Испытание доверием

Начать утро с посещения покоев брата уже стало для Кили обязательным ритуалом. Встав и распорядившись принести завтрак, он отправился к Фили... и едва не споткнулся на пороге спальни, увидев сидящего на краю постели Торина. Хотел было уйти, но устыдился собственной нерешительности и подошел. — Доброе утро... дядя, — сказал с запинкой. Торин осторожно положил руку Фили на одеяло и встал. Повернулся к Кили. — Здравствуй, малыш. — Дотронулся ладонью наугад до груди племянника. — Извини, я был слишком резок с тобой вчера... — Да?.. — У Кили неожиданно остро защемило под сердцем. Он поймал руку Торина, осторожно сжал. — Ты правда не сердишься на меня? — Признаться, меня все это застало немного врасплох. Я просто не сразу понял, почему ты поступил именно так. Дис сказала, ты очень расстроился... Извини. — Я... расстроился, да. Не только из-за этого, просто... — Кили окончательно смутился. Глянул на брата. — Как он? — Все так же. Уже пятый рассвет... — Что? Какая разница, который рассвет? — Разве тебе не говорили? — Торин вздохнул. — Этот обычай называется «Тропа Махала». Но только после пятого рассвета... — Постой. Это... то, о чем говорила мама? Что старейшины могут потребовать...? — Да. Кили снова стало пусто и холодно. — И мы... ничего не можем сделать? Ну, отказаться, или потребовать отсрочки? Торин безнадежно вздохнул. — Увы, Кили. Попытаться, конечно, можно, но старейшины порядком напуганы последними событиями, им надо, чтобы нормальный порядок вещей восстановился как можно скорее. Если только придумать какую-нибудь хитрость... — Я бы попытался, — тихо проговорил Кили. — Но я так устал за эти дни, дядя... Даже просто думать тяжело. Они давят на меня, старейшины, советники — во всем. А я чувствую себя таким... никчемным тупицей... Торин привлек его к себе, мягко провел ладонью по волосам. — Ты не тупица, малыш. Ты смелый и сильный, постарайся таким и оставаться. Это нужно выдержать. — Да... я знаю. Я пойду, дядя, хорошо? Надо позавтракать, пока советники не собрались... Тебя тоже позовут. — Пусть зовут, я уже завтракал. Иди. Кили склонился к брату, обнял его за плечи, потерся щекой о волосы. «Я постараюсь что-нибудь придумать, Фили, обязательно...» — и, мысленно в который уже раз дав себе пинка — не раскисай! — отправился завтракать и думать. * * * Балина он нашел, как обычно, в кабинете. И, прежде чем сесть за разложенные на столе бумаги, требующие срочного ответа, решил поговорить о главном. — Балин... Послушай, ты ведь все знаешь об этом обычае? Ну, Тропе Махала? — Знаю, — отозвался тот, не удивившись. — Тогда ты знаешь, что можно сделать сейчас. Как его отменить, или отсрочить решение? Балин вздохнул, глянув на принца, кажется, немного виновато. — Никаких условий, категорически отменяющих этот обычай, не существует. Просто по доброй воле договориться, конечно, можно, но какая тут добрая воля... — Ну а почему нет? Что, старейшинам так не терпится стать убийцами? Чем Фили им насолил? — Ничем. Они просто слишком напуганы. — Чем, Балин? Гномы же успокоились, нового бунта вроде как не намечается — или я чего-то не знаю? — Успокоились, — снова невесело вздохнул Главный советник. — Но дело не в этом. — Так чего они боятся? — А ты не догадываешься? Кто мог мановением руки усмирить бурю, тот так же легко вызовет ее снова. Они, наверно, только сейчас поняли, насколько велика власть Торина над гномами. Его тень все время стояла за спиной Фили... Вот они и лезут из кожи вон, чтобы вернуть заведенный порядок, считая, что против законного короля даже Торин бунта не поднимет. Наивно, конечно, но таков уж советчик страх. — Тогда почему они не боятся, что смерть короля вызовет новый бунт? — Просто смерть — не вызовет, ибо на все воля Махала. Да и смысла не будет, сам подумай... Залить Эребор кровью, только чтобы найти будто бы виноватых в происшедшем? Как жить-то потом? Кили сел к столу, повертел в пальцах стило. Сказал почти беспомощно: — Но должен же быть какой-то выход... — Должен, — согласился Балин. — Но просто в лоб эта проблема не решается. Чтобы о чем-то договориться как бы по доброй воле, нужно иметь в запасе что-то, что эту волю подстегнет. — То есть... — сдвинул брови Кили, — должно быть что-то, что напугает этих старых ворчунов больше, чем угроза нового бунта?.. — Это было бы очень кстати. Но ничего такого на ум не приходит... Нужно думать, и думать быстро. Кили аккуратно придвинул к себе первую стопку ожидавших прочтения бумаг. Напугать Королевский Совет... Идея казалась абсурдной, но если ничего другого не остается — почему бы не попробовать? Хуже не будет, а может ведь и получиться?.. * * * ...