Испытание доверием

— Съешь еще пирожок, малыш, вот такой... — Мааам... Ну хватит уже, а? Ну лопну ведь, мам... Что ты, в сам деле, будто меня голодом морили... — А то нет? Похудел как, неужто не вижу? — Так от волнения же, мам. А голодным я не сидел, ну что ты... Фили улыбнулся в усы. Он стоял у камина, посасывая трубку и наблюдая за хлопотами Дис. Отчаявшись еще накормить сытого до отвала Кили, она усадила его на диван, села рядом и принялась расчесывать еще влажные после мытья волосы. Кили виновато вздыхал, но видно было, что забота ему приятна. ...Мать встретила их сразу за дверями их общей приемной. Бросилась обнимать и целовать обоих, потом решила, что все-таки младший в заботе нуждается больше, и потащила его в предусмотрительно натопленную мыльню — смывать тюремную пыль, а заодно — страхи и тревоги сегодняшнего дня. Фили не стал спорить — ему хотелось немного побыть одному, отдохнуть и прийти в себя. Теперь, когда все закончилось, это можно было себе позволить. Ну и мысль насчет смывания тревог тоже была не лишена смысла. Король позвал слугу — помочь избавиться от парадного облачения, расплел волосы и тоже отправился в мыльню. Забрался в лохань, велел слуге полить из кувшина, и долго просто стоял, подставляя лицо и грудь неспешно льющейся воде. Дышать потом и в самом деле стало легче. Настрадавшаяся Дис и не думала ограничивать свою заботу купанием. О раннем ужине — или позднем обеде, не суть важно — она тоже распорядилась, и лично присмотрела, чтобы умытые и переодетые мальчики хорошо поели. Особенно досталось опять же Кили, но не сказать, чтобы его это очень огорчило. И сейчас, подставляя вечно растрепанные патлы под гребень, он счастливо жмурился и жался боком к матери. А любимый их диванчик в гостиной Фили как нельзя лучше для этого подходил. На самом деле, законченным этот день Фили еще не считал. Нужно было дождаться Балина, взявшего на себя приведение в чувство Королевского Совета (пока король никого не желал видеть) и распоряжения касательно предстоящих похорон Торина, и Двалина, который взялся разобраться с пойманными наемниками-людьми. Их как минимум нужно было как следует допросить, кто-куда-откуда-что известно. Небывалое дело, чтобы существа другой расы тайно проникали в Зал Правосудия, да еще в столь серьезный для всего королевства момент. Туда ведь даже эльфийскую делегацию не пригласили, о чем Фили лично известил Леголаса, с подобающими объяснениями и извинениями. Тот понял, в конце концов, у каждого народа есть свои секреты, в которые чужакам соваться не след. Хотя как знать, может, помощь эльфов сегодня и могла бы что-то изменить. Но что сделано, то сделано. Балин появился первым, аккурат когда Дис закончила приводить в порядок прическу сына. Вернее, приглаживать беспорядок, который он обычно именовал прической. Дис подступила к старику с расспросами, и Кили под шумок сбежал к камину — тоже набить трубочку. Закурил, вздохнул блаженно, потом проговорил — негромко, чтобы не отвлекать от разговоров старших: — Странно... Мне курить почти не хотелось... там. Вообще ничего из привычного не хотелось. Почему так, Фили? — Честно? Не знаю, — вздохнул тот. — Может, мыслей разных слишком много получилось? — Может, — согласился Кили, снова с удовольствием затянувшись. Вдруг разом погрустнел, нахмурился. — Будут тут мысли... разные. Страшно как, когда не враги, а свои же гномы... Жалеют, под руки держат, благословляют — и под топор... — Ударить топором своего же гнома, которого только что жалел и благословлял — тоже непросто, поверь. Но таков закон... — Или приказать это сделать, — совсем тихо перебил Кили. Глянул в лицо, серьезно и печально — Фили не нашелся, что ответить — и уставился на огонь в камине. Проговорил, будто пытаясь сгладить неловкость: — Мне... голос палача знакомым показался. А я ведь тех парней не знал совсем, откуда