Drabble Trouble

Андерс не мог оставаться у постели Хоука надолго. Монна Леандра была добра к нему: пустила в дом, проводила в комнату сына, но он видел её подруг из высшего общества, пришедших с вышивкой и корзинами фруктов, чтобы продемонстрировать поддержку. Они глядели в холл из библиотеки полными жадного любопытства взглядами, сулившими Хоукам скандальные сплетни. Лучше было не задерживаться, пока имение находится под пристальным наблюдением этих дам. Лучше не задерживаться и по другим причинам. В комнате Хоука окна были плотно завешены шторами, и он не сразу разглядел две хрупкие фигурки, сгрудившиеся возле постели. — Андерс! — по голосу он мгновенно узнал Бетани; не смог бы перепутать её ни с кем другим, даже если бы захотел, когда она быстрыми шагами подошла к двери и порывисто обняла его. — Как хорошо, что ты здесь, я уже собиралась отправить посыльного, чтобы привел тебя. — Хоук совсем плох, — раздался от постели голос Мерриль. — А я не знаю ни одного целебного заклинания, чтобы хоть чем-то помочь... — И от тебя все равно больше толку, чем от важного городского доктора, которого привели эти пафосные курицы, — фыркнула Бетани. — Если бы только мама в записке написала, что Гаррету нужна медицинская помощь, я могла бы захватить какие-то зелья из Круга или взять с собой целителя. Мысль о том, что другой маг мог бы стоять сейчас на его месте, касаться Хоука, видеть его раненым и слабым, неприятно кольнула, но Андерс старательно проигнорировал непрошеное чувство. — Я так рада, что ты пришел, — продолжала Бетани, глядя на него сияющим взглядом. — Ты лучший целитель из всех, кого я знаю. Она подвела его к кровати, где под ворохом одеялом лежал Хоук — непривычно неподвижный, с лихорадочным румянцем на бледной коже. Андерс закатал рукава мантии и растер ладони, согревая, призывая магию созидания к кончикам пальцев. Он легко коснулся лба Хоука — сухого, пылающего — и провел рукой вдоль тела, выискивая все изъяны и повреждения, направляя к ним прохладный сияющий поток целебной магии. Он пришёл сразу из клиники, едва услышал весть о совсем не победоносном возвращении Хоука с очередного опасного приключения, и после выматывающего утра, проведенного в борьбе с болезнями и хворями беженцев, сложная процедура лечения давалась нелегко. Вдохнув поглубже, Андерс закрыл глаза и призвал все остатки своей магической силы, отдавая до конца все, что имел. — Ох, — тихо выдохнула Мерриль спустя несколько минут, когда свет, льющийся с ладоней Андерса, окончательно иссяк. Он разлепил веки, потряхивая кистями рук, чувствуя привычные последствия: кожу кололо сотнями мелких прохладных иголок — ощущение, знакомое с первых занятий целебной магией в Круге, за долгие годы ставшее таким же естественным, как ноющие после долгой прогулки ноги или уставшие от чтения при плохом освещении глаза. Лицо Хоука, удовлетворенно отметил он, успело порозоветь, дыхание из сбивчивого стало спокойным и ровным. Протянув руку, он коснулся ладонью высокого лба, больше не горящего лихорадкой, теплой щеки, аккуратно отодвинул темные взмокшие пряди от лица. — Он будет в порядке? — слабым голосом спросила Мерриль, заставляя Андерса оторвать взгляд от Хоука и вырвав из своеобразного транса. Чувствуя, как слегка зарделись щеки — не переборщил ли он с нежностями? — Андерс отдернул руки и целомудренно сложил их на коленях. — Да, я залатал раны, убрал жар и инфекцию. Он пока еще без сознания, понадобится время и отдых, чтобы организм полностью восстановился, но Хоук сильный. И упрямый, не удивлюсь, если он уже завтра окажется на ногах и ввяжется в очередную переделку. Со вздохом облегчения Бетани присела на кровать рядом с ним, поправила одеяло, с нежностью глядя на брата, а потом перевела полный благодарности взгляд на Андреса. — Спасибо за помощь и заботу, — тихо произнесла она. — Как мы можем отблагодарить тебя? Чувствуя, как снова начинают краснеть щеки, Андерс повернулся обратно к Хоуку. — Мне не надо никаких благодарностей. Твой брат достаточно сделал для меня. — И для дела магов, — быстро добавил он. Это было даже важнее. — Гаррету повезло, что он встретил тебя, — откликнулась на это Бетани. — Ты замечательный друг. Этот разговор быстро становился мучительным, и присутствие Мерриль, все еще сидящей напротив