Лишь напарники?

— CLXV — Шкатулка Пандоры — CLXV — Первое время Каулитц и Тигров просто молчали, сидя на краю плаца и позволяя бушующим волнам моря касаться их ног. Стремительный морской ветер окутывал их с головы до пят и остужал разгоряченные за время тренировки тела. Кирилла между тем била дрожь, но к лихорадке она никакого отношения не имела, просто организм таким способом демонстрирует сейчас его напряжение и эмоциональный слом. Сколько лет он держал взаперти все эти чувства и мысли о самоуничтожении, сколько раз пытался задвинуть все воспоминания в дальний ящик памяти и никогда не открывать его? Два десятка лет, начиная с того момента, как его отдали в Академию, множество раз, в самые разные моменты, а толку все равно нет — вся гниль все так же поднимается на поверхность, стоит хоть немного приоткрыть завесу на контроле. Сейчас во стократ было хуже, потому что его исполосованное шрамами нутро увидел тот, кем он восхищался, и он не хотел потерять общение с ним. А это возможно, потому что детали личного прошлого могут заставить разочароваться в нем. И от этой перспективы хотелось выть, ибо Кирилл знал, что помочь ему сможет только человек, вывернувший себя наизнанку и сумевший собрать в единое целое. И хотя Динар мастерски скрывал собственные надломы, Тигров их чувствовал у него под кожей. Такая схожесть в формировании жизненных путей удивляла парня, поскольку в совпадения он слабо верил, а в простую удачу встретить кого-то с настолько похожей на твою судьбой - тем более. И все же… для Каулитца он был открытой книгой и податливым инструментом одновременно, раз позволял играть на струнах своей души и вытягивать самые тайные моменты. Вдруг перед лицом парня появилась сигарета, а затем он перевел полувопросительный-полудрожащий взгляд на главаря. Значило ли это то, что его время на то, чтобы собраться с мыслями, закончилось? Неизвестно, потому что как только Кирилл принял сигарету, обхватив фильтр припухшими губами, Динар поднялся на ноги и направился к машине. Тигров не знал, зачем, но спрашивать не стал, справедливо рассудив, что Дин сам прекрасно знает и понимает, что собирается делать. Подобное пассивное доверие другому человеку было ему не свойственно, но сейчас случай был другой. Ему предлагали помощь, а не просто ради забавы вскрывали все шрамы души. Каулитц вернулся довольно быстро, и Кирилл невольно вскинул брови, когда заметил в его руке сумку с винтовками. Заметив его удивление, Динар мрачновато усмехнулся и пожал плечами, раскладывая запчасти оружия на плацу. — Это - жесткий способ, но он наиболее действеннен, по крайне мере, он помогал мне, когда нужно было очистить голову от всякой херни, — спокойно проговорил он и глубоко вздохнул, становясь серьезным, — ты в любой момент можешь меня остановить, потому что это может оказаться слишком мощным для тебя ударом. Если почувствуешь, что морально не готов к такой чистке, сразу скажи мне, и мы прекратим. Я не хочу тебя ломать сразу до такой степени. Кирилл горько усмехнулся и сделал глубокую затяжку, выдохнув дым в другую сторону, а затем прямо посмотрев на Каулитца. — Проблема в том, что я не могу ручаться за то, что в следующие разы смогу выплеснуть все это наружу, — признался он и коснулся своих век пальцами, — слишком грязно, слишком больно, слишком глубоко похоронено. У меня может не хватить духа по новой вскрыть все эти раны. Так что давай большую часть вытравим сегодня, а остальное уже как-то в процессе. — Ты сам предложил, — Динар пожал плечами, хотя хотел хорошенько заехать парню по затылку из-за его рискованной натуры, но сдержался и ограничился холодной просьбой-приказом: — Закрой глаза, прислушайся, что происходит внутри и вокруг тебя, а затем я выпотрошу тебе нутро, и ты скажешь мне спасибо за это. Тигров нервно улыбнулся и подчинился, окончательно закрывая глаза. С резко наступившей темнотой все ощущения обострились и начали током шарахать по рецепторам. Тьма под веками пульсировала и складывалась в забытые образы, пульс звоном отдавался в ушах, а дыхание стремительно становилось учащенным. Его лицо иногда искажалось в болезненной гримасе, брови надломлено искривлялись, а побледневшие губы поджимались. Кирилл не любил темноту от слова совсем, потому что находясь в ее власти, он был совершенно беспомощным и слабым, жалким и гадким в своих мыслях. Темнота для него — это бесконечный страх и не способность сделать хоть что-то, чтобы освободиться от наплывающих черных волн звериной ярости и дикого отчаяния. В ушах свистел ветер, а ему в этом свисте слышались треск автоматной очереди, крики, полные ужаса, и болезненные стоны. Перед глазами вспыхивали белые вспышки, а ему казалось, что это взрывы и удары со стороны. Лицо обожгло горячим воздухом, а в нос забрался запах гари и прожаренной