Испытание доверием

— Я счастлив приветствовать посланника Его Величества Трандуила и нашего доброго друга. — Ох уж эти церемонии... Не столько давит корона и парадная мантия, сколько неимоверно торжественная обстановка и всеобщая важность и многословие. Станет ли все это когда-нибудь привычным? Фили чуть заметно поморщился, наклоняя в приветствии голову, и поймал ответную — совсем лукавую — искру во взгляде Леголаса. Тот тоже был разряжен в пух и прах, и едва ли его это угнетало. А уж насчет подобающих случаю речей... так эльфа вообще хлебом не корми — дай поговорить. Поручить, что ли, Кили произносить все эти помпезности, его они забавляют... Король незаметно покосился на брата, стоящего справа от трона. Счастливчик — стой себе с умным видом, украшай собой обстановку и никаких забот... как, впрочем, и у остальных присутствующих советников. О деле разве что Балин думает, остальные — так, для пущей важности... А Трандуил опять отправил с посольством сына. Несмотря ни на что, представители Эреборского королевского дома теплых чувств к царственному собрату не питали. Наследник же его, после того, как в Битве снял меткими выстрелами трех орков, наседавших на раненого Кили, и мимоходом помог ему дотащить до более-менее безопасного места полубесчувственного брата, стал в Подгорном Королевстве желанным гостем. — Радость взаимна. — Леголас стал вдруг непривычно краток, похоже, новости привез не из приятных. — Не время сейчас затевать долгие беседы, но есть дело, которое лучше не откладывать на потом. — Полагаю, то, ради которого вас сопровождали посланники собрата нашего Барда? — Именно так. Помнишь ли ты, о король, недавние события в Дейле, когда подданные Барда обвиняли эльфов в нечестном ведении дела? — Как не помнить. Мне всегда горько слышать о раздорах между нашими союзниками, и я искренне надеялся, что все разъяснится ко всеобщему удовлетворению. — Разъяснилось, — совсем уж не по-своему коротко уронил Леголас. Кивнул троим посланцам Барда, терпеливо ожидавшим своей очереди, пока представители королевских домов обменивались витиеватыми приветствиями. — Мошенников, промышлявших в Дейле продажей фальшивых монет, нашли и поймали. Посланник из Дейла, по-прежнему молча, четким шагом приблизился к трону и с поклоном вручил встретившему его Балину запечатанный свиток. Вернулся к своим спутникам. Балин осмотрел печать, аккуратно сломал ее, развернул письмо и подал королю. Руку Барда Фили узнал сразу. Крупные, очень разборчивые письмена... Став из простого воина королем, потомок Гириона быстро освоился в новой роли, не утратив при этом живости речи. Его письмо было кратким, но ситуацию описывало четко и детально. — Гномы, — медленно произнес Фили, протягивая Балину прочитанное письмо. — Признаться, весть неожиданная и неприятная. Они здесь? — Да, мы оставили их на попечении стражи у ворот. Бард не захотел судить твоих подданных по своим законам, и я не мог с ним не согласиться. — Но почему мой царственный собрат столь уверен, что эти гномы — жители Подгорного Королевства? Леголас опять нахмурился: — Один из них — тот, на которого остальные двое указали, как на главного — Ниди, сын Аустри, внучатый племянник Регина Белоборода. Общий вздох изумления и недоверия был ему ответом. Фили, сам слегка растерявшийся, даже не глядя мог определить, кто из присутствовавших на церемонии гномов что пробурчал себе под нос при этом известии. Родственник одного из двенадцати членов Совета старейшин. Ай да подарочек Регину — вечному поборнику законов и традиций... — Что ж, — вслух произнес Фили, стараясь не потерять спокойного тона. — Его Величество Бард решил верно, предоставив нам самим судить своих собратьев. Виновники происшествия будут заключены под стражу, допрошены и наказаны по всей строгости наших законов. Публично. — Но один из них... — Принадлежность к уважаемому роду не оправдывает, но лишь усугубляет вину. Намерены ли посланники Его Величества вернуться и передать ему мой