и хлопающей глазами, только усугубляло ощущение неловкости. Все та же мысль, что преследовала его во время пути до Верхнего Города, вновь пронеслась в голове: не следовало задерживаться здесь надолго. — Мне надо идти, — наконец пробормотал Андерс. — Не стоило приходить посреди дня. — Не говори глупостей, — отрезала Бетани. — Кто знает, насколько хуже Гаррету стало бы к ночи, а на одних молитвах Создателю долго не продержишься. — Я молилась Митал, — тихонько вставила Мерриль. Андерс проигнорировал ее, но ненадолго вскинул взгляд на Бетани. Ему вдруг стало очевидно как никогда, что она изменилась за время пребывания в Круге. — В тебе появилось столько огня, — слегка удивленно улыбнулся он, гадая, как тюрьма могла пойти хоть кому-то на пользу. — Странно, как по-разному людей меняет жизнь в клетке. — Ты почти не знал меня до Круга, — ответила Бетани, но в ее голосе не было осуждения или горечи. На секунду ему захотелось позвать ее присоединиться к делу магов, объяснить, как много она могла бы сделать, находясь внутри системы и став их агентом — но вовремя опомнился. Бетани не Гаррет, напомнил он себе, сколько бы в ней ни было света, как бы ее улыбка не была похожа на брата. Если бы Хоук был магом и за ним пришли, он не пошел бы без сопротивления, не принял бы судьбу с покорностью — так же, как не сдавался сейчас. Чувствуя, как сердце невольно наливается теплотой, Андерс кинул последний взгляд на друга — даже в бессознательном состоянии у него были упрямо сведены брови, слегка поджаты губы, словно в легкой насмешке, — прежде чем встать. Мысль о сидящих на первом этаже благородных дамах, их осуждающих взглядах и длинных языках, гнала его прочь, напоминала о неприемлемости его нахождения в этом доме. — Ты уже уходишь? — разочарованно спросила Бетани, тоже поднимаясь с постели брата. Мерриль поднялась следом, явно не зная, куда себя деть. В некотором смысле ее присутствие в имении Хоуков было еще более неуместным, чем его собственное, но сам факт явно от нее ускользал, и на мгновение Андерс даже позавидовал ее неведению. — Не хотелось бы отблагодарить вас за доброту жуткими сплетнями, — ответил он. — Хоук так много сделал, восстанавливая семье и матери прежнее положение в обществе. Знакомство с неряшливым отступником из Клоаки вряд ли пойдет на пользу вашей репутации. Мерриль тихо ойкнула и в задумчивости прижала ко рту руку, но Бетани лишь закатила глаза. — Иногда ты кажешься мне таким знающим и умным, а иногда настоящим балбесом, — призналась она, слегка хмуря брови, вновь усугбляя свое сходство с братом. — Ты правда думаешь, что Гаррета волнуют глупые слухи? Или что он постеснялся бы своих друзей? Нет и нет — у Андерса был ответ на оба вопроса, но как объяснить, что даже если Гаррет не волнуется о себе сам, Андерс волнуется за него? И что даже если Андерс хотел бы остаться у постели Хоука на весь день, на неделю, на год, на всю жизнь, существует примерно тысяча причин, почему он не должен. — Он хотел бы, чтобы ты остался, — продолжала Бетани. — И потом, вдруг ему опять станет хуже? — Ты не знаешь этого наверняка, — проговорил он, отвечая на первую часть, но Бетани лишь хмыкнула в ответ. — Пойдем, Мерриль, обрадуем матушку хорошими новостями, — сказала она, беря Мерриль под руку и уводя ее к двери, на ходу оборачиваясь. — Кое-что я все-таки знаю, — усмехнулась она и кивнула в сторону постели, туда, где все еще топтался Андерс. Проследив ее взгляд, Андерс застыл и даже не услышал, как хлопнула за девушками дверь. Завороженный, он потрясенно смотрел на руку Хоука, крепко вцепившуюся в подол его мантии — он и не заметил, как и когда это случилось. Сделав шаг обратно к кровати, он уселся на самый ее край. Пальцы Хоука продолжали сжимать ткань, словно какое-то сокровище, и он осторожно, едва касаясь, провел вдоль костяшек своими. Казалось кощунством выдирать мантию из этой отчаянной хватки. Наверное, решил он в конце концов, не случится ничего страшного, если он все-таки задержится на полчасика у постели больного. Или даже на час. Если уж Бетани дозволено нервировать светских львиц, собравшихся у монны Леандры, подругой из Эльфинажа, то Андерс еще не худшее, что может случиться с репутацией Хоуков. И даже если худшее, то Бетани права — главное, что это не волнует Гаррета.