плоти, стоны боли набатом ударили в сознании. Кирилл сжался, судорожно хватая воздух ртом, и сделал рывок рукой, словно хотел убрать что-то со своего пути. На висках выступил холодный пот, и мороз непередаваемого ужаса прошелся по всему его телу. Он тянется вперед, пытаясь освободиться, но сам понимает, что не может этого сделать из-за собственных ран и жуткой слабости в теле. Он вот-вот сгорит, собственно, как и хотели все остальные, и наверное, даже пепла от него не останется в этом помещенном во мрак пространстве. — Кирилл, — знакомый голос настоящего бьет его сильной волной, а сильное прикосновение ладони к вздымающейся груди перекрывает поток дыхания, — тише, спокойно, я тебя не оставлю одного. Расскажи мне, где ты сейчас, и что происходит, почему ты так напуган? Тигров нервно облизывает губы и несознательно хватается за руку Каулитца, словно за спасательный круг, чтобы удержаться на грани и не сойти с ума в петле воспоминаний. — Я в заброшенном отсеке Академии… — надрывно проговорил он и сглотнул слюну, делая рванный вздох, — я наказан… здесь темно, пахнет порохом и бензином, огонь повсюду… не могу убежать, ноги пробиты, а там лестница… меня бросили, потому что я бы задержал всех остальных, бросили… почему?! Вопрос тихим криком вылетает из его рта, а сам он выгибается в пояснице и дрожит, словно в лихорадке. Динар сохраняет странное спокойствие, хотя ему хочется орать из-за всплеска ярости и желания убить мразей, которые оставили Тигра в том отсеке. Он уткнулся лбом в его затылок и сильнее надавил на грудь, сосредоточенно проговорив: — Позволь себе сгореть, и своему прошлому заодно, огонь очистит тебя от всех предательств и всей боли, которую тебе причинили. Сгори сам, и я сгорю вместе с тобой, я разделю твою боль, только лишь позволь. Кирилл сначала мотнул головой, все еще в сознании пытаясь отползти в укрытие, а затем вдруг сдался и замер на месте. Он наблюдал со стороны, как его тело поглощает пламя, как очертание реальности горит вместе с ним, как куски плоти превращаются в поджаренный стейк. Но огонь на этом не останавливался, продолжая испепелять его организм, медленно, поклеточно, словно издеваясь. Сердце отбивало четкий ритм в ушах, а кровь потоком лавы неслась по венам. Тигрова выгибало в судорогах, но Динар удерживал его на одном месте, обхватив сильными руками за плечи. Нужно переждать несколько минут, чтобы Тигр прошел первую волну боли и смог пережить напряжение. Дальше будет сложнее, потому что слои памяти начнут сниматься, и все содержимое его сознания единым потоком хлынет наружу. — Больно, — прохрипел Кирилл, сжимая запястье Каулитца и цепляясь за его пульс, как за опору, — я умираю? Динар покачал головой, прижимая его еще ближе к себе и тем самым удерживая сознание через тактильный контакт. — Ты не умрешь, сгорит только верхняя оболочка, иначе я не смогу добраться до твоего дна и вытащить тебя. — Зачем тебе это? — с внезапной отстраненностью спросил Тигров и тихо заскулил, — на дне - ад, который нельзя выпускать наружу. Он сожрет абсолютно все и мокрого места после себя не оставит. А потом и меня на части покрошит, и я не выдержу еще одну перестройку, слишком много раз склеивал себя. — И что, сдашься на полпути? — тихо рыкнул Дин, слегка сжав горло парня другой рукой, и тем самым перекрыв поступление кислорода в мозг. — Чего ты боишься сейчас, когда мы уже сорвали крышку? Почему согласен закрыться, вместо того, чтобы вырвать проблему с корнем? Ты же - не трус, Кира, тогда какого хера упрямишься сейчас? Мы уже запустили процесс, его нельзя остановить, либо мы пойдем до конца, либо ты останешься плавать в этом дерьме еще лет на десять, пока окончательно не утратишь рассудок. — Ты не знаешь, что у меня внутри, и как оно может среагировать на вмешательство! — рыкнул Кирилл и сильно вскинулся, пытаясь сбросить хватку парня, но добился только того, что Дин усилил захват. — Блять! Я не боюсь, но если позволю пойти дальше, меня снесет ко всем херам! Динар мрачно усмехнулся и лязгнул зубами, наклонившись слишком близко и ядовито процедив: — Это я-то не знаю? Да я по выебонам психики кандидатскую написать могу, с примерами из личного опыта, блять! — он слегка приложил Тигрова лопатками об холодный плац и вытянул у него над головой его скрещенные руки, — и тебя не снесет, потому что я направляю тебя, и мне не нужен твой срыв. Доверься мне полностью. — Я уже один раз доверился, а потом оказался с порванным задом, в котором побывало не меньше тридцати членов, — внезапно выпалил Кирилл и убито закрыл глаза, стоило ему только увидеть во взгляде Каулитца шок и не доверие, — забавно, знаешь, когда тебя насилуют, мозг не отмечает того факта, что это делают те, кого ты на подсознании хочешь. И ведь потом живешь же как-то, только на вкусы это нихера