«Re-homing»

Лухань проснулся от того, что Сехун пытается перелезть через него, продавливая матрац. В комнате уже темно, но Лухань смог заметить, что старший в одних трусах. - Мне… уйти? – повернувшись к старшему, прошептал юноша. - Да нет, можешь оставаться, - Сехун сжал его ягодицу. – Я представляю, как мой папаша это всё делает, - затем легонько шлёпнул по ней, отчего младший зашипел от боли. – Даже я лучше трахаюсь. Лухань покраснел, – хорошо, что этого не видно из-за темноты – зачем Сехун ему это сказал? Или он просто себе это накручивает, а Сехун это просто так ляпнул? Но, однако, он же сказал, что хочет опробовать его реакцию на алкоголь… Лухань нервно сглотнул – конечно, Сехун намного лучше, чем его отец чисто с моральной точки зрения, но как к этому отнесётся сам его отец? - Ложись под одеяло, - Лухань вздрогнул от неожиданности. – Сейчас холодно. Юноша не стал противиться, всё-таки под одеялом комфортнее. Оказавшись в тепле, Лухань на время расслабился, но вскоре до него дошло, что Сехун стал так к нему относиться… теплее, когда узнал об его такой особенности организма. Он прикусил нижнюю губу, всё же ему придётся переспать с ним – и это будет почти не его желания, а желание тела под действием алкоголя. Но он всё равно продолжает себя утешать тем, что это лучше, чем этот мужик. Вскоре Лухань уснул, стараясь оставаться у края кровати, чтобы не мешать старшему – наверное, он ведь должен радоваться, что ему позволили поспать в этот раз в кровати, поэтому не стоит особо наглеть. В школе почти всё так же, как и в предыдущих – Лухань старается ни с кем не общаться, заводить дружбу. Он не может доверять посторонним людям из-за поступка родителей, ему и с приёмной семьёй никогда не хотелось особо общаться, но, что поделаешь? Приходится, всё-таки жить с ними неизвестно какой период времени. Сехун, как и предполагал он, почти не присутствует на уроках, прогуливая, вместо учёбы курит и пьёт с какой-то дурной компанией, состоящих из парней и девушек такого же разлива и внешности. Лухань совсем не такой, как бы его не пытался испортить Чонин, но всё равно он не такой. В учёбе он старательный и усидчивый, пример для подражания, любимчик учителей. Сехун его противоположность. Но возвращались они домой вместе. Всю дорогу Лухань боялся произнести хоть короткое слово, смотря себе под ноги, стараясь не привлекать к себе внимания, чтобы Сехун фактически забыл об его существовании. Лухань всё ещё помнит о желании Сехуна. Конечно, под действием алкоголя ему будет наплевать, ему самому захочется этого, но всё-таки слишком много человек оприходовало его анус. Трое менее чем за год. Когда он будет пьяный, ему будет наплевать, что Сехун попадёт в этот список, но, протрезвев, он будет фактически ненавидеть самого себя, корить за то, в кого он превращается… В подстилку для всех, кто только пожелает. Когда они пришли в пустую квартиру, Лухань заволновался, но старался не показывать виду. Учитывая, что его отец пьяница, то вполне можно предположить, что где-то в квартире имеется алкоголь, которым Сехун может воспользоваться. Сехун лежит на кровати, слушая музыка в наушниках, сидя только в одной комнате Лухань может прекрасно слышать, какую музыку он слушает. Что-то на подобии Rammstein или Мэрилина Мэнсона. Юноша удивляется, как старший ещё не оглох от этой музыки или не сошёл с ума. Сам он в это время выполняет домашнее задание, откровенно говоря, он чувствует себя ужасно, когда ложится спать, не сделав до конца задание по какому-нибудь предмету, не успев. Только сейчас он не может ни что-то решить из серии точных наук, ни что-то прочитать, чтобы запомнить, из гуманитарных предметов. Его напрягает присутствие Сехуна тут, хоть и сейчас он не может подсунуть ему спиртного, лёжа на кровати. Но всё равно, когда старший вышел из комнаты, оставив Луханя одного, последний заметно расслабился, выдыхая, начиная уже мыслить в направлении решения уравнений по алгебре. Но когда Сехун вернулся с двумя чашками кофе и отдал одну младшему, тот