бы? — Это был Нали, — тоже глядя на огонь, отозвался Фили. — Парни отказались наотрез, оба, как только услышали, кого придется казнить. Не соглашались, ни за двойную плату, ни под угрозой наказания... Пришлось попросить его... и объяснить, почему так и что происходит на самом деле. — Объяснить? Зачем? — Иначе и он не соглашался. Не так просто было изобразить тебя изменником, братишка, даже с твоей подачи. Кили невесело хмыкнул, снова поднося к губам трубку, но почти сразу опустил ее и повернулся к дверям. В просторную гостиную вошел Двалин, и места сразу заметно поубавилось. Поприветствовав всех, он пересек комнату и прислонился к откосу двери, ведущей на открытую террасу, откуда очень приятно тянуло свежим холодком. Кили отложил трубку и тихо, нерешительно даже подошел к наставнику. Глянул в лицо большущими глазами, спросил: — Бить будешь? — Надо бы, — буркнул тот. — Да как бы себе дороже не вышло. Вот разве что особое дозволение будет... — Будет, — коротко согласился Кили. — Какое хочешь. Двалин вздохнул шумно, покачал головой. — Попадись ты мне сразу после — так ободрал бы, чтобы ни лечь, ни сесть невмоготу... А сейчас что проку воздух сотрясать. — Потянул принца к себе, обнял крепко, по-медвежьи. — И напугал ты нас всех, вот же олух... — Ты правда не сердишься? — шепотом спросил Кили, послушно утыкаясь в меховой воротник его плаща. — На тебя сердиться — на другие дела времени не останется. Садись давай и рассказывай, как во все это вляпался. С тебя ведь все началось, так? Кили вывернулся из его объятий, отступил к камину, нерешительно глянул на брата. — Поговорить действительно нужно, — согласно кивнул тот. — Не бойся, братишка. — Что ты, Фили, разве ж я боюсь, — тихо и без улыбки проговорил Кили. — Просто... не хотелось все это ворошить. Обязательно сейчас? — Это нужно, Кили, — мягко сказал подошедший Балин. — Дело еще не закончено, нужно разбираться со многими вещами, и как можно быстрее. И лучше, если мы будем знать, что именно произошло. — Ну... хорошо, — согласился Кили. Взял свою трубку, раскурил ее заново, ушел к столу. Фили последовал за ним, тоже сел, рядом, чтобы можно было коснуться руки брата. С другой стороны к нему подсела Дис. Двалин остался на прежнем месте, Балин тоже не сел, но к столу поближе перебрался. Кили затянулся пару раз, покачал головой. — Я не встречался с этим Фрором, или как его там, в таверне. И на жизнь ему не жаловался. — Да, — кивнул Фили. — Он тебя подкараулил на площадке, верно? — Да. Не знаю, как он там прятался... — Мы нашли укрытие. — Хорошо... Ладно. Это не слишком меня беспокоило, на самом деле. А вот то, что этот мерзавец знал, о чем я говорил наедине и с тобой, и с Торином... Кили понемногу разговорился. Фили слушал, кивая, когда рассказ подтверждал их догадки и выводы. — ...Я же понимаю, что глупо это было... Но я просто не знал, что еще сделать. Мне и в голову не пришло, что кто-то может узнать и воспользоваться. Правда, я до сих пор не пойму, как им это удалось... — Это вопрос, — согласился Балин. — Кили, припомни... Может, было что-то, что тебя на такую мысль навело? Ну, приснилось что-то, или послышалось будто само собой? Принц отрицательно качнул головой: — Нет, Балин. Не помню ничего такого... И не надо искать таких оправданий. — Я не ищу тебе оправданий, малыш. Я хочу понять, как работала связь, которую наколдовал этот мерзавец. Мысли он все-таки читать не мог, а вот о твоей идее напоить короля снотворным как-то узнал. Как, если не сам ее подсказал? — Да... — тихонько вздохнул Кили. — Может, ты и прав, и она как-то была подсказана. Смотри — получается, что и меня к этой идее подтолкнули, и яд кого-то надо было заставить подкинуть, а времени вроде и не было. — Вот именно. Все делалось одновременно, на фоне общей суматохи вокруг обвала. Вот, кстати, и ответ, для чего обвал был нужен... Очень