не влияет, что отец не мог принять. Динар шумно выдохнул и рефлекторно расслабил руку, уже просто держа ладонь на горле парня и смотря в его побледневшее лицо. У него в голове не укладывалось, что Кирилл мог пережить такое, потому что это не вязалось с его мировоззрением и характером. Но подернутые глухой болью глаза и отрешенный взгляд говорили сами за себя. Каулитц шумно вздохнул и постарался сдержать бешеное рычание внутри, потому что одна только мысль, что кто-то против воли взял и покрыл Тигра, как какую-то суку, вызывала в нем прилив гнева. И это было странно, потому что он раньше особо не обращал на подобные случаи внимание. История с Сетом — не в счет, там была другая ситуация. — Кто? — против воли, низко проговорил он и сглотнул едкость на языке. — Кто эти мрази? Кирилл ломано улыбнулся, скорей от нервов, чем от веселья, и открыл глаза, встречая пылающий взгляд Каулитца. — А это имеет значение? Они исполняли приказ главы академии — вправить мозги нерадивому чаду, чтобы он не допускал даже мысли о подобном, а после все были мертвы, потому что отец не распространяет детали из своей личной жизни. Жалко парней, полегли только из-за того, что выдрали выродка вроде меня. — Почему у тебя такое отношение к себе? — севшим голосом спросил Дин, удерживая себя в рамках дозволенного, чтобы не рвануть ко всем чертям. Кирилл истерично усмехнулся и вздрогнул всем телом, не замечая, как по щекам начинают течь слезы. — А как еще называть человека, который с самого своего рождения приносил проблемы, а потом не смог вписаться ни в одну из действующих каст общества? Как можно называться солдатом, если ты боишься словить пулю и своим аморальным обликом подрываешь устав в команде? Как можно назвать человека, который собственную слабость замещает чужой болью? Только выродок. — Кира… — протяжно вздохнул Каулитц и провел ладонью по его щекам, утирая слезы, — ты - не выродок, а просто запутавшийся в своих попытках казаться кем-то другим человек. Нет смысла в том, чтобы отвечать чьим-то требованиям, если сам ты чувствуешь себя некомфортно. Ты - хороший солдат именно потому, что ты боишься умереть, значит, ценишь жизнь, бесстрашные люди - это глупцы и лгуны, потому что боли и смерти боятся все, а те, кто это отрицают, не видели настоящей опасности. А твоя аморальность - это бред, потому что никого не должно ебать то, кого хочешь ты, и поэтому тех, кто внушил тебе твою «ненормальность», нужно самих через пресс пропустить. Больше толку будет. Кирилл вымучено улыбнулся, сотрясаясь от волн горечи и бессильной злости на самого себя. У него в голове не укладывались слова Динара, они выжигали на его воспаленном сознании свои метки, словно замещали старые раны новыми, но вызывающими целебный эффект. Он чувствовал, как под кожей открываются все новые и новые сознательные разрывы, как изувеченная многолетними пытками плоть выворачивается наизнанку, обнажаясь мясом наружу. И это ощущение сильнее всего било по нервам — осознание того, что он сам позволил вскрыть свое нутро по живому. — Тебе не противно быть со мной рядом, — негромко заметил Кирилл и горько улыбнулся, прикрыв глаза, — это странно. Динар закатил глаза и легонько дернул парня за длинную прядь волос, обращая его внимание на себя. — Странно то, что ты так неуверен в себе, и при этом можешь быть той еще оторвой, которая плюет на мнение остальных. Кирилл хмыкнул, машинально следуя за рукой Каулитца и не возражая против его прикосновений. — Образ диктует правила поведения, тебе ли об этом не знать, — насмешливо проговорил он и тут же тяжело вздохнул, — только я вот утратил грань между образом и самим собой. — Тогда, давай, найдем эту грань, — миролюбиво предложил Дин и, не спеша, отклонился назад, стараясь не делать резких движений, — отдохнешь пару минут или продолжим? — Дай мне минут десять на перерыв, — странным, гуляющим голосом проговорил Кирилл и нервно улыбнулся, слегка вздрагивая всем телом, — блять, это оказалось сложнее, чем я думал. — Все идет хорошо, не волнуйся, — заверил Каулитц и сам же понял, что врет, наблюдая за подергиванием его тела, — я схожу за водой, никуда не уходи, договорились? — Куда же я уйду? — закатил глаза Тигров и мрачно усмехнулся, разом меняясь в лице. — Разве что в море, так ты меня и там достанешь. — Достану, не сомневайся даже, — показательно насмешливо проговорил Дин и размеренно зашагал к машине, молясь о том, чтобы ему показалось нестабильное состояние Тигра. Хотя оно и так должно быть нестабильным, все же они не в игрушки играют, а имеют дело с психикой. С другой стороны, он не знал, насколько у Тигра был запущен процесс дробления его личности, что было уже проблемой, которая могла мощно шарахнуть по мозгам. Ладно, будут решать все вопросы по мере их поступления, останавливаться