! – раздосадованно завопил парень. - А не положено, карантин, - еще больше расплылся в уродливой злобной улыбке тот. – Так что шагай отсюда, герой-любовничек! Джоджи печально ушел, сел на скамейку и заревел навзрыд. - Почему ревешь? – раздался тихий вкрадчивый голос над его ухом. Джоджи обернулся и увидел того самого водителя Феваринии, от которого несло куревом. - Потому что я мудак!!! – еще горше зарыдал парнишка. - А почему, если можно поинтересоваться? - Потому что это из-за меня Февариния сдыхает! Это я предложил ей ширнуться!!! - Нда, дело дрянь, - цыкнул языком водитель, присев рядом. – Главное, прокуратору не говори, а то он тебя на ливер пустит, - с улыбкой предостерег он. – Но ты не сильно расстраивайся, она и сама виновата, между нами говоря: совершенно безбашнная девчонка, столько всего начудила… - Например? – сквозь всхлипывание, спросил Джоджи, желая если уж не поговорить с Феваринией, то хоть послушать о ней. - О… Сбегала из дома и моталась по городу до ночи с двенадцати лет, морила себя голодом, с собой пыталась покончить, вот на легкой дури сидела… - сплетничал Афраний (а это был он). - Да это-то я все знаю, - взгрустнулось Джоджи. - Да вообще она неплохая девчонка, вспыльчивая и не злая одновременно. Но вот ее отец, прокуратор, это конечно дааа, это хардкор, - округлил глаза Афраний. – Я, признаться, никогда не знаю: убьет он меня, запустит мне тарелку в голову, повысит зарплату или поплачется в жилетку! И немного обидно, что ко мне относятся как к рабо-роботу: Афраний принеси-подай-отвези-зарежь, а я может хочу отдохнуть, с какой-нибудь отменной гетерочкой! – мечтательно прикинул он. – Например вот моя нынешняя любовница, Низа, ох хороша, хотя и беспринципная дура. Но, как мы оба знаем, в девушке главное совсем не мозги и принципы, - подмигнул веселый киллер. - Почему вы мне это все рассказываете? – тихонько отодвигался от него Джоджи. - А кому еще? – философски вопросил тот. – Ты же дегенерат, все равно все забудешь, а я выговорюсь и мне станет легче, - разжевал Афраний. - Нуу лааадно, - недоверчиво протянул Джоджи. – А как там Феваринька, вы мне так и не сказали??? - Да нормально, жить будет, - своим обычным тоном доброго дядюшки успокоил его киллер. – Ей промыли желудок, электричеством с того света вернули, теперь лежит, отсыпается. - А к ней нельзя? – грустнее прежнего мыкнул парень и похлопал себя по карманам. – У вас сигаретки не будет? - На, - протянул ему «Кэмэл» Афраний. – Нельзя, ни мне, ни тебе, только прокуратору… Ему везде можно, - то ли с гордостью, то ли с завистью констатировал он, затянулся сам и с неуловимыми нотками мстительности продолжил: - Но ничто не вечно, рано или поздно каждый получит по своим делам… - Че? - А, да это я так, о своем, - моментально нацепил Афраний маску добродушия и как бы ненароком с нажимом осведомился: – Ты вроде хотел уходить? - Эээ даа, я уже побежал, - Джоджи всегда начинал заикаться в непонятной ситуации. – Ддо свиддания! – слегка ошалело кивнул он и с опаской озираясь побежал через «зебру» на другую сторону улицы. - Беги, пока бегается, - пристольно посмотрев ему вслед, процедил Афраний… Джоджи как угорелый пронесся целый квартал, и остановился только около канализационного люка, чуть не свалившись туда. Он огляделся. Вокруг была совершенно незнакомая улица. В отличии от места обитания Джоджи, заполоненного пустырями и одноэтажными вытянутыми бараками, этот массив был густо застроен серыми многоэтажками. Во дворах играли десятки чернявых детей, скамейки были заняты матерями-одиночками, лузгающими семечки. На ветру развевались сушашиеся ковры. - Дяденька, а я где? – обратился Джоджи к какому-то прохожему, на лицо – типичному горцу. - Обдолбаный, что ли? – недружелюбно покосился на него тот с высоты своего роста. - Сегодня нет, - зачем-то уточнил паренек. – Просто я бежал и заблудился. - Ты на Юго-Северном жилмассиве, - поведал прохожий и потеребил себя за небритый подбородок. – Зачем бежал-то? - Да я испугался… - Чего, гопота пристала? - Неее, вы чего, я сам гопота. Просто мне не понравился взгляд одного человека… - подпустил «сам гопота» туману. - Афрания? - Ага, а откуда вы знаете?! – изумлению Джоджи не было предела. - Ну кто ж среди нас Афрания не знает, - мрачно посмотрел куда-то вдаль мужик. - А много вас? - Да весь город, не считая центрального квартала да элитных