сложная игра, и просчитано все было безупречно. И этого парня нам еще допрашивать. Тоже задача, ведь соврет — недорого возьмет. Так что чем больше мы будем знать о его фокусах, тем легче будет разобраться. — Балин ободряюще похлопал Кили по плечу. — Когда ты понял, что случилось? — Вечером. Так обидно было, ну, что Двалин так со мной... Мне же казалось, что я ни в чем не виноват, и все делаю, чтобы отвести беду. А потом будто стукнуло — взял флакон, понюхал, а там... — Он махнул рукой и замолчал. — Так ты Торина в тюрьму отправил, еще не зная, в чем дело? — Ну да. Я... просто испугался, мне показалось, что и с ним может что-нибудь... Просто не мог придумать, как велеть его охранять, чтобы точно никто ничего не сделал. Ну и подумал, что на пару дней можно и в темнице спрятать. — Кили снова глянул на Двалина и виновато вздохнул. — Я ведь не ожидал, что все так... затянется. Думал, Фили очнется сегодня-завтра, и все образуется. Еще же ни разу не было, чтобы Гиннар кого-то не укараулил... — Правильно, — согласился Балин. — Не зря же на Гиннара покушение устраивали... Я сам боялся Торина оттуда выпускать, пока не заварилась эта каша с бунтом. — Балин, — вдруг поднял на него взгляд Кили. — А как получилось, что бунт начался так... вовремя? На это все внимание обратили, что будто по команде... Так команду кто-то подал? — А ты как думаешь? — выразительно задрал бровь советник. — Иногда приходится прибегать и к таким мерам. Хоть оно и может другой бедой обернуться... — Какой другой бедой? — Я про старейшин. Торина никто бы не решился тронуть после такого... зато король занадобился срочно. Махал не попустил, обошлось, но страху мы натерпелись. А ты молодец, хорошо придумал Совету головы морочить. Кили покраснел и опустил глаза. — Я испугался, — повторил и быстро глянул на брата. — Я хотел, чтобы они переругались, ну, со злости все равно кто-то бы проговорился. Так ведь и вышло с Хефти, верно? — Верно, — кивнул Фили. — Хефти так и попался. А потом дальше потянулось. Только до Рагнара мы не могли добраться... до последнего момента. Кили зябко передернул плечами. Фили быстро придвинулся, накрыл своей ладонью его руку, сжал. — Братишка?.. — Ничего, — чуть-чуть улыбнулся Кили. — Пройдет... Про Ханара и Хефти мне Гиннар рассказал. А остальные? Ингви на чем попался? — Ингви попался на своих внуках, — вздохнул Фили. — Когда всерьез запахло паленым, он просто не выдержал и кинулся защищать младших. Ну и раскрылось все. — Значит, все-таки близнецы, — качнул головой принц. — Я сначала так и подумал... Потом решил, что их тоже как-то обманули, не могли они так притворяться... — Их обманули, — подтвердил Фили. — Сказали, что нужно отвратить покушение, а для этого украсть флакон с ядом. Они и украли. — И... им просто так это сошло? — Ингви все взял на себя. Ты же знаешь, обычаи это дозволяют. — А его что дернуло на... такое? Это же не просто так вдруг, должна быть причина? — Была. Кили, ты просто не знаешь еще... Помнишь, мы с тобой по молодости... прославились? Кили вздрогнул и поднял враз потемневший взгляд: — Помню, конечно. Но это же прошлое дело, какой тут повод для заговора? — Да вроде никакого. Но... Помнишь, нам тогда сказали, что все будет... без свидетелей? — Да, и что? — Свидетели были. Негласно. Четверо старейшин. Нар, Фрости, Регин и Ингви. Тишина казалась бесконечной. — И... что? — тихо проговорил Кили. — Причем здесь заговор? — Нар погиб, если помнишь, во время обвала. Потом умер Фрости. И Ингви заподозрил, что это не случайно. Не сам заподозрил, понятное дело, подсказали. А когда убили еще и Регина, подозрения превратились в уверенность. — А для этих подозрений были основания? Балин тихонько кашлянул, привлекая внимание. — Я немного успел поговорить с Ингваром, — негромко сообщил он. — Получается, что Нар все-таки стал жертвой несчастного случая. А