сейчас — все равно что оставить его подыхать с открытыми ранами, — жестоко и бессмысленно. Стараясь не спускать с парня пристального взгляда, Динар быстро нагнулся в салон машины и достал пару бутылок, а в следующую секунду замер, чувствуя хищный взгляд, направленный ему в затылок. Блядство. Значит, не показалось. Каулитц сделал глубокий вздох и медленно повернул голову в сторону Кирилла, но сам парень уже смотрел на горизонт, правда, его поза была более говорящей, чем любые слова. Остро-ровная спина ощущалась стальными лентами рубленного железа, резкое очертание скрещенных рук бессловесно кричало о его закрытости и угрозе, а слегка склоненная на бок голова намекала на задумчивость. Часто, подобное дрейфование в мыслях заканчивается для кого-то смертью. Динар рефлекторно подобрался, готовый в любой момент обездвижить парня, и не спеша направился к нему. Пройдя немного, Каулитц внезапно остановился и прицельно бросил бутылку в сторону Кирилла. Если он ее не поймает, Дин признает свою паранойю и извинится за возможный ушиб головы, а если словит, тогда он подтвердит свои опасения. Как в замедленной съемке, парень видел смыкающийся на очертании бутылки пальцы, а в следующую секунду уже слышал сухой и злой смех Тигрова. — А ты ведь, действительно, удивительный, Динар, — хохотнул чужой голос, а затем Кирилл повернул голову в его сторону и остро улыбнулся, — браво, еще никто не вычислял это состояние нашего огненного мальчика так быстро. Динар поджал губы и сел на небольшом расстоянии от него, но таким образом, чтобы в полной мере следить за его движениями. Подтверждение неприятных опасений током шарахало по мозгам и заставляло продумывать свои действия на два шага вперед. Потому что он чисто физически не знал, что может разозлить парня, а к чему он наоборот будет равнодушен. И оттого внутри все стягивалось от напряжения, так как он начинал плясать на минном поле без страховки. — Состояние говоришь… значит, ты - не полноценный альтер, или же наоборот, более крупная фигура, чем можно считать отдельных личностей? — Я — Шэрхан*, — с удивительным спокойствием, которое выдирало внутренности, улыбнулся парень и вздохнул, задумчиво рассматривая свою ладонь, — более сильная, более волевая, более злая и более жестокая часть нашего Тигра. Меня нельзя назвать альтером или отдельной личностью в прямом понимании, потому что у нас с ним одно сознание и восприятие на двоих. Я - это он, только намного хищнее и холоднее. У Кира - хоть и крепкие нервы, но слишком часто любезное окружение желало проверить их на прочность. Да и сам он - любитель прочистить себе мозги очередным самокопанием, плюс насилие во всех его проявлениях и смерть… — Смерть? — удивленно проговорил Динар и недоверчиво покосился на парня, — подожди, ты хочешь сказать… — Ах, он тебе еще не успел рассказать о любимом занятии его ебнутого отца, — едко и сухо протянул Шэрхан, а затем с похолодевшим взглядом и резко обрисовавшимися чертами лица добавил: — ничего удивительного, если учитывать, что эта херня происходила тогда, когда у руля был я. Его закапывали живьем и наблюдали, как он выбирается из могилы. Такой был естественный отбор на курсе Альф в академии. Бралось с десяток парней примерно одного возраста и всех их закапывали среди трупов, через один. Знаешь, в такой «компании» легко сойти с ума, потому что не знаешь, кому принадлежат стенания дряхлому мертвецу или твоему однокурснику. Или когда пытаешься выбраться из гроба, а затем пробираешься сквозь толщу земли и молишься лишь о том, чтобы не схватить кого-то за руку или за голую кость. Многие не выдерживали такого отбора и заканчивали там же — в могиле, другие же, оторвы вроде Кира, выгрызали себе жизнь в прямом смысле. Когда один-два раза так щекочут нервы, это еще пугает, а потом начинает вырабатываться привычка всегда быть готовым к тому, что тебя могут послать на местное кладбище и на денек-другой оставить томиться в сырой земле. Психика перестраивается в зависимости от обстоятельств, но когда в нее ударяют такими радикальными методами, ты начинаешь звереть и рвать голыми руками. Мы выгрызали себе путь, а потом добивали более слабых личинок. Командиры были довольны, а мы насыщали свою жажду крови. Кира этого не помнит, вернее, я ему не позволяю помнить, а то будет сложно с его-то навыками первоклассного убийцы хранить внутри такую бомбу замедленного действия. Не многим об этом известно, а те, кто знали, уже мертвы. Считай, тебе повезло стать просвещенным. — Почему ты мне это рассказал? — тихо и пораженно от услышанного, спросил Динар, пытаясь мыслить рационально, но все портил эмоциональный фактор, — Ведь я не забуду, а Кирилл не позволит меня заткнуть. Шэрхан легко усмехнулся и сощурил темно изумрудные глаза, как ленивый кот на солнце. — Он к тебе