не заметил подвоха. - Устал, наверное, этот бред делать. Сехун сел на кровать, отпивая из своей чашки, смотря на младшего, который вполне спокойно взял чашку и отпил немного. - Необычный вкус, - сказал юноша, отпивая ещё немного, чтобы распробовать. - Ирландский ведь, только его умею хорошо делать, - усмехнулся Сехун. Лухань вновь ничего не заподозрил, не зная, что ирландский кофе – это кофе с виски. Правда, Сехун сделал его без сливок и не с ирландским виски. Нужного виски не было, поэтому заменил его американским виски, точнее бурбоном, и без сливок, чтобы особо не морочиться, ведь ему главное просто напоить Луханя. Младший наслаждается теплотой напитка, которая греет его изнутри, протекая по глотке и пищеводу, не замечая, как в кровь всасывается алкоголь, который вскоре сыграет с ним злую шутку. Сехун с ухмылкой наблюдает и ждёт, когда виски в его кофе начнёт действовать. В свой он решил не добавлять, сделав себе обыкновенный кофе. Постепенно Лухань начинает ощущать жар уже не только внутри себя, но и на щеках, во всём теле. Знакомая лёгкость в теле. Неужели алкоголь был в кофе? Лухань совсем идиот, не поняв этого. Внизу живота образуется тяжесть, немного тянет, а член эрегируется. Снова. Снова ему хочется секса как сучке во время течки, но ему не хочется так себя вести. Лухань поспешил выйти из комнаты, чтобы запереться в ванной, но Сехун быстро среагировал и успел прижать младшего спиной к стене, держа его за плечи. - Действительно, - усмехнулся Сехун, видя затуманенный взгляд младшего, приоткрытые губы, от алкоголя остальные люди не такие. Сехун провёл одной рукой вниз по груди Луханя, нарочно задевая сосок сквозь футболку, отчего младший вздрогнул, издав короткий стон, а когда рука была на уровне живота, то он подался вперёд. Луханю кажется, что всё его тело – это сплошная эрогенная зона, даже прикосновения сквозь одежду его возбуждают слишком сильно, будто ласкают его член… Когда Сехун сжал его возбуждённой член сквозь штаны, Лухань прикрыл глаза от удовольствия, стеная. Слишком крышесносно. - У тебя так стоит, будто не виски выпил, а виагру, - усмехается Сехун, продолжая ласкать его пах, наблюдая, как дрожит младший, повернув голову в сторону, открывая шею. Сехун целует нежную кожу, ощущая, как дёргается кадык Луханя, который часто сглатывает между стонами, вплотную прижимается к младшему, потираясь своим пахом об его пах. Лухань сходит с ума, начиная стонать ещё громче – приятная дрожь, что пробегает от паха по всему телу слишком яркая, заставляет ёрзать, желая больше. - Сехун, - томно шепчет он, забираясь одной рукой под футболку, а вторую просовывает себе в трусы. - Издеваешься? – ухмыляется старший, видя, как он ласкает себя. – Хочешь мой член? – говорит он на ухо Луханю. – Хочешь ощутить его в себе? - Да, - простанывает младший, подаваясь бёдрами вперёд. Сехун с довольной улыбкой стягивает штаны и трусы с младшего, тот нетерпеливо начинает раздевать его, обхватывая член рукой, оценивая размеры чужой плоти, которая вскоре окажется в нём. Смазка из уретры Луханя активно выделяется, стекая по члену и яичкам, Сехун поглаживает её, размазывая смазку. - Течёшь как сучка, - смеётся Сехун, наблюдая, сколько смазки выделилось, что вся головка и часть члена глянцево блестит. Лухань пропускает это мимо ушей, продолжая стонать и двигать бёдрами, терпя издевательство над ним – ему хочется члена внутри себя и кончить, а Сехун медлит, мучая его. Сехун собирает смазку пальцами и начинает массировать колечко мышц, отчего Луханя трясёт почти как в лихорадке. Два пальца проскальзывают немного с трудом, но младшему наплевать на боль, он активно насаживается на пальцы, желая скакать хотя бы на них – в этом случае это лучше, чем вообще ничего. - Так сильно хочется, что готов скакать на моих пальцах? – снова говорит ему на ухо Сехун. – Ты точно нимфоманка. - Прошу, быстрее, я хочу тебя, - почти что ноет Лухань, хватаясь за плечи старшего – его ноги уже подкашиваются. Сехун вынимает пальцы и, приподняв довольно