вот Фрости уже нет. — Все сходится, — кивнул Фили. — Они усмотрели возможность сразу, и сумели ее использовать. Еще и щенка этого, Кнуда, на том же подловили. — Кнуд, сын Одда... Это он четвертым был, да? — вернулся к недавним событиям Кили. — Я не знал этого парня, Фили, он кто? — Этот парень «прославился» нападением на Гиннара. Его тоже заморочили этой историей про убийства старейшин, Фрости с его дедом дружен был... Ну он и ввязался, по молодости да горячности. — И за это рубить голову? — тихо произнес Кили. — Брат, а это не слишком... жестоко? — Может, и слишком, — тоже в полголоса отозвался Фили. — Но есть грань, там, где ведомый становится ведущим. Поддайся он просто на обман — можно было бы и пожалеть. Но он еще четверых своих друзей во все это втянул. Подстрекательство к измене — совсем другое преступление, братишка. — А с этими его... друзьями что будет? Тоже...? — Нет, что ты. Это лишь случайное соучастие. Их высекли и отправят на северные рудники, на время. — Да? — незнакомо усмехнулся Кили. — Так и меня следовало... высечь и куда-нибудь отправить, ты не находишь? — Следовало, — вздохнул Фили. — И, если бы флакон не подменили... всыпал бы я тебе, братишка, так, что мало бы точно не показалось. Но все пошло иначе. Рагнар был очень умен... и действительно очень много знал про нас с тобой. Хотя и не все. — Рагнар... — тихо повторил Кили. — Я так и не понял, как вы его вычислили. Мне все казалось, что это ошибка, пока этот... Фрор не заговорил. — Я был бы очень рад, если бы это оказалось ошибкой, — согласно кивнул Фили. — А как вычислили... Двалин, ты ведь уже знал, что это он, раньше, чем обрывок перчатки нашел? — Знал, — отозвался тот, не двинувшись с места. — Я вполглаза следил за всей этой компанией. Потом всего и хватило, что вспомнить, какое у кого выражение на лице было, когда суматоха началась. — И Рагнар?.. — Он все просчитал верно, каждое движение... но удивиться забыл. Один маленький промах, мысленно очень горько усмехнулся Фили. Совсем крошечный, напоследок... А ведь все могло и получиться. — Ты ведь лучшим советником его считал, — эхом откликнулся на его мысль Кили. — Доверял ему... Решений его никогда не отменял. — Да. — Зачем же он так... с тобой, со мной? Чем мы его обидели? — Ничем, — по-прежнему бесцветно произнес Фили. — Торин мне говорил, что цель заговора — всегда власть. Обиды — это так, инструмент. Вон они, обиженные, на казнь шли, а все еще не знали, для кого меха раздували... — А его ведь и не допрашивали толком, — продолжил свою мысль Кили. — И не узнаем теперь, почему и отчего. Может, ты и прав, а может, и другая причина была... — Не допрашивали, — снова подал голос Балин. — Но его сын и главный соучастник вполне жив и под стражей. И, кстати, в своем уме. Думаю, он все расскажет. Ненадолго повисшее молчание прервал снова Кили. — Вот про его браслет я бы послушал. Похоже, без этой штучки ничего бы у них не вышло. — Не вышло бы так, вышло бы по-другому, — резонно возразил Балин. — Тут ведь главное — намерение, а способ найдется. — Сомнительный какой-то способ, — качнула головой Дис. — Вы уверены, что все было именно так? Кили, ты сам не помнишь, но тогда... у постели брата... ты столько всего наговорил, что после этого вестись на твои игры было просто глупо. Если бы они и впрямь тебя подслушивали... — Они подслушивали, мама, — вздохнул Кили. — Просто в тот день я амулет обронил в пещере с источником, а хватился и подобрал только ночью. Иначе ко всем балрогам спалился бы... Что, Балин? Я что-то смешное сказал? Балин и впрямь вполне отчетливо хмыкнул. — Да какой уж тут смех. Но ты, парень, и впрямь мастер все запутывать. Не потеряй ты именно в этот день свой амулет — мы бы, скорее всего, узнали, что на тебе чары и соответствующие меры приняли. А так до последнего гадали — что да почему... Кили вопросительно глянул на