ответ, или желают остаться и лично засвидетельствовать исполнение сказанного? — Король Бард не сомневается в слове Подгорного Короля. — Посол Дейла низко поклонился. — Мы возвращаемся в свой город. Фили проводил их взглядом, хмурясь и чуть заметно покусывая губу. Потом передохнул, возвращая лицу безмятежно-спокойное выражение. — Эта новость была для нас неприятной, но прочие заботы я предлагаю отложить на завтрашний день. Вечером я буду рад видеть моих гостей на пиру. Леголас выразил согласие наклоном головы, и шестеро его спутников немедленно повторили его движение. — Почтит ли государь Торин нас своим присутствием? — спросил эльф, особенно — очень выразительно — сузив глаза. — Или ему больше радости приносят новости, рассказанные без шума и суеты? — Почтит, — чуть улыбнулся Фили. — Но если у нашего гостя и друга есть новости, которые лучше звучат в тишине — ему достаточно об этом сказать. Государь Торин ни вчера, ни сегодня никого не принимал, но я уверен, что Ее Высочество Дис сообщит ему все, что вы сочтете нужным передать. Леголас с достоинством поклонился и развернулся, чтобы покинуть зал. Украдкой бросив на короля гномов еще один очень внимательный взгляд. Ничего особенного сказано не было, но у Фили вдруг возникло очень неприятное предчувствие — что уже услышанные им плохие новости на сегодня последними не были. * * * Неприятным предчувствиям пришлось сбыться очень скоро. Фили, закончив со срочной работой — эти письма ждали ответа уже три дня, — собирался удалиться в свои покои, немного передохнуть в тишине и заново прибрать волосы, именно сегодня стремившиеся уподобиться беспорядку, который именовал прической его брат. Осуществить это намерение ему помешал посыльный, сообщивший, что принц Леголас очень просил Его Величество уделить ему немного времени для частной беседы. Не ожидая от таких просьб ничего хорошего, Фили велел пригласить эльфа в малую приемную — одну из двух, обставленную удобно не только для гномов, но и эльфов и людей. — Леголас, какого балрога?! — наедине они уже давно церемонного этикета не придерживались, хотя эльф и оставался эльфом. — Что еще случилось? — Боюсь, кое-что похуже доморощенных фальшивомонетчиков, — задумчиво отозвался Леголас, не обратив внимания на приглашение сесть. — Не спеши ругаться, Фили... Я так и не смог увидеть Торина, ему что, стало хуже? — Нет, он просто в дурном настроении. Не волнуйся, ваше зелье он пьет, хоть и морщится. Хотя, по-моему, уже не слишком верит, что сможет вылечиться... А что случилось? — Скажи, Торин полностью доверяет своему лекарю? — Оину? Доверяет — не совсем то слово. Он просто не подпускает к себе никого другого. Говори, в конце концов, в чем дело? К чему эти вопросы? Леголас извлек из поясной сумки граненый флакон. — Узнаешь? — Ну... да. Такой же, как те, в которых ты эликсир дяде присылаешь. А что? — Ничего, за исключением того мелкого факта, что это подделка. Недовольство Фили сдуло, будто ветром. Он взял флакон, внимательно его осмотрел. — Да, верно... Не та работа. Откуда? — Нашел у вашего Оина, только что, когда отдавал новую порцию эликсира. Случайно. Спросил, что это, он ответил, что впервые это видит. Фили взялся за пробку флакона, но Леголас его остановил: — Не надо. Вдруг тебе повредит запах... — Что?.. Леголас, что в нем?! — Этот состав может быть и лекарством, и ядом, — нехотя пояснил эльф. — В таком количестве и концентрации — это отрава, медленно действующая и достаточно коварная, чтобы создать иллюзию смерти от естественных причин. Фили замутило. Он отшагнул назад, не глядя, нашарил стул и сел. — Ты хочешь сказать, что Торина кто-то хотел отравить?.. Да нет, это невозможно. Оин знает свои зелья, и не спутает одно с другим, даже если все флаконы будут одинаковыми. — Верно, — кивнул Леголас. — А если кто-то, найдя среди его зелий вот этот флакон, обвинит его в попытке покушения на вашего возлюбленного короля? Что тогда? Такая возможность Фили на ум не пришла. А ведь в самом