Страх. Именно то, о чем говорил Балин. Кили этот страх почуял сразу, как чуется всей кожей дрожь камня перед обвалом. И чем этот страх можно перебить? Никакие другие вопросы на Совете даже не обсуждались. Хефти — он все еще, кажется, не мог оправиться от испуга — сразу предложил перейти к главному. Снова поднялся шум и гвалт, кто-то соглашался, кто-то пытался спорить, но первых было заметно больше. Кили немного передвинулся и осторожно тронул за руку сидевшего слева от него Торина. Окликнул вполголоса: — Дядя... — Да? — Они напуганы, да? — Не то слово. Давно не слышал подобного... — А... как думаешь, можно их еще чем-нибудь напугать... еще сильнее? Торин сдвинул брови: — Всегда можно найти что-то более страшное. Но прямо здесь и сейчас... не знаю. Угроза должна быть реальной, иначе толку не будет. Ты что, придумал что-то? — Нет... Кили снова сел прямо. Что на убийство — именно так это будет называться, хоть каким обычаем прикрывайся — согласия не даст, он решил давно. Вопрос был в том, хватит ли у него сил настоять на своем. А сейчас некоторые особо прочувствованные высказывания навели его на очень простую мысль. Убийца не может наследовать убитому, этот закон не менее древен, чем проклятущая Тропа Махала. И если совсем уж ничего иного не останется... Он просто скажет Совету, что соберет народ и во всеуслышание объявит, что сам пытался убить брата. Светит ему в этом случае уж точно не трон, и едва ли поддадутся на угрозу те, кто искренне напуган и желает восстановления законного порядка, но есть еще и заговорщики. Вот им-то такого допускать никак нельзя, и сразу видно же будет, кто громче всех возражать начнет... Кили сам удивился этой мысли, вернее, безразличию, с которым обдумывал возможный торг собственной жизнью. Кажется, совсем недавно он даже про себя словами старался такое не обозначать... Но что-то надломилось в нем вчера, когда обнимал и целовал бесчувственного Фили. Или не надломилось, а просто откуда-то взялась убежденность в том, что одними слезами и просьбами тут ничего не добиться, и биение себя в грудь запершись в собственных покоях тоже ничего не изменит. Нужно что-то настоящее, действительно имеющее цену. Настоящую цену. Задумавшись, Кили не сразу заметил, что в зале стало тихо. Поднял взгляд. Никто больше не спорил. Все смотрели на принца, молча и выжидательно. Затянувшуюся тишину прервал Ингви. — Ваше Высочество, нам нужен ваш ответ. — Нет, — уронил Кили, не утруждая себя ни вопросами, и возражениями. Нужно было тянуть время, пусть спорят еще... — Но... Ваше Высочество, иногда ради общего блага приходится... — Иногда — приходится. Сейчас я не вижу в этом смысла. — Простите, мой принц, но... — Я сказал, что не желаю это обсуждать. Кому-то что-то еще непонятно? — Кили решительно поднялся, отодвинув кресло. — Мне нужно все как следует обдумать. Без посторонних взглядов. — И, не оборачиваясь, пошел к выходу. Не нужно ему было ни о чем думать, но почему-то вдруг показалось полезно сменить место обсуждения... * * * — Это... это неслыханно! — озвучил то ли свое, то ли общее мнение Хефти. — Что теперь делать?.. Балин задумчиво окинул взглядом всех присутствующих. Уже второй раз Кили проворачивал этот трюк, заставляя членов Совета просто из себя выпрыгивать от изумления и негодования. Первый раз это оказалось очень полезно, что получится сейчас? — Кому адресован твой вопрос, достойный Хефти? — поинтересовался он нейтрально. — Здесь не так много тех, кто способен повлиять на мнение принца, — чуть более резко, чем следовало, бросил в ответ советник. Торин, очнувшись