брата: — О чем он? — Балин Леголаса попросил с тобой поговорить и послушать, нет ли волшебства. Будь амулет при тебе, вопрос бы решился сразу. — И не пришлось бы мне сидеть в тюрьме и сочинять сказки о том, какой я плохой, — тоже хмыкнул Кили. — Надо же... И впрямь, смешно. А сколько еще этот Ингвар порасскажет... — Как он, кстати? — спросил Фили у Балина. — Говорить скоро будет готов? — Не знаю, — махнул рукой старый советник. — Он был немного не в себе, когда я его проведал, и лекарь сказал, что не стоит на него давить. Я еще загляну к нему, попозже, но вряд ли будет много пользы. В голове у него сумбур полный... — Отчего же? — Да от всего. Лекарь его успокоить хотел, сказал, что раны нестрашные и заживут быстро, так он тут же решил, что струсил не по делу и отца предал. — Ну да, — незнакомо дернув щекой, заметил Кили. — Я бы такого отца тоже... предал. Как так вообще можно, и про сына своего, и про жену?... — За что Рагнар так ненавидел свою жену, мы вряд ли узнаем, — вздохнул Балин. — С сыном же не по-гномьи он обошелся, что и говорить. — Странно все-таки, чтобы гном так мог поступить, — тихо заметила Дис. — Может, он рассудком раньше еще повредился, потому и наговорил всякого, и про жену, и про сына? — Может, и так, — согласился Балин. — А может, и иначе. Он мог и намеренно все это сделать, чтобы сына сочли несчастной жертвой и пощадили. — Странноватый способ защитить сына, — задумчиво заметил Фили. — Но вполне действенный, — многозначительно задрал бровь Балин. — Парень-то жив, а другим участникам дела головы поснимали. Тут еще разбираться и разбираться. Ингвар отца любил, да и тот его за недоумка не держал, раз всеми планами делился. Так что очень этот парень непрост, помяни мое слово. — А ты у нас просто-таки тупее кувалды, — покивал король. — Ничего, разберемся. — Конечно, разберемся. Я к тому, что спешка в этом деле совсем ни к чему, и с выводами спешить ой как не стоит... — Еще бы, — решил наконец вступить в общую беседу Двалин. — До выводов еще далеко. И я бы сначала не с колдовскими побрякушками разобрался. Наемники на закрытой галерее и перчатка с ядовитой колючкой посерьезнее будут, а? — Посерьезнее, — согласился Балин. — Как ни обидно это признавать, но нас почти переиграли... — Не «почти», — сурово перебил его Двалин. — А переиграли. Грош цена была бы всем нашим ухищрениям, если бы... — и закончил тоном ниже: — если бы не Торин. Все опять притихли. Фили прикрыл глаза, потер переносицу, чувствуя нарастающую усталость. И как-то не по себе стало вдруг — снова вспомнилось, как волокли под топор дико хохочущего, потерявшего разумный облик Рагнара, как пришлось его «успокоить» одним хитрым приемом, чтобы хоть недолго не мог биться и вырываться... Никакое наказание не было бы чрезмерным за то, что произошло по вине этого гнома, и потеря рассудка казалась более милостью Создателя, чем дополнительной карой. Но на душе все равно было скверно. Дис всхлипнула, спросила: — Балин... что все-таки произошло? О чем Торин велел тебе рассказать? — О чем велел — теперь уже не узнать, — печально качнул головой советник. — Мне порой казалось, что он слишком высокого мнения о моей осведомленности. — Это связано с... тем случаем? — напряженно спросил Фили. — Ну, после Битвы? — Не знаю, Фили. Может быть, и так. Мне казалось, он... считал, что получил тогда жизнь не просто так. Что должен сделать что-то важное, или же ошибку какую-то исправить. И так ни разу и не сказал напрямую, что же его так грызет. А несколько дней назад попросил меня принести один манускрипт... Я принес, так, наверно, и лежит на столе в его гостиной. И заставил меня пойти в пещеру Ока Махала... Я пытался сказать, что это опасно — не послушал. Мне, говорит, ничего не опасно уже... Балин снова покачал головой и вздохнул. — А мы и расспросить не успели, — глухо выговорил