деле... — Если обвинение будет сочинено грамотно — может быть плохо, — проговорил он задумчиво. — Вот видишь. И кто тогда окажется рядом с Торином? Нужно разобраться, что тут происходит. Я просто чувствую неладное... Думай, Фили. Король, который позволит ударить себя в спину, перестанет быть королем. Не буду тебе мешать, пойду к пиру готовиться... Фили кисло усмехнулся. Веселье на ум после таких известий не шло совсем. * * * Разумеется, на пиру в честь прибытия высоких гостей никаким обсуждениям грядущих бед не место. Тем более, что и беды пока только в остережениях Леголаса и обозначились. Нет, с таинственным флаконом, подделанным под эльфийский, еще надо разбираться, но... это ведь может быть попытка вовсе и не убрать королевского лекаря. А, например, в очередной раз перессорить гномов с соседями-эльфами. Мысль не такая уж и бредовая, с учетом того, что Оин мог сам найти и распознать подброшенную отраву и поднять шум. Да так бы и было, не загляни к нему именно в этот момент Леголас... Так что незачем раньше времени впадать в панику. Конечно, ни одной из этих мыслей молодой король отразиться на своем лице не давал. Выслушивал приветствия гостей, улыбался, отвечал такими же многословно-изысканными фразами. Брат сидел, как обычно, справа от него, успевая между приветствиями и улыбками вполголоса добавлять кое-какие замечания от себя лично... по большей части ехидные, но не только. Он очень многое видел и понимал, хотя кое-кто по привычке и продолжал считать его беззаботным шалопаем. Наследный принц по-прежнему не заплетал кос, даже на праздники — редкий гном откажется от случая пощеголять вплетенными в косы драгоценными бусинами и тонкой чеканки заколками, но таков уж Кили. Сегодня, одеваясь к выходу, Фили по привычке выговорил ему за растрепистый вид. «Хотя бы из соображений этикета мог бы и прибрать гриву...» «Вот еще, — фыркнул этот нахал, — ради этикета точно не буду. Зачем? Вот разве согрешу так, что казнить прикажешь — тогда, так и быть, заплету, чтобы под топор не лезла...» Фили от такой шуточки обронил заколку, а ловя ее, упустил уже заплетенную косу. Покрыл братца крепким кхуздулом и велел убираться с глаз долой, пока не прилетело чем-нибудь поувесистее слов. Братец заржал и ретировался; Фили перевел дыхание, еще раз мысленно ругнулся — мало пороли обормота, разве такими вещами шутят... — и вернулся к прерванному туалету. А Кили появился уже на пиру, видимо, в качестве извинения таки заплетя коротенькую косичку на темени, под заколку. Король хмыкнул про себя: взгляды бывших на пиру гномок с принца можно было снимать гроздьями. Кили всегда был красив, теперь же, когда вместо мальчишечьей щетины на физиономии обзавелся вполне гномьей бородкой, сочетание славы героя Битвы Пяти Воинств и достойной взрослого воина внешности стало просто неотразимым. Глядишь, и в любви ему повезет раньше, чем коронованному брату — меньше условностей, меньше хлопот... Украдкой глянув на пустующее пока место слева, Фили чуть заметно нахмурился — поводов для тревоги не было, но опять всплыли в памяти слова эльфа. Что, если?.. Неприятная мысль не успела оформиться словами; высокие двери распахнулись, стражи дружно пристукнули копьями о щиты, и гул голосов в зале мгновенно стих. Торин выглядел великолепно... впрочем, в последние годы на публике он всегда выглядел великолепно. Усилиями сестры, которым по первости пытался сопротивляться, но быстро забросил это дело как безнадежное. Теперь его прической, драгоценностями и одеждой занималась она, серьезно полагая, что все это является нужным и достойным дополнением к природному величию. Правильно полагая, если уж быть совсем честным. Гномы любят блеск золота и сияние камней, роскошь в их понимании неотделима от власти и могущества. А золотое шитье на королевском синем действительно прекрасно, и сапфиры гораздо лучше смотрятся в толстых витых косах, чем в буйной гриве, едва схваченной заколками. Пусть это великолепие и будет сброшено