от задумчивости, тоже встал. — По-твоему, я должен с пеной у рта доказывать необходимость убийства собственного племянника? — холодно произнес он. — Ты говори, советник, да не заговаривайся. Балин... проводи меня. Не вижу смысла дальше все это выслушивать. По пути до своих покоев Торин не сказал ни слова. Только у дверей их с Дис общей приемной залы остановился: — Нет... идем к Фили. Дис, наверно, там... Балин молча увлек его в сторону королевских покоев. Дис в самом деле была там, сидела, как обычно, подле сына. — Что? — вскинулась, едва оглянувшись к двери. — Пока ничего, — вздохнул Балин, проводя Торина к кровати. — Кили опять сорвал все обсуждение самым что ни на есть тупым способом — просто встал и ушел из зала. Но старейшины на этом не успокоятся. — Не успокоятся. — зло бросил Торин, нашаривая край кровати и осторожно садясь. — Если я хоть что-то понимаю, они сейчас разделятся. Одни пойдут уговаривать Кили, другие придут сюда, убеждать нас. — Убеждать? — испуганно переспросила Дис. — В чем?! Я не отдам Фили!.. — Тише, родная. — Торин нашарил ее руку, пересел поближе. — Никто не собирается отдавать Фили. Но будет непросто... — Мне все равно, — зло всхлипнула принцесса. — Я пойду, пожалуй, — осторожно прервал их Балин. — Надо проследить... кое за чем. Вернусь чуть позже... Торин просто кивнул, Дис, кажется, и не услышала слов. Балин тихонько вышел и притворил за собой дверь. Ему и впрямь было, куда спешить... * * * ...Сначала возникли звуки. Их было много, и были они разные — громкие, тихие, резкие, протяжные... Фили не понимал их смысла и просто радовался тому, что они есть. Порой ему казалось, что звуки тянутся непрерывным потоком, порой — что между ними пролегают ущелья и пропасти ничем не заполненной тишины, и тогда ему становилось тоскливо и страшно. Он учился различать звуки, по продолжительности, по громкости, потом — по настроению, которое с ними приходило. Настроение тоже не отличалось разнообразием — тревога, грусть, забота... В какой-то миг знакомые звуки принесли всплеск невозможной тоски и отчаяния, Фили неосознанно потянулся навстречу... ...И звуки внезапно обрели четкость и смысл. — ...смеете говорить все это — мне?! — вынырнула из хаоса первая фраза. Голос показался знакомым, но что-то с ним было не так... — Прости, принцесса, и в мыслях не было тебя оскорбить, но ты же понимаешь... Принцесса... Дис... — Я-то все понимаю. Это вы, почтеннейшие, от страха поглупели, а я понимаю все! — Но... — И вовсе незачем прикрывать древним обычаем и заботой о всеобщем благе собственную трусость. — Принцесса, ты несправедлива. Опасность грозит не кому-то из нас лично. Тебе не случилось жить в сильном королевстве, и ты не знаешь, что такое смута... — Довольно, я не желаю больше этого слушать. Покиньте эти покои немедленно. — Но... — Вы плохо слышали пожелание принцессы, почтенные старейшины? — Это уже другой голос, но тоже очень знакомый. — Вы сами выйдете за дверь, или вам помочь? — Государь Торин, прояви благоразумие хотя бы ты! Мы все понимаем, что... ...Торин. — Вы все готовы ради какого-то неведомого блага жертвовать своими детьми?.. — Ответа не последовало. — Вон, я сказал! Убирайтесь! Стук, топот, недовольный гомон нескольких голосов... — Хорошо, у вас есть время подумать — до вечера. До тех пор у внешних дверей будет стоять стража. — Ставьте хоть всю гвардию. Вон! Голоса и шаги удалились и стихли, громко стукнула дверь. — Торин... — Тише, родная, тише. Не плачь... Мы что-нибудь придумаем, Балин вернется и расскажет... Фили захлестнуло злое негодование — кто смел так разговаривать с его матерью и дядей?.. И о чем они все спорили? Как часто бывает во сне, смысл происходящего расплывался, не получалось даже рассмотреть говоривших... Фили резко вздохнул, стряхивая с себя сон, и сел на кровати. Вернее, хотел сесть. Тело не повиновалось мысли, едва получилось просто пошевелить рукой. Что, Моргот задери, происходит? Решив начать с малого, он разомкнул ресницы, подождал немного, пока перед глазами перестанет плыть радужная пелена. Присмотрелся. Торин обнимал сестру, а