привязан, хотя я не пойму, чем ты так его зацепил, раз смог пройти ряды его эмоциональных барьеров, и пока я не найду причину, милостиво позволю быть рядом, — проговорил он, резковатым движением перебрасывая бутылку из руки в руку, а затем провел кончиком языка по зубам, — а что касается тебя, то тут все просто. Ты можешь проболтаться, но ты этого делать не станешь, во-первых, потому что не хочешь терять его доверие, а во-вторых, ты тоже подсел на него, пусть и не хочешь этого признавать. Ты принял его, позволил себя сделать оплотом, чтобы он удержался на поверхности, даже сейчас, после всего услышанного, ты не отказываешься ему помогать, хотя вполне мог. — Разве другие не помогали? — ровно произнес Динар, не покупаясь на провокацию парня. — Друзья, сослуживцы, партнеры? — Почему же, помогали, — едко проговорил Шэрхан и зло сдавил пальцы на бутылке, — рвать, дробить, унижать, ломать, это они помогали с радостью. Друзья не хотели вникать в его проблемы, потому что своих было до хуя. Сослуживцы просто-напросто боялись его трогать, потому что он мог спустить шкуру за любое вмешательство в свои дела. А партнеры… ох уж эта особая каста его отношений, с которой у него вечно одни проблемы. Потому что люди, которых он выбирает, зачастую оказываются эгоистичными тварями, не желающие отдавать частицу себя. А чего хочет Кира, о чем он думает, и что его волнует, никого не заботило, все просто проглатывали его образ берсерка и супер-солдата, не вникая в то, что находится под этой маской. Вот в какую категорию записать тебя, я пока не знаю, потому что ты не вписываешься в образ мудака и эгоистичного ублюдка. — Ты так думаешь? — с некой мрачностью усмехнулся Каулитц и покачал головой, — может случится и так, что я могу оказаться хуже всех этих мразей. Иначе как можно толковать мое желание вывернуть его наизнанку, чтобы увидеть все его тайны? Меня всегда влекла эмоциональная сторона неординарных людей, их реакции на слова или действия, потому что первое время своей жизни я был этого лишен, и сейчас с жадностью впитываю чужие чувства. Откуда ты знаешь, может, я чисто из прихоти его вскрываю? — Вот когда ты начинаешь нести подобный бред, я понимаю желание Киры заткнуть членом твой рот, — в кураже ухмыльнулся Шэрхан, с удовольствием замечая, как парень подавился изумленным вздохом, и протяжно вздохнул, — Динар, ты ведь не будешь ломать свое отражение чисто ради забавы или реакции, не тот ты человек, чтобы так играть с душой поверившего тебе. Ты скорей разобьешь вдребезги, но потом кропотливо и с лаской склеишь обратно, перед этим обтесав все острые грани, чтобы потом они не доставляли проблем. У тебя жесткие методы, это да, потому что не каждый сможет пропустить через себя все свое дерьмо и сохранить трезвый рассудок, но твой личный опыт показывает, что это вполне реально. К тому же ты слишком благороден для мудака, а их я повидал не мало, так что знаю, с чем сравнивать. Поэтому номер не прошел. Динар не смог сдержать нервного смешка и согласно кивнул головой, не сразу отметив пристальный взгляд парня, направленный на свое лицо. Для него было в новинку, что кто-то способен пролезть под маску ему — человеку, маскирующегося всю жизнь, прочитав истинные намерения. И кто это сделал? Парень едва его знающий, но чувствующий так точно, будто они мыслят и думают на одной волне уже не один год. Точно, что отражение, только с разным искажением внутри. Оба ведь были изгоями своего общества, не находящими своего места под солнцем, оба терпели ужасы и боль уязвленного сознания, оба рвались к лучшей жизни через трудности, и оба нашли отклик друг в друге. Продолжая слегка улыбаться, Каулитц вздохнул и чуть склонил голову на бок, внимательно посмотрев на Шэрхана. — Знаешь, ты - первый альтер, хотя, я помню, что ты против такой трактовки, который действует за своего носителя, а не против него. Это - довольно редкий случай, обычно личности стараются навредить хозяину, а ты, наоборот, защищаешь и помогаешь. Пускай, это мое первое впечатление, но сейчас оно мне кажется наиболее верным. Шэрхан задумчиво улыбнулся и провел кончиком пальцев по очертанию татуировок на своей руке. — Я люблю его, как своего сына, как я могу желать ему что-то плохое? — со странной смесью нежности и заботы проговорил он и усмехнулся, прикрыв глаза. — Кира… он, ведь, как котенок, один раз приласкаешь, и он будет тянуться к тебе постоянно, даже несмотря на то, что в любой момент может откусить голову. Он предан своим словам, действиям и людям, хотя чаще всего они не заслуживают его преданности, но за своего бойца он порвет любого. Он совмещает в себе беспечность ребенка и свирепость дикого льва. Я хотел бы, чтобы рядом с ним был человек, вроде тебя, который понимает и принимает его суть полностью, но ты не будешь, — улыбка парня пропала, а вместо нее на лице растянулась сухая усмешка, а взгляд стал жестче и холоднее, — ты не предаешь тех, кого любишь, и не обманываешь тех, кто доверился тебе. Это хорошо, это честно, но это все равно больно. И если ты, правда, решишь с ним поиграть ради забавы или надумаешь использовать его, появлюсь я и превращу твои внутренности в труху. Я понятно выразился? — Предельно понятно, — с легким нервом из-за резкой смены темы и настроения произнес Дин и рефлекторно провел рукой по своей шее, проверяя ее состояние, чем вызвал задорную усмешку Шэрхана. — Не ссы, касатик, еще поплаваешь, рано на тот свет собрался, — с прежней насмешливостью протянул он и осмотрел разобранное оружие лежащее недалеко от них, — интересно мыслишь, однако… Задумал ему собственноручный расстрел устроить? Мощно. Только вот и его вывернет основательно, так что будь готов хватать его за шкирку в прямом смысле. Динар приподнял бровь, пропуская насмешку мимо ушей и фокусируя внимание на его последних словах. Значило ли это то, что раньше его уже пропускали через мясорубку? — Такое с ним уже делали? — Делали, — без эмоций ответил Шэрхан и поморщился, — после изнасилования. Вскрыть-то вскрыли, а вот зашить забыли, и в итоге его мариновало несколько дней, а по свежим воспоминаниям это был тот еще квест. Потом его вернули-таки в себя, но сам понимаешь, после такого глубокого погружения не скоро привыкаешь к поверхности. Так что делай, если уверен в своих действиях на сто процентов, если же нет, тогда лучше просто успокой его и верни в прежнее подвешенное состояние, стресс не такой сильный будет. На последних словах он устало прикрыл глаза и вздохнул, чувствуя, как отведенное ему время истекает. Все ли он рассказал, что утаил, а что просто не стал говорить, потому что некоторые вещи никому не позволено знать? Этого Дин не узнает до следующей встречи. Сейчас же ему представилась возможность наблюдать, как происходит возврат на круги своя. Когда тело парня начало мелко подрагивать, он машинально подобрался поближе и смог увидеть, что и лицо было не спокойным. Черты то резко обрисовывались, то абсолютно терялись в мертвецкой бледности, губы подрагивали, а глаза беспокойно метались под веками. В какой-то момент Шэрхан замер и выпустил многострадальную бутылку из захвата пальцев, начав заваливаться назад. Динар тут же бросился к нему и успел ровно до того момента, чтобы голова парня коснулась его колен. Убедившись, что Кирилл благополучно «приземлился», Каулитц отвинтил крышку со своей бутылки и немного плеснул воды себе на ладонь, тут же прижимая ее к его губам. — Давай, Тигр, возвращайся, давай… — почти неслышно шептал он, легко обтирая его лицо, а затем подставил под распахнутый рот горлышко, — Пей, тебе нужно восстановить силы. Сначала Кирилл не реагировал на его действия, продолжая мелко подрагивать, но спустя минуту он уже осознанно глотал и жмурил глаза, как от солнца. Еще через две минуты он слегка похлопал по руке Дина, беззвучно говоря о том, что он пришел в себя, и тут же поморщился, схватившись за виски. — Бляяя, больно… — просипел он и наконец смог открыть глаза, впиваясь в серьезное лицо Динара пристальным взглядом. — Что случилось, почему меня вырубило? Нихрена не помню… — Ну скажем так, я познакомился с Шэрханом, — показательно спокойным тоном проговорил Каулитц и пропустил несколько алых прядок через пальцы, чтобы сохранить трезвый рассудок и не впасть в бешенство, — он поведал некоторые факты твоего прошлого, а заодно предупредил меня, что если я обижу тебя, он вырвет мне кишки. Милый зубастый субъект. — Угу… — вначале относительно спокойно протянул Тигров, а затем резко вскинулся и взволнованно уставился на парня. — Постой, что? Ты говорил с Шэрханом?! И он тебя не тронул? Да все, кто пробовали контактировать с ним, заканчивали перерезанным горлом! Динар хмыкнул, в очередной раз отметив странный симбиоз с Тигром, и вернул его в лежачие положение. — Не вскакивай так резко, тебе нужна передышка. И да, говорил. Видимо, он тоже того мнения, что тебе нужна помощь извне, плюс он одобрил мою кандидатуру на роль твоего якоря. — Надо же, какая честь, — против воли едко фыркнул Кирилл и тут же закусил губу, понимая, что за зря укусил парня, — прости, мозги сейчас не варят, вот и несу что попало. Каулитц закатил глаза, продолжая слегка поглаживать его голову и понемногу снимать напряжение. — Забей, пласты памяти поднимаются, вот и не можешь четко сформулировать мысли. Не расслабляйся, мы еще не закончили. — Каулитц, ты - садист, — невольно усмехнулся Кирилл и с показной досадой проговорил: — Лучше бы ты мне в реальном бою голову раскрошил, а не так. Динар мрачно усмехнулся и слегка сжал его волосы в кулак, дернув в сторону и тем самым заставив посмотреть на себя снизу