и расплетено сразу, едва его обладатель окажется вечером в своих покоях. Как же непросто было примириться с тем, что корона этих волос не коснется уже никогда... Дис шла сейчас через зал об руку с братом, одетая в те же цвета и такие же самоцветы, и нужно было очень внимательно присмотреться, чтобы понять, что не он ведет ее, а она неприметно указывает дорогу ему. И что взгляд его, устремленный в пустоту поверх голов присутствующих, вовсе не свидетельство пренебрежения или чрезмерной гордости. И что легкий резной посох в правой руке нужен ему не для опоры. Снова поклоны, приветственные слова, ответные расшаркивания... Уже совсем негромкие, не для публики, пожелания доброго вечера племянникам, Дис незаметно поправляет зажим на косе брата, и, сев за стол, тоже как будто невзначай придвигает ему под руку золотой кубок. Приветственный заздравный тост, ответный — от эльфийского посольства... Все, как обычно, напомнил себе Фили. Ничего не изменилось. И с дядей их все в порядке... насколько это вообще возможно сейчас. Торин Дубощит, о котором в заново рождающемся Эреборе не говорили иначе, чем с восхищением и благодарностью, был слеп — все годы, прошедшие после битвы, принесшей ему почет и славу и отнявшей возможность видеть плоды победы. Ему так и не пришлось надеть венец своих предков. Окончательно придя в себя после почти месяца, проведенного под опекой целителей, за несколько дней до объявленной даты коронации, он в присутствии десятка свидетелей — самых известных и уважаемых из бывших в пределах досягаемости гномов — продиктовал Балину и подписал отречение от престола в пользу племянника. И напрасно его уверяли, что в этом нет нужды, что даже эльфийские целители считают, что не все безнадежно и зрение может вернуться... Ответ был прост, основателен и вполне достоин торинова упрямства — король Эребору нужен сейчас, а не когда-то в неопределенном будущем. И на кой лежащему в руинах королевству монарх, который не то что воевать и работать — переговоров толком вести не может?.. Пять лет прошло с тех пор. Все успели привыкнуть к такому положению дел. Кроме разве самого Торина, но заставить его в этом открыто признаться едва ли было возможно. Тем более, что устранять его от управления королевством никто и не собирался. И ближние к трону советники точно знали, почему молодой король частенько откладывает сложные решения, объясняя это необходимостью «все как следует обдумать». И к кому он по вечерам ходит все обдумывать, тоже знали. Ничего, делу это не мешало, а учился и набирался опыта Фили очень быстро... — Ты, кажется, невесел сегодня, племянник? — Что?.. — очнулся от задумчивости Фили. — Нет, все в порядке... почему ты решил?.. — Ты молчишь, — заметил Торин, очень аккуратно ставя на стол кубок. — Надеюсь, причина твоей озабоченности — не душевная печаль почтенного Регина? Фили, как раз поднесший свой кубок ко рту, едва не поперхнулся вином: — Ты уже знаешь? — Я потерял зрение, а не слух. Трудно не знать того, о чем весь дворец гудит, как медный колокол. Так что же? — Нет, я думал не об этом. Хотя... скоро придется подумать. Регин обязательно явится просить за родственника. И надо будет что-то говорить... — Ты никак оправдываться перед ним собрался? — Нет, но... — Не вздумай. Регин дураком прежде не был, сам должен понимать, что к чему. Дело нешуточное, пощади одного — завтра придется разбираться с десятком. Так что тебя заботит сейчас и стоит ли заниматься этим во время пира? — Так... новости кое-какие. Но ты прав, это не настолько срочно, чтобы обсуждать на пиру. — Верно. На пиру лучше слушать. Вот скажи мне, кто сейчас сидит за столом слева от нас? — Эльфы... — С эльфами все ясно, Леголас тост же произносил. А чуть ближе? Фили вздохнул, отгоняя непрошенную тревогу, и принялся объяснять. Интерес был не праздным — лишившись зрения, Торин стал больше обращать внимания на то, что слышит, и наблюдения его бывали порой очень и очень любопытными. И все было как всегда...