она, всхлипывая, прижималась к его плечу. — Мама... — И опять слово осталось только мыслью, из пересохшего горла не вырвалось ни звука. Что же с ним такое?.. Дис вдруг вздрогнула и вцепилась в плечо брата. — Торин... — Что? Она вывернулась у него из рук, метнулась к кровати. — Фили?.. Торин, я видела, что он пошевелился!.. Фили, золотой, ты слышишь меня?! — Тебе показалось... — Да нет же!.. Фили? Король снова вздохнул, почувствовав свою ладонь в руках матери, и попытался вернуть пожатие. И наконец-то смог открыть глаза. — Тише! — осек Торин вскрикнувшую было Дис. — Тише, родная, нас не должны слышать... Фили? — Пить... — беззвучно выдохнул он. Дис метнулась в сторону, наверно, к столу, тут же вернулась с кружкой терпко пахнущего питья, подоткнула подушку, помогая Фили приподнять голову. — Сейчас, золотой, сейчас... Фили казалось, что он может выпить море, настолько пересохло все во рту и в животе. Но хватило одной кружки, он проглотил последние капли и повалился на подушку, прерывисто дыша, но уже почти ясно воспринимая окружающую действительность. — Мама... — выговорил все еще полусорванным шепотом. — Что происходит? Что со мной?.. Дис только головой помотала, с трудом переводя дыхание. Ответил Торин: — Ты совсем ничего не по помнишь? — Помню... плохо стало, тело как чужое... и все. А что...? — Тебя пытались отравить, какой-то дрянью из южных трав. Как ты остался жив — непонятно, видно, Махал рассудил по-своему. — А старейшины?.. — Миновал пятый рассвет с тех пор, как ты впал в беспамятство. Они начали требовать Тропы Махала. И очень настойчиво... Даже стражу поставили у дверей, видно, боялись, что мы тебя куда-нибудь спрячем. Ну да теперь не об этом думать надо... Он быстро встал, удивительно легко и тихо подошел к двери и прислушался. Открыл ее настежь, еще постоял, слушая звуки за дальней дверью. Вернулся к Фили. — Охрана, хвала Создателю, не за этой дверью, а за следующей. Но осторожность не помешает... Как ты, мальчик? — Пока не знаю, — неуверенно отозвался Фили. — Неудивительно. Нужен лекарь. — Так почему бы не позвать Оина? — Потому что я не уверен, что нам позволят кого-то позвать. Наверно, все-таки придется... Его прервали — за дальней дверью раздался шум, потом крики и характерный грохот падающих тел, облаченных в доспехи. Трое гномов разом замерли, прислушиваясь. В следующий момент дверь распахнулась, и в смежную со спальней гостиную, волоча за шиворот оглушенных стражников (по одному в каждой руке), вступил Двалин. Кому-то что-то крикнул в коридор, свалил бесчувственные тела справа от порога, захлопнул двери и решительно протопал дальше, в спальню. — Торин, какого балрога здесь... — и осекся, наткнувшись на взгляд Фили. Проворчал будто себе под нос: — Понятно тогда. То-то Балин всполошился... — Балин еще не знает ничего, — быстро проговорила Дис. — Оина нужно позвать... — Будет скоро здесь ваш Оин. Братец, даже когда не знает ничего, бежать умудряется в нужную сторону. — Двалин вдруг поморщился, повел плечом, будто стряхивая что-то неприятное, и тяжело сел на край кровати. — Извини... — Ничего, — встревожился Фили. Приподнялся повыше на подушке. — Двалин, ты что, ранен?.. — Можно и так сказать. Чепуха, заживет... Эти слова прозвучали достаточно вовремя, чтобы их услышал явившийся будто из ниоткуда Оин. — Что заживет?!. — напустился было он на Двалина — и тоже застыл, заметив очнувшегося короля. — Фили... Ох, Ваше Величество... — Да ладно вам охать, — проворчал Фили, уже порядком смущенный и таким вниманием, и собственной беспомощностью. — Ничего со мной страшного не происходит, просто встать, наверно, не смогу, ни рук, ни ног не чую — только живот пустой... — Немудрено — пять дней на бульонах и травяных настоях... — Оин снова стал самим собой. — Только, боюсь, пока что ничего иного и нельзя. Принцесса, может быть, ты сына сама напоишь — я пока этим воякой займусь... — Верно, — тихо проговорил сидевший рядом с племянником Торин. — Неладно дело при дворе Эребора, надо сразу восстановить порядок и шугнуть некоторых... особо обнаглевших. Потом можно и лечением, и едой заняться. — Тебе