окраин, пригорода, где эти жополизы жируют, - с ненавистью процедил «горец». - Какие жополизы? – Джоджи частенько страдал от непонимания ситуаций, ну вот например сейчас. - Да чиновники эти, - пояснил собеседник. – Вот Афраний, сукин сын, один из них. - Почему вы его так ненавидите? – даже относительно интеллегентно поинтересовался парнишка. - А как иначе! Он же как чекист, скольких людей гребаному прокуратору сдал, они ж потом ни за что померли! - Вы уверены? - Да я лично их знал, чем хочешь клянусь! – стукнул себя кулаком в грудь мужик. – Все эти жополизы – расисты, скольких наших на положении рабов держат, казнят многих. Ты просто недорос еще, - с некоторым высокомерием покосился он на внимающего Джоджи. - Дорос я! – тут же обиделся тот. – Просто я слышал, что, например, прокуратору не нравится казнить, - замолвил он словечко. - Ах не нравится?! – вызверился неугомонный прохожий. – А нам нравится помирать?! Нравится нам ему налоги непомерные платить, чтобы он на них шиковал? Да ему не казнить не нравится, а то, что его из самого Рима к нам в дыру перевели! – внезапно мужик перевел тему: - Ладно, вижу, ты не противник наш, а просто дурак. Я тебе сейчас все объясню. Тебя как звать? - Джоджи… - Я Левий, - пожал ему руку собеседник и присел на край песочницы. – Понимаешь, дело-то тут даже не в налогах и не в казнях, я, например, за идею готов грудью на амбразуру. Но эта скотина, прокуратор, вообще уже!... - Че? - Да охренел он! Ты знаешь, кого он посмел казнить?! - Эээ… Нет. - Так вот, он казнил Учителя! - Какого? - Самого правого на свете! – пылко заявил Левий, и тут его понесло: - Он хотел мира, хотел спасти всех, даже этих ублюдков, которым шеи посворачивать надо! – поймав непонимающий взгляд Джоджи, пояснил: - Я опять про политиков. Так вот, Он хотел всех спасти, а эти твари Его… - тут голос собеседника оборвался. – Он говорил такие вещи, они будут актуальны вечно! Ща покажу, я даже записал, - с ажиотажем достал Левий из карманов потрепаный блокнотик. – Во, смотри! Джоджи боязливо открыл его, будто там должна быть взрывчатка, но ее на удивление там не оказалось. «Смерти нет... Вчера мы ели сладкие весенние баккуроты... Мы увидим чистую реку воды жизни... Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл...» - и все в таком духе. - Это про что? – наконец осторожно осведомился он. - Я до конца не знаю, но это круто, - почтительно заверил его собеседник. – Только вслушайся! Нет, разумом это не понять… Да тебе и не светит, - сострил он. - Почему вы меня обижаете? – грустно протянул Джоджи. - Потому что в любой ситуации надо резать правду-матку! – отрезал Левий. – Но ты это, давай, присоединяйся к нам, - как умел, сагитировал он парня. - Да к кому - вам?! - К нам, - лаконично отвертелся суровый «агитатор», но, немного подумав, признался: – У нас еще нет названия. - Я подумаю, - вежливо отозвался Джоджи, поняв, что надо тикать. - Ты думай давай! В интересах революции! – поднял свой здоровый кулак Левий, и достал мятую бумажку: – Вот мой телефон, звони, если что, - и зашгал в сторону гаража… Вечерний смог поглотил город. Джоджи уныло брел пешком – свои последние деньги он потратил на несостоявшуюся поездку к Феваринии. День выдался утомительным: сначала отходняк, потом выволочка от ненавистного историка, зверская поездочка в автобусе, тяжелый разговор с Афранием (ну и типчик!), еще и фанатик этот, так ничего толком не объяснивший… Джоджи вошел в подземный переход. На бугристом асфальте валялись шприцы, на стенах в свете желтой, уже помирающей лампочки были видны кривые надписи из черного баллончика, типа «Убей фарисея – порадуй мамочку», «Ясное печенье», «Озеро где-то рядом» и прочая белиберда. Миновав переход, парень перешел ржавые трамвайные рельсы, пустырь, заросший мелким бурьяном, и вошел в «зону бараков». Дома его ждали лишь боль и «нефильтрованная злоба»: мать, как всегда, была оторвана от реальности и готовила пельмени, батя бегал с ремнем и орал что-то о том, что «как в нормальной семье мог вырасти наркоман», Ромул, садистки гогоча, начал пьяными матами угрожать «вы*бать в очко торчка», любимая сестренка пристально рассматривала свою голую детскую вагину, бабушка смотрела совершенно укуренный турецкий сериал про «прекрасную Роксолану», ну а жирный черный кот разглядывал Джоджи так, будто хотел воплотить в жизнь угрозы Ромула…