вверх. — Возможно, я и садист, но если я сказал, что сегодня мы выворачиваем твое нутро для твоего же блага, значит, сегодня мы делаем именно это, а не бьем друг другу морды, — вкрадчиво проговорил он и любезно оскалился, — или тебе так не терпится снова оказаться на лопатках? — Выдеру, — тихо и на русском прошипел Кирилл, вспыхнувшим взглядом смотря в хитрое лицо парня и пытаясь справиться с легкой дрожью, прошедшей сквозь тело, — если не физически, то хоть морально. — Всенепременно, — расхохотался Динар, откровенно наслаждаясь азартным бешенством, вспыхнувшим в глазах Тигра, и подмигнул ему, — я тебе даже свои любимые способы открою. Что тебе поведать? О прелестях диссоциации, активной и пассивной социопатии в детском возрасте, снесенной к херам нервной системе или о многократных панических атаках? Думаю, тебе эта кухня знакома не хуже меня. — Встретились два психа, блять, — нервно рассмеялся Тигров, с удивлением обнаружив, что их жизни и правда похожи, раз даже диагнозы заскоков психики почти идентичны, а затем уже более серьезно выдохнул: — Мы ведь и, правда, отражения друг друга. — Помнишь, все-таки, — уже без смеха, слабо улыбнулся Дин и разжал свою руку, в последний раз проводя по голове парня ладонью, — именно поэтому я могу тебе помочь. Готов к следующему этапу? — Если и выпускать все беды человечества, то все разом, — вздохнул Кирилл и с долей нерва улыбнулся, пытаясь скрыть панику, вспыхнувшую внутри, — только… только доведи все до конца, несмотря на то, что я буду нести или о чем умолять. Хорошо? — Выпустить-то выпустим, главное потом на дне надежду найти, — закончил его мысль Каулитц и успокаивающе сжал его плечо, — не дрейф, Кира, сделаем все в лучшем виде. Кириллу остается только согласно кивнуть и поверить, добровольно отдав весь контроль в руки то ли друга, то ли личного и настоящего ангела-хранителя. Время текло так быстро, что Тигров не успевал замечать летящих мимо минут, но на деле прошло не меньше часа со всеми этими погружениями и переключениями. Время у него внутри протекало по-другому, как в замедленной съемке, словно кто-то держал его за хвост, дни, недели, месяцы и годы сливались в один сплошной водоворот и пульсировали у него под коркой мозга. Сейчас он слабо воспринимал реальность, потому что пласты сознания стремительно поднимались вверх, являя его пропитанное болью и смертью нутро. Сидя на коленях напротив Каулитца, который в неспешном темпе собирал винтовку, Кирилл честно пытался фокусироваться на его словах, но постоянно отвлекался на его действия и невольно уносился в прошлое. Очень давно лично для него собирали оружие, потому что стремились научить его делать это правильно, уже потом превратив его самого в машину для убийств. Но то время, когда папа разъяснял ему, как нужно обращаться с винтовками и пистолетами, до сих пор остается для него светлым пятном воспоминаний. Кирилл сморгнул непрошенную влагу на глазах и досадливо вздохнул, понимая, что слишком расклеился за последний час. Раньше он себе быть таким нытиком не позволял. А, впрочем, какая разница, если он - все равно тряпка, которая хочет казаться кем-то сильным и опасным, а на деле только жалко скулит. — Прекрати, — глухой и равномерный голос Динара ворвался в его сознание и с резким звоном разбил формировавшийся кокон самобичевания, — слезы - это нормальная реакция на любое эмоциональное вмешательство, а уж тем более на твою моральную мясорубку. Не смей гнобить себя из-за них, потому что с ними выходит часть той боли, которую ты хранишь в себе. О чем ты сейчас думаешь? — О папе, — тихо и сконфуженно из-за его замечания проговорил он и нервно утер глаза, — он научил меня стрелять. И откуда ты… — Да у тебя все на лице написано, — хлестко ответил Дин, а затем немного спокойней спросил: — Как его звали? — Светослав, — чуть севшим голосом проговорил Кирилл и сглотнул ком в горле, — Светослав Княжин. Друзья называли его Свет или Князь, потому что это было его прозвище среди бойцов и в группировке. Каулитц тихо присвистнул, закрепляя ствол на винтовке, и взял в руку оптический прицел, придирчиво осматривая линзу. — Красивое имя, говорящее, — произнес он, а затем мельком глянул на парня, — ну, а отца как погоняли? — Александр, — выстрелом прозвучало в воздухе, и Динар рефлекторно замер, медленно поворачивая голову к Кириллу, — позывной Хан. — Как интересно… — протянул он, скрывая свое изумление из-за очередного совпадения и чувствуя, как кровь в венах закипает от рационального гнева на собственного отца, — оказывается, ты у нас - птица высокого полета. — Уж кто бы говорил, — сухо, но без злобы произнес Кирилл, не понимая его реакции, — у тебя один брат - король криминальной Европы, у самого положение правой руки при нем же, а другой - вообще Серый Кардинал преступного