лучше знать, — согласился Фили. — Помогите мне тогда... А что все-таки с тобой случилось, Двалин? — Да так... спину ушиб. — Ушиб, как же... — Оин уже доставал из своего сундучка какие-то склянки и бинты. — Раздевайся. Да не косись на дверь, Балин еще четверых парней прислал, так что есть, кому покараулить... Дис, постучав и побулькав чем-то на столе возле кровати, принесла Фили полный кубок: — Давай-ка подкрепись, золотой. Спокойно поесть неизвестно, скоро ли получится... Фили не спеша, аккуратно выпил крепкий бульон, потом — еще какой-то ароматный травяной настой, и наконец почувствовал, что в состоянии встать с постели. Что и сделал со всеми предосторожностями, опираясь на руки матери и Торина. А, пройдясь на пробу по комнате, получил возможность взглянуть на работу Оина. — Вот это ты называешь «ушиб», а, Двалин? — спросил тихо, глядя на восемь едва затянувшихся багровых отметин на его спине, в происхождении которых ошибиться было очень сложно. — Ну да, — буркнул тот, явно не стремясь входить в подробности. — Навернулся по глупости. Ладно, что уж теперь... — Да тут без меня, похоже, много интересного случилось... — задумчиво протянул Фили, следя за руками Оина, умело накладывавшего мази и повязки на «ушибы». — Никто не хочет утолить мое любопытство? — Едва ли утоление любопытства принесет тебе много радости, — заметил Торин. — Но куда без этого. Облачайся, Дис тебе поможет, а я пока расскажу, что и как... * * * «Будь осторожен, король, помни, ты еще слаб, но показывать этого нельзя...» Оин, конечно, прав, думал Фили, осторожно спускаясь в потайной переход, ведущий в тронный зал. Об этом коридоре мало кто знал, тайна охранялась очень строго, поэтому сопровождал Фили только вездесущий Балин. По его же, Балина, настоянию Фили был одет, как для парадного выхода, хотя сам предпочел бы что-нибудь попроще тяжеленной короны, голова и так побаливала. Еще было неясно, зачем в тронный зал понесло Кили, но оно получилось кстати — потайные ходы есть далеко не в каждом помещении, а появления короля точно никто сейчас не ожидает, об этом все тот же Балин позаботился в первую голову. Кили... У Торина не было времени расписывать все в подробностях, но даже простое перечисление натворенного братом за прошедшие дни повергло Фили в растерянность. И дело было не только в «ушибленной» спине Двалина. В то, что братец рехнулся от горя, король не верил, в действиях принца прослеживалась некая закономерность, но Фили не настолько оправился от недавней слабости, чтобы вникать во все детали. Сначала нужно сделать главное, тогда и будет время думать и разбираться. ...Потайная дверь была расположена в основании трона, так, что можно было появиться будто ниоткуда. Смотровая же щель имелась и в передней части тронного возвышения; Фили услышал голоса в зале раньше, чем ее открыл. А открыв, увидел напротив трона занятых разговором Кили, Хефти и Вита. Вернее... назвать это разговором было не совсем правильно. Кили и Хефти прожигали друг друга яростными взглядами, а растерявшийся и — похоже — слегка обалдевший Вит глядел на обоих по очереди, ища возможности вставить словечко. — ...уже слышал мой ответ, что тебе еще нужно? — В голосе Кили звучали непривычные, неприятные какие-то нотки. Фили даже не думал, что брат может так разговаривать. — Вам придется подумать над этим ответом еще раз... Ваше Высочество, — бросил в ответ Хефти. Он тоже был совсем не похож на себя обычного, и Фили стало даже интересно — кто еще явится сейчас без привычной маски? Следующие слова, впрочем, заставили короля забыть о праздном любопытстве. — О том, что короля отравили вы, не догадался разве что ленивый, — сквозь зубы процедил Хефти. — Что ж, корона почти у вас на голове — так имейте же смелость закончить начатое!.. Кили вздрогнул и побледнел, но не успел ответить — к нему метнулся надумавший вставить слово Вит: — Ваше Высочество... Поймите, вас никто не обвиняет. Вас вынудили обстоятельства, но... останавливаться сейчас действительно нельзя, может случиться беда... Подумайте, прошу вас! — Не вмешивайся, почтенный, — с жутковатой дрожью в голосе