Drabble Trouble

Андерс был пламенем, ясным полуденным солнцем. Он горел так ярко — он озарял своим внутренним светом весь мир, страсть в его голосе — клокочущая лава, сжигающая на своём пути все сомнения. Его непреклонность и смелость были вдохновляющи, убеждения и цели заразительны. Рядом с ним, открыл для себя Хоук, мир чётко делился на чёрное и белое. На правое и ложное. На справедливое и нет. И Хоука тянуло к всепоглощающему пламени, которым был Андерс, словно мотылька, не боящегося опалить свои крылышки. Он верил, его крылья сделаны из стали. Андерс горел изнутри, питаясь ненавистью и праведным гневом. Но как пламя гаснет без кислорода, так и он затухал без поддержки, без сочувствия, без результатов. Хоук смотрел в его глаза и видел, как лучезарный свет сменялся в них фанатичным блеском. Слишком легко было представить, как всполохи его собственной страсти обернутся против него самого же. Одна неверная искра, и всё, что останется от его Солнца, — пустое пепелище. Он почти стал свидетелем этого, как-то. Они оба стояли на коленях, вроде бы на ровной земле, но казалось, что по колено в золе. Говорят, на солнце долго смотреть невозможно, но лик его Солнца был тогда удивительно тусклым и смертным. Он обнимал Андерса руками и представлял, что и крыльями тоже, что этот щит – достаточное убежище для них двоих, чтобы восстановиться, чтобы возродиться. Андерс мог не верить в себя, но Хоук верил за них обоих, верил в то, что в нем всё ещё достаточно света, чтобы осветить половину мира. И если надо, он поможет. В конце концов, если трепет крыльев бабочки в состоянии вызвать шторм на другом конце Тедаса, то взмах крыла мотылька легко раздует затухающее пламя. «Когда придёт время, не бойся и прыгай. Ведь только в падении ты узнаешь, умеешь ли ты летать,» – сказала ему давным-давно Флемет. Старая ведьма ошибалась, конечно. Когда настало время, выбора, прыгать или нет, у него на самом деле не было. Всё, что он мог выбрать, – куда приземляться. И с кем. И Хоук, опалённый своим драгоценным Солнцем, но не сгоревший, несдающийся, верил, что его крылья выдержат их обоих.