Двалин. — Торин, Торин... — И все из-за меня, — прошептал, глядя в стол, Кили. — Если бы не я... — Если бы не ты, — твердо произнес Фили, — его убили бы много раньше и проще. Ты же... — Я ничего не сделал, Фили. Я даже не знаю, как ты жив остался... Фили просто кожей почувствовал вдруг накрывшее его отчаяние. И не все было сказано и припомнено, но сейчас не до разговоров больше... — День был тяжелый для всех нас, — проговорил король, поднимаясь и обводя взглядом гостей своих покоев. — И еще предстоит много дел. Нам всем пора отдыхать. Особенно тебе, мама. — Да... — подхватилась Дис. Торопливо встала. — Да, в самом деле. — Подошла к старшему сыну, заглянула в лицо. — Не сердись на меня. Я совсем потеряла голову... но иногда можно побыть и просто матерью, верно? — Ну что ты, мама, разве нужно за это извиняться... — Он взял ее руки, пожал, мягко поцеловал. — Но мы вправду устали, все. — Конечно. — Она улыбнулась сквозь опять навернувшиеся слезы, потянула его к себе — привычно поцеловать в лоб. — Спокойной ночи, золотой. — И первая пошла к дверям. Кили, спохватившись, заторопился следом — проводить, за ним, чинно откланявшись, потянулись и советники. Оставшись один, Фили выколотил трубку, убрал ее в ларец на каминной полке и сел на диван. Ждать долго не пришлось — дверь стукнула, пропуская вернувшегося Кили. Принц плотно затворил дверь, пересек комнату. Присел на край стола, будто не решаясь заговорить. — Фили... — Да? — Мама сказала мне... что ты велел всех, кого казнить собирались, в закрытую галерею привести и все им показать. Почему? Фили вздохнул: — Жаль их было. Подумалось: если они узнают, кто в их бедах виноват, и увидят, что он безнаказанным не остался, то им хоть немного легче станет... — Да... как странно. Я думал, что радоваться буду их мучениям. А когда до дела дошло, тоже жалеть начал. Даже Рагнара, будь он трижды неладен... — Кили вдруг нахмурился, будто вспомнив о чем-то особенно неприятном, шагнул к дивану и торопливо опустился перед братом на колени. Взял за руку. — Фили, я о том, что Рагнар там, в Зале, говорил. Будто я ненавидеть тебя буду... — Кили... — Но это ложь, Фили. Я ведь сам это все... и глупостей наделал, и как их исправить, придумывал. Ты ничего со мной не сделал такого, что против моей воли шло, Фили, правда... — Он говорил, торопясь и путая слова, и кажется, просто боялся остановиться. Фили чуть возвысил голос: — Кили! — и быстро прижал к его губам кончики пальцев. Кили резко смолк, несколько мгновений просто смотрел на брата большущими мокрыми глазами, потом неожиданно тихо проговорил: — Я... целовал тебя. Когда ты лежал без памяти... — Целовал? — искренне удивился Фили. — Зачем? — Не знаю. Мне показалось... Я думал, ты почувствуешь, рассердишься и проснешься. А ты все равно не проснулся. — Так, спеша и путаясь, говорят, когда пытаются сдержать слезы, зачем только, вот же горе лохматое... — А потом мне сны начали сниться, кошмары. Все казалось, что я тебя мертвого целую, это так страшно было, Фили, я... — Тише. — Фили прервал отчаянную речь, обхватил лицо брата ладонями, наклонился и поцеловал в губы, мягко и бережно. Снова посмотрел в глаза. — Я жив, братишка. Жив. Мы оба живы, правда? Кили всхлипнул — и уткнулся ему в плечо. Одной рукой обнял за шею, другой ухватился за локоть. — Прости, — прошептал в складки кафтана. — Я же знаю, что сам виноват во всем... Фили тоже обнял его, прижался щекой к пахнущим горькими травами волосам. Сам сморгнул подступившие слезы. — Дурище мое бесценное... Да какие же заговорщики поймут, что в твоей голове творится? Кто у кого прощения просить должен, после такого... Сумасшедший, как есть... Кили не ответил, только крепче стиснул его локоть. Фили свободной рукой мягко накрыл голову брата — и понял вдруг, что тот плачет, тихими, легкими слезами, которые уносят боль, оставляя по себе свет и покой.