лёгкого Луханя, вводит в него свой член. Лухань сжимает плоть в себе, когда та оказывается полностью внутри него. Сехун начинает стонать от блаженной узости, когда младший прижимается к нему всем телом, обнимая руками и ногами. Сехун начинает двигаться, наслаждаясь стонами Луханя, который сильнее к нему жмётся, стараясь двигаться навстречу. - Быстрее, - умоляет Лухань. Старший прижимает юношу к стене, быстрее двигаясь, постепенно сбиваясь с ритма, начиная делать резкие невпопад толчки. Лухань сжимает плечи Сехуна, стараясь потереться своим стояком о чужой живот. Сехун немного устаёт, стоя на ногах и держа Луханя, поэтому, придерживая младшего за ягодицы, кладёт его на кровать, продолжая двигаться, нависая над ним. Лухань начинает ласкать свой член, быстро двигая рукой от основания до головки. С протяжным стоном Сехун кончает в него, чуть позже и Лухань пачкает спермой свой живот. Сехун ложится на кровать рядом с младшим. - Сехун, - Лухань поворачивается лицом к старшему, начиная тереться об его бедро. – Я хочу ещё, - стонет он, прижимая к нему. - У тебя ещё стоит? – удивился старший. – Вот этого я точно не ожидал. - Сехун. - Сейчас я точно ничего не смогу сделать. Лухань тогда решил сделать всё сам, сев напротив его вялого члена, он обхватил его и провёл пару раз рукой, затем вобрал его в рот, теперь пришла очередь Сехуна сладострастно стонать. Но, к сожалению, несмотря на тяжесть внизу живота и желание, член ещё вялый. Лухань в нетерпении начинает надрачивать свой член, посылая вибрации на головку, но член ещё не наливается кровью, слишком рано. Но младший, забив на это, всё равно седлает бёдра Сехуна, сев на обмякшую плоть, начиная ёрзать, одновременно онанируя. Постепенно член снова встаёт, Луханю даже больше нравится ощущение, как плоть внутри него увеличивается в размерах. Сехун, сжав ягодицы младшего, начинает задавать ему свой темп. Лухань вновь стонет громко и чувственно, наслаждаясь. Сехун пытается попасть по простате, надеясь, что это поможет юноше угомониться – для третьего раза его вряд ли хватит. Лухань и сам насаживается так, чтобы член проходился по простате, не переставая ласкать себя и стонать. В этот раз всё происходит немного дольше, чем в первый и, кончив, Лухань успокаивается. Или просто алкоголь «выветрился». - Кто бы знал, - смеётся Сехун, обнимая младшего, который лежит на нём – член старшего до сих пор в его анусе, - что от алкоголя такой милый и невинный парень, как ты, превращается в такую развратную вечно хотящую течную суку. Лухань ничего не говорит, ему стыдно. Протрезвев, он осознал, что только что было, как себя вёл – это ужасно. - Но я бы повторил, - Сехун сжал ягодицы младшего, затем шлёпнув одной рукой по одной из них. Лухань покраснел, но уже от стыда. - Лухань, - шепчет Сехун, щекоча своим носом его ухо, - а ты бы повторил со мной? – старший чуть сжал зубами непроколотую мочку уха. – Ты так отменно сосёшь, тебя хорошо научила твоя первая «семья». Лухань молчит, ещё больше краснея. Он успел прочитать и это. Вечером мужчина снова его поимел, отчего Луханю сразу захотелось вымыться, пытаясь смыть с себя эту грязь. Вернулся Лухань из ванны в комнату, где Сехун уже спал, не постелив ему – старший решил, что всё-таки Лухань будет спать с ним. Пока Сехун спит, Лухань решил сделать запись в своём дневнике.       Сехун меня напоил. Сегодня я снова вёл себя как «нимфоманка» по его словам. Мне стыдно. Не прошло и года, как у меня уже было четверо партнёров – это очень много! Сехун четвёртый.       Мне понравилось, но одновременно мне плохо на душе от этого – я превращаюсь в проститутку, которой платят содержанием. Мне плохо от этого.       От отца Сехуна меня тошнит, он противный и от него воняет перегаром. Был бы Сехун старше – лучше бы он усыновил меня. Я бы не отказался жить только с ним. Лухань вновь покраснел от только что написанных строк. Он так написал, будто ему нравится Сехун… В какой-то мере, да, это правда. Но это ещё и в сравнении. Снова он лёг на самый край кровати, уснув.