мира. Динар хмыкнул, отмечая то, как парень расставил акценты, отдавая ведущую роль самому младшему из них. Это было странно, потому что обычно люди предпочитали возносить Билла, не замечая, что всю грязную работу за него делают они с Джеем. Почему-то сейчас он предельно ясно понял, о чем говорил мелкий во время их последнего разговора. Надо же, а он сам не хотел этого признавать, все еще покупаясь на образ заботливого старшего брата, а нужно было просто посмотреть правде в глаза, как бы она не била по голове. — Какие у тебя акценты и роли интересные, — задумчиво проговорил Каулитц, на подсознательном уровне выискивая более удобное место для морального удара в броне Тигра, — ты считаешь, что Кардинал сильнее короля? — Насчет силы я не знаю, но вот то, что он влиятельней, это да, — спокойно отозвался.Кирилл и сложил руки в замок, упираясь ими себе в подбородок, — у короля есть ограничения статусом и репутацией, связями с другими альянсами и необходимостью держать все под контролем. Ему сложно будет оправдать уничтожение той же вражеской группировки, потому что он постоянно на виду и у него есть обязанность держать лицо перед другими главарями. У Кардинала в этом вопросе развязаны руки и больше свободы действий, он может действовать скрытно и убирать неугодных людей чужими руками, при этом оставаясь на виду у всех. Для него - не проблема уничтожить чужой альянс и при этом сохранить чистую репутацию, потому что все его действия будут скрыты в тени. Вам откровенно повезло, что такой человек, как Джейсон — ваш брат, в ином случае иметь такого врага смертельно даже для могущественной империи. — А кто же тогда я на их фоне? — приглушенно спросил Дин, внутреннее соглашаясь с мыслями парня и от того, чувствуя, как горечь от осознания, что не один только он думал об этом, растекается по нутру. — Ты — маятник, золотая середина между деспотичной властью и клубком закулисных интриг, — спокойно ответил Кирилл и вздохнул, слегка прикрыв глаза, — ты их уравновешиваешь, разделяешь на гармоничные порции и не позволяешь выходить за рамки. Не было бы тебя, они бы давно уже перегрызли друг другу горло, и я сейчас говорю не фигурально. Вопрос не в том, кто есть кто из вашей триады, а в том, какая у каждого из вас цель, и на что вы готовы ради ее достижения. Ты можешь не обращать внимания на мои слова, все же это - только мои мысли, но я не могу выбросить их из головы с самого начала всей нашей военной истории. — Занятные размышления, Тигр, — остро улыбнулся Каулитц и с тихим щелчком вставил магазин в пистолетную коробку и передернул затвор, — потом меня просветишь насчет своих мыслей подробней. А сейчас подрывай свой упругий зад и устраивай его поудобней перед мишенями. Кирилл удивленно моргнул, немного сбитый с толку такой резкой смены темы разговора, но возражать не стал и покорно поднялся на ноги, тут же переходя на плато, окруженное девятью мишенями и открытым морем. Ветер здесь был намного сильнее и после нескольких минут лежания на холодном плацу парень немного продрог. Но когда рядом остановился Динар и исполином возвысился над ним, на холод резко стало плевать. Почему-то под его пристальным взглядом Кирилл почувствовал себе букашкой под его ногой и это ощущение неприятным током прошлось сквозь лопатки. Задать вопрос, почему он так на него смотрит, Тигров не успел, потому что в следующую секунду Динар присел на корточки и их лица оказались на одном уровне. С удивительной лаской он провел по массивному корпусу винтовки пальцами, а затем вручил оружие в руки парня и достал из-за пояса свой пистолет. Заметив его удивление, Каулитц мрачно усмехнулся и прикоснулся губами к стволу, чем в очередной раз заставил Кирилла поперхнуться воздухом. — Осторожней, Кира, тебе все еще нужно будет дышать, — с легкой насмешкой проговорил он, а затем вздохнул и уже серьезно добавил: — пистолет нужен мне для отчета. Запомни: сначала стреляю я, через минуту стреляешь ты и расстреливаешь свои страхи и своих врагов. Будет больно, предупреждаю сразу, но ты справишься, потому что сильнее, чем кажешься, плюс я буду с тобой. Реагировать можешь как угодно: кричать, рыдать, материть всех и вся, но не смей выпускать оружие до тех пор, пока не расстреляешь все девять целей. Ты меня понял? Кирилл молча кивнул, смотря на него уже чуть безумными глазами, и крепче перехватил винтовку, удобнее умостившись на плацу. Динар тоже слабо качнул головой в знак согласия и поспешил отойти от линии огня, становясь позади него. Сердце отбивало свою чечетку, а двое парней-отражений резонировали в сторону друг друга, настраиваясь на единую волну. Сделав вздох, Каулитц вытянул свою руку и нажал на курок, пропуская удар сердца и наблюдая, как пуля вонзается в бетонный пласт, а на Кирилла обрушивается первая волна цунами.