отстранил старейшину Кили. — Ты, кажется, назвал меня трусом, Хефти? Я ожидал большей благодарности за то, что сделал за вас грязную работу. Яд надежнее, чем какой-то сомнительный обвал, не так ли? У Вита, снова потерявшего дар речи, отвисла челюсть. — Благодарность?! — прошипел Хефти. Фили метнулся к двери, дернул механизм и как мог быстро выбрался наружу, за спинку трона. Оттуда было хуже видно, зато слышно... — Такая «работа» одной благодарности заслуживает — гнать взашей криворукого бездаря!.. Ваше счастье, что король нам нужен... какой-нибудь!.. Ответом был жуткий, неживой смех. — Не много ли ты мнишь о себе, советник? Может, я этого и добиваюсь — чтобы вы сами все решили, а я остался в стороне?! Чтобы повод был от вас избавиться — мудреное ли дело обвинение в измене слепить при таком-то раскладе?! И скормить тебя со товарищи толпе, которой ты боишься до мокрых штанов?! — Что... Вы о чем?! — вопросил кое-как подобравший челюсть Вит. — Хефти! Что ты говоришь?! Какой обвал, какая грязная работа?! — Не лезь, — оборвал его советник. — Этот щенок, кажется, вообразил себя великим мастером сложных игр... — Ты недалеко обставил этого щенка, Хефти, — громко произнес Фили, выходя из-за трона. Тишина рухнула на зал, будто треснувший свод пещеры. Фили неспешно подобрал мантию и сел на трон. И почти сразу распахнулись все три пары дверей зала, впуская по десятку закованных в броню стражей каждая. Следом порог центральных дверей неспешно переступил Двалин. По его знаку стражи быстро оцепили площадку перед троном, взяв присутствующих в железное кольцо. Фили молча смотрел на троих гномов, замерших у ступеней трона. С Витом еще можно будет поговорить, с Хефти, увы, все ясно, а вот принц... Кили смотрел на брата так, будто видел сошедшего поговорить с ним лично Махала. И молчал, прижимая к губам стиснутые до белых костяшек руки. Что там творилось у него в голове, было непонятно, но после прозвучавших только что слов выбора у Фили не оставалось. — Двалин, — холодно произнес король, заставив себя отвести взгляд от лица брата, — С почтенным старейшиной мы еще поговорим. Остальных — в темницу. Сейчас же. — Что?.. — отчаянно взвился Хефти. — Нет... Ваше Величество... я не... Это не нужно понимать буквально! Я другое имел в виду!.. Его крепко ухватили за руки. — У тебя будет возможность объяснить, что ты имел в виду. Только в другом месте и не мне. Уведите. Рыдающего и рвущегося из рук стражников Хефти уволокли прочь. Двалин решительно взял за плечи Кили: — Идем... принц. Не заставляй еще и тебя за шиворот тащить. — Нет... не надо, — опомнившись, совсем тихо проговорил Кили. Снова снизу вверх глянул на брата. — Фили... — Идем, — тоже негромко повторил Двалин, увлекая его к выходу. Кили пошел, нехотя, но не сопротивляясь. Уже на пороге еще раз оглянулся, отчаянно уцепившись на дверной косяк, но ни сказать, ни крикнуть больше ничего не попытался. Из-за трона появился Балин. — Фили... — Что? — Все, достаточно. Нужно возвращаться. С Витом побеседуешь позже. Король кивнул, он в самом деле чувствовал нарастающую слабость. Встал, опираясь на руку Балина, сошел с трона. — Хорошо. Хорошо... * * * Вернувшись к себе, Фили едва держался на ногах — действие укрепляющего настоя закончилось, и снова подступили слабость и голод. Но Оин и Дис времени зря не теряли; короля в его покоях ждали перестеленная постель, свежий чай с лечебными травами и — наконец-то — кое-какая еда, которую он мог себе позволить, не опасаясь получить с голоду заворот кишок. Спать Фили не хотелось, но тело требовало отдыха, и лечь все равно пришлось. Он устроился полусидя на подушках, так можно было сразу и поесть, и поговорить. Поговорить было о чем, и Фили, едва утолив голод, подступил с расспросами к Торину и Дис. Благо они были рядом, в отличие от Двалина, который как увел Кили из тронного зала, так и не появлялся, и Балина, исчезнувшего с порога королевской спальни. Как и предположил ранее Торин, выяснение деталей происшедшего радости Фили не добавило. — Так что показало расследование? — спросил он, выслушав уже более детальный пересказ событий. — Кто так мне... ммм... удружил, и главное, как ему это удалось? Дис глянула на Торина, как будто даже немного виновато. Тот на взгляд, разумеется, не ответил, но проговорил тоже с ноткой неловкости: — Я думал, ты уже сам это понял... — Что? Из всего, что вы мне сейчас порассказали, выходит, что... — Фили осекся. — Но это же нелепость. Зачем? — Это единственный вопрос, на который так и нет ответа, — снова не по-своему тихо отозвался Торин. — Потому что не складывается ничего. Если Кили пытался тебя убить — предположим, что это возможно — то почему так упорно отказывался от Тропы Махала? Если нет — зачем угостил отравой? Разве что попытался убить сгоряча и от обиды, а потом спохватился?.. — Нет, — качнула головой Дис. — Это он принес тебя на руках из трапезного зала. И я могу чем угодно поклясться, что он совершенно искренне не понимал, что происходит. — Если Дис права, то ты тем более ничего не поймешь, пока он сам не объяснит, что случилось и почему. — Он мог это сделать в тронном зале, — тихо проговорил Фили. Предположение, что брат мог попытаться его убить, не укладывалось в голове, должно было быть какое-то другое объяснение, надо просто искать... — Ну... там он мог просто растеряться, — предположил Торин. — Объяви, что допросишь его завтра, у него будет время успокоиться и подобрать слова. Одновременно с последней фразой на пороге спальни появился Балин. — Не думаю, что это хорошая идея, — заметил, подходя и усаживаясь в ближайшее кресло. — Почему? — удивился Фили. — Если мы сможем спокойно поговорить... — Фили, — строго сказал Балин. — Я ведь не вчера приехал. И за все эти дни твой брат не собрался со мной спокойно поговорить. Только написал записку о том, что говорить не может, потому что за ним якобы следят. И в дальнейшем вел себя так, будто его ежеминутно подслушивали. Я совсем не уверен, что даже с тобой он будет говорить открыто. — Но что тогда все это значит? — нахмурился Фили. — Он ведь и мне говорил до того, что мои покои прослушиваются, но слуховые каналы нашли, и я решил, что проблема решена... а он продолжал отмалчиваться. А почему — я до сих пор не знаю. — Есть только две возможности, — вздохнул Балин. — Либо Кили настигло ваше... семейное безумие, и он слышит несуществующие голоса и совершает странные поступки под их влиянием, либо... — Либо что? — Либо он прав, и за ним действительно следят и подслушивают. Как именно, опять же неясно. Я попросил Леголаса поговорить с ним и прислушаться — не почует ли какого колдовства. — Он поговорил? — Поговорил, даже за плечо держал — но никаких чар не заметил. Разобраться во всем этом будет непросто. — Но придется, — тихо произнес Фили. Конечно, колдовство объяснило бы многое, но... такое объяснение заранее не внушало доверия, и казалось сразу чересчур простым и слишком сложным. — А где был ты, Балин? Что творится во дворце? — Во дворце переполох, — покивал бородой советник. — Но по большей части радостный. Старейшинам не до веселья, ну да Махал с ними... Народу объявить, что их король снова с ними, я уже распорядился. Королевский Совет соберется вечером, не стоит давать старейшинам опомниться. До Совета нужно будет отдельно побеседовать с Рагнаром и Дальтрасиром... — Зачем? — отвлекся от своих мыслей Фили. — Они вели расследование покушения и опрашивали свидетелей. — Понятно. Хорошо. Кстати, о расследовании... Как я понял, Хефти попался случайно, до сих пор его никто не подозревал. На кого еще есть виды? Балин ответил без задержки: — Ханар, он тоже уже в тюрьме. Андвари, сын Ингви, и его сыновья... а вот этих я пока посоветовал бы не трогать. Да и сам Ингви... — Они чем внимание привлекли? — Сложно сказать определенно, мне нужно еще кое-что уточнить и обдумать. Позволь, я выскажу соображения после Совета. — Хорошо, как хочешь. Что сейчас? — Сейчас — ложись и отдыхай. — Балин встал с кресла, следом, соглашаясь, поднялся Торин. Дис осталась сидеть подле сына. — Не так уж много у тебя времени. Поспи, потом Оин принесет очередные зелья, да и поесть еще надо будет. Потом — прием. — Спать мне не хочется, — хмыкнул Фили, — но спорить не буду. И нам еще есть, о чем поговорить, Балин. С тобой. — Есть, конечно, — невозмутимо отозвался тот. — Но сначала одно, потом другое. Торин... идем. Торин наклонился к племяннику, поцеловал его в макушку. — Отдыхай. Я скоро вернусь. — Хорошо... * * * Грон, тюремный служитель, такой древний, сморщенный и сгорбленный, что показался бы низкорослым даже рядом с невысоким Балином, принес Кили ужин. Кружку горячего чая с душистыми травами и кусок пирога на большой тарелке. Поставил все это на стол, повздыхал горестно и посеменил к двери. Кили старика знал, да и все здесь было ему знакомо... кроме одного. Не стало подспудного ощущения игры. Он больше не был принцем, которого строгий брат решил немного припугнуть, дабы остудить не в меру горячую голову. На сей раз все было всерьез. И Двалин был тоже серьезен и молчалив. И Гиннар не качал головой с досадой на выкрутасы королевского семейства, разгребать которые приходится ему. Молча смотрел, как принц скидывает верхнюю одежду, потом очень тщательно ощупал на нем штаны и рубаху — чего прежде никогда не делал — и только после этого разрешил отвести в камеру. Хорошо, хоть служителя приставил того же, знакомого... За раздумьями Кили не заметил, как умял весь пирог. Посмотрел на крошки в тарелке, допил чай. Грон появился сразу, будто по вызову — наверно, тихонько посматривал через окошко в двери. Опять вздохнул как будто сочувственно, и Кили решился заговорить. — Почтенный Грон... — Да, мой принц? — Скажи, пожалуйста, здесь ли еще смотритель Гиннар? — Да, мой принц, он был на приеме у Его Величества и недавно вернулся. — Скажи ему, будь любезен, что я... хотел бы поговорить с ним. Если у него найдется для меня немного времени. — Хорошо, я все передам. — Грон забрал пустую кружку и тарелку и ушел. Кили перебрался на нары, сел, прислонился спиной и затылком к стене. Прикрыл глаза. В камере было сухо и прохладно, и совсем не душно. И подушку с одеялом Кили принесли, так что, можно сказать, он устроился со всеми возможными удобствами. Вот еще бы в разговоре не отказали, уж слишком мучительной была неизвестность... Гиннар пришел неожиданно быстро. Оставил сопровождавших его стражников в коридоре, прикрыл дверь. Оставаться наедине с предполагаемым изменником он явно не боялся, заметил про себя Кили, хотя опять же — с чего бы? Если уж от троих вооруженных разбойников отбился на улице, то здесь одного безоружного уложит на раз... И почему в самые важные моменты в голову лезет какая-то чепуха? — Грон сказал, что вы хотели видеть меня, Ваше Высочество. — Я надеялся, что ты мне не откажешь в разговоре, — тихо проговорил Кили, передвинувшись на нарах и зажав ладони между колен. Детский жест, но кого сейчас стесняться? — Скажи, пожалуйста... как себя чувствует мой... Его Величество? Гиннар не удивился. Кивнул спокойно: — Король еще слаб, как если бы только оправился от тяжелой раны или болезни. Но болезнь ушла, разум его ясен, и он снова владыка Эребора. Кили глубоко вздохнул. Главное он услышал, этого было достаточно, чтобы спокойно уснуть ночью, но... — Гиннар, а... кто еще здесь? Ну, в тюрьме? Я видел, что забрали Хефти... — Хефти здесь, — кивнул смотритель. — И Ханар. Все, более никаких задержаний не было. — Понятно... — Расследование еще не закончено. Вас Его Величество велел допросить завтра с утра. Кили вздрогнул и поднял взгляд: — Завтра?.. — Да. Постарайтесь отдохнуть, успокоиться и подумать, что и как будете говорить. — Хорошо... я постараюсь. — Тогда позвольте вас покинуть. Не знаю, уместно ли такое пожелание, но... доброй ночи. — Спасибо, — совсем тихо отозвался Кили. Дверь захлопнулась, лязгнул ключ в замке. Кили еще некоторое время сидел молча, глядя себе под ноги. Завтра. Все начнется завтра... и в самом деле нужно очень хорошо подумать, что и как сказать. Раз кроме Хефти и Ханара не тронули никого — хотя Балин-то точно знает про внуков Ингви! — значит, все не так просто. Но думать обо всем этом лучше на свежую голову. Кили сбросил сапоги, улегся на нары, завернулся в одеяло и уснул — так крепко и спокойно, как не спал уже Махал знает сколько ночей.